Читать книгу Платон Ойунский: пылающий камень Сата - Олег Сидоров - Страница 4

Род шаманов. – Родители, детство и отрочество. – Первый

учитель. – Учеба в Якутске. – Начало дружбы с Максимом

Аммосовым. – Якутская интеллигенция

Я встречаюсь с нашим веком новым радостным и вдохновенным словом, молодой, пою в честь просвещенья и надеюсь, что услышат пенье старшие в своем пути суровом!

П. Ойунский. Из стихотворения

«Сын Таатты, сияющий Былатыан», начало 1917 года[27]

…На рассвете ему снился сон. Солнце всходило, заливая Срединный мир светом и теплом вокруг. Он летал над аласом, лесом, речкой, словно наплывающими с синего неба опрокинувшимися в речную гладь белыми-белыми облаками. Его вела гордая птица, словно поводырь, назначенная духами этой благоуханной земли Таатты быть ему другом-защитником. Это была большекрылая птица с ярко-желтым клювом, и она наперед знала, куда его вести, словно нашептали ей вольные ветры… Туда, где еще не ступала нога его сородичей. Туда, куда не доходили еще их мысли. Каждый взмах сильных, мощных крыльев обдувал его лицо и тело, придавая силу, свежую и окрыляющую… Он шел или летел за этой птицей…

Маленькому мальчику снился сон. Мальчик был из знаменитого в Якутии шаманского рода. А в местности, где он жил со своими родителями, братьями и сестрами, летом бывали такие фантастические восходы и закаты!.. Немудрено, что порой ему снились почти что волшебные, вещие сны.

Орел, могучая птица, не оставит его и в будущем, он опишет его в знаменитом «Красном Шамане»:

Здесь словами Красного шамана Ойунский повествует о том, как он стал шаманом, прошел обряд посвящения и обрел силу. Он был орлом, гордой птицей, парящей в небе.

Потом он снова обратится к образу орла, этой царственной птицы, почитавшейся якутами как священная птица рода.

В 1925 году, повзрослевший, мастерски владея языком метафор, иносказательно опишет в стихотворении-басне «Спор» вечную людскую борьбу за власть и лидерство. И возможно, вспомнит того самого орла, который привиделся ему когда-то во сне. Он и рассудил спор: кто рожден быть правителем, тот и будет править всегда, править по справедливости. На том решит орел и спор утихнет: «Суд свершив, над вершиной поднялся орел, сделал круг над землею и вдаль полетел».

…Для якута, воспитанного в древних традициях своего народа, уходящих своими корнями в глубь веков, важны место, где он родился, его истоки – малая родина – и кто есть кто в его роду.

Земляки все эти годы почитают малую родину Платона Ойунского – алас Дэлбэрийбит, что примерно в восьми километрах от села Черкёх. Места, где он рос и воспитывался, – без преувеличения, святые места для всех якутов. Благодаря им восстановлен в первозданном виде балаган[29], где родился Платон. Здесь сотрудники музея бережно охраняют всю округу. Проезжая мимо скульптурного изображения гордого орла и птиц, спор которых о своем повелителе был описан Ойунским, минуя аласы и поляны, в который раз поражаешься здешней нетронутой природе, сохранившей свою первозданную чистоту и размах. Находясь там, в этих местах, чувствуешь, что ты как будто в волшебной стране Олонхо – так густы и обильны здесь разнотравье и пестроцветье… Неудивительно, что в этом сказочном месте у поэта рождались дивные строки:

И в знойные летние дни, и в зимнюю стужу далеко ли, близко ли, в своей насыщенной событиями жизни он всегда будет находить вдохновение в своей малой родине. Земля, где он родился и вырос, дарует ему силы, станет источником душевного подъема. Пройдет время, и он напишет сокровенные строки, вспоминая и стремясь воспеть эти земли. В своем самом известном произведении – олонхо «Ньургун Боотур Стремительный» – он, скорее всего, опишет окрестности аласа Дэлбэрийбит, превращая их своей неудержимой творческой фантазией в сказочные места, наполняя космической силой мироздания. Не побывав хотя бы однажды в его родовом аласе, не понять эту вечную тягу к родным местам, силу любви к этой земле, питавшей его талант.

И по отцовской, и по материнской линии у него среди предков были люди духовные, верные природному стремлению творить и созидать.

Самый знаменитый из рода матери тот, кто заложил начало начал, кто первым построил в благодатных землях поймы реки Таатты родовые гнезда Сивцевых, Кулаковских и других, знаменитый шаман небывалого пророческого духа, якутский жрец. Звали его Кэрэкэн, точнее Кээрэкээн с долгими гласными в своем имени по законам родной речи. Кэрэкэн-князь, великий легендарный шаман Дьохсогон, был в силе еще во времена Тыгына, «якутского царя», как его нарек академик Алексей Окладников[31]. А после того, как они с Тыгыном решили расстаться, он ушел на восток, на правый, восточный берег Лены, со своими людьми в поисках той земли, которая приютит его род. Облюбовав берега реки Таатты, они обосновались здесь и продолжили свой род.

