Читать книгу Fenomeno. Чёрный цвет - Ольга Кава - Страница 7

Юрий Орлянский в свои сорок семь лет уже хорошо раскрутился в бизнесе, имея сеть молодёжных клубов в городе. Администраторов для своих клубов он выбирал тщательно, потому мог совсем не беспокоиться о делах бизнеса, получая прибыль. Он мог бы зарабатывать больше, открыв пару клубов в областном центре, но Орлянский не любил больших шумных городов.

И сейчас Юрий Петрович отдыхал в тихом месте, в своём загородном особняке, попивая дорогой виски в уютном мягком кресле напротив камина. Хоть особняк и был двухэтажным, по меркам богатых товарищей бизнесмена жилище имело скромные площади. Жена ушла от Орлянского, а единственный сын разбился на мотоцикле. Собственно, после смерти отпрыска Орлянские и поссорились в пух и прах.

Сидя в кресле, бизнесмен усиленно пытался найти выход из сложившейся на сегодня ситуации. Проблема нарисовалась давно, но сейчас она вышла в острую стадию. Травинкина Алексея, помощника местного депутата, выпустили, и Юрий Петрович догадывался, кто приложил к этому руку. С ним, конечно, Орлянский не стал бы ввязываться в «контры», но к Травинкину была парочка претензий. Первая из них – чиновник захотел денег за молчание.

Ни для кого не секрет, что в клубах отдыхающие потребляли не только алкоголь. Юрий Петрович полностью взял под контроль всех распространителей в своих клубах. Единственным условием было – только лёгкие наркотики. Но для буквы закона не важно, лёгкие ли наркотики, или тяжёлые, за распространение можно было сесть. Травинкин помогал покрывать побочный бизнес Орлянского. Теперь, выйдя из СИЗО, он взъерепенился и начал грозить какими-то документами. Через полчаса у них была назначена встреча.

В комнату зашёл Рогоцкий Максим. Под пиджаком угадывался мощный торс и кобура с пистолетом на наплечном поясе. Юрий Петрович характеризовал Макса как слишком вспыльчивого человека. Рогоцкого многое раздражало, но в своём деле он был профессионалом, и вся охрана его беспрекословно слушалась. Орлянский полностью доверял своему помощнику вопреки давней поговорке: «доверяй, но проверяй».

– Как рука? – спросил Юрий Петрович.

– Нормально. Заживает. Пора ехать.

– Да, поехали.

Ресторанчик был из простецких заведений под «оригинальным» названием «У Паши». До полудня сюда приходили офисные работяги на обед, а к вечеру подтягивались более состоятельные, но экономные (или скупые) клиенты. Цены здесь были вполне демократические, правда, и сервис был соответствующий, по принципу самообслуживания. Травинкин уже был на месте, уминая за обе щеки свой ужин.

– Привет голодающим, – поздоровался Юрий.

Алексей посмотрел на возвышающиеся за спиной Орлянского две фигуры и понял, ничего хорошего вечер не сулит. Кусок еды от волнения застрял в горле, и Травинкин жадно запил все стаканом сока. Затем влил в себя рюмку водки и ответил:

– Ты опоздал, а кушать-то охота.

Орлянский сел напротив Травинкина и зашипел на него, стараясь говорить не громко:

– Начальство не опаздывает, а задерживается.

– Начальство? – тихо хмыкнул чиновник? – Знаешь, кто настоящее начальство? Тот, у которого есть информация.

– Что тебе надо?

– Да как обычно. Ничего сверхъестественного. Плюс допуск своих людей к тебе в клубы.

– Тебе не кажется, что ты чуток потерял своего влияния?

– Не кажется. Мои люди нарыли кое-чего. Так что…

– «Так что» что? Ты не понимаешь, кого собрался шантажировать.

– А ты не понимаешь, кто за мной стоит.

– Да мне пофиг. Хоть папа Римский. Я никого в свои клубы не подпущу. И знаешь… Не хочу я больше тебе платить вообще. Надоел. Возьмите его, аккуратно.

Последние слова адресовались охране.

– В машину его, – приказал Орлянский.

