Читать книгу Прощай, прощай, черный дрозд! - Нора Робертс - Страница 8

Его удивило, что дочь такого опытного вора и мошенника оснастила свой магазин стандартными замками и допотопной охранной системой. С ней мог бы справиться даже двенадцатилетний мальчишка, вооруженный швейцарским армейским ножом и мало-мальски развитым воображением. Макс решил, что нужно будет убедить Лейн позаботиться об охране дома и магазина. Может быть, в маленьком городке и не требуются хитроумные запоры или камеры слежения, но она не подумала даже о подсветке. А о двери и говорить нечего. Если бы он действительно был не слишком щепетильным вором, то выбил бы ее двумя ударами ноги.

Так или иначе явная нелюбовь Лейн к предосторожностям сильно упростила его задачу. Он отключил охранную систему и вскрыл заднюю дверь на случай, если какой-нибудь тип, страдающий бессонницей, решит перед рассветом прогуляться по Маркет-стрит. Да, все складывалось слишком легко, но это еще не повод, чтобы позволять себе беспечность и отступать от своих привычек.

В городке было так тихо, что он слышал гул котла парового отопления в одном из домов. И длинный тоскливый свисток скорого поезда, зловеще прозвучавший вдалеке. В деловом центре Эйнджелс-Гэп – если его можно было так назвать – не было ни пьяниц, ни наркоманов, ни бездомных, ни бродяг, ни попрошаек. Поневоле засомневаешься, что ты находишься в Америке.

«Даже не по себе становится», – подумал Макс.

Тротуар исправно освещали старомодные уличные фонари, среди которых не было ни одного разбитого. Витрины всех магазинов были сделаны из тонкого стекла. И так же, как во «Вспомни, когда», не были оснащены ни железными ставнями, ни тревожной сигнализацией.

Неужели здесь ни разу не бросали кирпичом в окно, не хватали то, что плохо лежит, и даже не пинали ногами в дверь после ночной гулянки?… Макс представил себе Нью-Йорк в три часа двадцать семь минут пополуночи. Самое подходящее время для поиска приключений на свою голову. На улице полно машин и пешеходов, а все магазины надежно заперты на ночь.

Может быть, в городе, где не ждут неприятностей, и преступлений на душу населения совершается меньше? Гипотеза была интересная. Как-нибудь на досуге он ее обдумает. Но не сейчас, когда замок задней двери магазина наконец поддался.

«Я проведу здесь не больше часа, – пообещал себе Макс. – Потом вернусь в гостиницу, немного посплю, затем позвоню в Нью-Йорк и доложу клиенту: все доказательства указывают на то, что Лейн Тавиш непричастна к этому делу».

Это даст ему право все объяснить Лейн. А как только она успокоится, то станет для него бесценным источником информации, которая позволит найти Большого Джека и украденные бриллианты.

И получить за это приличный гонорар.

Макс тихо закрыл за собой дверь и протянул руку к фонарику, собираясь включить его. Но в следующее мгновение на голову его обрушился страшный удар, а перед глазами вспыхнул на секунду ослепительный свет, а потом все померкло.

Он очнулся в полной темноте. В ушах звенело так, словно его маленький племянник стоял рядом и радостно гремел крышками кастрюль. Кажется, падая, он сумел перекатиться на спину. Но голова кружилась и болела так сильно, что Макс в этом сомневался.

Он поднял руку, пытаясь удостовериться, есть ли у него голова вообще, и почувствовал, что по пальцам потекло что-то влажное и теплое.

И тут гнев пересилил боль. Черт побери, мало того, что его подстерегли и сбили с ног. Теперь придется идти в больницу и накладывать швы, а это куда хуже.

В мозгу яснее не стало, но он сумел сесть. Теперь бы еще подняться на ноги и включить свет. Успокоиться и понять, что случилось.