Как пишет Ойунский в своем еще неопубликованном труде «Из царства колониального рабства в царство свободы», «до начала 1800 годов в роду рождались такой же силы шаманы Омуочча Моттогуян и Албакыын». Заметим, что Омуочча Моттогуян был старшим братом Кулун сонноох Куладьыака, в православии получившего фамилию Кулаковский, от которого пошла фамилия Ексекюлях Елексея – Кулаковские. В их роду были великие олонхосуты и песенники. Платон часто гостил у родственников по матери в Жулейском наслеге, откуда вышли многие известные олонхосуты, и с молоком матери впитал народные песни и сказания, олонхо и легенды-сказки.

* * *

И вот 11 ноября 1893 года[32], когда в силу входит суровая якутская зима, в семье Слепцовых в родовом аласе Дэлбэрийбит (в переводе на русский «дэлбэрий» – трескаться, лопаться, взрываться) родился крепенький ребеночек – мальчик.

Почему так был назван этот алас, сегодня никто объяснить не может. По одной версии, услышанной мною от местных жителей, название аласу дало озеро, расположенное невдалеке от него, – там лед весной лопался с громким треском, будто взрывался.

Итак, на свет божий появился мальчик. Его нарекли Платоном в честь родного дяди и согласно церковному календарю. Он родился накануне Дня святого Платона, что предопределило получить при крещении это имя. Судьба маленького Платона сложится так, что он повторит в ином свете и месте судьбу святого мученика, чье имя он носил. Как утверждает житие, мученик Платон не отрекся от своей веры, не поддался на уговоры правителя Агриппина, восхищенного его умом, и был после долгих пыток обезглавлен. Конечно, на первый взгляд ничто не дает повод сравнивать большевика, революционера с христианским святым мучеником. Но мы знаем, что Платон Ойунский при всем своем большевизме с пониманием относился и к православной вере, и к вере якутской, древней. С другой стороны, прежде чем присягнуть идее большевиков, Платон прошел путь от национально-освободительного движения до социал-демократии и меньшевизма.

По одной из легенд, в 1922 году он и первая его супруга Фекла Сокольникова были повенчаны в церкви. Или эта народная молва приукрасила то событие, когда он со своей второй женой Татьяной Александровой оформил свой брак в ЗАГСе, который располагался в здании бывшей церкви села Черкёх? Сложно сегодня установить истину, но легенда жива.

В своих воспоминаниях народный поэт Якутии Владимир Новиков-Кюннюк Урастыров приводит одно из любопытных высказываний Платона Алексеевича. Шел март 1937 года. Выступая на банкете, организованном в честь двадцатилетия его общественной и творческой работы, Ойунский сказал: «Я человек, которого не раз старались побить кадеты, эсеры, анархисты, троцкисты, иногда по ошибке – свои же люди. Но я дожил до сего времени, не подставив правую щеку, если тебя бьют по левой, как учил Иисус Христос, и ни разу не отступился от однажды выбранной дороги во имя пролетарской революции, в борьбе за улучшение жизни обездоленных и бедняков![34]»

В том страшном году, всего за несколько месяцев до ареста палачами НКВД, Платон Алексеевич не побоялся произнести имя Христа, без которого вполне мог обойтись. Были, видимо, с его точки зрения, на то веские причины. Чего стоят, например, сохранившиеся в народе легенды о том, что он спас от разрушения церковь и как после этого пошла гулять молва о том, что сам Ойунский запретил трогать церкви. Платон неплохо знал основы православия, во всех учебных заведениях, где обучался, получал отличные отметки по предмету «Закон Божий». В воспоминаниях, опубликованных в 1928 году, он, чтобы четче обозначить дату, например, уточняет: «Киристиэп икки хонук иннинэ», – в прямом переводе «за два дня до Пасхи Христовой». Что это – простая привычка или свидетельство благосклонного отношения к вере? Жизнь, как известно, намного сложнее простых схем…

В 1930 году Ойунский публикует на якутском языке небольшую брошюру «Рождение религии. Дьявол-бог, дух-Всевышний, удаган-шаман», где он, основываясь на атеистических высказываниях В.И. Ленина, рассуждает о религии. Важно, что он избегает прямых нападок на религию, хоть и подчеркивает необходимость борьбы с ней, но при этом не допускает каких-либо скоропалительных решений. Он убежден в том, что советские люди «должны углублять свои знания о религии… Одним словом: споры о боге – дьяволе, шамане – попе должны вестись, основываясь на достижениях современного нам мира и на открытиях науки». Нет, Ойунский не был воинствующим атеистом…

Со времен Кэрэкэна многое изменилось в Срединном мире, утекло немало воды. Все, к чему прикасался Платон, потомок Кэрэкэна, от литературного творчества до революционной и государственной деятельности, при всей кажущейся противоречивости овеяно этим загадочным кодом, кодом рода шаманов – «ойуун ууса».

