Читать книгу Тайна нефритовой ауры - Ольга Миллер - Страница 2

Семью годами ранее

Пиктонийцы – мерзкие и туповатые обитатели северных островов. Они отчего-то решили, что могут заявиться на наши земли и взять, что им придется по вкусу. Их окрашенные в синее морды и торчащие в разные стороны космы стали кошмаром тысяч крестьянок в прибрежных деревнях.

Старший маг пиктонийцев был опытнее меня на пару столетий и, чего скрывать, превосходил по силе. Поэтому Карл, наш тогдашний король, от поединка отказался. В бой пошли люди. Исцелять, а при необходимости и оживлять, я уже в те далёкие годы умела неплохо.

Битвы разливали кровь, удобряя телами наши земли, но наконец удалось переломить ход войны и синемордые начали отступать к морю.

За год до окончания войны я оказываюсь на полях Февильского княжества. Там добивают остатки пиктонийской армии.

Лязг стали и свист стрел доносятся едва ли не из-за горизонта, а я иду в лучах заходящего солнца, высматривая тех, кто нам ещё пригодится.

Вокруг лежат растоптанные, растерзанные тела. У большинства уже полностью истлевшие ауры, у остальных она истлеет прежде, чем солнце опустится в далёкое море. И только в опасной близости от поля боя я замечаю яркое нефритовое сияние. Оно не может не привлечь.

Пытаться воскресить тех, кто лежит здесь, долго и сложно – многие талисманы уже опустошены, а зарядить их до Слияния лун не получится. Значит мой выбор не велик – магией обращаю дорогое платье в крестьянскую одежду и перемещаюсь поближе к владельцу столь яркой ауры.

За моей спиной шумит вековой лес, и это место кажется нетронутым битвой. Обладатель нефритовой ауры сидит, привалившись к дереву. Вижу только часть спины и волосы. От природы они должны быть серебряными, но сейчас на прядях смешались кровь и земля. Жаль, нет возможность подойти так, чтоб из укрытия рассмотреть лицо. Тратить магию на свои хотелки непозволительно. Обращаю фляжку в кувшин с водой и подхожу.

На вид ему не больше восемнадцати, фиолетовые глаза полны жизнью, но вот жизни в нем осталось на несколько дней, не больше. Кираса, раскорёженная в нескольких местах острыми топорами, валяется неподалеку, а шлема не видно. Должно быть, он потерял его раньше, потому и голова вся в крови. По ауре видно, что смерти он не боится. И всё же с тоской и обреченностью смотрит на окровавленные пальцы, которыми мгновение раньше касался дыр в гамбезоне. В довесок к сильнейшей ауре у него есть та притягательная красота, что рождает внутри возбуждающее томленье.

Он замечает меня не сразу, только когда я склоняюсь к нему, предлагаю воды.

– Ты откуда здесь, девица? Таким как ты не место на поле битвы…

Бархат его голоса разрывается надсадным кашлем, и с губ срываются капли крови.

– Мне здесь самое место, – улыбаюсь, а он смотрит внимательно, настороженно, точно пытается увидеть меня настоящую сквозь наведенный морок. – Выпей водицы, если жизнь сохранить хочешь.

Он отодвигает кувшин, который почти донёс до губ.

– Иди, ведьма, прочь! И вода твоя не нужна.

Красивое лицо, смуглая кожа, франкайские фиолетовые глаза и сильная, непозволительно для человека сильная аура. Глупо терять такого, но страх перед Инквизицией не позволяет применять чары. Он должен сам решить стать моим.

Выпрямляюсь, убираю морок.

Лицо воина меняется, удивлённо дёргаются вверх брови, смущённо поджимаются губы.

– Простите, миледи, не хотел вас обидеть.

– Вот и не обижай, – улыбаюсь как можно мягче, – согласись принадлежать мне до самой смерти.

