Читать книгу Другая жизнь - Олег Красин - Страница 12
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Офисный лабиринт
Глава 11
ОглавлениеЛюди случается, пропадают. Кто-то потом находится, кто-то исчезает бесследно.
Когда человек пропадает, первыми обычно проявляют беспокойство родственники, и они же становятся первыми подозреваемыми. Полиция в таких случаях не утруждает себя долгими поисками, и, прежде всего, ищет мотивы преступления у близкого окружения пропавшего.
Чаще всего пропадают либо муж, либо жена, гораздо реже исчезают дети. Потом выясняется, что муж застукал жену с любовником или жена увидела мужа с любовницей, запускается длинная цепочка действий, приводящих, в конечном итоге, к плачевному финалу для обеих сторон.
И вот, чтобы избавиться от лишней работы, полиция советует не торопиться с подачей заявления – подождать день, два, три. И если у американцев интенсивный розыск пропавших ведут в течение первых сорока восьми часов, а дальше вероятность найти человека живым падает почти до нуля, то в России надеются на русское «авось».
В этом есть своя логика, поскольку жизненные обстоятельства российской действительности значительно отличаются от забугорной реальности.
Русский человек может заболеть и попасть в больницу без телефона и документов, и никто из персонала не озаботится идентификацией личности. Он может напиться до потери пульса или внезапно уехать в другой город, не подумав о спокойствии родных. А может и уйти к любовнице или любовнику, никого не предупредив, как в рассказе Чехова «Шведская спичка» пропал отставной гвардии корнет Марк Иванович Кляузов, оказавшийся потом у чужой жены.
Другое дело, когда человек бесследно исчезает в офисе, не дойдя лишь несколько шагов до своего кресла, стола с компьютером, своих коллег. Это выглядит странно и подозрительно, особенно если знать об обстоятельствах того, что произошло перед этим с Ирой. А Вера их знала.
Кого бы она ни спросила, никто не видел её подругу – та, как будто сделалась человеком-невидимкой. Была здесь минуту назад, была там секунду назад, но уже нет, упорхнула.
– Куда это Ирусик запропастилась? – с недоумением поинтересовалась Вера у своих спутников после длительных бесплодных поисков. – Все её видели, но никто не знает где она.
– Фигаро здесь, Фигаро там! – усмехнулся Курасов. – Не переживай, найдётся! Она же, как метеор, хвост подняла и понеслась.
Алексею не понравилось такое сравнение, и он бросил хмурый взгляд в сторону Петра.
– Смех смехом, но я за неё волнуюсь. Как бы с ней чего не приключилось! – заметила Вера.
– Да чего ты разволновалась? Пойдем в бар, и там встретитесь, – Пётр беззаботно улыбался.
– Надо бы у охраны спросить, – предложил Алексей, мучимый виной за утрату ключа. – Они, должны были что-то видеть, у них везде камеры.
– А нам скажут? – засомневалась Вера. – Придётся писать запрос за подписью начальника отдела, а Иван Андреевич обязательно спросит нафига мне это надо. В общем, один геморрой.
– Я знаю Григория Алексеевича, – деловито сообщил Алексей. – Спрошу у него, и он быстро её найдет. Не парься, давай к нему сгоняем!
– Давай! – с охотой согласился Курасов.
– А ты причём? Мы и одни справимся, – отсёк его Алексей. – Чего толпой ходить, дело ведь пустяковое.
– Ты серьезно, Лёха? – упрекнул Пётр, недовольно прищурив узкие глаза.
– Коллективные походы, Петро, не мой стиль! От них обычно пользы, как от козла молока.
– Ты меня что, теперь на хохляцкий манер зовешь?
– А тебя от чего прёт? Хочешь, буду звать Пётруччио, как итальянца?
Вера посмотрела на них с укором. Сейчас надо искать подругу пока с ней не случилось чего худого, а не сводить какие-то мифические счеты! Ох уж эти мужчины, всегда ведут себя как петухи!
– Народ! – решила она стоять на своём. – Я пойду к нему одна, а вы топайте в свои офисы. Мне помощь не нужна, Григория Алексеевича я и сама знаю. Окей?
– Окей – хоккей! – сердито пробурчал Курасов. – Но держи меня в курсах.
– Я буду у себя, – не глядя на него, пробурчал Алексей. – Если что – звони!
Они ушли, а Вера постояла немного в коридоре.
Идти к Григорию Алексеевичу? По большому счету ей не хотелось привлекать внимание посторонних к сомнительным приключениям на двадцать пятом этаже. Возникнут вопросы: что они там делали, зачем пошли, для чего взяли чужие документы. Вопросы есть, а ответов на них у Веры не было и, честно говоря, она не знала, что делать – впереди густой лес, позади тоже, полная неизвестность. Куда идти, если стёжка-дорожка неприметна?
