Читать книгу Всю жизнь без мужа - Ольга Никулина - Страница 4

Лолите Филипповне никак не верилось, что ей исполнилось уже восемьдесят. Во взгляде ее до сих пор был блеск. Она занималась фитнесом, ходила на танцы, плавала в бассейне, год назад она окончила бесплатные курсы английского языка для пенсионеров. А еще несколькими годами ранее она посещала компьютерные курсы и научилась владеть персональным компьютером. У нее был смартфон, ноутбук. Иногда она общалась в соцсетях, но это ей не очень нравилось. А вот ходить по огромным супермаркетам она обожала. У нее была хорошая пенсия, плюс она работала вахтером на проходной и потому в деньгах не нуждалась, даже не знала, куда их девать. Излишки средств она клала на счет в банк, и накопила себе и на похороны, и на черный день. А последний год она стала скидывать деньги на карточку своей единственной оставшейся в живых сестре Тамаре, которая уже не работала.

Сразу после дня рождения Лолиты Филипповны, как раз после ее восьмидесятилетия, средства массовой информации забили тревогу по поводу нового вируса, обнаруженного в Китае. Пожилая женщина встретила эту информацию спокойно. Китай далеко. Но когда в апреле был объявлен карантин, и ее фитнес клуб закрыли, она удивилась. Улицы города опустели, детские площадки тоже. В парках и скверах запрещено было гулять, и полиция разгоняла непослушных любителей зеленых зон. Лолита Филипповна стала сидеть постоянно дома. Она смотрела телевизор, ела и чувствовала, что физические силы начинают покидать ее. Заставить себя заниматься гимнастикой дома она никогда не могла, и теперь тоже каждый раз откладывала выполнение упражнений на следующий день, потом еще на следующий, и еще на следующий… Если бы не поездки на работу она бы совсем одряхлела, но ей приходилось раз в четыре дня идти на остановку, ехать в транспорте, потом целый день сидеть на проходной, периодически выходя на улицу, чтобы поднять шлагбаум и пропустить на территорию подъехавшую машину.

Летом, когда карантин ослабили, она снова стала ходить на фитнес и почувствовала, что сила мышц и подвижность суставов возвращаются к ней. А по утрам, пока не было жары, она пристрастилась гулять до стадиона, где ходила кругами, а потом выполняла упражнения.

Многие говорили о второй волне коронавируса, и она с опаской думала об этом. Она боялась, что с приходом осени снова объявят жесткий карантин, и ей опять придется сидеть дома. Но к середине сентября был введен всего лишь масочный режим. Лолита была довольна и наслаждалась жизнью.

Однажды, придя на работу, она застала свою сменщицу совсем больной – женщина кашляла, чихала и выглядела очень плохо. Несчастная была в медицинской маске, и потому Лолита не очень боялась, что та заразит ее. Однако к следующей своей смене она почувствовала недомогание. Градусник показал нормальную температуру, и Лолита Филипповна решила идти на работу. Но на дежурстве ей стало совсем нехорошо. Она чувствовал озноб, ее трясло и, еле-еле доработав до конца смены, она поехала домой совсем разбитая.

– У вас типичное ОРЗ, – сказала ей вызванная из поликлиники врач и выписала ей рецепт.

Лолита Филипповна, превозмогая болезненность, с высокой температурой сходила в аптеку, купила себе лекарства и начала лечиться. На третий день температура вдруг резко упала и стала нормальной.

– Мне лучше! – сообщила она по телефону Тамаре. – Температура нормальная, я чувствую себя хорошо!

Тамара успокоилась, рассказала обо всем Лене, и обе они дня два не звонили Лолите. Они не знали, что уже на следующий день их родственнице стало гораздо хуже. Снова поднялась температура, снова ее трясло, антибиотики совсем не помогали.

Когда Тамара позвонила ей и узнала, что она окончательно разболелась, то испугалась.

– А не коронавирус ли у тебя?

– Врач сказала, что у меня нет никаких признаков коронавируса, что это самое настоящее ОРЗ. Она дала мне направление на рентген, и я завтра поеду делать его.

– У тебя же температура 39, 2! Как ты поедешь?

– Утром у меня температура обычно не превышает 38…

– Нет-нет, я приеду к тебе и повезу тебя на такси делать рентген!

– Не надо… Вдруг у меня все же коронавирус… Я могу заразить тебя…

Но с Тамарой спорить было бесполезно, и на следующий день она, как и обещала, приехала на такси за Лолитой.

В поликлинике все были в масках. Люди подозрительно посматривали друг на друга, опасаясь подцепить здесь ковид. Двум сестрам пришлось занять очередь и ждать. Ждали они, стоя, так как все стулья вдоль стен были заняты. Лолита иногда покашливала и выглядела так, как будто вот-вот умрет. Маска на лице мешала ей дышать. С трудом она дождалась своей очереди.

– Ничего страшного с вашими легкими нет… – посмотрев на результаты рентгена, сказала врач Лолите. – Но вот тут внизу, что-то назревает.

Однако, никто не сказал двум сестрам, что делать с тем, что у больной в легких что-то назревает, и что вообще это значит. Отвезя Лолиту домой, Тамара уехала к себе. Но старшей сестре становилось все хуже. Температура держалась высокая, есть совсем не хотелось, мучила сильнейшая слабость…

– Теть Лолит! Вызывай скорую! – потребовала по телефону Лена. Она постоянно рвалась приехать к старой тетушке, но опасаясь, что у той все же коронавирус останавливала себя.

