Читать книгу Плавать по морю необходимо - Odisseos - Страница 9

Купил в “Икее” шведскую селедку в баночке, думал закушу рюмочку. Попробовал сначала на вкус и слава Богу, что сперва попробовал. Как уксуса попил! Такую селедку может есть только Грета Тунберг. Оттого ей видать кругом мерещится глобальное потепление. Думаю, если употреблять такой продукт регулярно, через месяц ещё и не такое привидится. Водку не стал поганить такой рыбкой. Пошла в компост. Ну и «навеяло».

Мои однокашники должны помнить дядю Васю – Мусорщика. Кличка у него была Вася – Уксус. Почему уксус? Думаю, от его постоянного выражения лица. Уксус вывозил помои из курсантской столовой на «сборный пункт» за бассейном, возле первого экипажа – помойку. На помойке Уксус сортировал отходы, большую часть валил в молочные бидоны и вывозил на Слободку своим и чужим свиньям. Своих свиней кормил за будущее сало, чужим продавал за карбованцы.

Внешность у Васи была примечательная: худющий, вечно грязный, с лицом состарившегося артиста Плятта, а разговаривал, как автоответчик, так-как был слегка придурковатый, что не мешало ему, однако, продавать у помойки самогон стаканами и быстро считать железные деньги. Возле Уксуса, скорее возле помойки, всегда вертелась стая собак разного размера, пола и возраста, но одной, Одесской породы. Количеством они были не считаны, а ссорились и гавкали круглосуточно, не взирая ни на погоду, ни на время года.

Собаки эти очень мешали спать, нам, уже учившимся на третьем курсе и вошедшим в нормальную, привычную, размеренную, жизненную колею, ответственных курсантов ОВИМУ. Студиозусы младших курсов обычно уже к ночи все отрубались, уходившись за день, и спали мертвецким сном, не слыша ни собак, ни 15-го трамвая, громко дзинькавшего за забором, ни Deep Purple старших товарищей, с верхних этажей. А вот уже на третьем курсе трамвай, магнитофоны, собаки раздражали. Если трамвай можно было остановить, привязав веревку от контактной дуги к колбасе, с магнитофоном договориться, то со сворой на помойке найти общего языка не было возможности никакой. Ну чисто украинский парламент! Уксус тоже большого влияния на собачье сообщество не имел. Собаки его любили, но не слушали.

Пришел февраль, в разгаре сессия и собачьи свадьбы по ночам у помойки. Спать, готовиться к экзаменам стало затруднительно. Должен же быть выход! Звонили собаколовам, они, на работу на территории экипажа, подписываться не стали. Чего испугались – неизвестно. Оставался единственный выход – прогнать все стадо от помойки недружественными действиями, хотя бы на время сессии.

Чего боится собака? Палки и камня. Опускаться до палочного боя с собаками или побивания камнями, как по законам Шариата, мы не стали, но решили применить не забытые еще школьные навыки и охотничьи приемы. Боевых рогаток тогда, в спортивных магазинах, не существовало и пришлось, под дружное веселье соседей по кубрику изготовить самодельные. Изготовили. Орудия получились на славу. В качестве боеприпаса решили использовать конфеты – драже "Морськи камушки" производства Львовской шоколадной фабрики, применяемые в одесских семьях для удаления задержавшихся молочных зубов у младших отпрысков.

Назначен был день атаки и час «X» (читать икс). Час выбрали самый присутственный – вывоз послеобеденных пищевых отходов, когда собирались все местные псы со своими блохами и приходили слободские гости». Атаку начали с двух сторон пустого бассейна, перекрывая таким образом пути отхода и организуя «Бобруйский котёл». Пуляли, по визжащим и орущим, морскими камешками. Собаки пошли на прорыв, прорвали фронт атакующего товарища Мишки и всем скопом кинулись в закрытые ворота экипажа, проскакивая с разбегу наружу, сквозь железные прутья ворот. Как раз то, чего мы и добивались.

Бросились догонять отступающих, беспрерывно стреляя на ходу, что твои монгольские всадники из луков. Последние собаки пролетали в ворота, мы летели следом, окрыленные победой. Ожидающие женихов снаружи, испуганные дамы и девицы, жались к забору, с удивлением и страхом взирая на огромную стаю, бегущих мимо визжащих собак. И тут… открывается вторая, внутренняя дверь КПП и на территорию входит начальник ОРСО (Организационно-строевой отдел), Капитан Второго Ранга Балаян…

Мы прервали свой победный бег, не успев проскочить следом сквозь редкие прутья ворот. Остановились, так как были лично знакомы, за неоднократное «примерное» поведение.

– По пять нарядов вне очереди!!!

– Каждому!!! Дал бы больше, но не имею права. Что замерли?! Что надо ответить!?

– Спасибо, чего уж там… – нашелся Мишка.

– Спасибо, добавил я машинально.

Возмущенно запыхтев, кавторанг смолчал. Лаяться прилюдно, с курсантами, с рогатками в руках, не стал.

Пять, так пять. Попросились у старшины роты в дежурные по корпусу «Буки» на Пастера. Служба не пыльная, сиди себе в вестибюле по четыре через четыре часа с 08.00 часов и до смены, до 08.00 следующего утра, через день. Тишина и покой, хоть заготовься к экзаменам. Только настырные барышни пубертатного периода, страстно желающие повстречаться «с продолжением», нарушали своими назойливыми телефонными звонками наше уединение.

«Забивши болт на все науки, курсант шагает в корпус Буки». Первый и второй курсы, слушавшие там лекции по математике, географии морских путей, политические побасенки (научный коммунизм и марксистско-ленинская философия), корпус Буки любили, от всей души.

Аудитории плоские, не амфитеатром, раскидывай шинель на последних скамейках и спи, хоть подряд, все три пары. Ну и богатый буфет, «только для преподавателей», доступный для нас лишь во время урока, не отвергающими наши рубли и копейки, алчущими дополнительных прибылей, буфетчицами. Золотые деньки! А сессия – что сессия? Впереди еще много сессий, еще 3 счастливых года учёбы.