Читать книгу Если проткнуть глобус. Том 2 - Ольга Гронская - Страница 8

Вот одного не понимаю, как я, человек, который страховался фейковыми билетам всегда, даже при выезде из стран в Центральной Америке с пересечением сухопутных границ, где они никому не нужны, не позаботился об этом, влетая в Новую Зеландию! Где, как нас уже напугали, все копают, вплоть до аптечек, жуть как проверяют.

И непонятно, почему так вышло.

Я уже, похоже, устала этим озабочиваться, а Люда еще не приняла этот раздел подготовки на себя. Оправдания потом. Хотя очень хочется сразу.

Но факт оказывается фактом.

В Окленд мы по билетам прилетаем десятого февраля утром, а когда и куда вылетаем далее, мы как-то по привычке уже не заморачиваемся, виза на въезд в Австралию до середины марта. Типа, как захочется, так и сделаем.

Короче, латиноамериканская расслабленность играет с нами злую шутку.

Если бы мы так не спешили на самолет, думая, что опаздываем, то успели бы осознать, что рейс задерживается, как раз на нужные для неспешного оформления необходимого липового билета на будущий выезд из Новой Зеландии в Австралию, сорок минут. И мы преспокойно бы сели где-нибудь на лавочку, в зоне хорошего интернета, и, рассчитав время пребывания в Зеландии, выбрали бы точку следующего отправления. И затем грамотно, по наезженной, оформили бы эту «как настоящую» бронь на дурацкий выездной документ.

И этим бы себя в рамки территориального и временного коридора пребывания в такой хоть и дорогущей, но роскошной стране не поставили бы. Твою мать. Как я это не люблю.

Но если «бы», да «кабы», то.. в нашем частном случае, когда мы подбегаем к выходу, то уверяемся, что посадка уже почти закончилась, раз людей нет на посадку. По времени действительно похоже, что финиш.

Начинаем бегом оформлять последнюю регистрацию у молодой сотрудницы, уже непосредственно у гейта, суя ей посадочные и паспорта.

Почему-то тут у гейта эта новозеландская самолетная компания предусмотрела еще один «шмон». Не только на паспортном контроле, где мы как раз подозрений не вызвали, а еще и здесь, перед самым выходом на свободу. Именно здесь девушка со спокойным приятным лицом, выдающим принадлежность к азиатским кровям, проверив документы, вдруг так мило вопрошает: «А где ваш обратный билет? Предъявите, пожалуйста».

И услышав «какой билет, на хрен?..», и, поняв, что «нету», сообщает, что пустить в самолет не имеет права. И мы тут и останемся. Навсегда. А мы стоим и уверены, что счет на последние минуты. «Пипец, что ли?»

Закипающая кровь с пузырьками поднимается к голове и пыхает через кожные покровы. Потому что в данный момент сгорают билеты в Новую Зеландию.

«Надо действовать, срочно! Хоть что-то делайте!» – транслирует из покалывающих ног страх, потому что голова как-то сразу решила не принимать в этом участия.

Я ощущаю, как тело превращается в полую гулкую трубу, и слышу, будто со стороны, наши утробные взывания к сотруднице непреклонных Новозеландских линий: «А что делать, девушка? Делать-то что?! Вы что! Не понимаете, что ли?!» – мы впиваемся в преграду глазами сердитых агнцев, ведомых на заклание.

А девушка, в серой форме, спокойно, вот зараза непробиваемая, говорит:

– Так возьмите сейчас билеты на вылет из Новой Зеландии.

– Так времени же нет!!

– Почему, вполне есть, – со спокойной вежливостью поясняет пропускальщица в другое полушарие. О том, что вылет задерживается, она опять не уточняет, видимо думает, сами понимаем. Но «понимание» это не про нас сейчас, поэтому я сначала возмущенно напрягаюсь:

– Ни хрена себе, есть! Для нее семь минут, это «есть»?

А затем пытаюсь автоматически перенять от девушки уверенность.

«Раз она реально видит шанс, значит он в наличии. И если спокойнее, то его можно реализовать».

Я все еще не отступаю от судорожной идеи о приобретении простой брони на вылет, от которой потом можно отказаться. И где тут у нас любимый сайт по бесплатному бронированию?

– Ну где же ты?! – чувствую физически, как утекает время.

Надо быстрее! Легко сказать, быстрее, когда страх уже до ресниц поднялся. Пытаюсь дрожащими руками тыкать в экран смартфона, еще надеясь на чудо, что вот сейчас получится элегантно оформить фейковую бронь.

