Читать книгу В некотором царстве… - Ольга Королева - Страница 9

«Сел столяр на орла верхом и повернул винтик.

Поднял его орел и вынес по воздуху из царской палаты.

Кинулись все к окнам, смотрят, рты разинув,

а столяр над царским двором в воздухе разные круги делает.

Влево повернет винтик – орел книзу летит,

вправо – подымается.

У царя от удивления корона на затылок съехала,

глядит он в окошко, оторваться не может»

Русская-народная сказка «Деревянный орел»

Кто-то дотронулся до моей щеки, разбудив утром. Видимо снова Санька. Не стала я открывать глаза. Поцелуй становился настойчивее, перерастая в ласки. Моя щека становилась мокрее. Губы его скользили ближе ко рту. «Да, что он себе позволяет?!» – возмутилась я и вскочила с сена. Наткнулась разом на лошадиную морду.

– Ах, это ты негодник целоваться вздумал, – посмеялась сама над собой.

Посмотрела на чем лежу. Под моей головой оказался засохший клевер, а лошади его ой как любят. Я взяла его в руки и отдала коню.

– Держи, жених! Полакомься.

Огляделась по сторонам. Никого. Поправила платье и вышла из конюшни. Солнце уже было в зените. Вот это я спать! Терем ночью казался не таким большим. Сейчас же, при свете солнца он предстал во всей красе. Резные ставни, занавески в цветочек, рядом с теремом стояла банька и столярная мастерская. Решила пойти поискать Саньку. Первым делом заглянула в мастерскую. За столом стоял Фома рубанком строгал брусок дерева.

– Доброго утра, – кротко сказала я.

– О! Проснулась девица красная. Долго же ты спала, – сказал задорно Фома.

– А Санька, где? – кротко спросила я.

– В лес пошел.

– Ой! А вдруг он заблудиться, – взволновалась я.

– Так он с клубком пошел, – удивлённый моей глупостью Фома аж отвлекся.

– А Иван, где?

– Послал его за винтами.

– Может и мне чем помочь?

Оглядел меня Фома и брови сдвинул. Видать не понравились ему мои слова.

– Негоже это бабе в столярное дело лезть… – покачал головой Фома, – иди вон лучше в терем, Маньке моей помоги.

Я побрела в дом. Скромно зашла в него. На первом этаже располагалась большая кухня и комната с кроватью. Зажиточные видимо. Со второго этажа спустилась женщина лет сорока. Приятная полнота ее только красила. Платок на голове белый, расписной, второй синий был накинут на плечи. Юбка темно-синего цвета с белым орнаментом и белоснежная рубашка. Она недоверчиво меня оглядела.

– Ты что ль Маруська? – спросила она.

– Я, – кротко ответила.

– Ну, а я Мария Тихоновна. Что делать умеешь? – я молча пожала плечами, – бездельниц не жалую.

– Вы мне простую работу дайте, все выполню.

Мария Тихоновна подошла и стала разглядывать мою одежду.

– Ты смотри, неряха какая....

– Долго в пути мы. Постирать не когда было.

– Вон корыто в углу, там же колотушки и терка. Воду в колодце возьмешь. Есть, что одеть то хоть?

– Есть…

– Чистое? – пристально посмотрела на меня Мария.

– Чистое!

– Вон, комнату вам с муженьком приготовила. Вы же повенчанные? – строго посмотрела на меня Мария.

– Да, – от страха сказала я.

– Иди, переодевайся. А я тебе еще вещей принесу, постираешь со своими. И мужа своего вещи возьми.

Так не привычно… Ну что бы не шокировать Марию Тихоновну своими нравами лучше сказать, что Санька мой муж…

Я переоделась и вышла с грязными вещами в руках.

– Баааа, – протянула Мария, – чистое, то чистое, да какое мятое. Непутевая! Как замуж-то тебя взяли. Иди обратно передавайся. Я рубель принесу.

Ох, злыдня какая… А мне с ней жить еще два дня. Надо было весь день проспать. Пошла снова переоделась.

Вышла, а на столе уже лежала куча одежды и рубель.

– Это все на глажку! А я в огород пошла, – цыкнула хозяйка.

Как же тяжело было быть женщиной на Руси. Я накручивала одежду на скалку и крутила ее рубелем, раскатывала и так часа два. Теперь одежду точно надо было стирать. Я так пропотела, что и сказать стыдно. Прогладила еще и Санькину одежду. Смотрю в окно, а там друг на телеге возвращается. Я выбежала во двор и кинулась к нему.

