Читать книгу Игра в жизнь - Ольга Райс - Страница 2

Санкт-Петербург

На набережной Кутузова, в одном из окон роскошного особняка, стояла прелестная девочка лет шестнадцати – Катерина. Ладная фигурка, белые, хрупкие плечи, руки, почти прозрачные на свету делали её образ трогательным и беззащитным. Взгляд изумрудных глаз был тревожным. Девочка, немного хмурясь, вглядывалась в клокочущую и ревущую за окном Неву. Волны пенились и вздымались, разбиваясь о гранитные берега. От сильных порывов ветра в старинных оконных рамах позвякивали стёкла. Дверь тихо скрипнула и приоткрылась. Катя обернулась. В дверном проёме появилась большая собачья морда.

– А, Граф, это ты… – вздохнула девочка и поманила собаку к себе.

Дог лениво вошёл в комнату, посмотрел на свою хозяйку каким-то осознанным, человеческим взглядом, вздохнул, словно старый измученный жизнью старик, и растянулся на полу, возле камина. Катя присела в глубокое кресло рядом и протянула к собаке руку.

– Граф, милый… – зашептала девочка, поглаживая собаку, – только ты знаешь, только тебе я рассказывала, как каждый день схожу с ума от одиночества, которое словно тень преследует меня. Но это несправедливо! Ведь я не выбирала себе такой жизни. Мой отец богат, но я узница этого дома, всё это, как насмешка судьбы, – Катя тяжело вздохнула и добавила: – все дни похожи один на другой, всё суета, а в душе пустота, маета, слепота.

Из гостиной послышались голоса…

«Родители вернулись», – подумала Катя, быстро поднялась из кресла и выбежала на лестницу. Пёс, старый лентяй, остался лежать у камина и даже не шелохнулся. Катерина, как только увидела родителей, сразу почувствовала, что обстановка накалена до предела. Она остановилась на середине лестницы, прислонилась к стене и стала наблюдать за происходящим.

– Прости, прости, – взволнованным голосом проговорила Лиза – стройная, элегантная, красивая женщина лет тридцати пяти. Она изящно развернулась на высоких каблуках и прошла вглубь гостиной. Во влажных её глазах, обрамленных пушистыми ресницами, читались боль и страх.

Эдуард смерил свою жену строгим взглядом от густой гривы каштановых волос, до изящных щиколоток. Образ самого хозяина дома наводил оторопь. Чрезмерное оволосение, челюсть со звериным оскалом, жёсткий, потухший взгляд – делали внешность этого мужчины пугающей. Он, некогда красивый человек, был до неузнаваемости изменён из-за рецидива своей страшной болезни.

– Я больше так не могу, – простонала Лиза. Находясь в центре огромной гостиной, она выглядела очень трогательно, её лицо, как зеркало, отражало тревогу души.

– Ты хочешь уйти? Твоё решение окончательно? – процедил Эдуард. Мобильный телефон зазвонил из его кармана. Эдуард достал аппарат и сердито ответил на звонок. Разговор был коротким и напряжённым.

– Спасибо, я снова перед тобой в долгу, – сдержанно поблагодарил Эдуард своего невидимого собеседника и разъединил связь. Глава семьи бросил быстрый, но пронзительный взгляд на свою жену и, смягчив тон, добавил: – Звонил твой Бикла. Предупредил, что нам нужно уезжать. Оставаться здесь опасно.

Катерина стояла на лестнице и боялась пошевелиться. От непонимания того, что происходит, от мрачных предчувствий, девочка была охвачена свинцовым оцепенением. Необъяснимый страх навалился на плечи тяжёлым грузом. Раздавшийся громкий, резкий звонок в дверь заставил всех членов семьи слегка вздрогнуть. Эдуард отдал охраннику распоряжение узнать, в чём дело. Повисла напряжённая пауза. У охранника в руках затрещала рация, и все услышали:

– Прибыл Пётр Павлович Безман – отец Елизаветы Петровны.

Лиза с облегчением выдохнула.