Как в кино. Выдержку призываю свою.

Выдержка пришла, правда не полностью, а интернет ушел, правда тоже не полностью, но завис тупо, твою же мать! Так всегда от ужаса бывает. Интернет штука чувствительная.

Я ругаюсь:

– Тут не то что поддельный, а и реальный билет не взять! Хотя какая, к черту, разница, если интернет не пашет…!

Мы переглядываемся с Людой. Да, понятно. Мы уже согласны и настоящие купить, потом разберемся. Главное, в самолет попасть. Но и это никак не получается. Телефон, все-таки, среагировал на панику жестким обмороком. Скотина старая тщедушная.

В качестве помощи для реанимации интернета начинаю применять русское, словесное и сильное. Как обычно делаю в стрессовых ситуациях. Часто помогает. Сегодня нет. Не тот день. Звезды не сошлись! До вылета минуты.

Я просто вижу, как билеты Сантьяго – Окленд, сожранные нежным бирюзовым пламенем, уже почти превратились в кучку пепла. Этим пеплом очень хочется обильно посыпать и свою голову, и непреклонной девушки, и всех, кто придумывает эти дебильные регуляции. Основанные на недоверии человека человеку!

Не мигая, еще не совсем запепелёнными очами, мы смотрим на девушку. Она на нас. Секунда, другая.

– Да, вы можете чем-то помочь?! – вдруг почти сдержанно рявкаю я на нее, как будто это она тут главная по злу и виноватости, – Со своего телефона купить или еще что?

Девушка явно пытается понять, что я хочу. Почти поняла уже.

– Нет интернета здесь, нормального! Не могу купить сама! – продолжаю сердито пояснять я, тряся перед ее восточным лицом с припухшими веками дохлым телефоном, – Разве не видите, что из-за ваших идиотских правил, приличные люди гибнут! За металл.

Тут Люда выступает на передний край линии фронта и бледными губами четко формулирует нашей сотруднице на доступном английском языке: – Можете помочь нам купить билеты? Помогите, пожалуйста. Вы же видите, как все хреново.

И тут правильную девушку осеняет, и она говорит: «Да, могу!».

– Так давай!!!

И сотрудница новозеландских авиалиний добротно и спокойно начинает выискивать рейс на своем мобильном.

Мы переглядываемся с Людой: «Твою мать!.. Неужели не все пропало, Лелик?».

– Ну значит, берем настоящие, – будто меня кто-то спрашивает и вопрос еще не решен, с облегчением смиряюсь я. И, оправдывая собственную бестолковость и панику, важно обозначаю в аэропортовое пространство, – Не до свободы выбора нынче.

Люда сосредоточенно молчит, что означает, что не до свободы. Девушка, как рыбка ориентируясь в глубинах сайта своей авиакомпании, быстро и сосредоточенно задает нам первоочередные вопросы для покупки.

– Дата вылета?

– Эээээ…

Мы на ходу соображаем: «На когда билет взять»?? Хором спрашиваем друг у друга:

– Хватит нам двенадцать дней?

– Хватит!

– Тогда на двадцать первое февраля. Девушка, давайте на двадцать первое.

Девушка соглашается и продолжает:

– А откуда вылет? Тоже из Окленда? Упсс!

– А мы куда поедем в Зеландии? И, главное … «до куда»?

– Шоб я знал, – искренне говорит Пятачок… – Куда вынесет.

– Это понятно, но надо сказать точку вылета, иначе билет не дадут. А девушка тем временем настаивает:

– Из Окленда?

Хочется согласиться и подтвердить, что из Окленда, чтоб быстрее все это закончить. Мозг не впиливает как-то. Но остатками сознания соображаем, что если поедем по острову «вниз» на юг, то возвращаться в северный Окленд, ну точно никак не с руки будет.

Силимся вспомнить названия новозеландских городов, которые собирались посетить, когда мечтали. Тужимся. Не, ни в какую. И карта Зеландии у меня тоже не открывается на телефоне. Потому что висяк.

Сметливая Люда вспоминает, что там есть столица – Веллингтон, и что в любом случае мы в нее заедем, потому что она в середине страны.

А если проедем дальше нее, на Южный остров, то можно и вернуться в столицу, это не в Окленд пилить обратно. И мы, переглянувшись, изображая знание географии, говорим девушке:

– Давайте из Веллингтона. Она говорит:

– Отлично. Поняла, – шевелит клавиатурой, и уточняет: – А куда? Что «куда»?..

