Читать книгу Короли и капуста (сборник) - О. Генри - Страница 9

Короли и капуста
Глава VIII
Адмирал

Оглавление

Слезами горю не поможешь, и новое анчурийское правительство не стало плакать над сбежавшим от них молоком. Ибо многочисленны их молочные источники, а стрелки часов всегда показывают здесь одно и то же время – время доить. Даже те густые сливки, которые снял с государственного казначейства старик Мирафлорес, очарованный роковой женщиной, не смогли заставить пришедших к власти молодых патриотов понапрасну тратить время на бесполезные сожаления – ведь грусть не приносит прибыли. С философским спокойствием правительство приступало к покрытию дефицита, увеличивая таможенные пошлины на все ввозимые товары и «намекая» богатым гражданам, что посильные вклады с их стороны будут очень патриотичными и уместными. Новым президентом страны стал Досада, и все ждали, что его мудрое правление принесет наконец Анчурии счастье и процветание. Оставшиеся не у дел чиновники и отправленные в отставку генералы организовали новую «либеральную» партию и стали, в свою очередь, строить амбициозные планы возвращения к власти. Так начался новый раунд в старинной игре под названием «анчурийский политический маятник», которая обычно развивается спокойно и предсказуемо, как традиционная китайская комедия. Но иногда из зрительного зала раздастся и веселый смех – это госпожа Ирония выглянет на минутку из-за кулис, чтобы разбавить напыщенные речи актеров какой-нибудь шалостью.

Дюжина бутылок шампанского значительно оживила одно неофициальное заседание Кабинета министров под председательством президента и привела к учреждению в Анчурии военного флота и назначению Фелипе Каррера адмиралом этого флота.

Помимо шампанского заслуга этого назначения принадлежала еще и новому военному министру, дону Сабасу Пласидо.

Президент созвал заседание своего кабинета для обсуждения некоторых важных политических вопросов, а также для исполнения текущих государственных дел. Заседание было довольно нудным, а дела и вино – слишком сухими. У дона Сабаса было потрясающее чувство юмора, которое требовало выхода, и его неожиданная шалость освежила серьезные государственные дела ветерком милой игривости.

Рассмотрение государственных дел неторопливо шло своим чередом, и вот пришла очередь донесения из Департамента морской таможни, в котором сообщалось, что в городе Коралио таможенники конфисковали шлюп «Estrella del Noche»[85] и его контрабандный груз: ткани, готовые лекарства, сахар-песок и трехзвездочный бренди. А еще шесть винтовок системы Мартини и бочонок американского виски. Шлюп, арестованный на месте преступления при попытке контрабанды, а также и его груз являлись теперь, по закону, собственностью республики Анчурия.

Когда директор таможни составлял отчет, он несколько отступил от обычных форм и даже взял на себя смелость внести предложение о том, что конфискованное судно может быть использовано для нужд правительства. Вообще, это был их первый сколько-нибудь существенный трофей за десять лет, и директор таможни не упустил случая немного похвалить свое ведомство.

Часто случается так, что правительственным чиновникам нужно отправиться по делам из одного пункта побережья в другой, а практической возможности для этого нет. Кроме того, если на шлюп набрать надежную команду, то его можно использовать и для охраны побережья, дабы воспрепятствовать столь разорительному для казны промыслу контрабанды. Директор таможни также рискнул рекомендовать человека, заботам которого можно было безопасно вверить судьбу судна, – одного юношу из Коралио, некоего Фелипе Каррера. «Нельзя сказать, что это человек особенно большого ума, – писал директор таможни, – но он верен правительству и, кроме того, это лучший моряк на всем побережье».

Это и был тот намек, на который военный министр моментально отреагировал, оценив редкую шутку, которая так оживила скуку рабочего заседания исполнительной власти.

