Читать книгу ОТРОКИ ДО ПОТОПА - Олег Раин - Страница 4

Сестру Ленку в садик увела мама, отчим на работу убежал еще раньше, а посему утро 1 сентября Серега встречал совсем даже не торжественно – то бишь, – в гордом одиночестве. Конечно, если не считать хомячку Соньку, но Сонька, свернувшись в пушистый ком, как и положено приличным хомякам, спала. В квартире царила умудренная тишина, но Серегу она абсолютно не угнетала.

На кухне Серега приготовил себе цикориевый кофе, мелкими глоточками быстро расправился с кружкой. Цикорий не означал какого-то особого протеста, – просто такой кофе Серега, действительно, любил. А вот продукт из кофейных зерен – как раз не очень. Что нравилось тотально всему миру, у него частенько вызывало неприятие. Или аллергию, как это называла мама. А уж начинать сентябрь с бразильского кофе казалось и вовсе пошлостью. К тому же аппетита после вчерашнего решительно не наблюдалось. Да и какой, на фиг, аппетит, когда лето одномоментно гикнулось, а за окном тенью отца Гамлета маячило первое школьное утро? Так что вместо завтрака вполне хватило маминой записки, где Сереге подробно разъяснялось, что подогреть и откуда достать, где лежат булочки с маком и чем заливать овсяные хлопья. А еще мама желала Сереге удачи в первом нелегком дне.

Вот именно, что нелегком…

Залив хлопья молоком, Серега тускло поглядел на тарелку и в тысячный раз подумал о том, что все эти каши с булочками очень пригодились бы каким-нибудь блокадникам – в том же Ленинграде или Севастополе. Сколько бы жизней, наверное, спасли! Жаль, нет у него машины времени с хорошеньким кузовом. Вот бы отправлял им каждый день по посылке!

А еще пылились под кроватью два чемодана старых ненужных игрушек. То есть сестра Ленка в них, конечно, копалась, Серега же почти не играл. А ведь всего пару лет назад жизни без них не чаял – без гоночной машинки с пружинным подзаводом, без трехлапого плюшевого ветерана Потапыча, без армии разноплеменных солдатиков. Когда сеструха уволокла в садик резинового ежика и там посеяла (кто-то спер, не иначе!), Серега с балкона хотел сигануть от расстройства, на Ленку кулаками замахивался. Трагедия же, блин! Полная Индия! Теперь, конечно, остыл. Не тянуло к игрушкам – хоть тресни. То есть по уму их тоже бы в какую-нибудь нищую Африку или пострадавшим от землетрясений. Ну, почему нет служб, что занимались бы сбором ненужных вещей? Все ведь, на фиг, пропадет…

Кстати!

Вспомнив о бомже Виталике, Серега разрезал одну из булок, точно в дисковод вставил в нее пластик сыра, упрятал в пакет. Мельком подумал, что Виталику приходится даже хуже, чем африканцам. Тем, по крайней мере, тепло, можно голышом по улицам бегать, а на Урале без шубы не выживешь. По этой самой причине Виталик постоянно болтал о Кавказе. Всерьез мечтал угнать машину покруче и в один прекрасный день уехать из родного города насовсем.

Продолжая перемешивать хлопья, Сергей искоса глянул в настенное зеркало. Верно, хотел убедить себя, что видит в нем не мальчика, но мужа. Во всяком случае – в фас. Профиля взгляд ну никак не улавливал, и Серега досадливо скривил губы. Хорошо, хоть обошлось вчера без синяков. Вот бы повеселилась родная школа, – первый день и с фонарями! А с Кокером надо при случае разобраться. Серьезно и прилюдно. Чтобы все видели, кто чмо, а кто совсем даже наоборот.

Серега еще раз оценил свою внешность и неожиданно подумал, что, может, и хорошо, что люди не видят себя и не слышат. Один раз он что-то такое набубнил на отцовский магнитофон, так потом неделю плевался. Не хотелось верить, что доносящееся из динамиков скрипучее мычание – его родной голос. Хотя причем тут голос? И с неважнецкими голосами люди живут себе поживают. Важно, что сегодня он превращался в реального старшака – вот это, конечно, ко многому обязывало! Серега решительно отодвинул тарелку с хлопьями.

Все! Хватит чужих компаний и дешевых пьянок! Новая жизнь диктовала новые правила.

Собственно, правила эти Серега прописал давным-давно – в коротеньком плане из четырех пунктов. План, надо признать, был жестким, можно сказать, невыполнимым.

