Читать книгу БезГраничные истории - Оксана Сотникова - Страница 7

Instagram: @linda_saule

51,75

На Хусавик опускалась ночь, и усталые рыбаки с облегчением бросали свои грузные, пропитанные солью тела на крепкие лавки, что стояли в баре, в трехстах метрах от главного причала.

За темным от пролитого пива деревянным столом сидели трое мужчин.

– Эй, Йон, слыхал, газетчики в город слетаются, – громкий голос принадлежал Йохану, старому рыбаку.

– Что им надо? – отозвался Йон, не отрывая взгляда от пыльного экрана телевизора, пришпиленного к стене над барной стойкой.

– Говорят, тут объявился 52-герцевый кит.

– Мм? – Йон отвлекся от экрана. Его голубые глаза теперь внимательно изучали собеседника.

– Его засекли в наших водах, и теперь сюда едут ученые, журналисты и Бог знает кто еще. Так что ты, можно сказать, в воду глядел, – он хохотнул, – день и ночь наблюдая за этими зверюгами.

– Не их, а его. Я засек только одного кита.

– Может статься, что это – тот самый. Станешь знаменитым, когда журналюги к тебе приедут за расспросами. Только не забудь их предупредить, что ты волк-одиночка и не любишь, когда тебя сильно достают.

– Что плохого в одиночестве? С населением в одну тысячу жителей – это самое обычное дело.

– Думаю, что теперь это количество будет лишь увеличиваться. Я вчера заходил к Маргрет, она сказала, что туристы за один день раскупили весь ее запас газировки. Такой счастливой я ее давненько не видел! И вообще, разве я сказал, что одиночество – это плохо? Все в порядке, пока ты не забываешь угощать своих друзей. Эй, Олаф, налей-ка нам всем еще под одной!

– Так что с этим китом, Йохан? – вступил в разговор Магнус.

– Дело такое, что этот хитрец на такой высокой частоте волны посылает, что ни один другой кит его ни услышать не может, ни понять, – смакуя пиво и всеобщее внимание, Йохан растягивал каждое слово. – Никто больше на такой частоте не поет, кроме него. Вот он и скитается по океану, как проклятый, только и знает, что своих ищет и зовет, только не слышат они. За то и прозвали его «Самым одиноким китом на планете». Он вроде как иностранец, который один на всем свете свой язык знает. И в какую бы страну ни приехал и с кем бы ни заговорил, никто его понять не сможет.

– Черт, до чего же грустная история, – сказал Магнус.

– А по-моему, она забавная. Разве не смешно, что тебя даже мать родная не понимает? Так и слышу китовые разговоры: – Дорогая, наш малыш разорался, чего он хочет? – Да черт его знает, я ни слова не понимаю! – и он заржал, стукнув кружкой о стол так, что пена разлетелась. Магнус хохотнул, отхлебнув из своей кружки:

– И что, они будут его изучать? Думаю, они захотят его усыпить и перенастроить его горло, чтобы он мог посылать правильные сигналы.

– А что, это решило бы все проблемы, – произнес Йохан.

– Это только прибавило бы проблем. Кит найдет себе невесту, и у них родятся еще пара-тройка гигантов, которые будут тоннами пожирать нашу рыбу. Вот тогда-то запоем мы все.

– О, слушай, а, может, ему так все осточертело, что он сменил настройки, чтоб его никто не слышал и не доставал. Точно как ты, Йон! Эй, ты чего молчишь?

– Возможно, я его слышу, – сказал Йон.

– А что толку от того, даже если так? Ты не кит, а главное, не китиха. Начерта ты ему сдался, потомства ты не принесешь и веселья от тебя тоже никакого. Так что толку от твоего аппарата, который ты по всему заливу с собой таскаешь – чистый ноль!

– Что еще за аппарат? – раздался чей-то крик из дальнего угла закусочной.

– Да штука такая, которая вроде как частоту ловит, на которой киты общаются.

– Гидрофон, – ответил Йон.

– Ну да. И теперь не поймешь, то ли он за рыбой ходит, то ли на концерт! – и Йохан засмеялся во весь голос.

– Ни черта себе, Йон, я тоже хочу послушать.

– Все билеты проданы, – бросил Йон, резко поднимаясь, собираясь уходить.

Вернувшись домой, он включил свет и сделал себе сэндвич. В темный прямоугольник окна бился осенний ветер, ему, устало поскрипывая, вторили продрогшие половицы. Звуки, что внушили бы тревогу любому, успокаивали Йона. Это были звуки его жизни, привычные, как собственное отражение. «Где-то там, в глубине, сейчас двигают океаны киты, – думал Йон. – Для них не существует этого ветра, в их бескрайней обители всегда спокойно. Спокойно всем обитателям, кроме одного. Люди подобны этому одиночке: мы думаем, что нас слышат, но на наш зов никто не является. Или вовсе: приходят не те. Как много нас таких, живущих на частоте 51,75 и даже не подозревающих об этом? К этому, покинутому сородичами бедолаге, быть может, тоже приходят не те. Возможно, он не перестает удивляться, почему он вечно окружен косяком сельди или лосося. Посылаешь сигналы, которые улетают от тебя в темноту, чтобы никогда не вернуться ответом!»