В конституции этой маленькой банановой, но, тем не менее, вполне морской республики, была одна полузабытая статья, которая предусматривала содержание военного флота. Этот закон – как и многие другие, даже гораздо более мудрые законы – покоился в конституции совершенно без всякого употребления с момента основания республики. Анчурия никогда не имела военного флота, да он и не был ей нужен. Это было так похоже на дона Сабаса – человека одновременно веселого, образованного, эксцентричного и бесстрашного – неожиданно стереть пыль с заплесневелого спящего закона, дабы увеличить количество юмора, существующего в мире, на несколько улыбок от коллег-министров, решивших ему подыграть.

С восхитительной притворной серьезностью военный министр предложил создать военный флот. Он с таким жаром доказывал совершенную необходимость флота, так весело и остроумно описывал необыкновенную славу, которую флот может принести стране, что юмор ситуации дошел даже до самого президента Лосады.

Шампанское предательски пузырилось в венах деятельных и непредсказуемых государственных мужей. Вообще-то у степенных правителей Анчурии не было заведено разнообразить свои заседания напитком, под воздействием которого к государственным делам часто начинают относиться без должной серьезности. Но сейчас этот изысканный подарок преподнес правительству агент фруктовой компании «Везувий» в знак дружественных отношений между компанией и республикой Анчурия, а также, чтобы отметить удачное завершение некоторых сделок между страной и компанией.

Шутку довели до конца. Был подготовлен огромный официальный документ, украшенный трепещущими лентами, с цветными печатями и витиеватыми подписями всех министров. Документ гласил, что эль сеньору дону Фелипе Каррера присвоено звание флаг-адмирала республики Анчурия. Таким образом, всего за несколько минут и под воздействием всего лишь дюжины бутылок «экстра драй»[86], Анчурия стала одной из величайших морских держав мира, а Фелипе Каррера следовало теперь приветствовать салютом из девятнадцати артиллерийских залпов всякий раз, когда он прибудет в порт.

Южные расы совершенно лишены того специфического чувства юмора, когда джентльмен находит себе забаву в том, что его ближнего природа обделила здоровьем или счастьем. Вследствие этого своего недостатка они никогда не станут смеяться (как это делают их северные братья) от вида человека увечного или слабоумного.

Фелипе Каррера был послан на грешную землю всего лишь с половиной обычного человеческого разума. Поэтому жители Коралио назвали его El pobrecito loco[87] и говорили, что Бог послал на землю только половину Фелипе, а вторую половину оставил на небесах.

Фелипе был угрюмым юношей с хмурым взглядом, говорил он очень и очень редко, и его нельзя было, конечно, назвать сумасшедшим, просто он был не такой, как все. На берегу он вообще ни с кем не разговаривал. Он, казалось, знал, что на земле, где требуется понимать так много разных вещей, он человек не совсем полноценный, но зато на воде его единственный талант уравнивал его в правах с остальными людьми. Немногие из тех моряков, которых Господь изготовил тщательно и полностью, могли обращаться с парусным судном так же умело, как он. На шлюпе он мог идти на пять румбов круче к ветру, чем даже лучшие из них. Когда стихии бушевали и заставляли других съеживаться, недостатки Фелипе казались не слишком существенными.

И пусть он был несовершенным человеком, но зато он был совершенным моряком. Собственной лодки он не имел и поэтому нанимался в команды шхун и шлюпов, которые сновали вдоль побережья, торгуя чем придется, или грузили фрукты на пароходы в городах, где не было порта. Именно из-за его знаменитых мореходных талантов и бесстрашия, а также из жалости к его умственным несовершенствам директор таможни и рекомендовал его в качестве подходящего попечителя для захваченного таможенниками шлюпа.

Когда последствия милой шалости дона Сабаса прибыли в Коралио в форме официального постановления, совершенно нелепого, но тем не менее обязательного к исполнению, директор таможни улыбнулся. Он совсем не ожидал такого быстрого и, тем более, позитивного ответа на свое представление. Он сразу же отправил muchacho за будущим адмиралом.

