Читать книгу Плавать по морю необходимо - Odisseos - Страница 11

Бог сыновей не дал. К воспитанию дочерей меня особо не подпускали, так что все свое воспитательное усердие прикладывал к подчиненной мне части экипажа, а потом и ко всему судовому экипажу. Многим не нравилось, особенно во времена наступления смутного времени гласности и перестройки, когда на общесудовых профсоюзных собраниях пытались ввести моду критиковать старших судовых офицеров, вплоть до капитана и качать народные права.

Пресекал на корню и выкорчевывал любую оппозицию, применяя исключительно легальные, уставные и преимущественно терапевтические (тяжелым трудом) методы воспитания. Советского моряка надо было приучить к предстоящей смене общественной формации в стране. Не устаю повторять, что флот, прежде всего, единоначалие, дисциплина и порядок. Disziplin – uber ailes по-нашему, по-немецки.

Дисциплине и порядку пытались научить нас военно-морские офицеры, командиры учебных рот морского училища, за пять с половиной лет нашего обучения. Неорганизованную анархическую массу, преимущественно вчерашних школьников, (ребят после армии было немного) необходимо было выстроить, выдрессировать, приучить к самодисциплине.

Для этих целей в училище существовал ОРСО – организационно-строевой отдел, институт командиров рот из действующих военно-морских офицеров в ранге не ниже капитан-лейтенанта. Не берусь рассуждать, кто шел служить в гражданские морские училища, не осведомлен, но службу они правили, как им было предписано, а мы, по своей дурости, сопротивлялись, как могли.

С первого по пятый курс мы все, более-менее исправно, исполняли обязанности «несения дежурно-вахтенной службы в жилых и учебных корпусах и на территории училища», выражаясь казенным языком. Первый и второй курсы дежурили на камбузе, стояли дневальными на всех проходных и входах в учебные корпуса, ну и круглосуточная вахта в помещениях своих рот.

Не буду утомлять вас перечислением существовавших повинностей, но нахождение «в наряде» подразумевало твое отсутствие на лекциях и практических занятиях, а если нахватал нарядов «вне очереди», то на занятия попадал вообще через день. По этой причине у наиболее свободолюбивых курсантов хромала успеваемость, а на наши возмущенные выступления – «как так можно учиться» следовал неизменный ответ – «выживает сильнейший». Сильнейший и выживал. Из 380 человек набранных на поток в 1971 году закончили училище 170.

Но не будем о грустном, Бурса давно позади, а в памяти остались только самые лучшие воспоминания. Например, суточное дежурство Дежурным по КПП экипажа (жилых корпусов, которые стоят в двух трамвайных остановках от учебных). В придачу давались три второкурсника для исполнения обязанностей дневальных. Служба не самая тяжелая в будние дни, но беспокойная ночью, в выходные, когда не очень трезвые старшекурсники могут попытаться свалить стоящие по обеим сторонам ворот якоря Холла по 2.5 тонны весом каждый. Рассказывали, что, бывало, валили и утаскивали один к самым рельсам проходящего мимо 15-го трамвая и привязывали его к задней колбасе трамвая, который уже не мог сдвинуться с места. Сам не видел, только слышал рассказы, но сомневаюсь, потому что трамваи по ночам не ходили. Но такой якорь можно просто завалить вдвоем, точнее его шток, что мы и проделывали пару раз с дружком Мишкой, будучи в игривом субботнем настроении. За такое упущение по службе весь наряд по КПП получал еще по 4 наряда «вне очереди». Поэтому штурмана валяли якоря механикам, а механики штурманам.

Концерт, концерт по заявкам и цирк, все в одном флаконе, начинался с полудня, когда роты начинали возвращаться на обед из учебных корпусов.

Открывались настежь ворота и строй за строем, «в колонну по четыре» младшие курсы, ровными рядами заходили на территорию. Старшекурсники, ссыпались с трамвая, сбивались самостоятельно в нестройную толпу за углом и, изображая строй, устремлялись через ворота прямиком в столовую.

Обычно, дежурный по экипажу, офицер, стоял в глубине двора (чтоб не портить себе аппетит и настроение перед обедом) и надзирал за процессом, как бы со стороны, но мог применить административный ресурс к отдельной личности, пытающейся через ворота, без строя проникнуть на территорию. Проходная, на время прохождения строев, запиралась для курсантов.

К этому волнующему моменту возвращения, по обеим сторонам проходной, ежедневно, собирались желающие увидеть своих друзей, потенциальных зятьев, женихов, таинственных любовников, случайных знакомых, должников и прочая, и прочая. Речь в данном случае идет о желании встретиться с теми курсантами, которые по какой-то своей причине не желали более встреч с перечисленными выше родственниками и интересантами.

Узнавшие искомое лицо в строю начинали перекрикиваться и переругиваться с узнанным, с перечислением семейных тайн и старых обид. Все это на повышенных тонах и громко, пока рота или сборный строй не скроется за поворотом. Стоя на крыльце КПП, как на трибуне, дежурный по КПП, созерцает представление.

Обязательно, почти ежедневно, ну ладно, пусть через день, входящие строи встречали девушки, пытающиеся разглядеть во входящих знакомое лицо, не исполнившее некие ночные обещания, или назвавшееся чужим именем, не желающее продлять отношения. Злые и циничные старшекурсники, влезшие в строй к молодым для прохождения ворот, начинали, якобы испуганно, закрываться папками и портфелями. Обиженная бросалась внутрь строя, отнимала мешок со знаниями от лица закрывающегося, и разочаровано покидала марширующий строй. Не он! Непечатные шутки, и безудержное веселье шагающей на обед роты сопровождало неудачу.

Вечером начинался иллюзион и сеансы магии. Останавливался трамвай, лязгал дверями, проезжал дальше и в неверном свете уличных фонарей, в черной южной темноте, проявлялись два ряда блестящих пуговиц бушлата или шинели, двигающихся на тебя, потом кокарда, как бы парящая над пуговицами, потом два ряда белых блестящих зубов, между кокардой и пуговицами, белки глаз и наконец очертания фигуры очередного нашего черного однокашника, возвращающегося из города или самоподготовки. Картина была еще круче, когда они двигались по двое – трое в ряд.

Ближе к полуночи начинали подтягиваться «наступившие на пробку» соученики разных потоков и факультетов. По Уставу дежурной службы надо было записывать фамилию и роту припозднившихся и закладывать их утром на сдаче дежурства в присутствии офицера. Но, поскольку каждый мог оказаться в такой ситуации в один прекрасный день, дневальным по КПП устно предписывалось сопроводить, добравшегося до родного крыльца, аж до его кубрика или сдать кому либо из одноклассников из рук в руки., ежели попадется навстречу. Помню четырех первокурсников, еще лысых, снявших с трамвая шестикурсника и несущих его ногами вперед на проходную. Напугали изрядно. Бросился навстречу – дышит! Даже храпит. Отругал малышей, перевернули головой вперед.

Это Бурса. У нас были свои правила. Расчувствовался, пойду плесну себе стакашку. Привет бывшим курсантам ОВИМУ всех выпусков! Ура!