Читать книгу Жизнь Светланы Кульчицкой в столице. Книга 3. Кровь запятнала листву - Оксана Крапивница Кравченко - Страница 5

Вернувшись домой после занятий, я послала лакея просить у батюшки аудиенции. Отец принял меня в своем кабинете, где витал запах старого дерева, бумаг и легкий аромат табака. Я изложила свои вопросы. Батюшка посмотрел на меня скептически:

– Лезешь в политику, дочь? Я собирался ввести тебя в курс дел позже. Ты, как наследница Дома Кульчицких, займешь место в Совете после меня.

Я промолчала. Наследницей Дома я стала после изгнания моего брата, и это мне до сих пор казалось неверным и неправильным. Возражать отцу я не осмеливалась, но надеялась со временем помирить брата с отцом. Когда я нашла Иосифа, то просила его об этом, но мириться он отказался, и даже не назвал причину ссоры. И отец тоже… Он запретил упоминать имя Иосифа в своем Доме… И мне было мучительно непонятно, почему и тот, и другой не сделали даже попытки к примирению.

Отец сидел за рабочим столом, на котором были аккуратно разложены стопки документов. Рядом, за маленьким столиком, его секретарь Гвадьявата держал наготове перо и бумагу. Когда я вошла, Гвадьявата встал. Отец слушал меня, рассеяно созерцая картины, развешанные на стенах – марину, изображавшую прибрежные таврические воды, и дагерротипию нашего лучшего жеребца.

– Доложи о каперском вопросе, – приказал отец Гадьявате.

Тот начал говорить так гладко, будто читал доклад:

– На сессии был поставлен вопрос об ограничении привилегий каперского флота. До сих пор каперский флот ходил под флагом Пятиградья, а корабли и суда государственного военно-морского флота обязаны были оказывать помощь каперам. Советник Джунгарский, выражая мнение адмиралитета, внес предложение лишить каперов права использовать государственный флаг. Это не только отменяет обязательство поддерживать каперов в стычках, но и дает возможность военному флоту уничтожать каперов. Если бы такое решение было принято, то следующим вероятным шагом стал бы отказ каперам от верфей. До сих пор большие верфи нашего государства в первую очередь обслуживали военный и каперский флот на равных, и за это получали дотацию от Совета.

Я кивнула:

– Да, профессор Эккерт рассказывал, что военный флот появился на сто лет позже каперского, и эти сто лет каперский флот был единственной военно-морской силой нашего государства. Это очень странно, но было так.

Гвадьявата перешел к анализу:

– Старые договоренности теряют силу, и военные полагают каперов не нужными. Те слишком независимы, и зачастую создают больше проблем, чем приносят пользы. Нынешнее предложение было выдвинуто семьями, пострадавшими от дуэли в Пассаже. Я ждал, в какой форме отольются последствия этого конфликта. У верховного адмирала жена из Дома Джунгарских, а Джунгарские, как Вы помните, потеряли в той стычке старшего наследника. Впрочем, военные давно уже оспаривают привилегии каперов. Вопрос об ограничении их прав поднимался на сессиях пять раз за последние девяносто лет.

Я разволновалась, и обратилась к отцу:

– Батюшка, Вы ведь не допустили такого решения? – я запнулась, чтобы не произнести запрещенное – «ради Вашего сына и моего брата».

Отец хмуро на меня посмотрел, а Гвадьявата очень чопорно произнес:

– Пан Севастьян Георгиевич продолжает политику своего отца, который всегда поддерживал каперский флот. Однако, нынешний кризис, спровоцированный дуэлью в Пассаже, оказался очень напряженным. Пан Севастьян не смог бы набрать убедительного большинства голосов, если бы не заключил дополнительные соглашения…

Отец побагровел лицом, и стукнул кулаком по столу:

– Да, мне пришлось пойти на уступки, обменять каперский флот на Албанию! Когда в одном вопросе говоришь «нет», в другом придется говорить «да». Запомни, дочь, такова политика. Мне нет дела до Албании, я о ней ничего не знаю. Если наши вояки хотят побряцать оружием, пусть делают это, не ущемляя моих интересов! Пан Терещенко отдал им какой-то медвежий угол – пусть там развлекаются. Терещенко сказал, что он не в претензии. Зато нам удалось прокатить Оглы и Джунгарских. И не думай, что это далось легко! Ваши выходки, Светлана, дорого обходятся!

Я покраснела. Я уже призналась отцу, что именно мое письмо послужило поводом для дуэли, и теперь мучительно подсчитывала количество неприятностей, которые оно вызвало. Отец заметил мое смущение.

– Вообще-то, тебя следует похвалить, – усмехнулся он, – Поправь меня, если я ошибусь, перечисляя твои действия. Ты приехала в столицу, сочла неприемлемым поведение некоего значительного лица и своими силами нашла на него управу. Неплохо, Светлана Кульчицкая. Однако, – он посерьезнел, – потрудись прежде думать, чем делать, – отец помолчал, затем сменил тон на более мягкий, – Из отступного я тебе перечислю тысяч сто на булавки…

– Отец, это – за войну с Албанией? – рискнула спросить я.

Он ответил на мой вопрос, но уже взялся смотреть какие-то бумаги, и говорил в пространство, как бы сам с собой:

– Мне достался контракт на поставку лошадей в действующую армию, и кое-что сверху. Война – довольно прибыльное мероприятие для поставщиков. Дочь, ты газеты читала? Как пан Бари развернулся, а? Его армия газетчиков по эффективности сравнима с вооруженными силами…

Я рискнула перебить его:

– Батюшка, а все-таки, эта Албания, она существует?

Отец, продолжая читать, проворчал:

– Не знаю, да и какая разница, Албания, не Албания. У военных был план, мы на Совете его утвердили, ну и все, говорить больше не о чем.