Чёрный джип с водителем-тяжеловесом, внушавшим определённый страх, вёз Травинкина к чёрту на кулички, куда-то за город, и чиновник, сидя на переднем сидении, уже понимал, что попал в большую кучу дь… навоза. Орлянский расположился позади водителя. За джипом ехала устаревшая «Хонда» Травинкина, за рулём которой был Макс.

– Слышь, Орёл, – нервно облизывая губы, выдавил из себя Алексей, – если со мной что-то случится, то…

– То документы передадут в органы. Знаю я эту сказку. Они у тебя дома лежат. Ты же полный лох, чтобы всё как надо проделать, ещё и шантажировать меня удумал. Запомни, я ни с кем не делюсь деньгами. Я только плачу, кому надо.

Травинкин понял, что дела его плохи, и он, недолго думая, открыл дверцу машины и выпрыгнул на полном ходу. Затея явно была не самая умная. Он сильно ударился коленкой и отбил себе правый бок. Помутневшим зрением Алексей, сидя на траве, увидел, как рядом остановилась его машина. Макс успел отреагировать, затормозив почти в месте «побега», а водителю Орлянского пришлось разворачивать авто.

Джип подъехал к автомобилю Алексея, и Юрий Петрович вышел из салона. Макс и второй охранник вышли из «хонды», и Орлянский приказал охране:

– Приглушите его. И выверните все карманы. Машину осмотрите. Затем сразу к нему на квартиру. Компромат, скорее всего, там.

Макс достал свой пистолет и направил на Травинкина. Алексей, движимый инстинктом самосохранения, вскочил на ноги, но выстрел достиг его быстрее, чем тот успел сделать хоть один шаг. Бездыханное тело Травинкина упало на землю.

– Что ты сделал! – заорал Юрий на своего помощника.

– Вы же сами сказали приглушить его, – оправдывался Рогоцкий

– Идиот отмороженный! Приглушить, а не убить. Кретин. Избавься от пистолета. Мигом все отсюда!

Макс нагнулся к убитому, чтобы проверить карманы, и достал ключи от квартиры.

Савин в полной темноте поглаживал тело Катерины. Давно ему не было так хорошо. Георгий стал понимать одну страшную для себя вещь: он действительно влюбился. Почему страшную? Потому что после смерти родителей он боялся к кому-то ещё привязаться, чтобы было не так больно терять.

– Кать, – окликнул девушку Георгий.

– У? – междометием спросила сонная Катерина.

– Ты ни разу не упоминала родителей. Где они?

– Родители? – замялась девушка. – Всё нормально с родителями. Живут своей жизнью. Я решила жить своей.

– Почему так?

Вербицкая вынырнула из-под одеяла и села на кровати.

– Это сложно пояснить.

– А мне реально сложно понять. Мы по-настоящему начинаем ценить людей только после того, как их потеряем.

– У тебя было хорошее детство?

– Замечательное.

– У меня тоже. Многие девочки мечтали бы о таком детстве. А я, возвращаясь мыслями к прошлому, хотела бы его изменить.

– Почему?

Катерина снова забралась под одеяло и легла Савину на плечо.

– Мне трудно, Жор. Трудно об этом говорить. Я…

Но Вербицкая не успела договорить: настойчиво зажужжал смартфон.

– Шаповалов, – пояснила Катя. – Алло.

– Кать, прости, если разбудил. Ты нужна на вызове. У нас труп.

– Куда ехать?

– На западное шоссе. Три километра от города. Не пропустишь точно.

Катя отключила смартфон.

– Труп. Надо ехать.

– Можно я с тобой?

– Зачем?

– Кать, ― протянул Савин. ― Скучаю я по работе. Да и машина моя.

– Умеешь ты уговаривать. Давай, только быстро.

Савин нащупал очки, быстро оделся и позвонил Денису Петрову, оператору ТВ-канала.

Через четверть часа, мчась по пустым улицам, они были на месте. Эксперт-криминалист уже работал, выискивая невидимые улики. Шаповалов также рассматривал тело, когда Вербицкая с Савиным, выйдя из автомобиля, подошли к месту происшествия.

– Что тут? – спросила Катя.

– Наш давний знакомый Травинкин, – пояснил капитан.

– Серьёзно? – Георгий был в шоке. – Во как.

