Читать книгу Горожане. Рассказы - Олег Аникиенко - Страница 12

Два камня, три бревна…

Выходной день неожиданно выдался жарким. Истосковавшись по теплу, горожане потянулись к реке.

До городского пляжа далеко. Вот и спускаются люди куда ближе, прямо через парк к берегу. Здесь, на месте старой пристани можно раздеться, позагорать. Можно пивка попить, поглазеть на избушки Заречья.

Берег у парка – не для купания. Старые бревна торчат, ржавые тросы, куски железа, бутылки. Там и сям – черные головешки костров. Да и вода прохладная. Скучно.

На другом берегу мужики затеяли рыбу ловить. Растянули сеть – двое бредут в воде, двое – на лодке. Кричат, матерятся… Сеть то и дело за дно цепляется.

– Мать твою! – кричит продрогший мужик – Опять бревно! Народ наблюдающий оживился, советы дают.

– Левее… Ку – да? Эх!

Повредив сеть, рыбаки уплыли. Зато отдыхающим веселей.

Старушка

…И тогда она сказала: «вашу сумку, давайте сумку», – и он, сдавленный толпой, с трудом продвинул ей сумку, и она взяла, положила на колени, а он все старался отодвинуть ногу, давившую ей в бок. Сверху он видел, какая она маленькая, с маленьким сморщенным лицом и маленьким ртом, на котором застыло выражение озабоченности и понимание того, как ему трудно, но что поделаешь… Автобус встряхивало, заносило на поворотах, и вся масса людей, плотно сжатая, обреченная на вынужденное терпение, покачивалась в такт движения. А он, чувствуя, как уходит усталость онемевшей руки и придвинутый к сидящей старушке с его сумкой, почти дремал, все еще не теряя осторожности при резком торможении…

Студент

На улице – сырой, надоевший осенний ветер. В фойе бани народ отчужденно дожидается своей очереди. «Помытые» выходят с влажными волосами. Пахнет шампунем, вениками…

Внезапно лица у всех вытягиваются. Из помывочного отделения выходит парень. Лоб, щеки его в каких-то черных полосах. Под глазами пятна копоти, словно у кочегара. Подсыхая, он замечает устремленные на него взгляды.

– Что-то у тебя с лицом, – говорю ему тихо.

Он взглядывает в зеркало, столбенеет. Краска заливает его симпатичную физиономию

– Э, черт! Это я газетой вытирался! Полотенце в общаге забыл… Он прыскает смехом, и вслед за ним улыбаются люди.

Картошка в мундире

Несколько лет хожу мимо этого дома. Обычная панельная пятиэтажка в центре города. С одной стороны дома, где подъезды, – запущенный дворик с тощими рябинками и сломанными качелями. С другой, – зеленая зона с тропинкой и тополями. Раньше здесь бегали дети и «соображали» мужики.

Однажды травянистый проход перегородил заборик. А землю вскопали под огород. Через год забор увеличился, ощетинился металлической сеткой с калиткой – лазом. Внутри «резервации» парник вырос, морковка, лучок… А хозяйничала там молчаливая крупная женщина.

В очередной раз, когда я наблюдал за ней, она вскрикнула: – Чего глядишь? Не нравится?

– Нет! – честно признался я. – Двор общий…

– Х… тебе! Картошку в мундире любишь?

Нечего было возразить. Действительно, люблю.

Сомнение

У пивного ларька волнуется народ. Пиво можно купить и в магазине, но здесь дешевле, на разлив. Небритые мужчины, топчутся, желая получить вожделенный напиток. Кричат про банки, где достать, помыть…

Чуть поодаль от очереди сгорбился мальчик лет двенадцати. На лице его застыло мучительное выражение – стыд за отца, которого, он, видно, любил.

Я подошел к нему.

– Слышь, парень… Не думай. Не все – такие…

Он взглянул на меня с болью. А я подумал: Зачем сказал? Вроде бы прав. Но ведь это его отец…

Голый и орет…

На городском рынке, на ящиках, женщина торгует мелочью. Сигареты, зубная паста, мыло, батарейки… Рядом – книги: Фолкнер, Бунин, Платонов…

– Ваша литература? – спрашиваю.

– Не – е… Мужика одного. Просил продать.

– И покупают?

– Купили одну. Гол… Гол… Забыла! Голый, а в конце – орет.

– Голованов? Голявкин?

– Не – е… Говорю, – нерусский… Как же его…

– Голдинг? Голон?

– А, вспомнила! Голсу – орс какой-то…