– Сань, а Сань. Может черт с ними… пойдем пешком, – заныла я.

– Ты чего?! А Яга, а гуси-лебеди?

– Я здесь быстрее скопычусь!

– Марусь, ну два денечка потерпи.

– Два с половиной, – надула я щеки и скрестила руки.

– Ты одежи мужу новые принесла? – крикнула мне Мария с крыльца.

– Она меня со свету сживет, – растеряно сказала я Саньке.

– Не драматизируй, – постучал мне по плечу друг.

– Давай одежду свою… – буркнула я, – сейчас стирать буду....

Санька пошел в терем, я проводила его в комнату.

– Мне перед тобой раздеваться, что ли? – смутился друг.

– Да. Я сказала Марии Тихоновне, что мы повенчаны, – я повернулась к нему спиной.

– Чего ты сказала? – взвизгнул Санька.

– Ты что орешь?! – цыкнула, – Ну, а как по-другому… Нельзя на Руси не повенчанным в одной комнате спать. А я на перинку хочу, – надула губы я.

– Так сказала бы брат. Ну или я бы в конюшне спал, а ты в тереме.

– Ой… И правда… Я что-то не подумала… Ну все уже! Что сказала, то сказала. Теперь мы муж и жена. Переоделся? – повернулась я и поняла, что рано и снова отвернулась, вся красная как рак варёный.

– Ну ты даешь… – протянул Санька, – держи, – отдал мне он одежду.

Я не поворачиваясь вышла из комнаты. Руки ломило, а от понимания, что мне еще воду таскать и стирать, становилось дурно. Санька пошел в мастерскую, а вскоре снова отправился в лес.

Весь день я носила воду, била колотушками, терла на доске вещи. Рук не чувствовала. Развешивала последние вещи уже на заходе солнца. Как раз к этому времени и Санька вернулся.

– Ну вот. Молодец! Видишь, как управилась. Эй! Молодец! Иди за Фомой, скажи кушать пора.

«Ура! Еда!» – ликовала я внутри.

– А ты идем, поможешь на стол накрыть, – буркнула Мария.

«Да что б....» – негодовала внутри.

Я вяло плелась в избу, не желая больше работать. Благо Мария уже приготовила ужин, а мне осталось только стол накрыть. Тут и Фома с Санькой и Иваном подоспели. Все умаялись за этот день, поэтому и разговоров не вели.

Поели. Мужчины пошли в мастерскую, а мы с Марией Тихоновной стали со стола убирать да посуду мыть.

– На сегодня все. Иди к себе.

– Спасибо, – вздохнула с облегчением я.

– Может тебе пяльцы принести?

– Зачем? – удивилась я.

– Что б заняться было чем. Не сидеть же вечером без дела.

Вот странные нравы… Вообще отдыхать не умеют.

– Я пойду лучше мужчинам нашим молочка отнесу… – попятилась я назад. Схватила кувшин и выбежала на улицу. Вроде Мария Тихоновна не возражала, и я замедлила шаг.

– Я вам молочка принесла, – улыбнулась я, зайдя в мастерскую.

Санька зло на меня зыркнул, отвлекшись от работы, Фома фыркнул недовольно. Видимо отвлекла их. И только Ваня улыбнулся. Он лежал на бревнах, слегка качая ногой.

– Это хорошо! Молочко я жалую! – поднялся с бревен Иван и забрал у меня кувшин.

– Можно я у вас посижу? – начала присаживаться на бревно.

– Нет! – буркнул Фома, – отвлекать только будешь.

– Я тихонечко, как мышка, – снова встала я ровно, не успев даже присесть.

– Смотри у меня! Хоть слово услышу, вон выгоню! – пригрозил мне столяр.

Я кивнула и села на бревно. Уж лучше здесь посижу молча, чем к этой тиранше вернусь. Ваня, попив молока вернулся на бревно, а Фома показывал Саньке как работать с инструментами.

– Аккуратнее, говорю тебе! – ругался он, – тоньше! Еще тоньше!

Друг злился, пыхтел, но старательно все делал.

– Что тебя отец не научил инструменты в руке правильно держать?! – бухтел Фома.

– Не научил, – бросил инструменты от злости друг, – помер он, когда мне было еще шесть.

– Ох, прости старика, не знал, – подошел к Саньке столяр и положил руку на спину, – малой ты еще был… Не успел батя тебя научить всему. Ну ничего… Никогда не поздно научиться.