Выросшей в многолюдном большом городе, Вере не были ведомы переживания заплутавших путников. Она не испытывала их горькое отчаяние, утрату надежды, мучительные поиски дороги домой. Весь её жизненный опыт ограничивался такими простыми понятиями как семья, учеба, работа.
Семья у неё была нормальной: папа с мамой, бабушки и дедушка. Её баловали, как и других детей – покупали подарки, возили на море, иногда потакали маленьким прихотям. Как и других детей её пытались приучить к спорту в виде фигурного катания или к музыке, записав к учителю игры на фортепиано. И то, и другое, она затем бросила, впрочем, не испытав сурового родительского гнева. На неё вообще никогда не давили, не принуждали делать противные ей вещи, поэтому она росла спокойным ребенком, который любил самозабвенно играть, погружаясь в увлекательный мир фантазий.
Учеба и работа тоже не особенно напрягали. Задаваемый ими определенный, размеренный ритм жизни, хорошо укладывался в её миросозерцание и создавал прочную основу для душевного спокойствия.
Но сейчас, в данной обстановке, она не знала, что делать, как поступить и находилась в полной растерянности. От неё требовалось принять решение и сейчас многое зависело исключительно от неё. На самом деле, ей всегда казалось это сложным делом. Даже в их паре, когда она только начинала дружить с Ирусиком, такую прерогативу взяла на себя подруга и Вера просто следовала за ней, как утлый челнок, следует на буксире за крупным надёжным кораблем.
Правда, существовала одна проблема – бездумное следование за Иркой могло здорово навредить. Собственно, это и произошло из-за их спонтанного посещения двадцать пятого этажа.
Теперь она стояла посреди коридора и копалась в своей голове, чтобы привести разнообразные мысли в порядок. В сущности, её растерянность являлась следствием въевшейся под кожу несамостоятельности, как въедаются и становятся несмываемыми краски татуировки. Эта неуверенность в собственных силах, робость, боязнь жизни, порождали стремление переложить всё на плечи других.
Но Вере не нравилась её внутренняя слабость. Наоборот, хотелось быть сильной, целеустремленной, спортивной, сексуально привлекательной, а ведь ничего этого не добиться, если воспитывать в себе офисную мышку.
За этим несвоевременным самокопанием её застал появившийся на этаже молодой человек в строгом чёрном костюме, как у коллег из детективного агентства и такой же безликой физиономией, как у курьера, передавшего им финансовые документы наверху. Подойдя к Вере, парень вежливо осведомился:
– Извините, где отдел? – и он назвал место, где работала Вера.
– А кого вы ищите? – с замиранием сердца уточнила она.
– Там работает одна девушка, Верой зовут. Не знаете её?
– Знаю, – Вера на мгновение задумалась. – Идите прямо, потом повернете за угол, и возле помещения для кофе-брейка будет её отдел.
Она говорила автоматически, почти не задумываясь, и в тоже время в голове пульсировала только одна мысль: «Бежать, бежать, валить пока не поздно!»
– Спасибо! – молодой человек кивнул и пошёл по коридору.
А Вера заторможено повернулась и медленно направилась к лифтовой, боясь оглянуться. Дверцы открылись, она вошла внутрь. Ею овладело страстное, навязчивое, как маниакальный психоз, желание – скорее выскочить на улицу из этого здания, и уехать подальше. Если только успеет.
Она нажала кнопку первого этажа, но лифт вместо того, чтобы поехать вниз, двинулся вверх.
«Нет, только не это! Неужели опять?» – подумала Вера о таинственном двадцать первом этаже и с досады стукнула по металлическому поручню, опоясывающему стенки кабины. Ей не нужен цветочный лабиринт. Ей не нужна музыка Кортазара и зелёное буйство джунглей.
Между тем, лифт вновь остановился на загадочном двадцать первом этаже и открыл дверцы. Вера увидела те же джунгли, те же лианы, то же разноцветье вдоль тропинки, сделала шаг, другой, медленно пошла вперёд.
Чем дальше она шла, тем большее спокойствие приходило к ней, и все тревоги, сжимавшие сердце, отступали на задний план, заслонялись зеленью джунглей. К этим успокаивающим краскам присоединился и умиротворяющей запах земли, будто растения не стояли в деревянных контейнерах и керамических кашпо, а произрастали из самой настоящей земной почвы.
Как же она забыла, что лабиринт может влиять на настроение, что есть внутренняя связь между её эмоциями и пространством запутанных дорожек!