– Летите куда?

– В Австралию. Куда же еще.

Виза у нас в Австралию. Значит туда, на зеленый континент.

– Город какой? – еще надеясь, что мы в здравии, переспрашивает девушка, – Куда летим-то?

Люда смотрит на меня, я смотрю на Люду, и повторяю, как попка:

«Куда летим-то?». И, надеясь отыскать осмысленный блеск в глазах друга, спрашиваю: «Ты помнишь какие-нибудь города в Австралии?».

Люда говорит: «Помню, но тебе сейчас не скажу».

А я говорю: «Я тоже так-то помню. Но воздержусь от констатации». Секунда судорожного сбора резервов памяти и о…, всплывает, что хотели в Сидней попасть, театр оперный на воде посмотреть.

Фух, слава Богу, один вспомнили! Ай, молодцы!

– Тогда давай в него и полетим сначала? А там разберемся, куда и как маршрут проложить. Не до жиру тут. Последние минуты жизни проходят.

И мы с облегчением выпаливаем ожидающей девушке:

– Давайте в Сидней! В Сидней хотим. Всю жизнь причем.

И, определившись со временем вылета по критерию: «Попозже. Чтоб к ночи точно успеть в Веллингтонский аэропорт из места Икс, которое мы еще не знаем, но „откуда“ мы будем в столицу возвращаться, чтоб в Австралию утром засветло прилететь, чтоб там не мыкаться», – даем добро на покупку билета с вылетом в два часа ночи.

Как всегда, процедура занимает не более шести минут. Это уже с прохождением реального платежа с моей карты.

И вот мы обладатели драгоценного пропуска на ту сторону земли в виде выездных билетов! Причем однозначно свидетельствующих о наших благих намерениях, по поводу своевременного покидания богатых сказочных островов, где снимался фильм «Властелин колец».

– Как все просто и быстро, когда делает здравый человек, – с завистливой усмешкой, в то же время переполненная легкостью от свалившейся с плеч проблемы, совмещаюсь с жизнью я.

Все! Схватив сумки, мы пытаемся быстро проникнуть, как опоздавшие, в самолет, но девушка нас опять тормозит и с улыбкой предлагает подождать.

– Что, как? – мы хором недоумеваем, предчувствуя страшное, – Мы же все оформили!

Девушка говорит:

– Так молодцы, поздравляю. Вылет просто на час задерживается, посидите пока, объявят.

И тут я начинаю нервно хихикать над собственным неискоренимым паникерством. Твою мать. Вся в папу!

А мудрый Пятачок говорит:

– А кто его знает, Оля, зачем это все надо было. Может, и хорошо, что все определилось так быстро и с реальными билетами. Не смогли сделать, как хотели, значит, и не надо.

И я, уже полностью успокоившись и расслабившись, важно соглашаюсь с мудрым другом:

– Хорошо, что хорошо кончается. Возможно, «маленькая» большая встряска нам не помешает. Все-таки в другой мир переезжаем. Совсем в другой.

Люда, вспомнив нашу «кинокомедию», хохочет:

– А то бы здесь остались! Представляешь?

Я представила и тоже начинаю смеяться, и, желая поиронизировать, вдруг выпаливаю:

– А может быть, нам и надо было… остаться?

К теме не пристаем, потому что у нас теперь отлично, как у кошек, получается не тратить на переживания больше времени, чем необходимо. Обошлось и обошлось. Мы просто идем рассматривать симпатичный Сантьяговский аэропорт.

О, прикол! На стене около мест для ожидания, сделана фотовыставка черно-белых портретов известных людей, похоже, артистов и певцов.

Разглядывая их, мы с удивлением обнаруживаем портреты Виктора Хары и известной нам теперь Виолеты Парра. Они и на стене рядышком прикреплены! Непонятно, к чему, но забавно, мы запечатлеваем это дело на фото и тут же посылаем их Михаилу, с прощальным приветом:

«Вот, дескать, ровно то, с чем ты нас познакомил, как здорово, пиши, всего хорошего и большой светлой любви! Маме привет!».

Мишка рад, отвечает, что в следующий приезд только к нему. Будет ждать.

«Следующий приезд… Как хорошо звучит эта фраза», – переглядываемся мы с Пятачком.

А рейс-то наш будет через Аргентину. Такие странные рейсы с пересадками тут у них в Южной Америке. Как не бери, а прямого нет, все равно с пересадкой: или в Сантьяго, если из Байреса через океан надумал вылететь, и в Буэнос-Айресе, если вылетать из Сантьяго. Интересно, почему так? Пассажиров набирают?