Макс вытер кровь, открыл глаза и уставился на открытую заднюю дверь. Тот, кто ударил его сзади, давно ушел. Макс попытался встать, собираясь быстро осмотреть помещение, а потом последовать примеру своего врага.

И тут в проеме неожиданно вырос коп.

Макс долго смотрел на Винса Бергера, а потом пробормотал:

– Вот дерьмо…

– Послушайте, вы можете обвинить меня во взломе. Конечно, я оправдаюсь, но это обидно. Очень обидно.

– Я уже обвинил вас во взломе. – Винс откинулся на спинку своего начальственного кресла и невесело улыбнулся Максу, сидящему в кресле напротив. «С пластырем на виске и в наручниках этот малый больше не выглядит заносчивым жителем большого города», – подумал Винс. – И в попытке кражи.

– Черт побери, я ничего не украл, и вы сами это знаете!

– Да. В разгар ночи вы проникаете в магазины только для того, чтобы посмотреть на товары. Разглядываете витрины, но делаете это изнутри. – Винс поднял пакет с вещественными доказательствами и потряс им. Там лежали инструменты Макса и его электронная записная книжка. – А это носите с собой на случай мелкого домашнего ремонта.

– Послушайте…

– Я могу обвинить вас во владении воровским инструментом.

– Черт побери, это обычная записная книжка, которая есть у каждого.

– У меня ее нет.

– И совершенно напрасно, – язвительно ответил Макс. – Послушайте, если я оказался в магазине Лейн, то у меня были для этого свои причины.

– Вы вламываетесь в магазины и дома всех женщин, которым назначаете свидания?

– Я никогда не вламывался в ее дом. В него вломился тот, кто первым забрался в магазин и ударил меня по голове. Это элементарно, Ватсон. Я понимаю, вы защищаете ее, но все же…

– Чертовски верно. – Глаза Винса стали твердыми и колючими. – Она мой друг. Близкий друг. И мне не нравится, что какой-то подонок из Нью-Йорка причиняет вред моим друзьям.

– Подонок из Джорджии. В Нью-Йорке я только живу. Я провожу расследование по заказу клиента. Частное расследование.

– Вы можете говорить что угодно, но я не нашел вашего удостоверения частного сыщика.

– Вы не нашли и мой бумажник, – огрызнулся Макс. – Потому что его забрал тот, кто оглушил меня. Черт побери, Бергер…

– В моем кабинете попрошу не выражаться.

Только этого не хватало… Макс откинул голову и устало закрыл глаза.

– Проклятие, я не требовал адвоката, но умоляю вас дать мне аспирин. Могу даже заплакать, если хотите.

Винс открыл ящик стола и достал пузырек с таблетками. Может быть, он нарочно задвинул ящик с грохотом, чтобы заставить Макса поморщиться, но зато встал с кресла и наполнил чашку водой.

– Вы знаете, что я говорю правду. – Макс принял сразу две таблетки и запил водой. – Вы наверняка уже все проверили. И знаете, что я частный сыщик, имеющий лицензию. Знаете, что я был полицейским. А пока вы даром тратите время и давите мне на психику, человек, который сделал это, уносит ноги. Вам нужно…

– Не указывайте мне! – Гнев, прозвучавший в голосе Винса, заставил Макса вспомнить о наручниках. – Вы рассказали все это Лейн? Что вы были копом, стали частным сыщиком и приехали в Гэп по служебному заданию?

«Вот везет, – подумал Гэннон. – Напоролся на типа, который считает себя вторым Чаком Норрисом».

– Что вас больше волнует – моя связь с Лейн или мое вторжение в магазин?

– И то и другое. Какое дело вы расследуете?

– Я не могу посвятить вас в подробности без согласия моего клиента.

«А клиент не будет в восторге от того, что нанятый им сыщик оказался не в ладах с законом, – добавил он про себя. – Точнее, попался, как салага. Но это уже другая проблема».

