Читать книгу Тени Донбасса. Маленькие истории большой войны - Олег Рой - Страница 6

Жахнуло где-то совсем близко. Резкая, нестерпимая боль разошлась в бедре. Алым окрасился камуфляж. Дима, будто в замедленной съемке, видел, как двигаются его товарищи, как они что-то говорят, кричат друг другу, как Мишка орёт в рацию, но звук перекрывал гул в ушах. Словно в голове был огромный колокол – пульсировало, молотило и как если бы он был в наушниках с басами, выкрученными на полную мощь. Не стало ничего – только боль, выжигающая изнутри, и гул снаружи.

Олег и Мишка подхватили его с боков – снова боль – поволокли в укрытие. Потом все было, словно в тумане – кого-то еще тащили, кто-то стрелял, приехала подмога, санитары.

– Контузия, – констатировал санитар. – Степень определим позже.

Мир снова вернулся вместе с тонким тычком укола, колокол в голове и басы в ушах умолкали. Пошла по бедру горячая волна, как бывает, когда болело и грызло, а теперь отпускает и истерзанные нервы перестают надрывно сигнализировать в мозг. Димка понемногу пришел в себя. Его довезли до сборного пункта. Здесь, на бывшей автостанции, собирались раненые из всех подразделений, освобождающих посёлок. Санитаров было немного, и они в основном занимались тяжелыми.

– Я сам, – сказал Димка и поковылял от машины. Снова замутило, в глазах поплыло – сказывалась кровопотеря. Солдат рухнул на мягкий стул с рваным сиденьем и уставился вперёд. Раньше ему везло – пуля не цепляла. А здесь прошелся миномет, и осколок мины пропахал Димке ногу. Укололи, перевязали, он ждал, когда займутся осколком. Нога вновь стала болеть сильнее.

Пришла «мотолыга»[4] из бригадного госпиталя. Оттуда высадилось подкрепление в белых халатах. Один из прибывших санитаров решительно направился к Диме. Боец сначала узнал походку. И подумал: «Не может быть». Наверное, у него бред, галлюцинации или что там еще бывает от ранения. Не может быть.

Но это была она. Совершенно точно, никакой ошибки, обмана зрения, иллюзии. Это была она.

– Ба? – выдохнул Дима.

– Ну привет, внучок, – хитро прищурилась женщина. – Вот и свиделись.

Это действительно была она – Мария Богдановна, медицинская сестра на пенсии, старшая по подъезду, гроза ЖЭКов и окрестных забулдыг, строившая всех на своем пути – от непорядочных собаководов до неисполнительных чиновников. Мария Богдановна, которую боялся весь город и которую же обожали многочисленные внуки. Лихая, обаятельная, могучая, несгибаемая, непробиваемая, самая классная бабушка на свете – это действительно была она. Бабушка поправила смявшийся в пути белый халат.

– Ты… что здесь… делаешь? – не веря своим глазам, спросил Дима. Разговаривать было тяжеловато, но невероятное, невозможное появление бабушки заставило бойца преодолеть все барьеры.

– Работаю, – коротко ответила Мария Богдановна. – Показывай, что там у тебя.

– Ба!.. Тебе восьмой десяток… пошел… А как же твоя… поясница… – подобрал наконец слово внук. – Твои цветы, кошки… подъезд, соседки? Тебе… пирожки надо печь. А еще… лучше – отдыхать. Ты… уже свое отработала. Ты зачем… на фронт… приехала, ба?

– Разговоры разговаривать будем или дело делать? Помолчал бы, сокол подбитый. Или ждешь, пока само отвалится? Ну тогда я пошла, – фыркнула Мария Богдановна. Но тут же смягчилась, взглянув на бледного раненого Димку. – Показывай, говорю, ногу свою.

Развернула, покачала головой, обработала антисептиком, появившимся из сумки, вновь забинтовала.

– Собирайся, в госпиталь едешь.

* * *

Димка уехал на фронт последним из семьи. Вернее – предпоследним. Мария Богдановна, проводившая своих – сына, племянников и даже Галеньку-медсестричку, золовкину дочь, – осталась в Хабаровске. Каждого снабжала она «на дорожку» целым баулом провизии. И хотя Дима улетал на Ил-76, который к вечеру уже был в расположении части, он все равно увез с собой бабушкины разносолы, которые тут же разделил с новыми товарищами.

Бабушка была ответственным корреспондентом. Каждый из ее родных получал не меньше двух писем в месяц, где Мария Богдановна рассказывала о жизни в Хабаровске, справлялась, как дела у ее любимцев, и никогда не жаловалась. Она вообще никогда и ни на что не жаловалась – ни на скромную зарплату медсестры, ни на еще более скромную пенсию: отработавшая всю жизнь в больнице, она умела всё, ассистировала на сложных операциях, в ее руках побывало, казалось, полгорода, но все же сумма, приходившая каждый месяц

на карточку, была несопоставимой с ее заслугами.