– А последней точкой в Южной Америке все равно Буэнос-Айрес будет. Как ни крути, – напоминаю я Люде.

– Да, – задумчиво смотрит в окно Пятачок, – Наше все.

– Сейчас Освальдо напишу. Напугаю, что лечу к нему в Буэнос-Айрес на ПМЖ, интересно, как отреагирует, – коварно хихикаю я.

***

Были какие-то потрясающие облака под нами. И горные вершины со снегом и без. Долетели до перевалочной базы в Буэнос-Айресе отлично. Вылет на саму Нуево-Зеландию задерживается.

«Наверно, чтобы осознать, проститься и с Аргентиной, – понимаем мы, – Все таки, переломная точка и вершина путешествия.

Но это уже детали, и не вызывает лишних эмоций. Мы в пути.

Опешивший сначала от неожиданности Освальдо, поняв, что «я к вам пришла навеки поселиться» только шутка, все-таки намерен приехать в аэропорт. Попытаться через окно транзитной зоны рукой помахать.

Конечно, я великодушно отговариваю его от этой пустой затеи, потому что, наконец, врубаюсь, во-первых, что расстояние от его города Лухан до аэропорта семьдесят километров. До этого Лухан все казался ближним пригородом столицы. Во-вторых, что в транзитной зоне нет окна. В-третьих, ни к чему такие подвиги. Обозначил готовность и отлично. Не пятнадцать лет. Хотя, знаю, что внутри была бы польщена, если бы он не послушался.

В окнах главного аэропорта имени Министра Писторини непробудная чернота, и в ней отражаются стойки баров и круглые плафоны лампочек на потолке.

– Пожалуй, надо подзарядить телефоны.

Мы устраиваемся на высоких табуретах в спец-месте Free Print Zona, где и распечатать можно спешное, и поработать удобно, сидя за длинным столом-прилавком, разделенным вдоль темно-серой перегородкой с USB разъемами на обе стороны для страждущих.

Эх, а юэсбишные гнезда расшатаны до безобразия, непомерным усердием проезжих заряжающихся. Еще «живые» гнезда, те, что держат разъем методом тыка без человеческого участия, уже найдены и заняты такими же страждущими. Теперь мы привязаны к своим розеткам, руками придавая жесткость соединению, то есть держим шнуры.

Но и это не спасает – любое неосторожное шевеление и упс, зарядка не идет. Пожалуй, моего терпения не хватит.

Вокруг стоит умеренный равномерный гул, слева от нас заряжается парень в шортах, из-под которых вместо правой ноги торчит металлический протез в кроссовке.

Парень, сосед справа, метнув быстрый взгляд на нашу застывшую композицию, без звука втыкает в свое гнездо зарядник на четыре юэсбишки и делает приглашающий жест рукой, чтоб перетыкались к нему, у него держит.

Теперь можно расслабиться и отвязаться по очереди на прогулку по аэропорту. Пор фавор, дорогой! Спасибо. Мы научились ценить помощь, в любых проявлениях. Это классно. Просто по-человечески здорово.

– Как теперь без испанского языка-то будем? Практически родной стал, – с грустью молвлю я, – Комфортно, когда он вокруг переливается.

– Привыкнем, – предполагает Пятачок, – Мне, конечно, в английском пространстве спокойнее.

Время до рейса незаметно тает. Пора на посадку.

Olga Tango: Мы садимся в самолет. До свидания. Напишу уже из Новой Зеландии. Обнимаю тебя и благодарю за все.

Освальдо Танго: Я желаю доброго полета, моя дорогая. Буду охранять тебя в пути.

Освальдо Танго: Ты знаешь. Сегодня ночью я видел тебя как яркую точку, и плавая перед моими глазами, образ твоих глаз остался, как темное пятно, окаймленное пламенем, подобно если ты смотрел на солнце.

Освальдо Танго: Куда бы я ни смотрел, чтобы увидеть, как вспыхивают ваши зрачки, но я не мог вас найти, как вы выглядите?

Освальдо Танго: Я знаю, что есть огоньки, ведущие путника к гибели ночью. Я чувствую, как тянут твои глаза. Но куда они меня тянут, я не знаю.

Olga Tango: Странное видение… Немного тревожно.

Освальдо Танго: Я скучаю по тебе. Я так скучаю по тебе.

Огромный самолетище набирает высоту.