– Да, я, наверное, вызову себе скорую… Сейчас вызову… – Лолита Филипповна, действительно, вызвала скорую. Ей обещали приехать, сказали «ждите!» Она стала ждать. Тамара и Лена тоже ждали. Часа через четыре ей позвонила Тамара, и разочаровано вздохнула, узнав, что скорая все еще не приехала. Прошло еще несколько часов. Лена с надеждой набрала номер тетки, но скорая к больной все еще не приехала.

– Я слышала, что сейчас из-за перегрузок скорая может ехать все шестнадцать часов! – постаралась она успокоить тетю Лолиту и себя заодно. Но скорая не приехала и через шестнадцать часов. Она вообще не приехала.

– Вызывай врача из поликлиники! – стали теребить Лолиту Филипповну родственницы.

Несчастная старая и больная женщина вызвала врача. Та пришла, категорично отмела все подозрения на ковид:

– У вас ОРЗ! Запомните! – она выписала Лолите к уже назначенным лекарствам еще один антибиотик в уколах и ушла.

Лолита, едва переставляя ноги, дошла до аптеки, купила все необходимое для уколов, но, когда вернулась домой, сил сделать себе укол у нее не осталось. Она легла со стоном на софу и забылась тяжелым, болезненным сном…

– Ты почему лежишь и не лечишься? – строго отчитала ее Тамара по телефону, узнав, что сестра не делает себе уколов, не пьет таблетки, а просто лежит и спит. – Соберись! Возьми шприц, набери лекарство и сделай то, что нужно!

– Никак не соберусь… – устало ответила Лолита. – Все эти лекарства… Я в них запуталась… Одни до еды, другие после… А для укола надо смешивать две ампулы… Но я сейчас разберусь и все сделаю.

– Давай! Делай! – беспокоилась сестра.

Но Лолита так ослабла, что у нее уже не было сил заниматься ампулами, уколами и таблетками. Она знала, что ей нужно много пить, но не пила, так как не хотела…

– Надо вызвать скорую через МЧС! – посоветовала ей Тамара. – У них все разговоры записываются, и потому скорая обязательно приедет!

Лолита, едва ворочая языком, вызвала себе скорую через МЧС. Скорая приехала через пятнадцать часов. Врач послушал ее легкие и объявил, что у нее просто обычная вирусная инфекция, сообщил о ней в поликлинику по месту жительства и уехал.

Тамара и Лена были разочарованы.

– Но почему они не забрали тебя? – сетовала Тамара.

– Ну и врачи у нас! – поражалась Лена.

А после обеда к Лолите пришла врач из поликлиники.

– Ну что ж поделаешь? Такая сильная у вас простуда. Лечитесь, пейте больше жидкостей. Возле кровати поставьте стакан и каждые десять-пятнадцать минут делайте по глотку.

Врач ушла, Лолита легла и забылась полубредовым сном. Про питье воды она забыла, про таблетки и уколы тоже… Она чувствовала, что ее просто оставили умирать. Никого больше вызывать она не будет… Никому она не нужна…

– Я к тебе сейчас приеду! – запаниковала Тамара, услышав в телефоне ее умирающий голос.

Лолита ничего не ответила и отключила телефон.

– Лена, я еду к тете Лолите! – сообщила она дочке на работу.

– А ты не боишься тоже заразиться? Смотри, а то будешь потом валяться и помирать, как она.

– А что делать-то?

– Не знаю. Я тоже постоянно рвусь к ней, но заражаться самой, а потом заражать тебя не хочу.

– Не надо тебе ехать. У тебя работа, и ты не была еще с ней в контакте, а я уже была и возможно уже заразилась.

– А я была в контакте с тобой и могла заразиться от тебя.

– Нет, а что делать? Оставлять ее что ли? Я так не могу.

«Ну езжай, езжай…» – отключив телефон, подумала Лена и ощутила в душе надежду. Она предположила, что если у тети Лолиты ковид, то ее мать тоже заразиться сейчас от нее, и тогда они обе слягут, и возможно умрут. И тогда не надо будет больше жить в постоянном страхе, что ей придется дохаживать престарелых женщин, не нужно будет копить деньги на сиделок…

Лолита была совсем в плохом состоянии. Она просто лежала и стонала. Приехавшая к ней Тамара вызвала ей снова скорую. Третью по счету. Эта скорая тоже ехала много часов, а именно семнадцать. Замученная Тома, весь день крутящаяся вокруг сестры, под утро забылась сном и не услышала звонка в дверь. Но его услышала больная Лолита. Она встала и, покачиваясь, пошла открывать врачам. Это происходило в четыре утра, в квартире было темно. Лолита включила в тесной прихожей свет, открыла дверь, впустила врачей и рухнула на пол.

Тамара в это время проснулась и в смятении выскочила в коридор. Перед ее испуганными глазами была такая картина: Лолита во весь рост валялась на животе на полу, а врачи никак не могли обойти ее.

– Бабушка! А ну, вставайте! – строго сказал мужчина-врач, и в ночной тишине его голос прозвучал очень громко. – Вы чего тут разлеглись?! Нечего валяться! Вставайте!

Второй врач или медбрат (было не понятно кто из них, кто), спокойно смотрел на растянувшуюся на полу старую женщину. Лолита послушно, даже немного виновато, словно напакостивший ребенок, стала подниматься. Тамара кинулась ей на помощь, подняла ее, отвела в зал на софу.

Лолиту послушали, измерили наполняемость легких кислородом и тут же надели ей на лицо кислородную маску.

– Так лучше? – спросил ее врач.

– Да… – благодарно и немного величаво, словно медлительная улитка, кивнула Лолита.