– Послушайте, когда я вошел, кто-то уже был в магазине, и именно этот человек устроил погром в доме Лейн. Сейчас нужно в первую очередь думать о ней. Вы должны послать к ней помощника и удостовериться…

– Держите ваши дурацкие советы при себе!

– Делайте со мной что хотите, мне все равно. Но Лейн нуждается в защите.

– Я вижу, вы хорошо поработали. – Винс наклонился к нему, опершись локтями на стол, и у Макса сжалось сердце. Он понял, что этот человек настроился на долгий разговор. – Забавно, что вы приехали из Нью-Йорка сразу после того, как я отправил другого нью-йоркского парня в морг.

– Да. Я и сам смеюсь, – холодно ответил Макс. – Но в Нью-Йорке живет восемь миллионов человек. Вполне естественно, что где-то время от времени случайно появляется сразу несколько человек оттуда.

– Не вижу в этом ничего случайного. Какой-то малый приходит в магазин Лейн, чего-то пугается, бежит на улицу и погибает под колесами машины. Потом появляетесь вы, приглашаете ее на обед, ухаживаете за ней, а тем временем кто-то влезает в ее дом и устраивает там погром. Затем вы оказываетесь в ее магазине в половине четвертого ночи, вооруженный воровским инструментом. Что вы ищете, Гэннон?

– Душевного покоя.

– Что ж, желаю удачи, – усмехнулся Винс.

В следующую минуту в коридоре послышался топот, и в комнату влетела Лейн. На ней были старые джинсы и кроссовки, волосы собраны в конский хвост, под глазами залегли тени от недосыпа.

– Что происходит? Ко мне приехал Джерри, сказал, что в магазине случилась какая-то неприятность и что я должна явиться к вам. Какая неприятность? Что… – Увидев наручники, Лейн осеклась, потом подняла глаза и посмотрела на Макса. – Что это?

– Лейн…

– Помолчите минутку! – велел Винс Гэннону. – Магазин взломали, – сказал он, обратившись к Лейн. – Насколько я знаю, там все цело. Но тебе придется взглянуть самой и определить, не пропало ли что-нибудь.

– Понимаю. – Она, видимо, хотела сесть, но передумала и только взялась за спинку стула. – Нет, не понимаю! Зачем ты надел на Макса наручники?

– Я получил анонимный звонок, что в районе твоего магазина происходит кража со взломом. Прибыв туда, я обнаружил его. Внутри. При нем был приличный набор отмычек.

Лейн сделала глубокий вдох, затем резко выдохнула и посмотрела Максу в лицо.

– Ты залез в мой магазин?

– Нет. Точнее, да, но уже после того, как это сделал кто-то другой. Этот «кто-то» шарахнул меня по башке, потом позвонил в полицию и заставил отдуваться за все.

Лейн посмотрела на пластырь, но уже без всякого сочувствия.

– Это не объясняет, что€ ты там делал среди ночи. – «После того, как я ушла от тебя, – подумала она. – После того, как переспала с тобой».

– Могу объяснить, но для этого мне нужно остаться с тобой наедине. Десять минут. Дай мне десять минут.

– Ладно, будь по-твоему… Винс, я могу поговорить с ним наедине?

– Не советую.

– Я частный сыщик, имеющий лицензию. Он знает это, – Макс показал большим пальцем на Винса. – Веду расследование по поручению своего клиента и выполняю его указания. Большего пока сказать не могу.

– Тогда вы даром тратите наше время, – отрезал Винс.

– Десять минут, Лейн!

Частный сыщик? Расследование?… Лейн понадобилось какое-то время, чтобы справиться с ударом, а затем она поняла, что это каким-то образом касается ее отца. Она ощутила боль, гнев и покорность судьбе, но не подала виду.

– Винс, пожалуйста, оставь нас одних. Это личное дело.

– Ну что ж… – Винс поднялся. – Только для тебя. Я буду за дверью. Не делайте глупостей, – сказал он, обратившись к Максу. – Иначе к старым синякам добавятся новые.