И вот она берёт себя в руки, полностью успокаивается. Лёгкая улыбка мимолетно трогает уголки губ. Она снова видит дачную скамейку с голубым козырьком, подвешенную на тонких, но прочных железных цепях, слышит тихую музыку Кортазара.
На самом деле, считает она, это не какой-то обыкновенный лабиринт, который встретишь в древних развалинах или на игровых площадках, это уход в другую реальность от той страшной жизни, что окружает её. Это «Лабиринт Фавна», в котором маленькая девочка укрывается от страшных бурь, бушующих снаружи, и безжалостно уносящих взрослых в небытие. Как в фильме-фэнтези Гильермо дель Торо4.
Лабиринт пока без своего Фавна, но он где-то есть, существует. Может быть, Фавн – это горбоносый страж, блюститель порядка с первого этажа. Может ещё кто-то другой.
Вера садится на скамейку, начинает раскачиваться, прикрывает глаза. Сейчас, сейчас должен появиться этот охранник, но она его не боится, как прошлый раз, она откидывается на спинку скамьи, беззаботно качается, ждёт.
Железные цепи скрипят едва слышно.
И точно. В ткань звуков из музыки и скрипа качелей вплетается шорох чьих-то осторожных шагов. Вера ждёт, не открывая глаз, и её терпеливое ожидание приносит свои плоды. Она слышит голос мужчины, стоящего неподалеку, она узнает этот голос.
– Вы опять здесь? – с недовольством произносит горбоносый охранник. – Пройдёмте со мной!
Она открывает глаза.
– Поедем на лифте как прошлый раз? Нельзя побыть еще здесь… немного? Я ведь ничего не делаю, ничего не нарушаю.
Она специально говорит жалобно, плаксивым голосом, стараясь подражать маленькой девочке, она немного дурачится.
– Это против правил, – туманно отвечает горбоносый, словно знает некие никому неизвестные правила, и лицо его меняет выражение с тупого и безразличного на вполне осмысленное. – Здесь нельзя никому находиться! Никому!
– Послушайте! – Вера настойчива, ей не хочется подниматься с качелей и уходить. – Это другой мир, совершенно другой, признайтесь! Этот мир придуманный кем-то, вымышленный.
– Вымышленный? Может быть. Но зато мы настоящие! – офисный стражник возражает ей без тени сомнения на лице, он убежден в точности своих слов, он отвергает намеки на сюрреалистичную обстановку этого места.
– Идите сюда, садитесь! – Вера повелительно указывает на место рядом с собой. – Да вы не бойтесь!
– Я и не боюсь! – спокойно замечает горбоносый караульщик, но на скамью не садится.
– Этот мир, эти джунгли. Расскажите мне обо всем. Что это такое? Кто это сделал, вы же знаете! Ну, прошу!
Она уговаривает его без особой надежды на правду, зная, что получить настоящий ответ без умалчивания и лжи невозможно. И, о чудо! Горбоносый сдаётся.
– Хорошо! – уступчиво соглашается он. – Я расскажу. Это место непростое, оно преддверие в нечто другое. Как бы это сказать…
– Другой мир? – Вера радостно улыбается от осознания того, что угадала.
– Да, можно сказать и так. Это первый шаг по пути туда, в ту реальность, фантазию, которая живёт в вашем мозгу. Вы ведь знаете, что иную реальность можно придумать в своей голове, а можно и создать искусственно. Спиртное, наркотики… Они погружают вас в этот странный мир помимо воли – вы не можете ничего сконструировать, добавить к тому, что видите или слышите, изменить. Но есть другое. Вы можете создать свою Вселенную, построить город, придумать людей, свою жизнь и погружаться в неё, когда вам сложно оставаться здесь, наяву.
– Я, кажется, понимаю, о чём вы говорите, – Вера продолжает раскачиваться, но улыбка уже сходит с её лица, она хмурит лоб, закусывает губу, она размышляет. – Эти джунгли, цветочный лабиринт – всего лишь ключ в мой мир, созданный чистой фантазией, мир, куда я могу сбежать, где мне будет исключительно хорошо потому что…
– Потому что вы не будете создавать в нём враждебных себе людей, тех, с кем вам будет неприятно. Там нет опасных поворотов судьбы и угроз вашей жизни. В этом мире вы превратитесь в королеву, которой подвластно всё, и которая купается в любви своих подданных.
– Параллельная жизнь! Жаль, что так не бывает и любая сказка заканчивается.
Она снова расслабляется, откидывается на спинку скамейки и с силой отталкивается ногами от земли; тонкие цепи скрипят, на ломких стебельках колеблются цветы, которых касается чуть слышное дуновенье ветерка.