– Я буду ждать твоего отца, в кабинете, – сказал Эдуард и скрылся в полумраке коридора.

Входная дверь открылась, и на пороге появился профессор Безман.

– Папа?.. Мы ждали тебя на следующей неделе, – удивилась Лиза. – Что-то случилось? – насторожилась она. Женщина подошла к отцу и помогла ему снять промокший насквозь плащ, шляпу и, обняв его за плечи, провела в гостиную.

– Не удивляйся, у меня были срочные дела в Петербурге, – рассеянно произнёс профессор. Было заметно, что он нервничал.

– Привет, деда, – сухо сказала Катерина и спустилась ещё на несколько ступеней вниз.

– Катюша, привет. Как дела?

– Хорошо, – немногословно ответила девочка и отвела глаза в сторону. С Петром Павловичем она виделась нечасто. Родной дед был для неё словно чужим человеком. Профессор Безман давно уже жил в Финляндии.

– Нам звонил Бикла, – сообщила отцу Лиза.

– Знаю. Пришло время, – осторожно сказал Безман, понимающе похлопал дочь по плечу и добавил: – Значит так должно быть. Где Эдуард?

– Он в кабинете, ждёт тебя, – ответила Лиза.

Всего на несколько секунд в особняке воцарилась тишина – невероятная по своей глубине и значимости. И даже бушующая за окном стихия словно онемела, утратила в этот момент способность передавать звуки. Пётр Павлович, Лиза и Катя стояли неподвижно, смотрели друг на друга, бессознательно стараясь запечатлеть в своей памяти этот безнадежно ускользающий миг. И вот новый раскат грома за окном, яркая, неоновая вспышка молнии, отразившаяся одновременно в мраморных колонах, стенах, глянцевом потолке и поле гостиной, разбила этот миг и привела всех в движение. Пётр Павлович пошёл по коридору к кабинету Эдуарда, Лиза подошла к дочери и взяла её за руку.

– Мама, что происходит? – требовательно спросила Катя и выжидающе посмотрела на Лизу.

– Скоро ты всё узнаешь, милая, – на придыхании ответила Лиза. – Нужно собрать вещи. Мы уезжаем.

– Почему? Куда?

– В безопасное место, – сухо добавила Лиза и вместе с дочерью, стала подниматься по лестнице.

Звон битого стекла заставил женщин остановиться. В самом центре гостиной разрасталось густое облако дыма.

– Мам, что это? – пропищала Катерина и вжалась в стену.

Дым исходил от вброшенной в помещение дымовой шашки.

– Не знаю, – тихо произнесла Лиза и ещё крепче сжала руку дочери.

Послышались тяжёлые шаги на парадной лестнице и щелчки оружейных затворов.

– Лиза, Катя, быстро спускайтесь вниз! – прозвучал голос Эдуарда, где-то совсем рядом.

– Я думала, у нас ещё есть время, – в отчаянии проговорила Лиза и, выставив одну руку вперёд, а второй держа дочь, на ощупь, стала продвигаться к потайному ходу.

Уже через несколько секунд хозяева роскошного особняка спустились в подвал. «Тревожные сумки», в которых был собран необходимый минимум вещей для экстренной эвакуации – одежда, лекарства, документы, деньги, кредитные карты – висели на железных крюках, на каменной стене. Все знали, что делать. Лиза и Катя быстро схватили сумки и побежали вперёд, по полутёмному тоннелю. Эдуард и Пётр Павлович замыкали процессию. Через некоторое время все четверо выбрались из подземного хода, и оказались за несколько кварталов от собственного дома. Дождь лил непроглядной стеной и улицы, были похожи на быстроводные реки. Эдуард указал своей семье на припаркованный невдалеке джип.

– Папа, а как же люди, которые остались в доме? – встревожено спросила Катя, имея в виду горничную, повара и гувернантку. – А мой Граф?.. – вспомнила девочка и о собаке.

Эдуард, становился, сердито глянул на дочь, но ответил спокойно:

– Охранники всех выведут, ты не волнуйся.