– Друзья очень опекают тебя, – заметил Макс, когда дверь за Винсом, захлопнулась.

– Я вижу, тебе не жаль тратить драгоценное время на пустую болтовню.

– Ты не могла бы сесть?

– Могла бы, но не буду! – Лейн подошла к стоящей в углу кофеварке. Нужно было чем-то занять руки, иначе она вцепилась бы Гэннону в лицо. – В какую игру ты играешь, Макс?

– Я работаю на «Рилайенс Иншуранс», и разговор с тобой без санкции моего клиента является нарушением служебной этики.

– В самом деле? Ты вломился в мой магазин после того, как переспал со мной, но это нарушение этики тебя, кажется, нисколько не волнует.

«Будь все проклято!» – подумал Макс.

– Я могу извиниться, но это ничего не изменит. Можешь злиться на меня, если хочешь…

– Да, хочу! И буду. – Лейн сделала глоток горького черного кофе.

– Но сейчас речь не о том. Лейн, ты в опасности.

Она подняла брови и показала взглядом на наручники:

– Я?

– Сколько людей знает, что ты Илейн О’Хара?

Лейн и глазом не моргнула. Макс не ожидал от нее такой выдержки.

– Видимо, ты один. Я давно не пользуюсь этой фамилией. Сменила ее на фамилию отчима много лет назад. И не понимаю, какое тебе до этого дело. – Она еще раз глотнула кофе. – Может, лучше поговорить о том, почему через час после того, как мы занимались любовью, тебя арестовали за взлом моего магазина?

Лицо Макса стало виноватым, но это не принесло ей ни малейшего удовлетворения.

– Одно с другим не связано.

Лейн кивнула и отставила чашку.

– С такими ответами нам десять минут не понадобятся.

– Уильям Янг умер у дверей твоего магазина, – сказал Макс, когда она шагнула к двери. – Согласно показаниям свидетелей, умер чуть ли не у тебя на руках. Ты должна была узнать его.

Лицо Лейн на мгновение дрогнуло, на нем отразилась скорбь. Но она быстро справилась с собой.

– Это больше похоже на допрос, чем на объяснение. Я не собираюсь отвечать на вопросы человека, который лгал мне и использовал меня. Выкладывай, что ты здесь делаешь и что тебе нужно, иначе я позову Винса, и тогда пеняй на себя!

Несколько мгновений Макс молчал. Сомневаться не приходилось: она бросит его, хлопнет дверью и уйдет. И тут он понял, что скорее пожертвует своей работой, чем позволит этому случиться.

– Я залез в твой магазин, потому что хотел снять с тебя все подозрения. Утром я собирался позвонить своему клиенту, сообщить, что ты не имеешь ни малейшего отношения к преступлению, а потом рассказать тебе правду.

– К какому преступлению? Какую правду?

– Черт побери, сядь, пожалуйста. Я устал выгибать шею.

Она села на ближайший к двери стул.

– Вот. Ты доволен?

– Шесть недель назад из здания Международной ювелирной биржи в Нью-Йорке были украдены бриллианты, оцененные и застрахованные «Рилайенс» на сумму в двадцать восемь и четыре десятых миллиона долларов. Два дня спустя на строительной площадке в штате Нью-Джерси было найдено тело некоего Джерома Майерса, торговца драгоценными камнями, имевшего офис в здании биржи. Расследование установило, что этот человек был наводчиком. То же расследование установило, что он был связан с Джеком О’Харой и Уильямом Янгом.

– Минутку, минутку… Ты хочешь сказать, что мой отец совершил кражу на двадцать восемь миллионов? И имел отношение к убийству? Первое абсурдно, второе невозможно. Джек О’Хара, конечно, страдал манией величия, но на самом деле был пешкой. И никогда никого пальцем не тронул. Никогда.

– Времена меняются.

– Но не до такой степени.