– Кто знает! – загадочно замечает горбоносый. – Быть может, для вас сказка и не закончится…
– Это как? О чём вы говорите?
– Вам надо найти вход в этот мир и одним из таких входов является сон. Когда вы засыпаете, то можете запрограммировать в голове сюжет сна. Но в самом сне вы неустойчивы, вы можете его забыть частично или полностью, восстановить всего лишь небольшие фрагменты. О моделировании здесь не может быть и речи. Во сне вы не управляете – вы следуете за событиями. Поэтому я говорю о другом входе.
– Каком?
Вера заинтересовалась разговором. Горбоносый, который раньше казался ей грубым, высокомерным, человеком с ограниченным интеллектом и неприветливой физиономией, теперь выглядел вполне милым и разговорчивым субъектом. Он уже не походил на того тупого служителя закона, который только и мог твердить: «Пройдемте, гражданин!», будто других слов не существует в природе.
– Этот вход здесь, – охранник поводит рукой вокруг. – Вам надо его отыскать.
– Так помогите мне! – просит Вера, впрочем, без особого желания.
Всё, о чём с загадочным видом вещает ей Горбоносый, кажется ей откровенной бредятиной. Другой мир, сказка наяву, уход в параллельные миры. О чём он говорит? Это же полная чушь! Лабиринт Фавна ей не нужен, потому что жизнь, за исключением отдельных моментов, её не пугает, и она случайно оказалась здесь по чьей-то дурацкой прихоти.
– Я не могу вам помочь, – меж тем продолжает охранник, – потому как сам не знаю где искать этот вход. Впрочем, у вас есть время.
Он демонстративно смотрит на часы.
– У вас есть полчаса для поиска, потом я вынужден вас забрать.
– Хм! – Вера, отстранённо поводит плечом, не переставая раскачиваться. – Если вы не знаете, где вход, то и я не найду. Не будем терять время, пойдём в лифт!
Она решительно поднимается, замечая печальный взгляд Горбоносого, от которого Вере становится не по себе. Словно её жалеют, как умственно отсталого человека, какого-нибудь олигофрена или имбецила.
– Чего вы уставились? – грубо спрашивает она, не считая нужным прятать своё недовольство.
– Вы теряете свой шанс, – отвечает он с мягкостью в голосе. – Попробуйте, вы ничего не теряете.
– Да чего пробовать-то, вы же не говорите.
– Осмотритесь вокруг. Мне не дано обнаружить то, что можете увидеть только вы.
Горбоносый отступает назад, в сторону выхода из лабиринта. Небольшая полянка, где стоит качающаяся скамейка, кажется пустой за исключением окружавших её садовых цветов, яркими вкраплениями оживлявших зелень. На полянке ничего нет, здесь не могло быть никакого входа в другой мир, ни туда, ни обратно.
«Вот идиотка! – возмущается собой Вера. – Какого чёрта я развесила уши, и слушаю этого чудика? Мне же надо бежать из здания, как я могла забыть?»
Она хочет идти, отодвинув рукой мешающего ей стража лабиринта, но что-то заставляет её пойти вокруг дачной качели, безжизненно и одиноко замершей на цепях. Она делает один шаг, другой. С напряжением глядит вниз и ничего не замечает. Ещё шаг, ещё. Так она оказывается позади качелей.
«Ну вот, как я и думала, ничего нет!» Рассерженная Вера собирается повернуться к Горбоносому, хочет съязвить насчёт его глупых историй о сказках, но в траве обнаружился плоский небольшой камень. Он выглядит серым, несколько потёртым, и Вере кажется, что до неё на камень уже становились ноги многих людей, бывавших здесь прежде. «Может, встать? Попробовать? Пожалуй, Горбоносый говорит именно об этом? Да, ладно! Это же чепуха!»
Она недоверчиво улыбается, но всё же подходит, встаёт, ничего не ожидая. Однако лицо Горбоносого вдруг начинает расплываться, делается нечётким и зыбким, точно от ряби по воде.
«Ого! Прикольно!» – весело думает она, не понимая, откуда в её крови взялся алкоголь. Деревья, лианы джунглей, цветы, скамейка – всё внезапно становится белёсым, исчезающим в плотном тумане, как будто художник-абстракционист, которому надоела собственная мазня, взял ведро с белой краской и принялся заливать неудачную картину.
«А как же Ира, Алексей? Я должна им помочь!» – мелькает в её голове запоздалое сожаление и всё, больше ничего.
4
Гильермо Дель Торо – мексиканский кинорежиссер и сценарист. Написал сценарий к фильму «лабиринт Фавна».