– Ну и куда ее вести? Все кругом забито… – врачи в недоумении посмотрели друг на друга, и один из них стал куда-то звонить, выяснять, куда ему везти помирающую бабушку. Наконец, ему сообщили, что в одной из больниц города еще есть места.

Тома стала искать сумку, собранную Лолитой для больницы, но нигде ее не находила.

– Лолиточка, я что-то твою сумку для больницы не найду. Ты же говорила, что у тебя все собрано.

– Я все обратно разобрала, – словно зомби, отрываясь от кислородной маски, ответила Лолита.

– Как разобрала?! Зачем?!

– Предыдущая скорая меня не увезла, и я все разобрала…

– Какая ты… – рассердилась Тамара и принялась под нетерпеливыми взглядами медперсонала собирать сестре сумку. Она понятия не имела, где у Лолиты что лежит и потому открывала все шкафы подряд, пытаясь отыскать нужные вещи. С грехом пополам она собрала несчастной сумку. А с Лолиты в это время сняли кислородную маску, чтобы она смогла одеться. Старая женщина поднялась с софы и начала убирать свою постель. Ей непременно хотелось оставить после себя порядок.

– Бабушка! Прекратите! – одернул ее врач. – Одевайтесь и на выход! Одевайтесь!

Лолита послушно оставила неприбранную постель и стала одеваться. Она была заторможена и все ее действия напоминали осторожные движения улитки.

Наконец, сумка была собрана, сама она была одета, и ее под руки повели со второго этажа вниз, к машине скорой помощи.

Тамара с облегчением вздохнула, когда сестру наконец-то увезли. Ну все, теперь Лолита под присмотром, но что будет с ней самой? Не заразилась ли она?

– Мама, ты в таком возрасте ухаживала за больной ковидом, – сетовала Лена, чувствуя и беспокойство за мать и одновременно надежду, что та заразилась и теперь заболеет и умрет. – Не надо было тебе к ней ездить! Можно было вызвать скорую и из своего дома. Она ведь без твоей помощи смогла впустить врачей в квартиру! Зачем ты была там?

– Ну как же? Нет, я не могла оставить ее. И врачи со скорой сказали, что никакого коронавируса у нее нет.

Однако у Лолиты оказался именно коронавирус. В больнице это подтвердили тесты. Тамара почувствовала страх. Но что она должна была делать? Как иначе в такой ситуации она могла поступить? Ей пришлось пожертвовать собой.

Физическое состояние Лолиты Филипповны было плохим. Она лежала в больничной палате, дышала кислородом через трубочки и от слабости не могла даже руку поднять, но при этом ее душу мучило то, что молодой врач со скорой помощи несколько раз назвал ее бабушкой. Она с неприязнью вспоминала, как он вошел к ней в квартиру и, увидев, что она от слабости растянулась на полу, громко приказал ей подняться: «Бабушка! Почему вы разлеглись?! А ну быстро поднимайтесь!» Бабушка! Он назвал ее бабушкой! Лолиту до сих пор все еще называли женщиной. Только иногда, кто-то из молодежи мог назвать ее бабулей, и она очень тяжело воспринимала это. Но, если подумать, разве она не бабушка? Ей восемьдесят! Целых восемьдесят лет! Это так много! Но она не чувствовала своего возраста. Ее внешность как будто замариновалась в районе шестидесяти лет, и она с тех пор совсем не менялась. Но сейчас она была больна и выглядела плохо, а врач, назвавший ее бабушкой, был совсем молодой. Мальчишка… Конечно, для него она бабушка. Лолита дышала кислородом и смотрела в белый больничный потолок. Неужели это все? Неужели она умрет в этих стенах? Она не хотела умирать и вдыхала кислород, будто вливая в себя жизнь. С самого рождения она чувствовала в себе неутомимую тягу к жизни. Что бы с ней ни происходило, она всегда хотела жить. Даже когда умерла мама, и ей было очень тяжело, она все равно стремилась к жизни.

Странно… Ей уже восемьдесят… Какая огромная цифра! Но ее возраст никогда ее не устраивал. В тридцать ей казалось, что все, ее поезд ушел, и надеяться уже не на что. Сорокалетний возраст тоже ее пугал, и только примерно после сорока пяти она перестала обращать внимания на свои годы и стала просто жить. Хотя нет, и тогда ей казалось, что ей много лет, но это перестало ее мучить. А сейчас сорокапятилетние женщины кажутся ей девчонками. Это же еще молодость, расцвет, самый хороший возраст! Да и пятьдесят лет тоже замечательно, и шестьдесят… Она вспомнила, как лет двадцать назад смотрела очередной бразильский сериал, где очень красивая пятидесятилетняя героиня сказала о себе, что она еще молода, ведь ей же не семьдесят. Лолите Филипповне очень понравились ее слова. С того дня она стала сравнивать себя не с молодыми, а с более старшими людьми. Ей тогда было шестьдесят, и она думала, что это не так уж много, ведь ей же не восемьдесят! А сейчас, когда ей действительно исполнилось восемьдесят, она думала, что это тоже не так уж много, ей же не девяносто и не сто! Слова доктора, назвавшего ее бабушкой, очень задели ее. Она ведь хорошо выглядит – бодрая, подтянутая, никаких проблем со здоровьем. А ее бабушкой назвали! Нет, никогда она не привыкнет, наверное, что она бабушка… Никогда. Ее младшую сестру Тамару бабушкой стали называть раньше нее, но Тамара воспринимала это спокойно. Конечно, ведь у нее была внучка, а сейчас еще и правнук есть. Ей легче было привыкнуть к такому положению вещей. У Лолиты Филипповны внуков не было, а внучатая племянница Аня называла ее не бабушкой, а тетей Лолитой, так же, как и Наташа, ее мать. Вспомнив о племянницах, она подумала, что дети всегда принимали ее за свою и относились к ней, как к затейнице, вокруг которой витает атмосфера загадочности. Она всегда придумывала что-то интересное и необычное для детей. Она дарила им такие подарки, что все просто ахали. А когда родственники собирались по праздникам, то лучше нее никто не мог занять детей. Словно волшебница она придумывала какие-то загадочные игры, в виде сюрпризов преподносила девочкам маленькие сувенирчики. Дети с горящими глазами смотрели на нее, ожидая от своей тети еще и еще чего-то чудесного. Лолита помнила, что и своей младшей сестре Тамаре она в детстве тоже устраивала что-то подобное. Тамара до сих пор вспоминала, как Лолита вместо плаща, накидывала на плечи занавеску, на голову надевала сделанный своими руками колпак со звездами и таинственным голосом говорила, что она пришла из сказки.