– Пострадавший убит около девяти, – рапортовал эксперт, – выстрелом в сердце. Пистолет стандарт, 7,65. Что ещё? Сбиты ладони, ушиб колена, вероятно, перебиты пара рёбер. Подробнее после более тщательной экспертизы.

– Понятно. Били? – спросил Шаповалов.

– Нет. Скорее, выкинули из машины. Весь в траве и листьях.

К месту происшествия подъехал микроавтобус телеканала, из которого выпрыгнул Денис Петров с видеокамерой.

– К телу не подходить, – приказал Шаповалов, – не затаптывайте следы.

– Андрей, ты же знаешь Дениса, – заступился за коллегу Георгий. – Он проинструктирован.

– Та знаю. На всякий случай напомнил.

Оператор подошёл к Савину и пожал руку.

– Слушай, я уже спал, блин.

– Так труп не ждал бы тебя до утра.

– Та понятно. Ладно, пошёл работать.

И Денис взялся за сьёмку страшного события.

– Машина вся выпотрошена, – добавил Шаповалов. – Магнитола, документы, деньги – ничего нет.

– Что думаешь? – спросил Георгий. – Дорожный разбой?

– Могло бы быть, если бы это не был Травинкин, – задумчиво ответил следователь. – Кажется мне, это не просто разбой. Хоть и пытались представить именно так. Только зачем его тогда вытаскивали из СИЗО?

– Чтобы убрать? – предположила Катерина.

– Андрей Иванович! – позвал следователя криминалист. – А тут зажигалочка чья-то. А зажигалочка не простая, зажигалочка золотая.

Криминалист подошёл, держа в руке находку, уже запакованную в полиэтилен. Капитан взял её в руки.

– Да уж, не простая. Не сказал бы, что сильно дорогая, но таки оригинальная Зиппо. Подержи, – сказал он Катерине. – Пойду на следы гляну.

Вербицкая взяла пакетик с вещдоком и обомлела. Она узнала эту зажигалку. На одной стороне был выгравирован вензель: МР.

– Что случилось? – спросил Георгий, вновь почувствовав отблеск цвета.

– Да так, – невнятно ответила Катя. – Ничего.

На следующий день Георгий с трудом проснулся. Дома уже никого не было. Савин нащупал смартфон и спросил:

– Анди, который час?

– Девять часов тридцать две минуты, – сказал электронный голос.

– Какая сегодня погода?

– Температура на улице – восемь градусов тепла. Днём ожидается до плюс двенадцати. Пасмурно. Без осадков.

– Включи дорожное радио.

– Включаю.

Из динамика смартфона полилась музыка, прерываемая речами ведущих утренней передачи. Георгию совсем не хотелось выползать из-под одеяла, но вскоре на улице залаял Азор, а затем прожужжал дверной звонок.

– Кого ещё там?

Георгию пришлось вставать. Он надел очки, накинул махровый халат и вышел на улицу.

– Кто там? – спросил Савин через калитку.

– Это я, Лиля.

– Лиля? Какая Лиля?

Он открыл калитку и посмотрел на гостью через очки.

– Не помнишь? – спросила девушка.

– Не вижу, – спокойно пояснил Савин.

– Так это правда?

– Что именно? – нервно спросил Георгий.

– Ты ослеп… Заболотная я. Твоя ненаглядная Лиля.

Савин был в шоке. её уж точно он не ожидал увидеть возле своего дома. Как она вообще узнала, где он сейчас живёт? Когда-то они были вместе, но это длилось недолго. Георгий не чувствовал привязанности к девушке, а потому решил не продолжать отношений.

– Я переживала за тебя, – продолжила девушка.

– Не стоило, – резко отрубил Георгий. – Как ты вообще меня нашла?

– Случайно.

Воспоминания прошлого вечера нахлынули на женщину. Она видела, как Савин выходил из кафе с девушкой и собакой. Лилия даже не сразу поняла, что следит за парой, и «провела» их до самого дома. То, что Георгий был не один, сильно ударило по чувствам Заболотной.

– Зачем ты пришла? ― грубо спросил журналист.

– Не знаю… Не могу забыть. Люблю я тебя.

Савин смотрел на Лилю и пытался понять смысл солнечных цветовых вспышек, и вдруг понял, что она говорит правду.