– У копов недостаточно улик, чтобы предъявить обвинение Джеку или Вилли, но они много бы дали за возможность потолковать с ними. Поскольку Вилли уже ни с кем потолковать не сможет, остается Большой Джек. Страховые компании очень злятся, когда им приходится выплачивать крупные суммы.

– И тут на сцену выходишь ты?

– У меня возможностей больше, чем у копов. Но и расходы немаленькие.

– И гонорар тоже, – добавила она. – Сколько ты берешь?

– Пять процентов от возвращенной суммы.

– Пять процентов от двадцати восьми и четырех десятых – это… – Она прищурилась и начала считать. – Миллион четыреста двадцать тысяч! Неплохо.

– Моя работа того стоит. Я потратил на нее уйму времени. И выяснил, что Джек и Вилли участвовали в этом. А еще я выяснил, что там был и третий.

– Я? – Лейн расхохоталась бы, если бы не испытывала такого гнева. – Выходит, я надела черное трико, маску, съездила в Нью-Йорк, украла драгоценные камни стоимостью в двадцать восемь миллионов, взяла свою долю и вернулась кормить собаку?

– Нет. Хотя в черном трико ты смотрелась бы неплохо. Алекс Крю – это имя тебе ничего не говорит?

– Нет.

– Незадолго до кражи Джерома Майерса и твоего отца видели с этим человеком. Крю пешкой не назовешь, но это рекорд и для него. Не буду тратить время. Просто скажу, что, если он найдет тебя, это плохо кончится.

– А зачем ему вообще искать меня?

– Затем, что ты дочь Джека, а Вилли умер через несколько минут после разговора с тобой. Лейн, что он тебе сказал?

– Ничего… О господи, я видела его в последний раз, когда была ребенком. Я не узнала его, пока… В общем, когда он вошел, я не узнала его. Макс, ты взял ложный след. Джек О’Хара не смог бы организовать и провернуть такое дело. А если бы по какой-то случайности участвовал в нем, то тут же удрал бы, получив свою долю. Уверяю тебя, он не стал бы претендовать на двадцать восемь миллионов. Такие деньги ему и не снились. Он просто не знал бы, что с ними делать.

– Тогда почему сюда приходил Вилли? Что его напугало? Почему кто-то забрался в твой дом и магазин? Кем бы ни были эти люди, в твоем доме они явно что-то искали. То же самое они собирались сделать и в магазине, но я помешал им. Ты слишком умна, чтобы не понять этого.

– Если кто-то ищет меня, то, возможно, благодаря тебе. У меня ничего нет. Я не разговаривала с отцом пять лет, а не виделась еще дольше. Мне нравится жить здесь, я буду продолжать эту жизнь и никому не позволю разрушить ее. Ни тебе, ни отцу, ни мифическому третьему участнику. – Она поднялась. – Я попрошу Винса снять с тебя наручники и отпустить. А за это ты оставишь меня в покое и уберешься к чертовой матери.

– Лейн…

– Помолчи! – Она потерла лоб рукой; только сейчас Макс понял, как она устала. – Я нарушила собственные правила, дала волю порыву и получила по заслугам.

Лейн вышла в коридор и слабо улыбнулась Винсу.

– Прости за то, что причинила тебе хлопоты. Мне бы хотелось, чтобы ты отпустил Макса.

– Почему?

– Винс, произошло дурацкое недоразумение, и главным образом по моей собственной вине. Макс пытался убедить меня, что в магазине нужно поставить хорошую охранную систему, а я спорила и уверяла, что это ни к чему. Мы слегка поцапались, и он решил залезть в магазин, чтобы доказать свою правоту.

– Милая, это чушь. – Винс ласково потрепал ее по щеке.

– Я бы хотела, чтобы в твоем рапорте все прозвучало именно так… если об этом вообще нужно составлять рапорт. И чтобы ты отпустил его. Нет смысла выдвигать против него обвинение. Он все равно воспользуется своей лицензией частного сыщика, помощью богатого клиента, дорогих адвокатов и от всего отопрется.