– Я уверена была, что передо мной настоящая волшебница! – рассказывала она.

Лолита свое раннее детство помнила, как бесконечный праздник. Ей было хорошо и беззаботно. Как старшая, она получала от родителей больше внимания, в отличие от сестры. Родилась она в 1940 году, перед самой войной. Их город бомбили немцы, но она была слишком мала и не помнила ничего. Мама потом рассказывала, как они прятались от бомбежки в землянке.

– Сидим с тобой, я тебя на руках держу, прижимаю к себе и слышу, летит со свистом бомба. Звук приближается и, кажется, что она летит прямо на нас. Я тебя плотнее к себе прижимаю и думаю, что все – сейчас нас с тобой разорвет. И вот оглушительный грохот, земля сотрясается, но мы живы! Живы! Выйду с тобой на руках после бомбежки, а кругом воронки, руины…

Лолита помнила себя хорошо уже после войны. Помнила, как она бегала к пленным немцам, работающим на стройке за колючей проволокой.

Еще она помнила, что у нее были коньки, лыжи, санки – все это потом доставалось Тамаре в уже изрядно потрепанном виде – санки облезлые, лыжи поцарапанные, а на коньках младшей сестренке так и не пришлось покататься, так как до нее дошел только один конек. Маленькая Тамара пыталась на нем одном кататься. Наденет на ногу, а другой ногой просто отталкивается – не каталась, а мучилась.

Когда Лолита училась в пятом классе, у них при школе был организован балетный кружок. Девочка с удовольствием стала посещать его. Мама сшила ей коротенькую юбочку, купила белую майку, на ноги белые носочки. Лолита была чудо, как хороша во всем этом. У нее были правильные аристократические черты лица и прекрасные балетные данные. Преподавательница хореографии, бывшая балерина, очень ценила Лолиту и выделяла ее из других девочек. Лолита верила, что станет настоящей балериной. Ее сестра завидовала ее белой юбочке, и маме пришлось и ей сшить такую же. Тамара была счастлива. Она бегала по большому дому, кружилась, изображая из себя балерину, и напевала веселые песенки. Лолита, забыв о том, что она уже большая, тоже вырядилась в юбочку и танцевала вместе с сестренкой. Папа достал фотоаппарат и стал фотографировать своих фей. В фотоальбоме Лолиты Филипповны сохранились эти самые фотографии. И она и Тамара выглядят на них настоящими куколками. Обе такие хорошенькие! И косы у обеих длинные, толстые, а сами они улыбаются очаровательными улыбками. Эти фотографии, будь они цветными, можно было бы принять за открытки.

Лолита помнила, что и она, и Тамара всегда выделялись на улице среди других девочек. Мама одевала их в платьица, которые шила им сама. Эти платьица были коротенькими и с рюшами. На ноги она им надевала босоножки, а не какие-нибудь тапочки, а густые волосы обеим заплетала в толстенные косы, в концы которых вплетала разноцветные ленточки. Соседи и прохожие останавливали взгляд на таких необычных девочках. Другие девчата гонялись по улицам встрепанные, в длинных платьях, и ни у кого не было таких роскошных толстенных кос с ленточками.

– Кулютурные! – отзывалась о них деревенская соседка.

Лолитины воспоминания были прерваны медсестрой, пришедшей забрать у нее капельницу. Наконец-то! Лолита Филипповна уже давно хотела в туалет. Как только медсестра освободила ее от системы, она вынула из носа трубки с кислородом и с трудом села, спустив ноги на пол. Голова кружилась, а в теле была невероятная слабость. Она знала, что в туалет придется идти в самый конец коридора и это ее пугало. Без кислородной поддержки она чувствовала удушье. Воздуха не хватало. Она с трудом встала на ноги и пошла медленно к двери, проходя мимо кроватей других больных. Три женщины, уже выздоравливающие, разговаривали между собой, а две другие лежали с трубками в носу и просто молча наблюдали за остальными.

Лолита вышла в коридор и медленно пошла в самый конец к туалету. Она старалась дышать, но воздух как будто не входил в легкие. Это было ужасное ощущение. Держась за стену, она шла, то и дело останавливаясь, чтобы передохнуть, но возле самого туалета силы покинули ее. Она упала и при этом обмочилась. Словно сквозь пелену, она видела, как к ней подбежали санитарки, как они помогли ей лечь на каталку, как повезли ее обратно. В палате с нее сняли халат. Кто-то замыл его и повесил на батарею сушиться. Саму Лолиту поскорее уложили на кровать и сунули в нос трубки с кислородом. Ей стало лучше, сознание прояснилось. И тут же она осознала, что произошло. Она обмочилась! Такое с нею было впервые. Стыд перед другими и жалость к самой себе сжали ей сердце. Под одеялом, она потихонечку сняла мокрые трусы и сунула их в пакет, чтобы потом простирнуть, затем обтерлась влажными салфетками. Ну вот, теперь она чистенькая. Однако произошедшее стало для нее настоящим стрессом. Привыкшая все делать сама, ни от кого никогда не зависящая, она чувствовала себя беспомощной и жалкой.