Разумеется, это не честно. Разумеется, если об этом узнает Инквизиция, то мне будет тяжко. Разумеется, я отобьюсь от обвинений, он сам своими словами дал мне возможность.

Но что это? Его аура тускнеет, она становится бледно-зелёной, почти что серой. Неужели настолько напуган? Или это ловушка и его ауру питали, чтоб приманить меня?

Я осторожно оглядываюсь по сторонам, но всё спокойно.

– Это никак невозможно, – тихо говорит воин.

– С чего вдруг? – моё терпение иссякает вместе с его жизненной силой.

– Я обещал…

«Обещал он! Ладно, поступим иначе», – я всё-таки исцеляю его, он нужен на поле битвы и это куда важнее. О том, как его заполучить себе я подумаю позже. Хотя желание сделать обладателя такой сильной ауры отцом моего ребенка лавиной скатывается от мозга. А затем возбуждением взвивается от живота наверх, затуманивая разум. Дурнею. Но ещё пытаюсь сдержаться.

– На вот, – бросаю ему кулон, – если вдруг освободишься от обещания, скажи об этом камню.

Он с недоверием смотрит на меня, но кулон вернуть не пытается. Сжав подарок в ладони, проводит пальцем по затянутым ранам. Его аура снова сияет ярким нефритовым светом, а я ухожу с чувством выполненного долга и злостью, что такой мужчина достался не мне.

– Эй… то есть… миледи, простите, но почему?.. – догоняет меня, осознав наконец, что спасён.

– Потому что Франкаю нужны такие воины. Да и я не теряю надежды.

Улыбаюсь, как можно дружелюбнее, хотя сама хочу свернуть ему шею. Такую красивую шею…

Закусив губу, рассматриваю лицо. Острые скулы, бездонные фиолетовые глаза и пухлые губы. Взгляд соскальзывает к наполовину прикрытому воротником кадыку…

Хватит!

Не могу устоять перед искушением. Делаю шаг, разделяющий нас, и впиваюсь в его пухлые губы. Слишком велик соблазн. Слишком восхитительно глубокими кажутся его глаза. И только колючая борода чуть снижает уровень наслаждения, царапая мою нежную кожу.

Он отвечает, когда я уже смиряюсь с поражением. Чувствую его ладонь на моей спине сквозь ткань платья. Он крепче прижимает меня к себе. Это действует как сигнал к атаке.

Тяну за шнурок гамбезона, не сразу, но удаётся его распутать. В любой другой раз распорола бы к чёрту! Сейчас же есть время – он тоже не слишком проворно справляется со шнуровкой корсета.

«Крестьянин, ну точно, крестьянин», – стучит в голове, но отчего-то это лишь распаляет.

Его губы касаются шеи, когда руки опускают верхнюю часть платья, оголяя грудь и живот. Поцелуи скользят вслед за тканью. Хочется ещё и ещё.

Снимаю с него жёсткую от впитавшейся крови рубашку. Ладонями исследую горячее тело. Ещё ни у кого из моих любовников  не было таких мышц. Огромные, будто каменные, плечи. Мощная, точно вековое дерево, спина.

Как же он великолепен и горяч! Страсть захлёстывает с головой, не позволяя нормально дышать. В голове туман и хочется большего, намного, намного большего…

Стоп!

Я щелкаю пальцами и переношусь домой, в родовой замок.

«Каких Проклятых я творю?! Лес, крестьянин… Остановись, Юсиньи! – я мечусь по комнате, сжимая то правой рукой пальцы левой, то наоборот. – Так нельзя. Игры играми, но прыгать на первого попавшегося мужика…»

Замеченное краем глаза зеркало заставляет остановиться. Какая нелепость! Старшая магесса Франкая Юсиньи Ла Ревиль стоит лохматая, голая по пояс с румянцем страсти на белом лице. Что на это сказала бы матушка?!

И всё же кожа ещё хранит тепло его прикосновений, обжигающие воспоминания о поцелуях, а низ живота сводит от возбуждения. С чего вдруг?