Мария Богдановна не унывала: она вязала носки – на продажу и на фронт, снабжала всю семью и постоянных покупателей восхитительными соленьями и вареньями, держала в узде управляющую компанию, вступаясь за жильцов своего подъезда, выбила для дома капремонт. Но места за семейным столом зияли одинокими пробелами, каждую встречу разговоры у родни велись об одном. А там, на краю огромной страны, шла война – настоящая, кровопролитная война, какую родившаяся почти сразу после Великой Отечественной Мария Богдановна знала из первых уст, по рассказам отца. Сидеть и смотреть передачи «для тех, кому за…»? Она и в мирное время их не переваривала. И ни носки, ни соленья, ни капремонт, ни очередной обмен письмами с чиновниками не могли заполнить пустоту, образовавшуюся в сердце деятельной, неутомимой женщины.

И Мария Богдановна пошла в военкомат. У военных комиссаров глаза на лоб полезли:

– На Донбасс? Бабушка, а лет-то вам сколько?

– А сколько ни есть, все мои, – уперев руки в бока, заявила старушка. – Вы бумажки подписываете? Вот и подписывайте. А я людей лечу. Надо будет, и до Президента дойду!

Доходить до Президента не понадобилось, хотя, конечно, всё было непросто. Помогла одна из внучек. Оля работала в ОНФ, рассказала там про бабушку Марию – дело и задвигалось.

Сначала – три месяца обучения в Ростове. Потом Донецк – многострадальный город обстреливали каждый день. В тот день как раз накрыли больницу, куда прибыли «новобранцы», включая бабушку Марию, так что в работу она включилась сразу же по приезде.

Руководство сразу оценило её настойчивость, самоотдачу и золотые руки. Вскоре бабушка Димы стала старшим санитаром. Ей предлагали относительно спокойную работу в тыловом госпитале…

– Хотела бы я спокойствия, сидела бы в Хабаровске, – ворчала Мария Богдановна, вновь и вновь отправляясь со своей «мотолыгой» на передовую.

* * *

– Все наши живы, слава Богу, – рассказывала бабушка внуку, накладывая повязку поверх стяжки. «Мотолыга» быстро доставила в госпиталь Димку и его товарищей. Хирурги занялись тяжелыми, а в очередь к Марии Богдановне выстроились те, кто мог самостоятельно передвигаться.

Стяжку она делать, конечно, умела, хотя обычно этим занимаются врачи. Рана у Димы и правда оказалась не опасной, но противной – осколок сорвал кусок кожи и оставил неглубокую борозду, края которой бабушка и стянула, приговаривая: «Мужчину шрамы украшают». Страшнее была контузия, но Димка разговаривал довольно сносно, а значит, все было в общем неплохо.

– Дядя Вова в госпитале, – продолжила старушка. – Они с Валеркой в артиллерии, на гаубице; недавно по ним прилетело, Валерке ничего, а у Вовки – пуля в плече. Женька в разведке, недавно ему награду какую-то вручили, наверно, поедет к Оленьке своей, в отпуск. Я за тебя словечко замолвлю – может, тоже наградят и отпустят…

– Да не надо, бабушка, – засмущался Дима. – Зачем?

– За надом, – безапелляционно ответила старушка. – Нечто, ты Вику свою повидать не хочешь? Она про тебя справлялась даже перед моим отъездом.

– Она мне пишет, – признался Дима. – По электронке, так что я не всегда могу посмотреть.

– Ну вот, полежишь в госпитале, с Викой попереписываешься, – ласково сказала Мария Богдановна.

– Вот еще! – встрепенулся Дима. – А воевать кто будет?

– Сразу чувствуется, моя натура, – гордо улыбнулась бабушка. И тут же строго сдвинула брови. – Но положенное – отлежишь.

Димка вздохнул. Когда ба так смотрит, тут уже не поспоришь.

* * *

«Мотолыга» умчалась обратно на передовую, увозя с собой санитаров, среди которых была семидесятипятилетняя Мария Богдановна. Дима, конечно, волновался – нацистам закон не писан, могут и обстрелять. С другой стороны, несмотря на всю помощь Запада, снарядов у бандеровцев стало сильно меньше. Даст Бог – пронесёт.

Дима вспомнил, что бабушка хотела походатайствовать за него, чтобы ему вручили награду. Но он знал, КТО её действительно заслуживает. Боец дал себе обещание – после Победы обязательно написать в Министерство обороны о своей бабушке, чтобы её наградили.

Надо будет – он к этому делу всю семью привлечёт. Будет у бабушки орден! Они этого обязательно добьются – если, конечно, награда не найдёт её раньше. С таким характером, как у бабушки Марии, это было бы весьма вероятно.