– О, Господи! Лиля, – смягчил тон Георгий. – Прости. Прости, пожалуйста, но я не люблю тебя. Да и… не любил никогда.

– Нам же было хорошо вместе.

– Да, хорошо. Но это всё. Я другую люблю.

– Жаль. Я дура, что пришла сюда. Извини. Прощай.

Лиля развернулась и практически побежала прочь. В это же время за рулём автомобиля за ними наблюдал Мстислав Колесников. Он так сильно сжал руль, что костяшки рук побелели.

– Сволочь, – выругался Славик и завёл мотор.

Шаповалов, Величко и Петров сидели в кабинете за центральным столом, размышляя о деле Травинкина. Катерина сидела за своим компьютером, пытаясь составить рапорт.

– Итак. Что мы на сегодня имеем, – пустился в рассуждения следователь. – Травинкин Алексей Павлович, госслужащий, пойман на взятке. Отпущен под залог. На следующий день был застрелен. Перед этим выпал из машины. Иных следов борьбы нет. В крови небольшая доза алкоголя.

– Исходя из положения авто, – продолжил Сергей Величко, – выталкивали его из пассажирского места. Был бы угон – машины бы не было. Нутро только разграблено.

– Машину выпотрошили и деньги забрали. Но! Массивное золотое кольцо и крест на шее остались. Спешили? Или целенаправленно убили? – предположил Шаповалов. – А врагов у него могло быть достаточно. Зажигалка на месте преступления. Есть пальчики. Не Травинкина. Есть гравировка «МР». Убийца?

– Я знаю, чья это зажигалка, – осмелилась сказать Вербицкая.

Шаповалов удивлённо приподнял бровь.

– И?

– Если не существует второй такой же самой зажигалки, – сказала Катя, опустив взгляд, – то она принадлежала Максу.

– Максу? Что, тому самому?

– Тому самому. Рогоцкому.

– Это ты сейчас серьёзно?

– Более чем.

– О как! Земля реально круглая.

– Или просто город маленький, – вздохнула Катя.

– Это облегчает задачу. По крайней мере, это может говорить о том, что он там был. Он знал Травинкина?

– Не скажу, – пожала плечами Катя. – Он вообще мало говорил о своих делах.

– Где работает?

– Макс в патрульной полиции работал. Когда мы разошлись, он оттуда уволился. Где сейчас – не знаю.

– Ладно. Величко, дуй к нашему компьютерщику, пусть попробует нарыть что-то об этом Максе… как его?

– Рогоцкий, – напомнила Вербицкая. – Максим Иванович. 1989 года рождения.

– Да. А ты Петров поедешь по адресу жительства и проследишь, чем он вообще занимается. М-да… По одной зажигалке обвинение в убийстве не предъявишь. А мы, Кать, с тобой попробуем-таки покопаться в связях Травинкина. Кто мог желать ему смерти? Начнём с вдовы.

К вечеру оперативники вновь собрались в отделе. Уставший Шаповалов повалился на своё кресло и спросил:

– Кто что узнал?

– Разрешите, капитан? – спросил Петров.

– Валяй.

– Поговорил с соседями. Мутный тип. Никто о нём ничего хорошего не рассказал.

Шаповалов кинул взгляд на Вербицкую и заметил поникший взгляд.

– Кать, – окликнул капитан. – Не грусти. К сожалению, судьба часто нас сводит с подонками. Дальше, Игорь.

– Так вот. Никто не знает, где он работает, но часто он уходит из дома при форме: строгий костюм и тачка дорогая.

– Водитель?

– Скорее, охранник.

– Как узнал?

– Повезло. Макс приезжал домой за чем-то. Я поехал следом – доехали до клуба. Я пробил по базе. Владелец – некий Орлянский Юрий Петрович. Так вот, когда они выходили, в машину за водительское место сел другой. Потом сам Орлянский и двое охранников, включая Макса.

– Орлянский, значит. Серый, а что у тебя?

– Начальник охраны он, – ответил Петров. – Ранее патрульный. Уволен за резкий характер. Избил одного нарушителя.

Шаповалов снова посмотрел на Катерину. Девушка обхватила голову руками. Глаз не было видно, но Андрей не удивился бы, если бы она плакала.

– Ясно. Теперь я. Были мы у Травинкиной. К ней ночью завалилась оперативная группа. Искала документы.