– Черт, он ведь даже не знает, что кто-то слышит его. Что я его слышу! – прошептал Йон, пронзенный догадкой и резко поднялся. Минуту он стоял посреди комнаты, напряженно размышляя, затем стремглав направился к ящику с инструментами. Вывалив их прямо на пол, он склонился перед ними, что-то обдумывая. Он подтащил настольную лампу и крепко установил ее посреди разбросанных деталей. И всю ночь маленькое окно его домика не покидал трудолюбивый, желтый свет.

На следующее утро, столь раннее, что еще считало себя ночью, Йон шагал в порт. Он вдыхал холодный воздух, бесстрашный, словно раскаленная сталь. Он вливался в легкие, и выжигал в них все дурное, что только могло накопиться там за ночь. Йон миновал деревянную церковь – символ Хусавика. Она стояла чуть выше, на холме, и Йон привычно замедлил шаг, глядя на нее снизу вверх. В этот ранний час она была заперта.

Йон пошел дальше. Слышался шум океана. Высокие, рваные волны плескались у каменого мола. Лодка ждала на обычном месте. Она уже проснулась и теперь с гулким стуком толкалась боками со своими соседками. Йон прошел по мостку до самого его конца и шагнул на ее борт. Привычными движениями он отвязал веревку и завел мотор. Тишину пронзил ритмичный звук, затем, вволю высказавшись, мотор заработал тише. Лодка плавно тронулась с места, унося в темноту одинокую фигуру человека.

Йон выставил руль и прислушался к ровному урчанию мотора. Закутавшись покрепче от ветра в плотную куртку, он посмотрел в сторону. Там безмолвной стеной стояли горы. С их, обычно белокурых, а сейчас сереющих во тьме верхушек бросались вниз порывы девственно чистого воздуха. Они ударялись о водную гладь, и, оттолкнувшись, игриво вспархивали, а затем неслись дальше, вдаль: к неизменно приветливому, вечно свободному горизонту. Йон запустил руку в карман и нащупал продолговатый предмет, похожий на микрофон. Пальцы ощупали округлые формы, которые нагрелись и теперь будто плавились от тепла его руки. Он вспомнил, как приобрел его, а затем настраивал, и как был поражен, когда в первый раз услышал пойманный звук, как заворожил его голос, исходящий из самых глубин океана. Поначалу он думал, что неверно выставил настройки, потому что, даже находясь в самой близости от поющих гигантов, прибор не издавал ни звука. Йон видел огромные, ребристые бока китов, когда они вырывались на поверхность плотной синевы, падая обратно, они дробили ее в водное крошево. Затем он понял, что прибор способен слышать не всех китов. А лишь одного.

Вдруг гидрофон замигал. Йон прислушался. Сначала он ничего не слышал, но прибор отчетливо выводил данные о присутствии звука. Он торопливо заглушил мотор, и лодка погрузилась в тишину. Лишенная управления, она беспрекословно повиновалась более мощной силе океана, и, двигаясь с ним в унисон, убаюканная, проваливалась в сладкий сон. Постепенно Йон смог разобрать вибрирующий гул. Он мелко дрожал на невероятно низкой частоте, и эта игра низкого с высоким заставляла внутренности Йона нервно пульсировать в ответ. Звук поднимался волнами, наращивая темп и громкость, он шел прямо в уши, минуя старые наушники, лодку, океан. Йон полез в сумку и достал еще один аппарат. Он опустил его в воду и нажал кнопку на конце шнура, который уходил вслед за прибором. Датчик замигал. Это означало, что у него получилось.

Йон в точности не знал, какое послание в этот миг родилось от его самодельного прибора и невидимым пассажиром отчалило от борта его лодки, да это было и не важно. Он был уверен, что тихий клич его непременно достигнет своего адресата. Он должен знать! Каждый должен знать. Без этого нельзя жить на свете. Невыносимо, когда тебя никто не слышит.

Светлеющий сумрак утра, лелеющего последние пятна темноты, нес его шепот. Он уносил его за бескрайний, запотевший горизонт, за таинственные, северные фьорды, сквозь невидимые извороты темно-лиловой воды, что колпаком укрывает тайны всех океанов на свете. Хранителем оберегая слова, что достигнуть, наконец, своего назначения на частоте 51,75. Долетят, заставляя замедлить свой вечный поиск и замереть от удивления самого одинокого кита на планете. И навеки свяжутся две затерянные в океане времени души, чтобы разбить вдребезги саму лишь мысль о бесполезности, о случайной ошибке в геноме, о природном недоразумении. Нет никакой ошибки. Частота 51,75 существовала всегда. Она ждала, быть может, миллионы лет, чтобы проявиться в тот единственно возможный момент, когда появится кто-то, сумевший отыскать в глубине своего сердца простые слова, что должен услышать каждый:

– Я тебя слышу…