Читать книгу Откровения - Ольга Дмитриевна Личкова - Страница 21

Я проснулась. Это был очень сладкий сон, приятный, тёплый и нежный. Хотелось умуркаться, хотя, может, так и было. Начну со вчера.

Проснулась я так же сладенько, но около восьми утра. С радостью навела порядки в квартире, намыла и начистила всё, испекла блинчики, оказывается, я это умею. Затем приехали суши, я решила себя побаловать, и мне это удалось. Затем попыталась сесть за учёбу – это не привело ни к чему хорошему. Когда открыла и пролистала задания, попутно с ними знакомясь, у меня опять хлынули слёзы. Я долго ходила по квартире из угла в угол, периодически сползая по стенам, у меня не было никаких сил. Меня выворачивало наизнанку от осознания собственной беспомощности. Я просила себя прекратить это издевательство над своей нервной системой, но не могла. Я испытываю ненависть и больше ничего к тому, чем пытаюсь себя занять в эти выходные. Она пожирает меня изнутри. Я остаюсь один на один и проигрываю этот бой. Немного успокоившись, я набрала Исечке предупредить, что существует большая вероятность, что дочка её старшая является абсолютно безмозглым существом, которое не способно получить образование выше среднеспециального из-за огромнейшего недостатка в её головушке ума и активности нейронных связей. Вообще, я настроила себя на это и некоторое количество частично близких мне людей. Стало немного легче. Полезла искать вакансии, кем же я смогу быть, кроме дворника, без образования. Варианты были, решила, что получу справку и поеду на юг Франции присматривать за старичками или в Германию частной нянечкой. Конечно, зная мою «везучесть», не исключаю, что меня вербанут или просто утащат, хотя нет, это ерунда, кому нужны вербовщики без высшего педагогического? Села чутка почитать. Позвонил знакомый, предлагая ехать в июне на юг, выслушала с каменным лицом и положила трубку. (Какая Ялта, если я буду гореть в аду?)

Лежа на полу, включила Арбенину и вдохновилась. Решила создать образ. Тут же разделась, хотя в квартире не потеплело ни на градус, и начала творить. Мне жизненно важно было показать себе себя, что я так же хороша, что я могу собой восхищаться, играть и соблазнять. Это удалось. Нанося макияж и закручивая волосы в косы, я поражалась, что это тело, послушное, гибкое, отдано во власть мне – мурашки побежали от этой мысли, столь она была прекрасной. С процессом фото всегда много мороки, слишком много всего: таймер, высота, свет, эмоции, движения. Вроде удалось всё. Засобиралась к подруге, так и хотела бежать с калачиками на голове, но потом передумала. Доскакала быстро, периодически слушая музыку через один наушник, так как второй поломался во время беседы с мамой. Вообще, получается, что чем больше я беседую с родными, тем больше получаю негативных эмоций, злости на кого-то, недовольства, жалоб. Мне с собойто непросто, а тут…

С Шулькой кушали новый салатик, приготовленный её золотыми ручками, и беседовали о всяком разном. Затем решили глянуть фильм и наткнулись на что-то совсем необычное, что поразило каждую, просмотр решили отложить, ибо хотелось приключений. Прямо сейчас. Так как дамы мы свободные, то решили погулять ещё с кем-то. На удивление компанию быстро нашли и даже договорились, но Олька переобулась и сделала выбор в пользу другого человечка. Вообще, нас ждали уже ребята, но мы их проигнорили, правда, потом они нам виделись в каждом встречном. Собрались и выскочили.

На улочке я клацала от холода зубами, пока шли до места встречи. Она случилась. После первых минут разговора мне захотелось его окончить. Человек говорил про политику, про свою тяжёлую жизненную ситуацию и про пиво раз в неделю (меня аж передёрнуло от воспоминаний). Мы попытались уйти раньше, но нас тактично он проводил до подъезда.

Дома мы сидели в куртках и пили чай. Я хотела приятного весёлого общения, а подгрузилась ещё больше. Повезло, что у Шульки была вислоухая кисонька, любительница глажения, чесания и мурканья. Меня чуть не разорвало от нежности, пока я тискалась с ней. Вот такой я и видела свою идеальную кисоньку. Хотела забрать, но почему-то не разрешили. За чашечкой чая разобрали молодого человека по полочкам, хотя и разбирать-то почти нечего было, скарба хватило б на полполки.

Поболтали, и я, узнав, что знакомая, старше на год, вышла замуж, глубоко изумилась. Чуть позже, правда, бегала и кричала, как так можно, рано же. Сказала Шульке, что, когда она сыграет свадьбу, я помру, наверное, от избытка чувств.

Было уже неприлично поздно, поэтому решила, что хватит испытывать Шулькино гостеприимство на прочность, и начала вызывать такси. Правда, никто не хотел ехать – неприятненько. В итоге на свою головушку я согласилась, чтоб меня проводил тот самый человек, с которым пару часов назад расстались. Встретил он меня уже с бутылкой. Пока шли, он мне рассказывал душещипательную историю про свою бывшую, поломанный палец и вредную привычку, которая скручивается в косячок. Я не сказала ни слова, да и зачем?

Мне нехило присели на ушки. Даже у подъезда я не могла уйти и тактично дослушивала еще полчаса. Надо всё-таки учиться говорить нет более жёстко. Надеюсь, человеку стало хоть чутка легче.

Дома сразу бросилась спать. Умываясь, заметила на предплечьях полосы, которые хотела оставить сама, вдоль тех, бледных, почти невидных, которые оставляла раньше. Испугалась, оказалось, что это швы от кофты, но всё равно было неприятно.

Ночью отчего-то снилась перестрелка в подвале. Я сидела у стены, крича от страха, прикрывшись каким-то металлическим листом, а по нему барабанили пули, рядом падали мёртвые, взрывались бомбы, и меня закидывало землёй. Потом резко наступило перемирие и меня выпустили. Тот ужас не пожелаю испытать никому. Хотя, наверное, каждым человеком, у которого в руках было оружие, была я, убивавшая себя же. Я снова не чувствую рук от холода. Мне так хочется сейчас раскрыться, улыбаться и радоваться всему, что меня окружает. Я нуждаюсь в тепле столь сильно, что… Да имеет ли это какое-то значение? Я начинаю растворяться в себе, уничтожая и сметая то, что выстраивала с любовью и трепетом. Чего я добиваюсь? Чего-то, но точно не счастья себе. Мне хочется рассказать что-то ещё, но боюсь, что это может отвернуть от меня, сделать больно или заставить разочароваться во мне, хотя странно, если ты, человечек, ещё этого не сделал.