Читать книгу Сага о маленьких радостях. Записки заядлого собачника - Ольга Ожгибесова - Страница 9

Ну, а теперь о том, как я везла шесть щенков в одной хозяйственной сумке! Кто сегодня готов повторить такой подвиг?

Я решила совместить приятное с полезным: из Москвы обратным рейсом вместе со щенками долететь не до Тюмени, а до Омска, где в это время служил в учебке мой «забритый» в армию муж, снять гостиницу, встретить с ним Новый год (в том, что его отпустят в увольнение, я почему-то по наивности своей не сомневалась) и на следующий день поездом вернуться в Тюмень. О том, что все это время компанию мне будут составлять шесть щенков, напуганных, голодных, скулящих, скучающих по оставленным в Москве мамам, как-то не думалось.

Не помню, как я грузилась в самолет, – видимо, последующие события выбили у меня из памяти столь незначительный момент. Помню только, что рейс был вечерний, и уже спустя три часа, когда в Омске пробило десять, мы приземлились в аэропорту.

Омичи, успевшие до наступления Нового года вернуться в родной город, испарились мгновенно. На автобусной остановке я осталась одна. Изнеженные столичные щенки, в самолете мирно спавшие в теплой сумке, быстро подмерзли на нешуточном сибирском морозце и запросились наружу по своим нехитрым детским надобностям.

Картинка была еще та: странная тетенька в объемном «бартерном» китайском пальто на лебяжьем пуху, раскидав по снегу свои вещички, собирает в сугробах разноцветных щенков, разбегающихся в разные стороны, и запихивает их в большую сумку.

Когда, не дождавшись автобуса, я все-таки взяла такси, водитель всю дорогу до города кидал удивленные взгляды в зеркало, пытаясь понять, кто издает на заднем сиденье столь странные звуки. Удивление усиливалось еще и тем, что пунктом назначения была не конкретная улица и дом, а некая воинская часть, расположившаяся за цирком в центре города.

На КПП, как и следовало ожидать, дежурили только рядовые – офицеры уже готовились встречать новый год. В теплое помещение меня не пустили – не положено, хотя о терроризме в то время и слыхом не слыхивали, а повизгивающих в сумке щенков вряд ли можно было, будучи в здравом уме, принять за взрывное устройство. С трудом, но все-таки я втолковала горе-воякам на посту, к кому и зачем приехала. После недолгого совещания они решили вызвать дежурного офицера. Все это время я чувствовала себя не лучшим образом – стрелки часов неумолимо приближались к двенадцати, щенки замерзли, проголодались и устали, и их возмущенный скулеж почти не прекращался. Да и самой мне было отнюдь не жарко топтаться на снегу у ворот в ожидании неизвестно чего.

Дежурный офицер появился минут через десять – и весьма недовольный, видно, вытащили из-за праздничного стола. Выслушал мои сбивчивые объяснения: мол, хотела увидеть такого-то из такого-то отделения такой-то роты. Посмотрел, как на идиотку. И убил наповал: сегодня утром все отделение отправлено на постоянное место службы в Итатку. Глухой такой поселок ракетчиков недалеко от Томска. В ответ на мой отчаянный возглас пожал плечами и ушел.

Теперь представьте. Ночь, полчаса до Нового года. Чужой город. Я стою в полном одиночестве у закрытых ворот воинской части, а в сумке копошатся шесть безнадежно замерзших щенков. Я не могла даже плакать: во-первых, слишком замерзла, во-вторых, глупо рыдать, когда тебя никто не видит. Нужно было решать, что делать дальше.

Можно было дойти до гостиницы, снять номер, встретить новый год с бутылкой дефицитного шампанского, купленного в Москве, отдохнуть и утренним поездом вернуться в Тюмень. Но я выбрала другой путь: дошла до дороги, поймала такси и поехала на вокзал. Можете представить себе такую авантюристку?! Никто в целом мире не знал, что я в Омске! Исчезни я сейчас на этих занесенных снегом улицах – меня никто не хватится как минимум несколько дней, пока не кончатся новогодние праздники. Даже родители, потому что в Тюмени у меня тогда не было домашнего телефона, а о сотовых мы и знать ничего не знали.

На вокзале, несмотря на новогоднюю ночь, народу хватало. Очередь в кассу была приличная. Я покорно пристроилась в хвост, пристроив у ног сумку с угомонившимися щенками. Они, по-моему, уже смирились со своей судьбой.

Самые непоседливые, впрочем, тут же закопошились, пытаясь выбраться наружу через небольшой проем не застегнутой до конца молнии, оставленный, чтобы детки могли дышать. Я склонилась над сумкой, запихивая обратно то одну, то вторую любопытную морду. В этот момент кто-то тронул меня за плечо…

Я выпрямилась и обернулась. Напротив меня стоял удивительно знакомый солдатик в грубой шинели, с голой шеей, торчащей из ворота гимнастерки, в уродливой казенной форменной шапке. Как выяснилось потом, окончившие учебку младшие сержанты с утра торчали на вокзале в ожидании поезда на Итатку, который должен был придти лишь ранним утром следующего дня! Отцы – командиры предпочли сбросить обузу со своих плеч задолго до Нового года, чтобы потом среди ночи не бросать застолье и не везти их на вокзал. На меня в тот день часто смотрели как на идиотку. Вот и сейчас народ расступился в изумлении, когда мирно стоявшая в очереди девушка вдруг ни с того ни с сего начала обниматься с подошедшим со стороны солдатом…

Он опознал меня по тому самому бартерному китайскому пуховику. Сказал сослуживцам: «О, у моей жены такое пальто. Да и шапка у нее такая же… И вообще это моя жена!»

Новый год мы встретили на скамейке в зале ожидания. Шампанское из Москвы я тащила не зря – всем досталось по чуть-чуть. Кроме командира – молодого лейтенанта, который смотрел с плохо скрываемым подозрением, когда муж представлял ему меня: «Это моя жена! А это моя собака!». И гордо продемонстрировал абрикосового щенка.

Какая жена?! На вокзале! В Омске! В новогоднюю ночь! С кучей собак в сумке! Сейчас такое и представить трудно…

Мой поезд пришел через час. Утром я уже была в Тюмени. К вечеру у меня оставалась только коричневая девочка, которая должна была уехать в Свердловск, к моей сестре. Но не прошло и двух недель, как я снова отправилась в Москву – теперь уже за своей собакой. Но это уже совсем другая, не такая захватывающая история.