Фома стал более мягок к Саньке. Они стругали дерево, вырезали узоры, приколачивали детали. Работа кипела.

– А, что вы делаете то? – не удержалась я. Фома лишь цыкнул.

– Ты подумай, – лукаво улыбнулся мне Санька и подмигнул.

– Да скажи… – канючила я.

– Я тоже не сразу вспомнил.

– Так, молодёжь, на сегодня все! Утро вечера мудренее.

Мы пошли в спальню, а я всю дорогу спрашивала, что же они делают. Санька как партизан молчал. Мы вошли в комнату и зажгли лучину. Переодеваться нам было не во что, поэтому легли в том, что было. Как две хрюшки.

– Сааааань… Нуууу Сааань....

– Да блин, Марусь. Сама подумай, деревянное средство передвижение из русских-народных сказок.

– Корабль, тот, который летучий.

– А еще? – протянул Санька.

– Да не помню… – надула щеки я.

– Ладно, не дуйся! Орла мы делаем деревянного, на нем и полетим.

– Точно! Орел! Круууууть.

Санька плюхнулся на кровать. Он так устал, что его глаза сами собой стали закрываться, как бы старательно он не пытался их удержать открытыми. Я развязала пояс и легла на край. Как только моя голова коснулась кровати я тут же уснула.

– Ты смотри на нее, – первое что я услышала с утра, – разве девице пристало, так долго спать? Ты всегда должна просыпаться раньше муженька.

– Ага, – сонно сказала я.

Клубок вынырнул из-под подушки и укатился.

– Ты куда?! – крикнула я ему.

– В мастерскую, мало ли Саньку опять в лес отправят. Без меня заблудиться.

Так начался второй адский день. Сегодня мы гладили, все что вчера стирали. Убирались в доме, пололи грядки, поливали овощи, готовили. Мыли скот. Я и не заметила, как наступил вечер. Сил не было даже идти к Саньке в мастерскую.

После ужина я побрела в комнату, меня догнала Мария Тихоновна и вручила пяльцы. Спорить с ней тоже не было сил, и я молча взяла их, нитки и иголки. Зайдя в комнату вдела нитку в иголку и залезла на кровать. Пару раз ко мне заглядывала Мария, а я усердно делала вид, что вышиваю. Как я уснула не помню. Единственное, в дреме почувствовала, как Санька вынул из моих рук пяльцы и иглу. Пробурчал, что-то про опасность засыпать с иголкой в руках и положил на подушку.

На следующее утро Мария Тихоновна пришла еще до рассвета и утащила меня в коридор.

– Поедем на сенокос.

– Сенокос? – разочарованно переспросила я.

– Да! Нужно скоту сено приготовить.

– Хорошо, – тяжело вздохнула я.

Мы взяли косы, вилы и серпы и отправились в поле. Пешком… По прибытии Мария Тихоновна долго сокрушалась, что я не умею косить траву и долго меня этому обучала. Делала я все нехотя. Все вокруг нас называли меня белоручкой. Пусть так… Я создана для любви, а не для вот этого всего…

Накосив два стога сена, мы пошли домой. По прибытию я психанула и ушла в комнату.

– Кто не работает, тот не ест, – крикнула мне в след хозяйка.

«Значит у меня разгрузочный день», – подумала я про себя и захлопнула дверь. И вообще мы заплатили деньги… Почему я должна еще и работать за бесплатно. Я плюхнулась на кровать и потирала мозоли на руках. Через некоторое время в комнату зашел Санька. Довольный и счастливый.

– Ты обомлеешь! – воскликнул он.

– Скажи мне, что вы все, – протянула я.

– Да! Мы закончили!

– Серьезно?! Ура! – крикнула я.

– Наконец-то ты улыбаешься…

– Я готова кричать от радости! Санька ты мой герой! Когда отправляемся?

– Завтра с утра. Фома все детали смажет, объяснит, как пользоваться и полетим. А путь клубок укажет.

– Скорей бы, – горько вздохнула я.

– Что не понравилась тебе жизнь простой русской бабы? – сел рядом Санька.

– Совсем не понравилась, – показала я свои ладони Саньке.

– Да ты ж моя хорошая, – подул на ладони друг, – совсем ручки свои не жалела.

– Ага.

– Отдыхай тогда…

– Хочу на орла посмотреть, – вскочила я с кровати.

– Работать она значит устала, а как орла смотреть, так бодра и весела. Ну точно, как ребенок…

– Бе-бе-бе.

– Ну, Марья Васильевна… Возраст не тот.