Принесли обед, но Лолита Филипповна почти ничего не ела – аппетита не было совсем. Она лежала на кровати, не обращая внимания на громкий разговор женщин в палате, и со страхом ждала того момента, когда ей снова приспичит в туалет.

Вечером, когда одна из санитарок вошла к ним в палату, Лолита робко попросила дать ей судно.

– А, конечно, сейчас, – тут же откликнулась женщина, и старушка чуть не расплакалась из-за признательности к ней. Однако, когда судно было под нее подложено, она не смогла в него сходить. Мочевой пузырь, казалось, сейчас лопнет, но писать не получалось. Тогда санитарка, жалея пожилую женщину, принесла откуда-то памперс и, вытащив из-под Лолиты судно, облачила ее в подгузник. И вот в него Лолита Филипповна смогла облегчиться.

Вечером она рассказала позвонившей ей Лене о своем злосчастном приключении, и та пообещала принести ей на следующий день большую упаковку подгузников. Душа Лолиты Филипповны немного успокоилась. Проблема с туалетом была частично решена. Она лежала, глядя в окно на качающиеся за окном желтые тополя и, не замечая постоянного говора лечащихся здесь женщин, снова предалась воспоминаниям.

Ей вспомнилось на этот раз, как они с Тамарой летом по ночам спали не дома в кроватях, а в саду или на крыше их собственного дома. Мама делала им настоящие лежанки и мазала их чем-то от комаров. Они долго перед сном смотрели в небо на звезды и луну и болтали. Часто она, как старшая и умная, рассказывала сестренке диковинные сказки, которые недавно прочла, и Тамара слушала ее, пока ее не смаривал сон. Сама же она долго лежала без сна, прислушиваясь к сверчанию сверчков, к далекому стуку поездов, к тихому шелесту деревьев. Комары противно пищали где-то поблизости, но на них не садились. В то время многие, живущие в своих домах, в духоту ночевали на улице и не боялись ни насильников, ни маньяков – о них даже не думали, не знали, что такие люди вообще существуют. Лолита помнила, что все дети безбоязненно ходили в лес, и взрослые их охотно отпускали туда. Единственное перед кем все трепетали, так это перед городской шпаной. В то время малолетние пацаны имели большую силу. Многие из них приезжали из деревень и жили в общежитиях при училищах. Без надзора взрослых, предоставленные сами себе, они быстро приобщались к выпивке и курению и ходили по городу развязной походкой, засунув руки в карманы широких штанов. Почти у всех у них были цигарки во рту, на головах модные чубы или большие кепки.

– Девочки, как увидите шпану, так сразу же бегите домой! – наставляла их мама. – Среди них одни воры и хулиганы!

У Лолиты в классе было несколько мальчишек очень похожих своим поведением и видом на шпану. Плохие мальчишки, говорили о них все. К средним классам эти ребята совсем обнаглели и стали задирать девочек. Лолите тоже доставалось. Хулиганы могли что-то отобрать, ударить, больно дернуть за косы. Впервые от них она услышала матерную брань, а один из этих шалопаев вдруг стал постоянно при встрече толкать ее. При этом он презрительно сплевывал на пол, как будто она была ему крайне неприятна. Лолита боялась его и в тайне проливала слезы, не зная, что ей делать в такой ситуации. Она вообще не понимала, что происходит. В школе их учили, что они живут в самой лучшей стране мира, что впереди их всех ждет светлое будущее, но в то же время реальность была не совсем лучезарной, так как в их стране существовали противные хулиганы, на которых не было никакой управы. Позднее, став взрослой, она с удивлением узнала от мамы, что до революции люди жили гораздо лучше, чем в советское время. Мамин отец, как и ее муж был часовщиком. А ее мама, бабушка Лолиты, не работала. В семье было шесть детей и все были одеты, обуты, посещали гимназию. Они жили в достатке. А потом произошла революция. Маме в то время было всего девять лет, и она помнила, как сразу стало тяжело жить. Она вспоминала, что до переворота у них всегда было много еды. Все они посещали храм, соблюдали посты.

– Перед постом мама с папой ездили на базар, закупали овощи, крупы, вяленную рыбу в больших количествах, муку мешками брали. Мама постоянно пироги пекла. Всего было вдоволь.

А еще мама рассказывала, что до революции она пела в церковном хоре, а после революции стала пионеркой. Причем и в церковном хоре ей нравилось петь и быть пионеркой тоже нравилось. Она все принимала с детской наивностью и восторгом. Однако веру в Бога она пронесла через всю жизнь, и своих девочек, пока те были совсем маленькими, учила молиться.

– Мама, никакого Бога нет! – заявила как-то Лолита, придя домой из школы.

Мама улыбнулась и ничего ей не сказала. Она никогда не спорила с дочками по поводу религии, зная, что те вырастут и сами разберутся во всем. Так потом и вышло. Лолита с Тамарой выросли и обе стали верующими. В храм они редко ходили, но в существование Бога верили крепко.

