Читать книгу Беспокойные тени - Ольга Нуарэ - Страница 11

Шум, голоса, крики и топот остались за спиной. На деревянной скамейке, чуть наклонившейся вперед, сидели двое – рыжеволосый мальчишка и кудрявая девчонка. Оба одеты опрятно, но бедно. Она – маленького роста, он – чуть выше неё. Ему – лет четырнадцать, и ей, очевидно, тоже. Мимо пройдешь, посмотришь на них и не обратишь внимания, сотрешь из памяти. Мало ли детей в Камее? Особенно в день самой большой ярмарки, на которую съехались купцы со всей округи.

– Марта, – обратился мальчик к своей знакомой, – что ты увидела там, на площади?

– Я впервые оказалась на такой большой ярмарке, – призналась Марта. – Испугалась толпы.

Она встала со скамьи, поправила рукава пожелтевшей от времени туники и убрала с лица непослушную прядь. Один медный завиток постоянно выбивался из прически, и Марта сама уже не замечала, как постоянно убирает его с лица.

– Уже уходишь? – вздохнул Руди.

– В ярмарочный день? Как можно? – рассмеялась Марта. – Хочу вернуться туда. Жажду потратить свои сбережения. Ты со мной?

***

Сбережений Марте хватило на пару новых туник, теплую куртку с меховым воротником и кожаные сапожки. Домой она вернулась после полудня, с трудом распрощавшись с Руди, который очень хотел проводить новую подругу. По его словам, в городе друзей у него почти не было, поэтому он обрадовался, когда познакомился с Мартой. Удивительно, но в Камее редко встречались подростки. Большинство родителей отправляли детей учиться в гимназии, в крупные города. Марта тоже закончила гимназию. Гимназию города Изидора – столицы, где заседал Совет Мудрецов. Она сохранила теплые воспоминания и о гимназии, и о городе. Дома из белого камня, чистые мостовые, клумбы с цветами – Изидор походил на те города, что любят описывать в романах. Люди приветливые и улыбчивые. Не сплошь благородные, конечно, но и не бедняки. Читать и писать умели все – не зря ведь в центре города стояло здание лучшей в стране гимназии.

Обучением, как ни странно, занимались не столько преподаватели, сколько сами гимназисты. Каждый мог прийти в городскую библиотеку и выбрать книги. Раз в полгода ученики, помимо знаний по общим предметам, показывали успехи в деле, которое сами для себя выбрали. Нарисовать картину, сыграть на арфе, представить решение сложной задачи, рассказать о звездах – самый главный экзамен в гимназии ограничивался только фантазией учеников.

Попасть в гимназию могли только самые ответственные и трудолюбивые дети. Времени на отдых почти не оставалось, но Марте, когда она носила белую форму изидорской гимназии, отдыхать и не хотелось. Ее восхищало то, что пугало остальных – старинные легенды, тайны полнолуний, гадания. Но сильнее всего Марту интересовали духи. Лесные, водные и даже черные тени. Чем больше она узнавала о них, тем лучше понимала себя.

***

Дом Путешественника по-прежнему пах пылью, но свежий воздух и солнечный свет, проскользнувшие в него через окно, которое Марта почти всегда держала открытым, сделали свое дело: дом уже не казался заброшенным. Бедным и старым – да, заброшенным – нет.

Немного отдохнув, Марта решила еще чуть-чуть прогуляться. Все жители отправились на ярмарку, улицы пустовали, и путешественница могла спокойно осмотреть город, в котором собиралась провести самые холодные зимние полнолуния.

Рядом с улицей Пурпурной Розы проходили улицы Снежной Розы и Желтой Розы. Названия легко можно было узнать, взглянув на табличку, прибитую к каждому дому – цифра и маленький рисунок рядом. На табличке, прибитой к Дому Путешественника, Марта увидела наполовину стершуюся восьмерку и маленькую красную розу.

С крыши банка, единственного высокого в городе здания, открывался вид на весь однотонно серый город. Камея не могла сравниться с жемчужным Изидором, но Марта, бродя по коротким улицам с красивыми названиями, думала, что есть и в Камее особенное очарование. Этот город напоминал ей домики из веток и песка, которые она строила в детстве.

Марте тогда едва исполнилось шесть лет. Она сидела в саду и, сдувая с лица непослушный завиток, строила город. В нем жили человечки из палочек и листиков. Каждому из них Марта давала имя и придумывала профессию. Кузнец Джон в желтой шляпе и его невеста, прачка по имени Мария, стали главными героями ее истории. Дожди и ветра стирали город, но Марта каждый раз старательно выстраивала его заново. Своих героев она хранила на прикроватной тумбочке, где непогода не могла потревожить их. Жителям песочного города Марта подарила не только дома, но и рыночную площадь, гимназию, кузницу, конюшню. В стороне, в траве, которая изображала лес, стоял маленький алтарь из камня. Горожане почитали духов природы, как почитала их и сама Марта.