В голове опять вертится песенка: «Там за облаками… там за облаками». Там-там-та-рам, там-там-рам…

Из ПЗ. Как больно, милая, как странно

Трансокеанский перелет протекает отлично, несмотря на то, что самолет набит почти под завязку.

Все устаканивается лучшим образом, хоть и не сразу. Люду ее законное кресло в проходе вполне устраивает, а я нахожу себе место «под солнцем», отличное от указанного в билете.

Потому что мое «указанное» было, ну, не совсем ахти, в серединке трехместного ряда с соседями. Хоть и не упитанными, но от тесноты, ясно дело, постоянно недовольно копошащимися по бокам.

А ты в середине, как куколка гусеницы под раздачей, отчетливо вспоминаешь пост-утробный период тугого пеленания, безвыходный и беспощадный.

Понятно, выжила бы, конечно, мы уже неприхотливы, расслабляться умеем в каких угодно условиях, но зачем? Если через несколько рядов за мной, о неужели, есть блок кресел, где сидит всего один человек!

И я это обнаруживаю при походе в ватерклозет и изумляюсь: «Как никто не заметил это счастье раньше?»

Спящий в одиночестве на крайнем сиденье мужик даже не просыпается, когда я, задевая его смирные колени некоторыми частями своего тела, одним широким шагом просто перелезаю через него на свободное место к окну, где удовлетворенно закутываюсь в запасной пледик, и воздав небесам за королевские условия, тут же вливаюсь и сообщество дрыхнущих.

Правда, стюардессы особо ламинарно поспать не дают, потому что в час ночи кормление и пеленание, и в пять утра кормление-поение, даже выпивать заставляют, окаянные. Наливают беспрерывно, но… Не хочется чего-то. Кормят вкусно. Новозеландские линии – это, как «Эмирэйтс» благословенный. В перерывах между возлияниями мирно гудящий, туго набитый самолет окутывает сонное забытье.

После очередной побудки я неожиданно не хочу сразу засыпать, а хочу вглядываться в черноту за иллюминатором. Я пытаюсь идентифицировать немного тянущее, похожее на тоску ощущение в солнечном сплетении.

«Опять ностальгия?».

Не знаю… Зыбкие мысли растворяются от прикосновения. Вместо них в голове почему-то настойчиво материализуются слова «трясясь в прокуренном вагоне, он полуплакал… полуспал»…

«Полуплакал, полуспал – как точно, да», – слова, как тяжелый дым, растекаются по телу и становятся моей сутью. Мерный перестук «колес» погружает меня в небытие. Я сплю и не сплю.

«Как больно, милая, как странно, сроднясь в земле, сплетясь ветвями…». Я тихо удивляюсь, что в мареве поверхностного сновидения забытые строчки так легко возникают из ниоткуда: «Как больно, милая, как странно, раздваиваться под пилой»…

Я просыпаюсь от ползущих по подбородку слез, когда медленной волной через полупрозрачную меня протекают сотканные из света слова: «И никого не защитит вдали обещанная встреча…».

Я тихонько промокаю рукавом влагу, хорошо, что все вокруг еще спят, ужасно не люблю, когда видят, как я плачу. На высоте в десять километров.

«Так, все! Достаточно соплей! Что-то я расквасилась, – предлагаю я себе завязать с наваждением, – Надо взять себя в руки».

Ничего не случилось. За расставаньем будет встреча. Вот так, умница.

«Сейчас сделаем массаж ступней и активно подышим. Путешествие и жизнь продолжаются», – здраво объясняю себе я и принимаюсь за дело. Через полчаса оказывается, что выспалась я вроде весьма неплохо. Чувствую бодрость и голод. Реально выспалась!

Подозрительно гляжу на часы, проверить, от чего это я такая отдохнувшая, и вижу, что почти одиннадцать дня по Южной Америке!

Этому я ирреально не верю – темнотища ведь за окном, но факт есть факт.

«Вообще да, – прикидываю я, по факту догоняя теоретические основы астрономии, – Когда летишь не навстречу солнцу, то догоняешь сплошной день, как тогда на Кубу, а если в обратную сторону, как сейчас, с запада на восток через Тихий океан и ночным рейсом, то весь полет у тебя ночь. Сплошная. Вот и спится по полной программе, при таком раскладе. Со сновидениями».

Умываюсь, завтракаю, перебалтываю с Людовишной, которая в своем ряду тоже вполне довольна отдыхом, смотрю, а и лететь совсем ничего остается – часа четыре. Что мы благополучно и переживаем, занимаясь разными полезными делами, типа, дополнительной разминкой в проходе на борту и просмотра очередного фильма. Даже как-то не верим, что так… быстро.

