Читать книгу Жатва. Сборник повестей и рассказов - Ольга Хомич-Журавлёва - Страница 2

Интерьер кафе был вполне приличным: мягкие, угловатые диваны, обитые молочным флоком, нежили тело, уставшее от дальней поездки на жёсткой полке купе поезда дальнего следования. Равнодушные официантки не досаждали. Приятным сюрпризом в кафе оказался бесплатный WiFi и неожиданно вкусный «американо».

Аромат кофе, замысловатое и в меру сладкое пирожное, успокаивающая, не навязчивая музыка – Ильмера просто млела от наслаждения. К тому же, из-за недавних неприятностей и долгого мотания в поезде она сильно постройнела, и теперь изящная тридцати девятилетняя девушка ощущала себя свободной, беззаботной студенткой. Правда, в студенчестве она не могла себе позволить ни такого дорогого кафе, ни навороченного планшетника и ему подобных гаджетов, которые теперь врассыпную лежали в её необъятной сумке. А если ещё учесть, что она только что вышла из дорогущего салона красоты, где привела себя наконец-то в порядок…

Что ещё для счастья надо?

Наманикюренный пальчик водил по экрану сенсорного планшетника. Бесцельно просматривая страницы социальных сетей, она увидела живописное фото – белый песок, пальмы, лазурное море и бездонное чистое небо – подпись гласила «Побережье Гоа»…

Ильмера мечтательно посмотрела в витражное окно, где высоко над многоэтажными бетонными джунглями хмурилась серая масса беспросветных облаков…

***

– Ириш, привет! – молодая дама вздрогнула, оторвавшись от разглядывания неба. – Давно ждёшь?

На диван напротив Ильмеры плюхнулся молодящийся мужчина, одетый роскошно-небрежно – однокурсник Семён Туманов, который теперь был известен под псевдонимом Афанасия Пятницкого, известного фельетониста, ведущего свою еженедельную колонку в пятничном выпуске популярной областной газеты. Картинно откинув назад короткие вьющиеся русые волосы, и бросив небрежно на спинку соседнего дивана бежевое шевиотовое пальто, оставшись в лёгком бежевом пиджаке и бежевых джинсах в облипочку, расплывшись в прямо таки лучезарной улыбке, Семён вопрошающе уставился на Ильмеру, заставив её на секунду смутиться.

– Да нет, не так долго – вот, ещё кофе выпить не успела. Привет, привет, Сёма, ты пунктуален как всегда. О, да ты сбрил свою бородку?

– Це ж мовитон – у меня теперь такой стиль. Все бороды отпускают, должен же я чем-то отличаться от толпы?

Только что скучавшие официантки оживились, наперебой шепча что-то друг другу, кокетливо поглядывая в сторону их столика – видно было, что девушки узнали Семёна и одна из них с, насколько это было ей под силу, обворожительной улыбкой, принесла меню, раскрыла перед ним позолоченные корочки и уставилась обожающим взглядом на своего кумира.

Видно было, что Семён привык к подобной реакции окружающих – его часто приглашали на телевидение, где он мелькал в субботне-воскресных развлекательных передачах, которые впоследствии собирали сотни тысяч просмотров на ютубе.

Он величественно махнул рукой в знак отказа и произнёс:

– Коньяку и сигару!

Ильмера, еле сдерживая смех, уставилась на официантку, которая заморгав глазками, пролепетала:

– Афанасий Гордеевич, у нас не курят, простите. И спиртное тоже только после двух.

Семён картинно обратил взор на Ильмеру:

– Вот, Ильмера Богдановна, дожили мы до светлых дней – не бухнуть, ни покурить красиво, – и обратился к улыбающейся официантке, – ирландский кофе и жвачку, любезная. Счастливая официантка быстро унеслась выполнять заказ, попутно рассказывая своим коллегам о новой выходке обожаемого «клоуна».

Ильмера, подавив смех, спросила:

– Шут гороховый. Тебе не в журналистику, а в театральный надо было. И потом – когда это ты курить начал? Да ведь и коньяк ты, помнится – не очень…

– А красиво «понтануть»? Эх, ничего ты, Ириш, не понимаешь!

– Куда уж мне. Да… каким ты был, таким ты и остался.

Семён уставился на Ильмеру:

– Да и ты не изменилась – всё такая же красавица-зануда. Как там столица?