Директор таможни ждал Фелипе в своей официальной резиденции. Таможня находилось на Калье Гранде, и в ее окна весь день дул приятный морской бриз. Директор в белом полотняном костюме и парусиновых туфлях флиртовал с бумагами на своем старинном столе. Попугай, удобно устроившийся на подставке для карандашей, время от времени нарушал казенную скуку отборными кастильскими ругательствами. В кабинет директора выходили двери двух других комнат. В первой комнате офисный планктон, состоявший из молодых людей самых разнообразных оттенков, с пышностью и блеском исполнял свои немногочисленные служебные обязанности. Через открытую дверь другой комнаты можно было видеть, как не обремененный одеждой бронзовый карапуз весело резвится на полу. На веранде, в гамаке, плетенном из лиан и пальмовых листьев, сидела стройная женщина изумительного лимонного цвета, она играла на гитаре и счастливо раскачивалась в дуновениях морского бриза. Окруженный, таким образом, с одной стороны – рутиной своих высоких служебных обязанностей, а с другой – очевидными символами приятной семейной жизни, директор был вполне счастлив, но еще счастливее стал он сейчас, когда у него появилась возможность значительно улучшить материальное положение «бедненького» Фелипе.

Фелипе прибыл и стоял сейчас перед директором таможни. Это был парень примерно двадцати лет, и хотя его нельзя было назвать некрасивым, но взгляд его был отсутствующим и не слишком осмысленным. На нем были белые хлопчатобумажные штаны, к которым по бокам он пришил красные полосы наподобие канта (вероятно, он подсознательно пытался придать своей одежде какое-то сходство с военной формой), и легкая синяя рубашка, которая была до пояса расстегнута. Ноги его были босы, а в руке он держал самую дешевую соломенную шляпу из тех, что привозят в Анчурию из Штатов.

– Сеньор Каррера, – серьезно сказал директор таможни, доставая живописный документ, – я послал за вами по приказу президента. Этим постановлением, которое я сейчас передаю в ваши руки, вам присвоено звание адмирала нашей великой республики, и под ваше командование передаются все военно-морские силы и флот нашей страны. Вы, может быть, думаете, друг мой, что у нас нет военного флота? Но он есть! Под вашу команду передается шлюп «Estrella del Noche», который мои храбрые парни отбили у дерзких контрабандистов. Это судно будет теперь служить нашей стране. Вы должны всегда быть готовы перевозить правительственных чиновников в те прибрежные города, которые им может понадобиться посетить по государственным делам. Ваше судно будет также исполнять функции береговой охраны – вы должны в меру ваших сил препятствовать контрабанде. Вы будете поддерживать честь и престиж нашей страны на море, и вы должны приложить все усилия к тому, чтобы Анчурия заняла достойное место среди гордых морских держав мира. Таковы ваши инструкции, по крайней мере, это все инструкции, какие военный министр велел мне передать вам. Рог Dios! Я не знаю, как вы сможете все это осуществить, ведь в приказе нет ни слова ни о команде, ни о финансировании для вашего флота. Может быть, о команде вы должны позаботиться самостоятельно, сеньор адмирал, – я не знаю, но я знаю, что это назначение – очень высокая честь и что она была оказана именно вам. А сейчас я вручаю вам приказ о вашем назначении. Когда вы будете готовы принять судно, я прикажу, чтобы его передали в ваше распоряжение. Вот и все, что мне поручили.

Фелипе взял в руки приказ, который протягивал ему директор таможни. Потом быстро перевел взгляд в открытое окно и несколько секунд пристально смотрел на море со своим обычным выражением глубокой, но совершенно бесполезной задумчивости. Затем повернулся и, не говоря ни слова, стремительно пошел прочь, увязая босыми пятками в горячем песке.

– Pobrecito loco! – вздохнул директор таможни, а его попугай, сидевший на подставке для карандашей, громко закричал: Loco! Loco! Loco!