– Лейн, мне нужно знать, что все это значит.

– Я понимаю. – Фундамент ее новой жизни слегка дрогнул. – Дай мне немного времени, ладно? Сейчас я так устала, что ничего не соображаю.

– Ладно. Что бы ни было, я на твоей стороне.

– Надеюсь.

Лейн не собиралась переживать. Она слишком много работала и слишком многого добилась, чтобы переживать из-за какого-то парня с протяжным южным акцентом. «Обольститель!» – думала Лейн, расхаживая по дому. Кто-кто, а она была обязана сразу понять это. Кем был ее отец, как не профессиональным обольстителем, мошенником с хорошо подвешенным языком?

«Это судьба, – с горечью подумала она. – Видно, мне на роду написано становиться жертвой таких типов. Макс Гэннон лгал и морочил мне голову, прикрываясь законом, но это дела не меняет».

Лейн чувствовала, что здание, которое она так долго строила, грозит рухнуть. Если она не объяснится с Винсом, он больше не сможет ей доверять. Но сможет ли он доверять ей, когда узнает правду?…

Конечно, можно было собрать вещи, уехать куда-нибудь и начать все сначала. Именно так всякий раз поступал Большой Джек, когда начинало попахивать жареным. Но будь она проклята, если сделает то же самое! Это ее дом, ее город, ее жизнь. Она не бросит их только из-за того, что какой-то проныра-сыщик из большого города оставил ее с носом.

«И с разбитым сердцем», – призналась она себе. Да, за гневом и тревогой скрывалось разбитое сердце. С Максом она дала себе волю. Рискнула и доверилась ему телом и душой, а он предал ее. Поступил, как все мужчины, которые были ей по-настоящему дороги.

Лейн опустилась на диван, и Генри тут же сунул морду ей под руку, требуя, чтобы его погладили.

– Не сейчас, Генри. Не сейчас.

Пес почувствовал, что с хозяйкой творится что-то не то, сочувственно заскулил, потом описал пару кругов и лег на пол у ее ног.

«Я получила хороший урок, – сказала себе Лейн. – Отныне единственным мужчиной в моей жизни будет Генри. Пора перестать жалеть себя и начать думать».

Она уставилась в потолок.

Драгоценные камни на сумму двадцать восемь миллионов? Абсурдно, невозможно, даже смешно! Большой, громогласный Джек и тихий, безвредный Вилли сорвали банк? Вытянули козырного туза в самом центре Нью-Йорка? Невозможно. Особенно для человека без связей, талантов и положения в обществе.

Впрочем, бывает всякое…

А вдруг Макс прав? Вдруг произошло чудо? В конце концов, она не виделась с отцом много лет, а бриллианты, самые дорогие из драгоценных камней, могут сделать с человеком что угодно. Миллионы. Десятки миллионов. Это могло стать делом жизни. Игра стоила свеч. Если Джек действительно…

Нет, ничего не выходило.

Любовь к отцу, которая все еще жила в ее душе, могла заставить Лейн поверить, что он наконец совершил что-то великое. Но никто и ничто не убедило бы ее, что Джек О’Хара участвовал в убийстве. Лжец, мошенник, вор с резиновой совестью – о да, все это можно было о нем сказать. Но причинить кому-то физический вред? Невозможно.

Джек никогда не носил оружия. Более того, испытывал перед ним ужас. Лейн до сих пор помнила рассказ о том, как он получил свой первый срок. Это случилось еще до ее рождения. Удирая на машине после кражи со взломом, он сбил кошку. После чего не только остановился, но отвез раненое животное к ветеринару. Местные копы обнаружили машину – конечно, тоже краденую – на стоянке у лечебницы.

Кошка оправилась и прожила долгую счастливую жизнь, а Большой Джек отсидел два года из полученных пяти.