– Цветёт и пахнет, – в тон ему ответила Ильмера.

– Жиреет, значит?

– Я бы сказала – множится и расширяется.

– Надолго к нам в глубинку?

– Похоже, теперь надолго, – Ильмера вздохнула и, откинувшись на спинку дивана, допила остывший кофе.

– Что же так? – с деланным удивлением спросил студенческий друг, картинно приподняв бровь.

– Не спрашивай. Так вышло… Потом как-нибудь расскажу.

– Ну да, ну да… Я слышал, ты ещё журналистикой занимаешься?

– Зам редактора была… – Ильмера вздохнула, – на том и погорела.

Семён хмыкнул. Ткнул пальцем в планшетник:

– Что показывают?

– Да так, – Ильмера показала ему фото. – Побережье Гоа, – усмехнулась. – А помнишь, как ты на выпускном целовал всех однокурсниц подряд и орал: «Поехали на Гоа!» – ну и ржачно было.

– Да, роскошное время было. Весь мир казался у моих ног… А теперь я в этой дыре, – усмехнулся, – местная знаменитость.

– Ну, уж не такая это и дыра – один из крупнейших областных центров миллионников.

– Но и не столица.

– Сём, далась она тебе? Везде люди живут. Я вон, двадцать лет на издательство отпахала, а меня пинком…

Девушка почувствовала, как в горле застрял комок. Слёз уже не было – одна досада оттого, что Ильмера всю душу вложила в инновационные проекты неблагодарного издательства. А в результате…

Семён подозвал официантку и попросил бокал воды. Ильмера, сделав несколько глотков, уставилась на хрустальный бокал, водя пальчиком по его краям.

Семён дотронулся до руки задумавшейся подруги:

– Ириш, я ведь и сам всё знаю, что там у тебя случилось. – Она удивлённо посмотрела на Семёна, резко сбросившего шутовскую «маску». Тон друга стал внезапно серьёзно печальным. – Я отслеживал судьбу всех однокурсников – благо теперь есть всемирная паутина. Знаю, что ты была замужем и зам редактора. А некоторое время назад Расколова, помнишь, выскочка была, на курс нас старше, написала, что одна дурочка наехала на депутата одного подмосковного городка, обвинив его в коррупции, да ещё где-то документы раздобыла. Сказать – кто эта дурочка неразумная?

– Не надо.

– Ну, не от большого же ума ты это сделала? Надоело в уютном кабинете сидеть и нехилые деньги получать? Ира, ты что, наивная девочка? Коррупция – закон жизни! Вот я – гноблю потихоньку этих уродов, под маской эстетствующего шута, а они меня снисходительно по плечу треплют, мол, что с клоуна возьмёшь. Зато народ – он всё понимает, что я хотел сказать. А ты – сразу в лоб!

Ильмера, зажав губу, отвернулась к окну, за которым с почти беззвучным шелестом падал дождь. Затем повернулась и, глядя в глаза другу медленно, с металлическими нотками в голосе произнесла:

– Знаешь, я такого насмотрелась за прошлые годы, что тошно стало от беззакония и цинизма. Вот и решила, что хоть одну гниду выведу на чистую воду.

– Ну и что, вывела?

– Теперь понимаю – не так надо было, а сразу в прокуратуру…

Семён с досады стукнул по столу:

– Как хорошо, что эта «светлая» мысль тогда не пришла тебе в голову! Иначе бы сейчас не здесь со мной сидела, да кофеёк с пирожным уминала, а за решёткой. По статье – за клевету. И это в лучшем случае, если бы жива осталась… – помолчали. – Ир, ведь ты так хорошо начинала – одна из немногих после журфака зацепилась в московском издательстве. И – на тебе…

Ильмера насупилась:

– Ты кто такой мне, чтобы нотации читать?! Клоун фельетонист. Иди ты знаешь, куда! Я думала, что ты мой друг… – Она вскочила.

– Стоп! Беру все свои слова обратно. И хватит психовать.. С нуля, значит, всё решила начать?

Девушка кивнула.

– Ой ты, горе моё луковое. Ладно, поехали ко мне. А там что-нибудь придумаем.

– Да я в гостинице уже остановилась.

– Обидеть меня хочешь? Возражения не принимаются! Ко мне, значит ко мне!