Лолита с детских лет жила как будто в выдуманном мире. Она не старалась углубиться в реальность и смотрела на мир, как на внешнюю картинку, восхищаясь им, не желая видеть в нем ни обыденности, ни рутины. Занимаясь балетом, она чувствовала себя сказочным эльфом, в ее голове постоянно были какие-то возвышенные мечты о том, как она вырастет и добьется чего-то великого и прекрасного. О себе самой она думала, как о неординарной, особенной, исключительной девочке. Такие мысли о себе в ней поддерживала учительница по хореографии, постоянно выделявшая ее из всех. Лолите, действительно, все балетные экзерциции давались легче, чем другим девочкам. Два года она отзанималась балетом, а потом хореограф по каким-то причинам уехала из города, и занятия балетом прекратились. Долго Лолита горевала, что балетная сказка для нее закончилась. Она никак не могла поверить, что никакой воздушной балерины из нее никогда не получится. Успокоилась она только тогда, когда увлеклась игрой на фортепиано. Записалась сама в музыкальную школу, стала ходить туда музицировать, но из-за того, что дома у нее инструмента не было, она не могла выполнять домашние задания. Сначала она бегала домой к своей подружке Наташке и отрабатывала гаммы у нее, но иногда у Наташки после дежурства спал отец, и тогда музицировать не удавалось. Лолита склеила несколько развернутых тетрадных листов, и у нее получилась широкая лента, на которой она нарисовала клавиатуру и пыталась играть на ней. Мама прекрасно видела, что ее старшая девочка тянется к искусству, но ничего поделать не могла. В их городе тогда еще не было хореографического училища, а денег на фортепиано негде было достать. А Лолита иногда думала о том, что если бы она была у папы с мамой одна, то тогда бы они точно купили ей инструмент, и она бы как Наташка смогла бы учиться музыке. Девочка завидовала подруге, что у той нет ни братьев, ни сестер, но зато есть фортепиано.

А к тринадцати годам с ее телом начали происходить неожиданные метаморфозы. Лолита не была к ним готова – изменения в теле пугали ее. Во-первых, она вдруг сильно вытянулась и стала длинной и еще более худой. Ноги и руки стали нескладными, и Лолита сделалась какой-то неловкой. Ей стало некуда девать свои длинные конечности. Во-вторых, у нее выросла большая грудь – шарообразная пышная грудь.

– Скоро, скоро мы купим Лолиточке чулочки, накупим ей лифчиков и выдадим ее замуж, – постоянно подшучивал над ней папа. Он не мог оставаться равнодушным при виде расцветающей красоты старшей дочки. Лолиту папины шуточки оскорбляли. Вернее, она не понимала, что ее это оскорбляет и только чувствовала что-то противное в душе и начинала плакать. Но почему-то папу ее слезы не останавливали, и он снова и снова донимал дочку неприятными для нее шуточками.

Сейчас, с высоты своего возраста, она понимала, что родители тогда были еще молоды, и дети для них были словно игрушки. Мама их наряжала как куколок, папа без конца подшучивал над ними и помирал со смеху, когда из-за его шуток они плакали. Однажды, например, он дал младшей Томе большой газетный сверток.

– Томочка, вот тебе подарок. Это только тебе! Никому его не показывай! Никому! Лолита будет просить тебя показать ей, что это такое, но ты ни за что ей не показывай! Поняла? Это только тебе!

Томе тогда было всего лет пять. Она подозрительно посмотрела на Лолиту и забилась за диван, где стала разворачивать газетные листы. Но Лолите было интересно, что же это у нее там такое. Она пыталась заглянуть к ней из-за плеча, но Тамара прятала от нее свой сверток, а потом вскочила и побежала в другую комнату. Папа забавлялся над дочками. Лолита помнила, как она гонялась по комнатам за маленькой Томой, желая узнать, что же это у нее там за подарок такой, но малышка увертывалась от нее, бегая по всему дому. В конце концов Тамарочка нырнула под кровать и быстро начала срывать со своего подарка многочисленные листы газет. Их было много, но она упорно срывала их, срывала, и вот он, подарок! Вот он долгожданный сюрприз! Но что это? Она громко заорала, вылезая из-под кровати. Слезы градом текли из ее глаз, а в ее дрожащей руке была обыкновенная, большая луковица! Лолита и папа хохотали над ней до слез. Вот такие шутки были у их папы. Причем, он уже в то время был болен туберкулезом. Он заболел примерно в то время, как родилась Тома. Ему нельзя было курить, но он курил. Мама очень боялась, что он может заразить дочек и потому, как только он уходил на работу в часовую мастерскую, она тут же протирала с хлоркой все дверные ручки, за которые он хватался. У него была отдельная посуда, отдельное полотенце, отдельные носовые платки. Он болел туберкулезом больше двадцати лет, постепенно лишаясь сил. Умер он в больнице в шестьдесят три года. Лолите в то время было уже тридцать два. Благодаря маминым стараниям никто из них так и не заразился от отца.

Лолита не раз вспоминала, как папа говорил маме, что очень любит, когда они все собираются за столом.

– Надя, как у нас хорошо всегда за трапезой! Все рассказывают, у кого что интересного произошло, все смеются, все довольные. А у меня в детстве все молча сидели за столом, и слышен был только стук ложек о тарелки. Не дай Бог рот раскрыть – мать или отец сразу по лбу ложкой ка-а-ак треснут! Все угрюмые сидели, пряча друг от друга глаза, и жевали.

Мама улыбалась на его слова. В ее детстве все было совсем по-другому, а именно так, как сейчас у нее самой в семье. Все собирались за столом не только чтобы поесть, но, и чтобы поделиться новостями. Дети рассказывали о событиях в школе, папа о работе. Все друг друга слушали с интересом, смеялись или сочувствовали. Все очень любили собираться за столом.