– Ты снова?! – нахмурила брови я, – не смей! Мне всегда восемнадцать.

– Я бы сказал четырнадцать, ну да ладно. Идем смотреть на орла, – мило улыбнулся Санька.

Мы вошли в мастерскую. Там стоял огромный деревянный орел. Будто живой. Перышко к перышку, глаза, клюв, когти. Филигранная работа. Он сидел, сложив крылья вдоль тела. Фома смазывал чем-то птицу.

– Как настоящий, – обомлела я.

– Здоровенный! – почесал затылок Ваня, – все уместимся. Благодарствуем Фома.

– Да, спасибо, – разглядывая махину сказала я.

– На нем в миг долетите, – протер лоб от пота столяр, – механизм простой. Вот тут рычаги, – стал он нам рассказывать, как управлять орлом.

– А можно попробовать? – восторженно спросила я.

– Залезайте. Как раз на деле покажу, – сказал Фома.

Санька помог мне забраться, а клубок с Ваней остались на земле. Фома дернул рычаг, птица вышла из мастерской, другой дернул, орел распахнул крылья и взмыл в небо. Размах крыльев его был в три сажени. Санька наблюдал за действиями Фомы, а я схватилась посильнее за друга и наслаждалась полетом. Мы летели над крышами домов, а затем взмыли под облака. Осмелев я раскинула руки и наслаждалась потоками воздуха. Орел летел очень быстро, но по словам Фомы, мог еще быстрее. Это нас полностью устраивало.

– Спасибо вам. Вы мастер с золотыми руками! – восхищалась я работой.

– Это моя работа, – отряхнулся Фома.

Перед дорогой я решила постирать наши вещи. Мы с Санькой переоделись в чистое, а я отправилась стирать грязное. Конечно же Мария Тихоновна принесла мне и свою одежду заодно. Пока я стирала, Санька колол дрова, Мария готовила ужин.

Поели мы в тишине. Это были очень выматывающие три дня. Спать в чистом конечно приятнее. Мы отряхнули постель и легли на перинку. Санька развалился у стены, а я легла ему на руку.

– Представляешь… Мы каждое перышко отдельно строгали. Фома сказал, тонкое должно быть, как травинка. Намаялся я с ними.

– У вас здорово получилось! Реалистично. Ваня-то вам помогал?

– Он же дурак… На бревнах лежал и иногда в голод ходил по надобности. Ладно, спать пора, а то завтра в путь. Надеюсь все получится.

– Да. И еще надеюсь, что Василиса не обманула и правда знает, где яблоки молодильные.

– Точно знает. Ты не заметила её хитрющий взгляд?

– Заметила… Доброй ночи.

– И тебе.

Мы повернулись спинами друг к другу и уснули сладким сном.

Проснулась я рано. Уж больно хотелось уже отправиться в путь. Мария Тихоновна, хоть и доставала меня все эти дни, но оказалась женщиной доброй. Собрала нам гостинец в дорогу и благословила. Фома еще раз объяснил, как управлять махиной. Мы сели втроем на орла, клубок запрыгнул Саньке на плече и нитями обвязался вокруг его тела. Орел взмыл под облака, а клубок нашёптывал путь. Скорость и вправду была высокой. Ваня крепко держался за меня, я за Саньку, а Санька за холку орла.

Периодически мы спускались на землю. Кушали, спали, смазывали орла волшебным маслом, которое отдал нам Фома. Мы пролетали живописные леса, золотые города, разноцветные деревни. Сказочный мир оказался необъятным и неописуемо красивым. Прозрачные речки, пестрые поляны, усыпанные цветами, горы. Когда заканчивались запасы мы посылали Ивана за едой отдавая ему монеты. Мы старались экономить и иногда просто собирали ягоды и грибы. Пару раз мужчины даже ходили на рыбалку. В общем не голодали.

С каждым пролетевшим километром становилось все жарче, а растений все меньше. Теперь уже нам все чаще встречались степи. В пути мы были уже пять дней и вот очутились в пустыне. Палящее солнце, барханы, верблюды. Казалось мы оказались уже не в русской сказке, а в восточной, про Алладина и Али-бабу. Хорошо, что клубок посоветовал нам взять с собой запас воды. Мы приземлились, я завязала платок на голове на восточный манер. Шерстяной тонул в песке и всё же забрался обратно на Саньку. Мы огляделись. Вокруг ни души, ни оазиса. Казалось клубок нас привел не туда. Ванька дивился новым, невиданным досель, миром, а мы с Санькой переживали, что оказались не там.