Кузнец Джон хоть и работал в кузнице, пока золотой шар заливал светом песочный город, всегда находил силы, чтобы вечером сыграть любимой невесте на флейте. Флейту Марта сделала из крошечной веточки и хранила особенно бережно – таких веточек на земле лежало много, но только одна была флейтой кузнеца Джона. Мелодию Марта придумала сама и тихонько напевала ее во время игры. Прошло много лет, не существовало уже ни песочного города, ни кузнеца Джона и его невесты, ни маленькой флейты. Осталась только мелодия, которую Марта до сих пор помнила и тихонько напевала, прогуливаясь по улице Снежной Розы.

Путешественники часто рассказывали, что дома в Камее похожи один на другой. Но Марта считала иначе. Дома отличались не только вывесками, но и теми мелкими деталями, которые Марта так любила подмечать: сбитая краска на стенах; подгнившая в уголке деревянная дверь; заржавевшая или же, наоборот, начищенная до блеска ручка. Такие мелочи незаметны, когда ходишь мимо домов каждый день, но бросаются в глаза, если видишь их впервые.

С детства Марта выхватывала картинки мира. Ее память напоминала галерею. Родной дом с синей дверью. Яблоневый сад. Парта в изидорской гимназии – на столешнице Марта однажды вырезала свои инициалы. Просто так, порыв души. Хотела оставить напоминание о себе. Позже она, конечно, была наказана за это.

Когда в памяти Марты появлялась картинка, которую она хотела бы забыть, путешественница представляла, что эту картинку она видела во сне. Мы часто помним сны после пробуждения, но со временем воспоминания растворяются. Марте удавалось если не стереть картину из галереи памяти, то хотя бы затянуть ее темной тканью.

Сейчас появилась новая картинка. Закат сделал серый город полосато-розовым. В густом мокром воздухе поселился холод. Закончилась песня, родившаяся в далеком детстве. И, вот чудо, Марта перестала петь, но мелодия по-прежнему звучала.

На покосившейся деревянной скамье, торчавшей рядом с домом, дверь которого даже в темноте сияла свежей краской, сидел человек с флейтой в руках. Флейта незнакомца пела ту же песню, что и флейта кузнеца Джона, друга из далекого детства Марты.

Правой рукой Марта нащупала метательный топорик, висящий на поясе и скрытый краем туники.

– Кто ты и откуда знаешь эту песню? – спросила она, нахмурив брови. Голос ее не дрожал.

Мелодия замерла, повиснув в воздухе на последней ноте. Незнакомец опустил флейту и, встав со скамьи, вышел в полосу тусклого красного солнца.

На человека из тени Марта смотрела снизу вверх. Его узкое лицо с впалыми щеками показалось ей смутно знакомым. Как будто незнакомец успел попасть на одну из картин памяти, но стоял на ней в тени, как и сейчас.

– Меня зовут Рэймон из Латрэка, – представился незнакомец, склонив голову по старому обычаю.

– Я не графиня, поэтому тебе необязательно смотреть себе под ноги, стоя передо мной, – ответила Марта.

– Ваше лицо выдает благородство. И даже загар не скроет это от тех, кто может узнать происхождение человека, лишь раз посмотрев на него.

Человек, называвший себя Рэймоном из Латрэка, снова взглянул на Марту. Картинка жгучей искрой сверкнула в ее памяти.

– Вы играли на флейте, когда три шарлатанки пытались выдать дикий танец за древнюю магию! – воскликнула Марта.

– Нам не дано узнать, какой была древняя магия, – улыбнулся Рэймон из Латрэка. – А значит, вы не можете утверждать, что эти девушки обманывали зрителей. То, что не дано больше никому увидеть, каждый представляет по-своему. И никто не лжет, просто у каждого своя правда.

Заметив, что лицо Марты осталось каменным, как город, в котором они вели вечернюю беседу, Рэймон из Латрэка, еще раз склонив голову, произнес:

– Вынужден оставить вас наедине с вашими мыслями.

Марта не ответила. Когда Рэймон из Латрэка проходил мимо, путешественница вдруг повернулась к нему.

– Ваше лицо выдает ту же тайну, что и мое, – сказала она.

В этот раз промолчал уже Рэймон из Латрэка.