Нет, он ни за что не стал бы участвовать в убийстве Джерома Майерса!

Но ведь и хитреца можно перехитрить, верно? А вдруг он ввязался в дело, которое оказалось куда крупнее и серьезнее, чем он думал? Вдруг кто-то держал у него перед носом морковку и заставлял бежать вперед?

В это можно было поверить.

Значит, он послал Вилли, чтобы тот рассказал или передал ей что-то. Только Вилли умер, так ничего и не сделав. Но он пытался предупредить ее. «Теперь он знает, где ты», – вспомнила Лейн. А что, если Вилли имел в виду Макса? Увидел Макса, испугался, бросился бежать и выскочил на мостовую?

«Спрячь песика»… Черт побери, какого еще песика?! Может быть, Вилли оставил в магазине какую-нибудь фигурку собаки? Но тогда она обязательно бы ее заметила. Лейн всегда сама оформляла все витрины и терпеть не могла, когда вещи стояли не на своем месте.

Может быть, он сказал не «спрячь песика», а «спрячь мешочек»?[3] Наверно, она не так его поняла. Драгоценные камни можно положить в мешочек. Но никакого мешочка он ей не давал, а если бы мешочек с драгоценностями остался у Вилли, полиция его обнаружила бы.

Впрочем, думать об этом не имело никакого смысла. Разве можно верить слову человека, который лгал ей?

Лейн тяжело вздохнула. Кто бы говорил о честности! Она сама лгунья. И держится на плаву только благодаря лжи.

Лейн понимала, что придется все рассказать Винсу и Дженни, хотя воспитание, полученное в детстве, мешало ей откровенничать с копом. Но она решила, что с этим как-нибудь справится. Нужно только найти подходящие слова.

– Гулять, Генри!

Эта фраза подействовала как заклинание. Только что дремавший пес подскочил и опрометью помчался к парадной двери, а Лейн подумала, что прогулка поможет ей собраться с мыслями и придумать, что сказать друзьям.

Генри вылетел наружу, как пушечное ядро. Лейн пошла за ним и увидела в конце переулка машину Макса. Он сидел за рулем, прикрыв глаза темными очками, но эти глаза наверняка были открыты и пристально следили за домом.

– Какого черта ты здесь делаешь? – недовольно спросила Лейн, подойдя к машине.

– Я же сказал, что тебе грозит беда. – Макс открыл дверцу и поднялся ей навстречу. – Может быть, ее навлек на тебя я; может быть, это случилось еще до моего приезда. Но, как бы там ни было, я не спущу с тебя глаз, нравится тебе это или нет.

– Я научилась сама заботиться о себе еще раньше, чем научилась играть в «три листика». Единственный сторожевой пес, который мне нужен, это Генри.

Поскольку в данный момент Генри пытался забраться на дерево, гоняясь за белкой, Макс ограничился тем, что бросил на него сердитый взгляд.

– Я все равно никуда не уеду.

– Если ты думаешь, что получишь свои пять процентов, сидя у моего дома, то сильно ошибаешься.

– Пойми же, я не сразу понял, что ты не имела отношения к этому делу. Но так было не всегда, – добавил Макс, когда Лейн фыркнула и отвернулась. – Когда я впервые увидел тебя, то был уверен, что ты участвовала в нем. Пришлось провести проверку, и только тогда я убедился, что концы с концами не сходятся и что ты тут ни при чем.

– Большое спасибо. Если так, то зачем ты забрался в мой магазин?

– Моему клиенту нужны факты, хотя лично я больше доверяю своей интуиции. Если бы женщина прятала у себя часть этих проклятых бриллиантов стоимостью почти в тридцать миллионов, черта с два она позволила бы едва знакомому человеку подметать полы и выносить мусорное ведро… Но после того, как я побывал в твоем доме, мне нужно было осмотреть магазин и удостовериться, что там тоже ничего нет.