Из суеверия и уже по привычке, решаем заранее не радоваться. Еще в Аргентине, педагог наш путешественник Леонардо подробно рассказал о своем посещении Новой Зеландии.

И какой досмотр с пристрастием для товарищей, прибывшим именно аргентинским самолетом там был устроен, и как таможенники привязывались из-за пустяков, и досматривали в три этапа. Впрочем, Леонарду Леонардово, а слесарю слесарево. Раз на раз не приходится. Но морально подготовились. К худшему.

– Пошли. С богом.

Действительно, несколько кордонов, все серьезно так. Я спросонья в самолёте при заполнении декларации умудрилась поставить галочку «нет» на вопрос: «Знаете ли вы, что лежит у вас в чемодане?»… Ну, объяснилась. Это же прикольно, как вопрос: «Наркотики, оружие есть?».

Таможенника «выбрали» нормального, тот тоже просто посмеялся над моим огрехом, как вчерашний обаяшка на паспортном кордонном выпуске из Чили.

Тот чилийский, на паспортном контроле, вдруг заинтересовался, когда возвращаемся в Россию: Не в Австралию, а домой.

– Прямо из Новой Зеландии?

– Да с чего бы это? Чего ты нас в Россию-то запихиваешь? Странницы мы, собачку говорящую идем посмотреть.

– А как?.. – не укладывается у красавца в погонах, что перед ним великие кругосветные путешественники.

– Через Австралию, потом посмотрим, наверно, в Индонезию, – довольные произведенным впечатлением сообщаем мы. И понеслась логическая цепочка… взаимного интереса. Латиноамериканского.

Даже уходить неохота было, так бы и пикировались, блестя зубами. Но надо было в Новую Зеландию ехать. И чилиец остался на своем пропускном пункте. Не спросив билеты на вылет из Новой Зеландии.

На паспортном все проходит гладко: цель визита, на сколько дней, виза в порядке, велкам. Но дальше боязливыми новозеландцами еще дополнительный контроль, с просветкой ручной клади на самом выходе в багажную зону придуман.

Опять со сверкой паспортов и заодно прилетных билетов. Который я уже неизвестно, куда положила. Билет, в смысле. Хорошо, выкидывать привычки не имею, но потерять запросто. Поволновалась, пока отрыла его в заднем кармане брюк, что он там делал и как попал, ума не приложу, проказник.

Народу, сразу с трех самолетов, накопилось с полкилометра. Окленд большой город. Рейсов множество, со всего земного шара.

Опять медленно переваливающаяся очередь из пассажиров, упорядоченная в многоходовой коридор, обозначенный оранжевыми лентами на столбиках. Всех соседей в очереди уже в лицо знаешь, потому что так и двигаемся противотоком навстречу друг другу по этому змееподобному лабиринту, то мы вправо они влево, то наоборот.

Возможно, это хорошо, что много народа. Не до глупостей там таможенникам. Не до приставаний. К моменту нашей очереди на проверку, уже изрядно уставшие мы, на вопрос в усмерть уставшего defensor del cordon, защитника кордона со сверлящим взглядом, о том: «Везем ли мы… НЕДОЗВОЛЕННОЕ», мы без лишних разговоров дружно стучим левой пяткой в правую грудь и хором браво рапортуем, что контрабанду, никак нет, герр офицер, не провозим.

«Только чуть-чуть если!» – хитренько мелькает в голове вспоминание о Людиной нелегальной коке в чемодане. Но я решаю не заострять на этом внимание даже в мыслях.

– Идите на просветку.

– А билеты на выезд? Почему не проверяете? Разве не надо? У нас есть.

– Поздравляем. Да идите вы уже отсюда.

И мы идем. Я говорю Пятачку:

– Вот гадство! Зря муки принимали.

А Пятачок говорит:

– Не зря.

После последнего просвечивания я ожидаю еще какого-нибудь обещанного «шмона» с раздеванием, но мы уже получаем багаж и, не особо очаровываясь, я спрашиваю товарища:

– Чего, все, что ли?

Люда, улыбаясь, говорит:

– Походу, да.

– Уходим?

– Угу.

И мы сваливаем.

Ох… С мягким шелестом разъезжаются стеклянные двери и…

Вот и свет божий! Воздух! Новая Зеландия! Мы тута!!! Это как? Пока не верю сама.

Ну, здравствуй!