А еще Лолита помнила, как к ним приезжала мамина мама – их бабушка. Девочки ее очень любили. Бабуля одевалась в длинные старинные платья и выглядела настоящей аристократкой. Своего дедушку девочки никогда не видели. Мама рассказывала, что ее отец оставил семью и ушел к молодой женщине. Но бабушка смогла пережить его предательство и через какое-то время вышла замуж за другого человека. Это был добрый мужчина, и дети помнили о нем только хорошее. А Лолита, уже будучи взрослой удивлялась способности многих женщин несколько раз за свою жизнь выходить замуж. Как это им удавалось? Видимо, им на роду написано было быть замужними, а вот ей не повезло – судьба ей уготовила одиночество. У кого-то несколько мужей в жизни, а у кого-то, как у нее, ни одного…

Она помнила, как мама сильно нервничала, когда к ним приезжали папины родственники. Это были закрытые, немногословные люди. Папина мама, вторая бабушка девочек, была суровой, с внучками в беседы не вступала, и вообще не знала ни характера каждой из них, ни чем они увлекаются. Лолита запомнила ту неловкость, какую она испытывала, когда приезжала эта вторая бабушка и ее молчаливый дедушка. Ей казалось, что эта бабушка ненастоящая или даже неродная, в отличие от маминой мамы…

Лолита Филипповна почувствовала, что снова хочет в туалет и помочилась в тот же самый памперс. Интересно, сколько раз можно в него писать? И как быть, если ей приспичит в туалет по-большому? Вот ведь беда какая… Пока в силах, то о туалете и не думаешь, а как разляжешься, так сразу оказывается, что ты существо, постоянно вырабатывающее нечистоты. Она прекрасно помнила, как сама ухаживала за парализованной мамой и постоянно меняла ей мокрые пеленки. Мама молча, с благодарностью смотрела на нее, и Лолита тогда впервые в жизни почувствовала материнские чувства. Целых два года она была матерью собственной маме. Меняла ей пеленки, кормила с ложечки и при этом не испытывала никакой брезгливости. Наоборот, она была переполнена нежностью и любовью. Ее жизнь обрела драгоценный смысл. Она проводила возле обездвиженной мамы дни и ночи напролет и чувствовала непередаваемое наполнение. Отдавать себя, заботиться, ухаживать, видеть благодарность в глазах опекаемого человека – все это она испытала впервые. Ранее ей ни за кем не приходилось ухаживать и только после шестидесяти лет из-за болезни матери она познала, что такое счастье материнства. Ухаживать за кем-то – это все равно, что держать в своих руках чужую жизнь и при этом чувствовать, как твоя жизнь обретает глубокий смысл. Когда мама умерла, Лолита сразу утратила свой обретенный смысл существования. Два года она меняла пеленки, кормила и переодевала зависящего от нее человека, но когда этого человека не стало, то ей самой как будто незачем стало жить. После смерти мамы она постоянно вспоминала ее умный взгляд на себе. Мама не говорила, но все понимала и смотрела на нее так, будто в ее старшей дочери заключена вся ее надежда. Тамара иногда приезжала к ним, помогала ухаживать за мамой, но мама смотрела на нее сдержанно, как на чужую. Лолита же стала для мамы человеком, провожающим ее в последний путь. Мама умерла ночью во сне. Это произошло тихо и незаметно. Лолита Филипповна утром подошла к ее кровати и сразу поняла, что мама не спит, а умерла. Смерть невозможно спутать со сном. В то утро она это прекрасно поняла. Умерший человек полностью расслабляется и на лице его отпечатывается окончательный, вечный покой.

Ночью Лолита Филипповна пописала в памперс третий раз и почувствовала, что он протек. Старушка даже не догадалась сначала, что произошло, и только поводив рукой вокруг себя, все поняла. В темноте, без посторонней помощи она сумела снять с себя памперс, а потом с трудом завернула сухие концы простыни, чтобы прикрыть мокрое место и лежать на сухом. Далее она протерлась влажными салфетками и послала Лене смс, чтобы та принесла ей не только памперсы, но и одноразовые пеленки. От всех этих действий она неимоверно устала и чувствовала себя заложницей собственного тела. Может быть, зря ее спасали? Она ведь практически ничего не соображала уже, когда лежала дома… Ей трудно было дышать, но она не чувствовала этого. Все ее чувства были притуплены. Здесь же, в больнице, ей помогли, она дышит через трубочки кислородом, и ее сознание прояснилось. Но зачем оно прояснилось? Для того, чтобы понимать, что она ходит под себя и зависит от нянечки, которая должна менять ей памперсы? Лолите казалось, что все это происходит не с ней. Она не воспринимала себя ТАКОЙ! Это кто-то другой может обмочиться, может быть слабой и дряхлой, но не она! Всю свою жизнь она прекрасно владела своим телом, и оно служило ей все эти годы верой и правдой. Она научилась понимать его, любить, чувствовала его малейшие желания. А теперь это тело подводило ее. Хотя и прежде был в ее жизни период, когда она гнушалась собой, не принимала себя. Это происходило в подростковом возрасте. На ее теле стали расти волосы, а сама она быстро преображалась из ребенка в женщину. Большая грудь, волосы в подмышках и на лобке казались ей неприличными. Она была возвышенной, интеллигентной девочкой, мечтательной, романтичной, скромной, с чистыми мыслями и мечтами, и потому появившиеся половые признаки повергали ее в шок. Она не знала, что ей с этим делать. Собственная женственность была ей ненавистна. А когда у нее появилась первая менструация, она вообще так испугалась, что рыдала навзрыд.