Потому что пункт первый требовал солидности. В поступках, словах, внешности – во всем. Конечно бывают люди, у которых жизнь выверена и налажена, заправлена в нужное русло, как ремень в брючные петли, но у Сереги дела обстояли иначе. Очень уж много он мечтал, а мечты, как вещают психологи, НЕ сбываются. Сбываются действия, а значит, пора действовать – ходить по школе степенно, учителей не травить, тетради не рвать, резинками не кидаться. А еще хорэ врать про собственные подвиги, – все равно в них никто не верит. Конечно, все вокруг врут, а вот он не будет. Завязка! Жесткая! И надо добиться главного – влюбить в себя, наконец, эту кочергу Анжелу.

То есть это было уже пунктом вторым… Поскольку Анжелка – это вам не Зинка-Зинон, и за нее следовало повоевать. В общем, красавица Анжела была занозой, которую Серега словил еще в малышовом классе. Самого первого момента он толком не помнил, но так бывает возле костра: вдруг пшикнет полено, выстрелит искрой – и вздрагиваешь от нечаянного ожога. И вроде искры уже нет, – давно погасла, а боль остается. С Серегой приключилось нечто похожее. Сначала Анжела вызывала в нем раздражение, даже какую-то злость, а после Серега внезапно смикитил, что самым банальным образом влюбился. При этом, как многих других, его в упор не замечали. Разумеется, это было несправедливо, а потому следовало что-то срочно предпринимать, – пусть даже поломав себя, подкачав мышцы, научившись играть на гитаре и травить анекдоты. Да чего там! – Серега готов был на более страшные жертвы – например, на удаление гланд и веснушек, на мелирование волос и позорный педикюр!

Третий пункт был самым скучным, так как подразумевал учебу и отметки. До сих пор Серега учился абы как, с троек перебиваясь на четверки, пусть не часто, но радуя маму пятерками. Отныне следовало повышать статус, забыв напрочь о тройках, прочно обосновавшись в праздничных колоннах отличников. Они хоть в массе своей и ботаники, и жизнь у них насквозь тошная, но ведь поступают потом в вузы-академии! И принимаются поплевывать сверху на тех, кто остался в лузерах, кого сплавили втихую в профтехучилища, на плохонькие заводы и в армию. Конечно, подлость, но те же Анжелки, точно флюгеры, разворачиваются к удачливым да успешным. И бегут за ними, как привязанные…

Финальный четвертый пункт таил в себе проблемы с фамилией. Потому что в школе Серегой его звали только друзья, – все остальные, включая девчонок (даже красавицу Анжелу!), именовали его Чехом, а то и вовсе Чахоткой. Кличка шла от фамилии Чохов, и это было настоящей трагедией. Взять того же Сэма – ведь сам себе придумал кликуху! Хоть и был Саматовым Вовой. Разобраться – так персонаж из анекдотов, – Вовик, Вовочка, Вован. Однако Вовочкой Саматова никто не звал, поскольку сам себе он нравился исключительно в образе Сэма. У других, увы, так не получалось. То есть Серега сто раз предлагал матери сменить фамилию, благо и сделать это было совсем не сложно. Отчим носил фамилию Макушев, и они вполне могли стать Макушевыми. Если бы захотели. Тоже, конечно, не фонтан, но все-таки получше «Чахотки». К сожалению, уговорами Серега ничего не добился. Всякий раз мать напоминала об отце, рассказывала о его мастеровитых руках, о мощном голосе, о настоящем мужском характере. Серега и сам многое помнил. Например, как отец простым ножиком вырезал ему мечи с корабликами, как возил на рыбалку, сажал на плечи, учил запускать змея. И песни отец умел петь здорово. Голос у него был мощный, – когда рявкал на дворовую шпану, те горохом в стороны рассыпались. Так что базар – базаром, а батя у него был мировой. По всем статьям и параметрам. И вроде получалось, что отца собственная фамилия устраивала, а слабохарактерный сынуля ерепенился и шел в отказ. В результате рассуждения матери окончательно запутывали Серегину жизнь, загоняли ее в уличный тупик. Потому что отец умер. Три года назад. А мама… Мама продолжала его любить и все-таки вышла за муж. За отчима дядю Витю. Впрочем за муж-то вышла, а взятую у отца фамилию не сменила. Судя по всему, и не собиралась менять, чем только осложняла Серегино положение.