На следующее утро странная процессия проследовала по улицам Коралио к зданию таможни. Процессию возглавлял сам адмирал военно-морского флота. Бог весть, где Фелипе добыл все эти вещи, из которых он соорудил себе жалкое подобие военной формы: на нем были теперь красные штаны и что-то наподобие короткой синей ливреи, обильно украшенной золотым шитьем, но уже выцветшей от времени, и еще старая полевая кепка, которую, должно быть, лет сто назад потерял или выбросил какой-нибудь солдат из британского гарнизона в Белизе и которую Фелипе подобрал во время одного из своих плаваний. Но зато Фелипе был перепоясан настоящими ножнами, в которых болталась древняя абордажная сабля. Эту важную лепту в его снаряжение внес пекарь Педро Лафит, который гордо утверждал, что сабля досталась ему от его далекого предка, знаменитого пирата. За ним по пятам следовала завербованная им команда – трое улыбающихся, голых по пояс, черных и лоснящихся карибов. Когда они шли по улице, песок весело струился между пальцев их босых ног.

Кратко и с достоинством Фелипе потребовал у директора таможни свое судно. И здесь ожидали его новые почести. Оказалось, что у жены директора таможни, которая обычно весь день сидела в гамаке и играла на гитаре или читала романы, в груди бьется очень романтическое сердце. Она отыскала в какой-то старой книге гравюру флага, который вроде бы должен был когда-нибудь стать военно-морским флагом Анчурии. Скорее всего, этот флаг был разработан еще отцами-основателями государства, но поскольку самого флота так никогда и не создали, забвению был предан и флаг. С огромным старанием она собственноручно выкроила и сшила флаг по найденному в книге образцу – красный крест на сине-белом фоне. Она вручила его Фелипе с такими словами: «Храбрый моряк, это флаг твоей родины. Будь ему верен и защищай его даже ценой собственной жизни. А теперь ступай с Богом».

Впервые с момента его высокого назначения адмирал проявил какое-то подобие душевного волнения. Он взял этот шелковый флаг и благоговейно погладил его рукой.

– Я – адмирал, – сказал он супруге директора таможни. Вряд ли он смог бы сильнее выразить свои эмоции, находясь на земле. Возможно, потом, в море, когда на мачте его военно-морского флота будет гордо развеваться этот бело-голубой флаг, он сможет выразить свои чувства более красноречиво.

После этого адмирал со своей командой сразу же отбыл. В течение следующих трех дней они красили «Estrella del No-che» в белый цвет, с синими линиями вдоль бортов. Затем Фелипе уделил еще немного внимания собственному внешнему виду и украсил свою кепку блестящими перьями попугая. Снова он притопал со своей верной командой в контору директора таможни и формально уведомил его, что шлюп был переименован и теперь называется «El Nacional».

В течение следующих нескольких месяцев военный флот испытывал определенные трудности. Даже адмирал не знает, что ему делать, если он не получает приказов. Но приказов не было – ни одного. Не было и жалованья. Целыми днями «El National» праздно качался на якоре.

Когда его скромные сбережения иссякли, Фелипе отправился к директору таможни и поднял вопрос о финансировании флота.

– Жалованье! – вскричал директор таможни, воздев руки горе. – Valgame Dios![88] Я и сам не получил ни единого сентаво за последние семь месяцев. Каково жалованье адмирала, вы спрашиваете? Quién sabe?[89] Должно быть, не меньше трех тысяч песо? Mira![90] – очень скоро в стране будет революция. Верный признак революции – это когда правительство все время требует от нас: давайте песо, песо, песо, а само не платит нам ни сентаво[91].

Когда Фелипе вышел из кабинета директора таможни, выражение его угрюмого лица было почти довольным. Революция – это война, и, значит, правительству понадобятся его услуги. А то вообще это довольно унизительно – быть адмиралом и не иметь никаких приказов, но зато иметь голодную команду, которая ходит за тобою по пятам и клянчит денег на еду и табак.