– Мама! Мама! У меня там кровь! – вся в слезах прибежала она к матери. – От чего это? Я больна? Я умру?

– Не умрешь, – спокойно сказала ей мама и дала большую тряпочку, чтобы она положила ее себе в трусы.

Спокойствие матери сразу же утешило Лолиту. Однако мама даже не объяснила, отчего это с ней, сколько будет длиться, и через какое время повторится. Лолита ходила с тряпочкой несколько дней, не стирая ее и не зная, что будет дальше. Мама думала, что ее большая девочка сама догадается сменить испачканную кровью тряпочку, но Лолита не догадалась. Слишком уж шокирована она была. А мама как будто и забыла о ней, о том, что с ней случилось. Занималась обычными своими делами, считая Лолиту уже большой и самостоятельной. Но старшей дочке и в голову не приходило сменить или постирать выданную ей тряпочку. Мама молчала, и девчонка проходила так несколько дней, до тех пор, пока тряпка вся не пропиталась кровью и не начала источать неприятный запах. Когда на ткани не осталось живого места, Лолита просто выкинула ее и стащила у мамы чистую тряпку. С новой тряпочкой она ходила еще дня два, пока кровь не перестала течь. Лолита подумала, что ее болезнь прошла окончательно и очень радовалась. Но когда через месяц кровь снова потекла, она очень удивилась. Почему? Почему это случилось опять? Что такое с ней происходит? Случайно она узнала от подруги Наташки, что у той кровь регулярно течет каждый месяц уже в течение года. Наташка была плотная, большая, и грудь у нее выросла примерно на год раньше, чем у Лолиты, и потому она была более опытной в этом деле.

– Это называется «месячные», потому что они приходят каждый месяц, – объяснила она Лолите. – Такое происходит со всеми женщинами.

– Со всеми женщинами?! – удивилась Лолита. – Ничего себе!

– Да, такое происходит у всех женщин. Каждый месяц.

– А я первый раз очень испугалась. Я подумала, что у меня началась страшная болезнь, и я умираю.

– Ага, я тоже в первый раз не поняла, что со мной и перепугалась, но мне мама все объяснила.

– А что она тебе объяснила?

– Ну что это происходит со всеми взрослыми женщинами, что это организм так готовится к замужеству и рождению детей.

– А-а…

Лолита после ее объяснений еще болезненней стала реагировать на отцовские шутки по поводу того, что скоро ее пора будет отдавать замуж. Она была еще совсем девочкой и ни о каком замужестве не помышляла. Отец, как мужчина оскорблял в ней ее еще не развитую, не распустившуюся женскую суть. Лолита не понимала этого, но интуитивно чувствовала, что слова отца на самом деле не смешны, а обидны. Она завидовала младшей сестренке, что у нее с телом все в порядке, что она может спокойно заниматься своими делами, не думая о лифчиках, чулочках и замужестве. Легче ей становилось только тогда, когда она была чем-то увлечена. А увлекалась она очень многим. То игрушки мягкие шила, то вышивала крестиком, то делала красивые поделки, то пыталась музицировать на нарисованном фортепиано. А еще Лолита старалась учиться на одни пятерки. От природы она была умна и имела прилежание. Учителя ее хвалили, мама гордилась ею, вот только о том, что она очень страдает из-за хулиганов, никто из взрослых не знал. А девочка даже в школу не хотела ходить, так как боялась нехороших мальчишек. Уже взрослой она догадалась, что те обзывали ее и толкали потому, что она им, возможно, нравилась. Она ведь была такая хорошенькая! По крайней мере, до четырнадцати лет, пока еще не была прыщавой. Подростковый возраст дался ей вообще очень тяжело. Из скромной, но приветливой и красивой девочки она постепенно превращалась в прыщавую, чрезмерно стеснительную, высокую девицу с большим бюстом, не знающую, куда деть руки. На физкультуре ее грудь прыгала в такт бегу и мальчишки отпускали в ее сторону шуточки. Она часто плакала в уединении и никак не могла преодолеть подавленность. Но она надеялась, что это время пройдет, и все будет хорошо. Как и маленькая, она верила в какое-то волшебство и ждала чуда. Верила, что когда вырастет, то станет путешественницей и побывает во всех странах мира, верила, что когда-нибудь поплавает в море и полазает по скалам. Читая книги зарубежных авторов, она словно в реальности видела себя в той стране, о которой читала. А лет в четырнадцать, она, подражая героям повести А. Гайдара «Тимур и его команда», организовала среди дворовой ребятни отряд, помогающий стареньким бабушкам. Под ее руководством дети, действительно, сделали много доброго бабушкам и дедушкам. Да… Вот такая она была… Живая, чувствительная, возвышенная, интересующаяся, склонная к сказочным фантазиям… Лолита с любовью вспоминала саму себя в детстве. Какая она была хорошая! И все с ней было нормально. Жаль, что тогда она этого не знала.

Под утро Лолита Филипповна сильно захотела в туалет. И по-маленькому, и по-большому сразу.

– У меня к вам просьба! – обратилась она к вошедшей с градусниками и таблетками медсестре. – Не могли бы вы меня на каталке отвезти до туалета? Мне очень надо.

– Да, сейчас, подождите, – не очень доброжелательно отозвалась та и стала раздавать всем градусники. Лолита Филипповна, словно в юности почувствовала себя скверной и нечистой. Все люди, как люди, а у нее проблемы… Но она быстро справилась с этими чувствам. Как будто никто кроме нее не ходит в туалет!