Словом, за фамилию приходилось бороться, а проще говоря – драться. Кулаками, ногами и головой. С приятелями Кокера, с гориллами Сэма, с теми же отморозками Краба, которые вообще готовы были гоготать над чем угодно. Конечно, вязаться со всей этой шайкой-лейкой радости было мало, но иного выхода Серега не видел. В противном случае он мог остаться Чахоткой до конца своих дней. Примерно то же сказал и дядя Витя, – мамино решение он, как ни странно, уважал. Правда, советовал – относиться ко всему с толикой юмора. Потому и комедиями заваливал. Пока народ хавал тягучие спагеттины сериалов, глотал Бессонна с Гибсоном, их семейка стойко пребывала в стороне. Из вечера в вечер они созерцали по видаку какие-нибудь «Покровские ворота», «Тридцать три» или «Бриллиантовую руку». Смехом по несчастью – так именовал это дядя Витя, и кое-что у него получалось. Серега и не заметил, как втянулся и пристрастился. Вчера вот смотрели «Берегись автомобиля» – кажется, уже в пятый раз, а Серега с Ленкой в голос ухохатывались. В школе он, понятно, о таком не рассказывал, а то бы ухохатывались уже над ним. В общем, смех – смехом, а крепкие кулаки в жизни тоже не последнее дело, и вскоре после одной из бесед отчим купил Сереге боксерскую грушу. Для наработки уверенности в себе, ну, и для более мужского интерьера.

Вспомнив о груше, Серега вскочил с табурета и ринулся в спальню. Легкое усилие воображения, и черная, подвешенная к потолку сосиска превратилась в ухмыляющегося Сэма.

– Лыбишься, да? – Серега с разбега молотнул по тугому кожаному боку ступней, добавил локтем и кулаком. Груша обморочно закачалась, кулак заболел. И все равно Серега торжествующе улыбнулся. У Сэма такой груши, точняк, не было, а значит, шансы начистить ему моську серьезно возрастали. Надо лишь не филонить и тренироваться – например, по часу-полтора в день. Или хотя бы минут по двадцать. Пока же Серегины тренировки ограничивались двумя-тремя ударами, то есть в переводе на время – пять-шесть секунд в день. Для наработки мускулатуры этого было явно маловато.

Форма, учебники и пришедший на смену малышовому ранцу портфель, – все было приготовлено с вечера. Морщиться заставлял только непокорный вихор на голове. Ни вправо, ни влево он никак не желал ложиться. Раз десять Серега провел по нему расческой, в бессилии скрежетнул зубами. Лаком его, что ли, приклеить? Или вовсе срезать?.. Так ничего и не придумав, он приблизился к столу, из потайного отделения извлек фотографию отца. Заглянул в смеющиеся глаза, неловко подмигнул.

– Вот я и старшак, батя. Сегодня набью морду Сэму и попробую стать другим. Таким, как ты…

Изображение отца тут же стало расплываться, проникшая в горло змея стремительно раздула капюшон. Фотография в пальцах мальчугана дрогнула. Потому что не было уже ни этих веселых глаз, ни скрещенных на груди жилистых рук. А были только немногочисленные снимки и оживающие во снах воспоминания. Серега всхлипнул. Так получалось каждый раз, и никакая взрослость тут не помогала. Кашлем прочистив горло и опережая непрошенные слезы, он спрятал фотографию в стол, подхватил портфель и выскочил из квартиры.

***

Сосед Никитка спускался по лестнице в сопровождении мамы. В правой руке малыша алел и бугрился атомный гриб букета, за спиной отсвечивал китайскими узорами ранец. Мальчуган и сам сверкал-переливался, как граненый алмаз. Весь из себя красивый да выглаженный – серьезный, как памятник гранитному революционеру. Год назад Никитка ходил в тот же садик, что сестра Ленка, а теперь вот отправлялся в школу. Шаг ответственный, по-своему даже страшный, и Серега ободряюще похлопал первоклашку по плечу. Обогнав, первым вылетел на улицу.

Осень, если без дождя и грязи, штука славная. Сладкая и пряная от сухих листьев, честная в своей неприкрытости. Это зима все припорошит да прикроет, наведет макияж до весны, будто ничего и не было. Но ведь есть! И шприцы с разнокалиберным мусором, и собачьи вездесущие кляксы. Снег напоминал Сереге сладкоречивые байки выступающих по телевидению представителей власти. Сам-то он их почти не слушал, но слушал комментарии дяди Вити. Получалось, что про весну с осенью эти взрослые дяди совсем даже не подозревали, – жили в своем вечнозеленом пальмовом лете и неустанно сыпали сверху маскирующим снежком. Кстати, и снежок теперь совсем другое значение приобрел. Как баян с космосом, как дурь и колеса…

У соседнего подъезда глыбой громоздилась автофура. Грузчики в униформе суетились и перетаскивали мебель. Кто-то снова переезжал, а вернее, въезжал. На обвязанной шпагатом тумбочке сидела девчонка в джинсовом костюмчике. В одной руке ментоловая сигаретка, другая спрятана под мышку.