Когда он возвратился на улицу, где ждали его беспечные карибы, они встали и отдали ему честь, как он их научил.

– Пойдемте, muchachos, – сказал адмирал, – мне сказали, что наше правительство очень бедное. У него совсем нет денег, чтобы дать нам. Мы сами заработаем себе на жизнь. Так мы будем служить нашей стране. Но очень скоро, – тут его печальные глаза словно бы осветились каким-то внутренним светом, – страна может позвать нас на помощь.

После этого «El National» смешался с другими рабочими суденышками побережья и стал сам зарабатывать себе на жизнь. Вместе с другими шлюпами и шаландами судно Фелипе перевозило бананы и апельсины на большие фруктовые пароходы, осадка которых не позволяла им подойти к берегу ближе чем на милю. Без всякого сомнения, военно-морской флот, который находится на полном самообеспечении, заслуживает того, чтобы быть вписанным красными буквами в бюджет любой страны.

Заработав погрузочными работами достаточно денег, чтобы он сам и его команда могли прокормиться в течение недели, Фелипе ставил свой военно-морской флот на якорь и слонялся вокруг небольшой телеграфной конторы, похожий на певца из разорившейся опереточной труппы, который осаждает логово своего бывшего импресарио. Адмирал сильно обносился и в последнее время выглядел не особенно хорошо – форма его уже совершенно вылиняла, красные штаны были изорваны и перепачканы, но в его сердце всегда жила надежда на то, что из столицы прибудут для него приказы. Тот факт, что правительство еще не разу не потребовало от него адмиральских услуг, сильно задевал его гордость и патриотизм. Каждый раз, заходя на телеграф, он серьезно и с надеждой спрашивал, не пришла ли ему депеша. Оператор делал вид, что вроде бы ищет телеграмму, а затем отвечал:

– Кажется, еще нет, Señor el Almirante![92] Росо tiempo![93]

На улице, в тени лаймовых деревьев[94], его команда жевала сладкие стебли сахарного тростника или дремала, вполне довольная жизнью, – приятно ведь служить стране, которая довольствуется столь малой службой.


В один прекрасный день в начале лета пламя революции, предсказанной директором таможни, совершенно неожиданно вырвалось наружу, хотя тлело оно уже довольно давно. При первых же признаках тревоги адмирал военного флота и других морских военных сил направился со своим флотом в большой порт на побережье соседней республики, где и обменял торопливо собранные его карибами бананы на патроны для пяти винтовок Мартини – единственного оружия, которым мог похвастаться военно-морской флот Анчурии. Вернувшись в Коралио, Фелипе сразу же поспешил на телеграф. Там сильно обносившийся адмирал устроился в своем любимом углу и стал ждать приказов, которые так припозднились, но уж теперь-то наверняка скоро придут.

– Пока нет, Señor el Almirante, – крикнул ему телеграфист, – росо tiempo!

После этого ответа адмирал, как обычно, развернулся и, страшно грохоча ножнами, спустился по лестнице на улицу – ждать, когда снова затикает маленькое телеграфное устройство на столе.

– Приказы прибудут, – был его невозмутимый ответ, – я – адмирал.

85

Estrella del Noche (исп.) – Ночная звезда.

86

Extra dry (англ.) – сухое шампанское.

87

El pobrecito loco (исп.) – бедненький дурачок.

88

Valgame Dios! – Помилуй, Боже!

89

Quién sabe? (исп.) – Кто знает?

90

Mira! (исп.) – здесь: Вот увидите!

91

Песо, сентаво – Песо – название денежной единицы многих латиноамериканских государств – бывших испанских колоний. 1 песо обычно делится на 100 сентаво.

92

Almirante (исп.) – адмирал.

93

Росо tiempo (исп.) – подождите немного.

94

Лайм – растение семейства цитрусовых.

Короли и капуста (сборник)

Подняться наверх