– Ты пропустил один этап, Макс. Забыл про то, как мы голые кувыркались в кровати.

– О’кей, согласен. Ты видишь нимб? – Он показал пальцем на свою макушку.

Лейн с трудом подавила улыбку.

– Нет, – прищурившись, сказала она. – Зато, кажется, вижу рога и хвост.

– Ладно, тогда ответь мне на один вопрос. Мужчина открывает дверь своего номера и видит потрясающую женщину, женщину, от которой у него кружится голова. И эта женщина намекает, нет, будем называть вещи своими именами – прямо говорит, что хочет провести с ним ночь любви. Как, по-твоему, способен мужчина закрыть дверь перед ее носом?

Лейн пожала плечами:

– Пожалуй, нет. А теперь ответь на мой вопрос. Имеет право женщина, проведшая ночь любви с человеком, который использовал ее, лгал ей, скрывал свои настоящие цели, дать этому человеку здоровенного пинка в зад?

– Да, имеет. – Он снял темные очки и сунул в передний карман джинсов. Оба прекрасно понимали, что означает этот жест: «Смотри на меня. Ты должна не только слышать, что я говорю, но и видеть, как я говорю. Это очень важно». – Имеет, Лейн. Даже если интерес, который он к ней испытывал, превращается в нечто такое, с чем он до сих пор ни разу не сталкивался и что само по себе дает ему пинка в зад… Думаю, вчера вечером я влюбился в тебя.

– Как ты смеешь говорить мне такие вещи?

– Сам поражаюсь. И все же говорю. Думаю, это случилось примерно тогда, когда я убирал твою гостиную и выносил мусорное ведро. Правда, в тот момент я еще как-то сумел сохранить равновесие. Но окончательно рухнул в пропасть, когда мы занимались любовью.

– А почему я должна этому верить?

– Не должна. Ты должна дать мне пинка в зад, отряхнуть руки и уйти. И все же я надеюсь, что ты этого не сделаешь.

– У тебя настоящий талант говорить нужные слова в нужное время. Это очень полезное искусство, но мне оно кажется довольно подозрительным. – Она отвернулась и потерла руки, пытаясь согреться.

– Когда речь идет о работе, я всегда говорю и делаю то, что считаю нужным. Однако сейчас речь не об этом. Прости, если я причинил тебе боль, но этого требовала моя работа. Поступить по-другому я просто не мог.

Она желчно рассмеялась.

– Да уж…

Макс нахмурился:

– Но я люблю тебя. Эта любовь шарахнула меня кирпичом по голове, и я до сих пор не пришел в себя. Тут я тоже не мог поступить по-другому. В общем, решать тебе. Все козыри у тебя на руках. Ты можешь продолжить игру, а можешь бросить ее и уйти.

«Решать мне, – думала Лейн. – Разве не к этому я стремилась? Делать самостоятельный выбор, пользоваться всеми возможностями, которые тебе представляются… Но мы оба прекрасно знаем, что можно иметь на руках одни козыри и все равно продуться в пух и прах».

Осмотрительная Лейн Тавиш старалась бы играть по маленькой, чтобы потерять не слишком много. Но Илейн О’Хара попробовала бы сорвать банк.

– Первую часть своей жизни я обожала человека, который был не способен сказать правду даже тогда, когда она сама рвалась с языка. Этого человека звали Джек О’Хара. – Лейн тяжело вздохнула. – Вторую часть жизни я прожила с женщиной, которая пыталась порвать с ним. Пыталась скорее для меня, чем для себя, и это заставило меня задуматься. Наконец она одержала победу. Следующую часть я прожила с очень порядочным человеком, которого очень люблю и который заменил мне отца. Однако этот добрый и достойный человек так и не сумел занять в моем сердце то место, которое занимал отъявленный враль… Как бы то ни было, последнюю часть своей жизни я провела так, как хотела сама: спокойно и удобно. А ты, Макс, перевернул все вверх дном.