Народ саха воспринял православную веру и стал ее ревностным и верным проводником. И не случайно якутский мальчик был наречен этим именем – об этом говорит краткое житие святого Платона:

«Юношей он оставил дом и ходил по городам, вдохновенно проповедуя Слово Божие язычникам, удивляя слушателей убедительностью и красотой своих речей, глубоким знанием эллинской учености. За свою проповедь он был схвачен и приведен в храм Зевса на суд к правителю Агриппину. Судья вначале пытался лестью склонить святого к отречению от Христа. Он уверял юношу, что тот мог бы сравниться по уму с самим великим философом Платоном, если бы поклонялся языческим богам. На это святой Платон ответил, что мудрость философа хотя и велика, но преходяща и ограниченна, а истинная, вечная и безграничная мудрость заключена в евангельском учении. Тогда судья обещал в награду за отречение отдать ему в жены красавицу дочь, а в случае отказа угрожал мучением и смертью. Святой Платон ответил, что выбирает смерть временную ради жизни вечной».

Сравним эти строки с биографией Платона Ойунского, борца и поэта, хранившего веру в святость идей коммунизма, которым он присягнул в 1917 году. Вспомним и его веру в бессмертие своего имени, а значит, и своих произведений. На Срединной земле так сложились в начале ХХ века судьбы века и человека, что они перекликаются с перипетиями жизни и судьбы возведенного в сан святого, пострадавшего за веру в Христа: «Терпение правителя иссякло, и он приказал нещадно бить мученика, а затем отправить в темницу. Когда святого Платона вели в заточение, он обратился к народу, собравшемуся возле храма, призывая всех не отступать от христианской веры. Через семь дней мученика Платона вновь привели на суд Агриппина в храм Зевса, где уже были заготовлены орудия пыток: кипящие котлы, раскаленное железо, острые крючья. Судья предложил мученику выбор: принести жертву богам или испытать на себе действие этих орудий. Святой вновь твердо отказался поклониться идолам, и после истязаний его бросили в темницу и держали там без пищи и воды 18 дней. Но видя, что и это не поколебало мученика, ему предложили в обмен на жизнь и свободу лишь произнести «велик бог Аполлон». «Не хочу согрешить и словом», – отвечал мученик. По приказу Агриппина святого мученика Платона обезглавили (302 или 306)»[35].

Можно сказать, что якутский мальчик, увидевший свет в далеком якутском аласе, волею судьбы стал в новом веке живым воплощением судьбы святого Платона. Разве не прошел он те же адовы круги в застенках НКВД в Москве и Якутске? Так уж сошлись звезды судьбы мальчика в том далеком от нас времени, в последнем десятилетии XIX века, что он стал живым воплощением этой благочестивой истории. В его судьбе и творчестве сплелись воедино пути якутского народа от веры в Тангара до веры в Христа, от родства с великим шаманским родом до свершения деяний святого православной веры.

Платон родился и рос в многодетной семье. Ничто не предвещало его блистательной карьеры в политике и поэтической судьбы – до поры до времени, до тех пор пока у него не раскрылся талант певца-импровизатора. Его очаровали слова олонхо, которые пел его сосед и дальний родственник Пантелеймон Слепцов, живший невдалеке. Когда Платон учился в Якутске, он каждое лето приезжал к родным, помогал по хозяйству и, как вспоминал его сверстник и друг детства Кузьма Алексеевич Слепцов, Платон все так же жадно тянулся к олонхо и песням. Практически каждый день он бывал в гостях у Пантелеймона и записывал себе в тетрадь притчи, которые рассказывал он, ставший ему старшим другом. Они очень хорошо понимали и ладили друг с другом[36].

Когда он впервые исполнил олонхо, вначале для своих сверстников, ему было лет восемь-девять. В автобиографии он писал впоследствии: «У меня в детстве воображение было богатое, красочное, рассказывал красноречиво. Получал приглашение тоенов, которые на досуге наслаждались по длинным зимним ночам моими рассказами».

Детство Платона прошло в мире необычном, овеянном мифами и легендами. Его с детства окружали сказители-олонхосуты, народные певцы, чьи рассказы казались частью реальной жизни. Якуты жили в мифологизированном мире, состоявшем из бесчисленных духов. Всем, что происходило на земле, правили духи, алгысчыты (заклинатели), шаманы. Они умело сочетали свою исконную веру с православием, это двоеверие было устойчивым. Но большинство понимало, что есть еще другой мир, воплощением которого являлся город Якутск – богатый, просвещенный, блистательный. Многие якутские семьи стремились дать своим детям образование, но не всегда удавалось то, чего желали и родители, и сами дети. Но если это желание обращается в стремление действовать, то всего можно добиться.