– И?

– И то, что никакой оперативной группы там не было, и о смерти мужа она не знала. Он часто не ночевал дома, поэтому Травинкина не сразу заволновалась. Эта «оперативная группа» изъяла какую-то «зелёненькую папочку». И одним из оперативников был Рогоцкий. Вдова узнала его по фото.

– Так тут все ясно, – осенило Петрова. – Травинкин решил шантажировать чем-то Орлянского. Его охранники вывезли чинушу за город и пристрелили. Затем под видом оперативников проникли в квартиру и изъяли компромат. По-моему, всё складывается.

Шаповалов улыбнулся. Фантазия лейтенанта Петрова всегда была богата на версии, но при этом она часто не ошибалась. Это можно было назвать хорошей интуицией.

– Складываться-то, складывается, – возразил капитан, – но доказательств нет. А на чистосердечное они вряд ли согласятся.

– Одно хорошо в этой истории, – вставил Величко. – На одного коррупционера стало меньше.

– Поверь моим седым волосам, – вздохнул Шаповалов. – Один ушёл – второй пришёл. Коррупция в нашем государстве неистребима. Да и вообще ни в каком другом.

Катерина Вербицкая пришла домой конкретно вымотанная. Савины встретили её вкусным ужином, который Георгий как мог помогал готовить, практически на ощупь, но всё у них с сестрой получилось. Катя прямо повеселела. Правда, когда все покушали, Вербицкая ушла в спальную и сразу заснула.

– Умоталась, – сказала Люда брату.

– Да, ― вздохнул Георгий. ― Сказался прошлый вызов ночью. Пойду с Азором погуляю.

– Пойти с тобой?

– Прости, я хочу наедине. Подумать надо.

– Аккуратнее, хорошо?

– Обязательно.

Георгий поцеловал сестру в щёчку, вышел на улицу, позвал пса и повязал на него шлейку, совсем забыв про намордник. Надев наушники, журналист включил смартфон, перешёл в новостной канал в Телеграфе и запустил голосового помощника, чтобы прослушать сводку новостей. К выходным надо подготовить аналитический дайджест, а он и не знает, что в стране творится на политической арене. Савин вышел на улицу и пошёл в сторону центра, просто так, прогуливаясь, при этом Георгий старался не смотреть по сторонам. Все эти цветные вспышки стали его раздражать, да и дня не проходило без обезболивающего.

Георгий шёл долго, и уже переключил репертуар в наушниках на радио. Добрёл он до железнодорожного перехода. Ему всегда нравились поездки в поездах. Казалось, что в них хорошего, но Савин любил путешествовать в купейных вагонах. За границу он летал пару раз, но терпеть не мог полёты. По воздуху было на много страшнее вопреки статистике крушений.

Журналист взобрался по переходу наверх и посмотрел на рельсы. Темно. Видны были только пятна фонарей. В детстве он часто так становился у перил и смотрел, как проезжают мимо поезда. Особенно ему нравилось, как формируют грузовые составы, загоняя вагоны «на горку» и пуская на нужный путь.

Отдыхал он не долго. Резкая боль пронзила виски.

– Да что ж такое-то? Опять? – взвыл Савин и посмотрел на другой конец перехода.

Вспышка боли – и вон она, чёрная дымка вокруг человека.

Лилия была подавлена. Все её надежды разрушились в один миг. После встречи с Савиным она поняла, что все точки расставлены, и у Заболотной не осталось шансов. Она вышла вечером из дому и добрела до железнодорожного перехода. Когда-то с Жорой они так же стояли, облокотившись о перила, и смотрели на составы вместе. Теперь она одна. Не смогла она полюбить Мстислава.

Лиля посмотрела вниз. Высоко. Достаточно высоко. Всего-то. Один рывок – и полное избавление от душевных страданий. Лиля стала на нижнюю поперечину перил, и стало понятно, что через них легко перескочить. Слезы заливали глаза, Заболотная ничего вокруг не видела, кроме светящихся внизу фонарей.

Савин, не теряя времени, скомандовал псу:

– Азор, вперёд!

