Читать книгу Звезды над урманом - Олег Анатольевич Борисенко - Страница 48

Гостомысл, сидя на своем ложе, выстругивал заготовку для деревянной ложки. Истяслав со Стояном перебирали сушеные ягоды. Никита же пошел проверить петли, поставленные им на зайцев.

Погода уже устанавливалась весенняя. Снег местами почернел и осел. Появились небольшие проталинки. Кое-где на солнечной стороне сопки принялись набухать на ветках деревьев почки. В это время как раз начинается гон у зайцев. Бегая друг за дружкой и набивая тропы в рыхлом снегу, ушастые зверьки носятся по ним, совсем не обращая внимания на опасность.

Этим-то и воспользовался каменотес. Расставив петли на тропках, он каждое утро после трапезы уходил проверять ловушки. На смастеренных коротких лыжах Никита шагал вдоль тропы. Он уже снял двух удавленных косых и, поправив ловушки, собрался домой, как вдруг раздалось карканье ворон вблизи дороги.

– И с чего это всполошились, разбойницы? – пробурчал в бороду каменотес.

Но топот лошадиных копыт, ржание, фырканье, лязг доспехов и оружия заставили его присесть и скрытно наблюдать за происходящим.

По дороге двигался вооруженный конный отряд. Всадники, мерно раскачиваясь в седлах, выглядели как-то неестественно в утреннем тумане. И если бы не открытые глаза воинов, то Никита принял бы их за спящих или покойников. Отряд, похожий на тень, проехав походным шагом между сопками, вскоре исчез в пелене снежной степи, а Никита, подхватив двух пойманных русаков, быстро побежал на лыжах к своему жилищу.

– Надобно Валихану отписать, что пришла сотня узбеков, – выслушав Никиту, принял решение Истяслав.

И уже через час над отрядом-призраком пролетел голубь с маленьким свитком на одной из лап. Опережая конников и разнося хабар по необъятной степи, почтовая птица устремилась к юртам Валихана.

– Отче, а зачем узбеки тут? – поинтересовался каменотес.

– Силы татарские мы оттянули от Чиги Туры. Весной там битва затеется. А джунгарские разведчики уже снова у святых могил встали. Ежели кипчаки с узбеками объединятся, то не пройдут джунгары на север, а повернут на Бухару и Самарканд. Вот, стало быть, мы людям русским и поможем энтим. Не будет нынешней весной подмоги Кучуму из Бухары.

– Каким русским? Нет тут душ русских покамест, отче.

– Нет, так будут. поход затевается супротив Кучума. Пока он к Казани югом двинется, Русь с севера и ударит. Хватит набеги устраивать да людей русских бить.

– Да ведь, отче, с воинами попы и опричники придут. Куды потом нам идтить-то?

– На кудыкину гору, отрок. Мы для того и живем, чтоб русскому люду помогать. Чтоб расцвела красою сторона словен и ариев. А что с нами опосля станется, то это неважно, боги наши за нас определили участь каждому.

– А откель ведаешь про все это?

– Дар мне даден ведать про настоящее, а про будущее ты мне подсобляешь, отрок Вторак.

***

Ксения озорно улыбнулась.

– Слушай, Архип, а почто ты без усов да бороды? Словно и впрямь шаман белый.

– Сбрил я их, чтобы в Искере татары не приметили.

– Трунишь? Я ведь в тебе русского еще на базаре признала.

– И как это ты сподобилась, матушка? – усмехнулся кузнец.

– Зрю, идешь ты, как гора, плечами татар толкаешь. Руку левую прижал к боку, словно саблю придерживаешь. Так что и бритый ты не похож на остяка или татарина косолапого.

– А с какого лешего я косолапить-то должон? Я же три века кряду, как они, на шее русского Ивана не сиживал, – рассмеялся от своей же шутки Архип.

Рассмеялась и Ксения, рассмеялась, забыв про горе и невзгоды.

Упряжки шли Обью. С левой стороны прошли виднеющееся русло Иртыша. Русло тут расходилось широко. Правый высокий берег возвышался над великой рекой, а левый, низкий берег, покрытый снегами, маячил в тумане. Яркий свет луны освещал огромную пойму реки.

– Действительно, Об! – оглядывая просторы, воскликнул Архип.

– Ты про что?

– Об. У таджиков так вода зовется. А тут весьма много об. И свобода! Ни князей, ни бояр тебе. Юнцом на Волге жительствовал, думал, там воля, а теперь понимаю, что здесь она, милая.

– Так какая же это воля, коли нехристей кругом, как дерьма за баней? – поежившись от мороза, подала голос женщина.

– Остяки да вогулы мне не помеха, а узбек Кучум без Казани рано или поздно скатится в степь, где его раздерут, как шелудивого кота, джунгары. Да приспеет сюда люд вольный и будет жить без царской милости и кнута опричного.

– Ох, и песнь поешь, будто мед пьешь. Да где же оно видано, чтобы без кнута людишки жили? Не вериться мне чтой-то. Свято место пусто не бывает, заживете вы вольно, а тут царевы холопы за оброком и наведаются.

– А вот и паскудники нагоняют. Явились, не запылились, – показав пальцем на черные точки в конце убегающей колеи, объявил кузнец, вытаскивая куски жира.

Волки, расправившись с оленем и потеряв вожака, бежали уже не дружной стаей, а голодной сворой, постоянно завязывая меж собой стычки в борьбе за первенство. На ходу проглотив брошенные на дорогу куски жира, они ринулись дальше.

Но уже минут через пять самые сильные и проворные, которым досталась наживка, стали отставать от стаи. Китовые усы, свернутые в спираль, развернулись в их желудках, проткнув насквозь внутренности зверей. Осталось в живых всего четыре волка. И, понимая, что дружной стаи уже нет, волки, пробежав немного за упряжками, остановились и, развернувшись, потрусили к умирающим сородичам.

Их они съедят завтра.