Читать книгу Сага о маленьких радостях. Записки заядлого собачника - Ольга Ожгибесова - Страница 10

Звали ее Арника Дан – по папе немка, по маме – чешка. Перед самой поездкой мне пришлось обсудить этот вопрос со своей мамой, поскольку двухлетнего сына в отсутствие папы, служащего в далекой Итатке, нужно было вновь отправлять к родителям. Идею приобретения собаки мама почему-то не одобряла, но поскольку спорить со мной было бесполезно (в конце концов, я уже была достаточно взрослой и самостоятельной), то лишь поинтересовалась ее стоимостью. Щенок стоил бешеных денег – 300 рублей! Плюс 70 рублей на самолет до Москвы и обратно. При том что оклад у меня, молодого специалиста, был всего 126 рублей. Три зарплаты! «Ужас!» – сказала мама. Пришлось напомнить, что буквально накануне нашего разговора отец купил себе новый радиоприемник последней модели (он всегда покупал себе новейшую аппаратуру) за те же деньги. «Ну, так он сам зарабатывает», – привела странный довод мама. Странный, потому что к тому времени я уже четыре года жила самостоятельно и собаку собиралась покупать, разумеется, на свои кровные.

Подробностей этой поездки я, честно говоря, не помню. Она не была столь экстремальной, как первая. Я спокойно долетела до Москвы, спокойно доехала до заводчиков, взяла щенка и отправилась обратно в аэропорт. И только один момент запомнился… В метро возить собак тогда запрещалось. Но на мне был все тот же объемный китайский пуховик – за пазухой у него поместился бы не один щенок, так что пронести пуделенка мимо бдительных дежурных метрополитена и спуститься по эскалатору вниз на платформу большого труда не составило. В вагоне щенку стало жарко. Представляю, что подумали обо мне пассажиры, когда моя «пышная грудь» вдруг зашевелилась! А потом на свет Божий появилась щенячья голова, увенчанная, словно одуванчик, рыжей шапочкой, два черных глаза и забавная бритая морда. Надо было видеть, как расцвели улыбками мои случайные попутчики! «Щенков стоит возить в метро, хотя бы ради того, чтобы люди улыбались!» – подумала я тогда.

Что я помню об этой собаке? Она была моим вторым ребенком. Любимым. Потому что с сыном были проблемы, а с ней – нет. На него я могла кричать и ругаться – с ней разговаривала с одной лишь лаской в голосе: Арнюша, Нюся. Помню, приводила ребенка из садика, готовила ужин, усаживала его за стол и одновременно кормила собаку. Это был, напомню, 1988 год. Ни о каких кормах мы тогда и знать ничего не знали. Может, в Москве что-то уже и появлялось, а в Тюмени эра «Педигри» и «Вискаса» наступила лишь 4—5 лет спустя. А тогда я либо варила кашу, либо давала то, что если сами – суп, макароны и т.д., обязательно добавляя мелко нарезанную колбасу, поскольку мясо в голодной Тюмени в отличие от сытой столицы давали исключительно по талонам – 1 кг на человека в месяц. Впрочем, и колбасу тоже по талонам, как и масло, и мыло, и водку, и многое другое. Господи, неужели такое когда-то было?!

Так вот, сын считал, что Арнику я кормлю вкуснее, чем его, и требовал, чтобы я непременно крошила ему в тарелку колбасу – так же, как Нюсе. Слава Богу, что ел, сидя за столом, а не на полу рядом с собакой. Когда начинал вредничать, я пугала его, говоря, что отдам его еду Арнике.

В Свердловск ездили часто, – Арника неизменно нас сопровождала. В конце восьмидесятых стало легче с провозом собак. Как бы то ни было, оставлять ее в Тюмени было не с кем. Груня новую жиличку восприняла с философским спокойствием – во всяком случае, не припомню, чтобы она хоть раз на нее зарычала или как-то иначе проявила свое неудовольствие. Может, потому, что Арника приезжала и уезжала и ни на что не претендовала?..

Совершенно однозначно – эту собаку я привезла для участия в выставках. В Тюмени их тогда проводили две в год: ДОСААФ и «Фауна». Так что пришлось учиться сушить, мыть и стричь. Машинки не было – а где бы ее взять? Ножниц нормальных – тоже. Про щетки я вообще не говорю. Кажется, заводчица поделилась со мной пуходеркой – на деревянной ручке, длинная железная… как бы поточнее выразиться… щетина, которая в кровь рвала пальцы, а не только собачью кожу и шерсть. Если долго чесать, на большом и среднем пальцах оставались мозоли. Но ничего, справлялись. Но зато к этому времени я уже знала, как полагается сушить и фенить! И это уже было достижением.

Помню, Нюсе было месяцев пять – шесть, и у нее никак не выпадал один клык. Вечерами я брала ее на руки и расшатывала этот чертов зуб. Дело было в Свердловске. Мама посмотрела, как я маюсь дурью, и сказала: «Лучше бы ребенком занялась!». «Ребенок у меня бесплатный, – недолго думая, возразила я, – а собака триста рублей стоит!».