Они побежали на другой край перехода. Это было достаточно далеко. Как-никак, под низом десять рядов железнодорожных путей. Савин сосредоточился на чёрной дымке, и больше догадался, чем увидел, что человек занёс ногу на перила. Что-то знакомое замелькало в энергетике человека. Эта мысль отвлекла Георгия, он споткнулся и упал, успев скомандовать:

– Азор, держи его!

Савин особо не надеялся, что пёс его поймёт, но Азор был умным и обученным псом. Азор подбежал к Лилии и ухватил подол её пальто. Савин в это время уже поднялся и, похрамывая, подходил до женщины. Теперь он чётко узнал в ней Заболотную. Лиля снова стояла на переходе и испуганно озиралась вокруг. На мосту никого не было, кроме неё, пса и… Савина. Что он тут делает?

Савин подошёл ближе к Лиле и дал команду псу:

– Азор, ко мне.

Савин ухватился за шлейку, затем взял Лилю под руку и повёл к лестнице.

– Пошли, поговорим.

Они зашли в кафе. А куда же ещё повести отчаявшегося человека, чтобы успокоить? Георгий заказал два кофе, расплатился картой и сел за столик. Лиля беззвучно рыдала, растирая слезы по лицу.

– Спасибо, – сказала она и немного успокоилась. – Ты так ловко ориентируешься. Я не понимаю. Ты же вроде ослеп.

– Мне операцию сделали. Теперь я вижу при помощи вот этих вот очков. Правда, не всегда и не всё, но это лучше, чем полная темнота. Когда я понял, что ослеп, жить не хотелось. Особенно первые месяцы. А потом я вытянул счастливый билет. Один нейрохирург, Шнайдер, искал, как это сказать… подопытного, короче. И сейчас я первопроходец нового имплантата. После чёрной полосы всегда приходит белая. Особенно, если не опустишь нос.

Георгий сделал паузу и продолжил:

– Я даже не догадывался, что ты всё ещё испытываешь ко мне чувства. Лиль, я тебя прошу. Забудь меня. Не сделаю я тебя счастливой. Не сделаю.

– Савин. Тот самый Савин, – послышался голос за спиной журналиста.

Не очень знакомый, но Георгий где-то уже его слышал.

– Что ж ты тогда не сдох?

Савин усиленно пытался вспомнить, и вдруг как щелчок. Он! Это он однажды посетил журналиста в больнице. Савин поднялся и повернулся к мужчине. Колесников сгрёб в кулаки воротник куртки Савина и прорычал.

– Так хочется заехать тебе в рыло, но думаю, окружающие не поймут. Да и нельзя бить инвалидов.

Журналиста передёрнуло от определения, и он грубо ответил:

– Я всего лишь инвалид по зрению, а ты инвалид в душе.

Мстислав понял посыл Савина и обессиленно выпустил куртку из рук.

– Я люблю её, а она на тебе зациклена.

– Если бы ты любил, то не я бы её сегодня стягивал с моста, а ты.

– В смысле? ― встрепенулся Славик. ― С какого моста?

– С железнодорожного. Я чудом не дал ей спрыгнуть вниз.

До Мстислава начало доходить, и он подбежал к женщине и взял её за руки.

– Лиля, Лилечка, милая. Я теперь никогда не оставлю тебя одну. Слышишь? Забудь про него, умоляю. Я люблю тебя. Очень люблю.

– Он не врёт, – подтвердил Савин, увидев жёлтую вспышку цвета.

– Пошли домой, – попросила Лиля.

– Да, конечно, – согласился Мстислав.

Парочка поднялась на ноги, и Савин подошёл вплотную к Колесникову.

– Только сначала опровергни или подтверди мою догадку. Это ты меня сбил?

Мстислав «вспыхнул» фиолетовым цветом, переходящим в зелёный.

– Нет, – твёрдо заявил Колесников.

Он врал. Савин упёр ручку трости в грудь Славику.

– Ты сделал меня инвалидом, а я спас твою любимую женщину. Жизнь – очень несправедливая штука.

Савин забрал пса и с облегчением вышел на улицу. Ещё полгода назад Георгий, в перерывах между унынием, мечтал отомстить тому, кто испортил ему жизнь. И вот сегодня он встретился с ним лицом к лицу и вдруг понял. Месть ― не самая лучшая идея. Бумеранг всегда возвращается. Всегда.