– Ну, что же это такое! Ты опять? – из подъезда выглянул рослый мужчина, укоризненно погрозил пальцем. – Уже третья за утро…

– Все, финиш! – девчонка пригасила сигарету, мельком глянула в сторону проходящего Сергея. Мальчуган немедленно отвернулся. Чужая красота его всегда пугала. Все равно как пламя фотографической вспышки. Он даже обошел сгружаемые вещи по широкому кругу. Не то чтобы девчонка смахивала на какую-нибудь там модель или принцессу, но что-то в ней определенно было. Сам Серега такие вещи замечал сходу. Вот красавчик Женька, по которому сходила с ума добрая половина школьниц, не смыслил в красоте ни бельмеса. То есть вообще ни фигашеньки не понимал – что красиво, а что нет. Подгадала ведь мать-природа! Может, верно говорят, что плохо родиться красивым. У некрасивых комплексы, они рвутся наверх, грызут удила, преодолевают барьеры – и становятся в итоге Бальзаками, Амундсенами и прочими Пушкиными. Красивые же плывут по течению безо всяких усилий. Потому как – на кой? Все без того их любят, по головушке гладят, в рот заглядывают. Вот и жуют себе травку, хлебают из подставленных ладошек, пребывая в полной уверенности, что мир это райское пастбище, созданное сугубо для них. Серега красавчиком себя никогда не считал, зато полагал, что разбирается в женской красоте лучше многих других. Вот и эту девчонку он сходу записал в красотки. Потому что глаза, как у актрисы Вертинской, фигурка ништяковская, короткая почти мальчишеская стрижка, личико правильное. Само собой дело заключалось не в стрижке и даже не в странноватых чуть раскосых глазах, но боязно было на нее смотреть! Боязно – и все тут. А страх и колотье под ложечкой – это, Серега точно знал, признак верный. Не горбатого же дракона увидел – наоборот, а все равно страшно.

Впрочем, новоявленную соседку Серега не собирался долго рассматривать. Курящих особей женского пола он не любил в принципе. Дымящая сигарета сабельным взмахом перечеркивала любую красоту. И про себя Серега мог сказать совершенно определенно: уж он-то никогда не будет дымить. Потому что пробовал когда-то и бросил. Спасибо родному отцу, – уловил первые табачные ароматы и поступил, как какой-нибудь Макаренко, – взял да и купил сыну пачку дешевой «Примы», тем же вечером протянул на кухне.

– Если куришь, держи! Но условие такое: прямо сейчас все и выкуришь. При мне…

Эксперимент закончился на второй сигарете. Серегу согнуло пополам и вывернуло наизнанку. Он едва не потерял сознание, и отец отнес его на руках в ванну, сунул под струю холодной воды. А еще через пять минут Серега самолично смял в ком надорванную пачку и выбросил в ведро. Уже навсегда. В кухню, пропахшую «Примой», неделю не совал носа, а при одном взгляде на курящих задерживал дыхание. По этой самой причине «принцесса на тумбочке» Серегу совершенно не заинтересовала, тем более, что настоящая принцесса у него уже имелась – все та же непокорная Анжелка.

Добежав до угла, Серега запоздало припомнил о солидности, сбившись, перешел на шаг. Невольно представил себе лица одноклассников, когда разглядят его вихор на голове. Кто-то, конечно, загогочет, а Сэм со всегдашней своей гадливой улыбочкой непременно родит какой-нибудь афоризм. Типа: зашел вихор, и грянул хор… Серега заранее поморщился, на ходу попытался смочить волосы слюной.

Не-ет… Для реального уважения одной внешности мало! И на пирсинг, как дура Юлька с прыщавым Маратиком, он тоже не клюнет. Это готам с эмо лишняя дюжина дырок в радость, – ему требовался ход конем – что-нибудь эдакое-разэдакое…

К сожалению, ничего эдакого в голову не приходило, и Серега в очередной раз подумал, что солидности очень помог бы сотовый телефон. А еще лучше смарт или планшетик. Вещи, конечно, неудобные, но все ведь имеют! Вон их сколько кругом – как тараканы расползлись по карманам и сумкам, пищат, бренчат, на пол грохаются в самый неподходящий момент. Отчим давно обещал подарить, да что-то не торопится. Фильмы десятками скупал, а тут об излучении каком-то талдычил – вроде как вредно. Так ведь и жить вредно! А еще вреднее, когда над тобой смеются. Из-за отсутствия сотового, из-за вихра на голове, из-за того, что к школьному крыльцу тебя не подвозят на «Бентли».

До школы, расположенной в трех кварталах, ближе было добираться по улице Мичурина, но Серега намеренно свернул в парк. Этот небольшой крюк он вполне мог себе позволить. Наручные, оставшиеся от отца часы показывали только десять минут девятого. В парке же, чуть в стороне от центральной аллеи, располагался прикрытый стальными листами коллектор. Именно в нем обитал Виталик.