Эдуард сел за руль бронированного джипа. Пётр Павлович помог дочери и внучке устроиться на заднем сидении, захлопнул за ними дверь, и сам, забравшись на высокую ступеньку, оказался на кресле, рядом со своим зятем. Машина резко, с рыком тронулась с места. Пётр Павлович едва успел захлопнуть за собой дверь. Влажный воздух салона разбавил дорогой парфюм пассажиров. Эдуард круто развернул машину. Катя привалилась на плечо к матери и закрыла глаза. В машине зазвучала музыка. Дождь стал чуть тише. Улицы города заволокло серой, густой туманной мглой. Было совершенно невозможно разобрать, где кончалась земля, и начиналось небо. Очертания городских строений смутно угадывались лишь в насыщенности серого цвета. Облачная бахрома неба чуть просветлела. Машина выехала на Выборгское шоссе. За окном замелькали деревья с роскошными пепельными шапками-париками. Двухэтажные коттеджи одного из пригородов Санкт-Петербурга были едва различимы и более всего напоминали какие-то волнистые, тёмно-серые нагромождения. Джип свернул с основной дороги и вскоре остановился около невысокого коттеджа.

– Мы приехали, – сообщил Эдуард, вышел из машины, открыл заднюю дверцу и подал руку жене и дочери. – Сегодня мы переночуем здесь, – каким-то отрешённым голосом сообщил Эдуард, и угрюмо опустил голову.

В воздухе стоял морок. Веяло тёплой сыростью. Пётр Павлович и Эдуард не спеша подошли к высокому забору и перемолвились несколькими словами..

– Ничего не бойся, всё будет хорошо, – уверенно сказала Лиза и вместе с дочерью миновала дворик, вслед за Эдуардом и профессором Безманом. Через пару секунд вся семья вошла в серый неприветливый дом. Обстановка внутри ничем не отличалась от внешней его оболочки. Полутёмное помещение со старой мебелью, влажным, затхлым запахом; потолок, по которому растянулись, как лапы спрута, толстые дубовые, почерневшие от времени, кривые балки; да закопчённые стены – производили не самое приятное первое впечатление. На полках, над очагом, таинственно поблёскивая в полумраке, восседали большие латунные блюда. На стенах, стройными рядами, зачем-то были развешаны кастрюли, сковороды и ковши.

Эдуард, снял с себя пиджак, небрежно бросил его на спинку покосившегося деревянного стула, закатал рукава у своей белоснежной рубашки, и развёл огонь в очаге. В комнате сразу стало уютнее. Профессор Безман вошёл в кухню и стал готовить себе место для ночлега. Он сдвинул вместе два старых кресла и застелил их пледами. Лиза достала из раритетного шкафа постельное бельё и застелила диван, для Кати, в большой комнате с камином.

– Ложись, тебе здесь будет удобно, – сказала она дочери. – Это самое тёплое помещение.

Лиза уложила дочь, накрыла её пледом и присела рядом.

– Я люблю тебя милая, – сказала Лиза и поцеловала дочь.

– Ты уходишь от нас? – тихо спросила Катя.

– Нет, конечно, нет! – поспешила Лиза успокоить дочь.

– Ты несчастна с папой?

– Всё не так, – сказала Лиза и тяжело вздохнула. – Когда ты один – весь мир принадлежит тебе, когда ты идёшь с кем-то, то должен всё делить пополам и ты уже больше не принадлежишь себе, – прошептала женщина, ещё раз поцеловала дочь, пожелала ей «спокойной ночи» и поднялась на верхний этаж.

Эдуард сидел у окна, на кровати, заваленной одеялами. Он уныло привалился лбом к стеклу и полным безразличия взглядом смотрел на каштаны во дворе. Густую темноту, окутывающую сад, слегка разбавлял бледно-жёлтый свет фонарей. Пребывая в глубоких раздумьях, Эдуард, вдруг почувствовал, как на плечо к нему легла ладонь.

– Ты всё решила? – с горечью в голосе спросил он. – Я понимаю. Удивляюсь, как ты сразу от меня не ушла. Я стал безобразным, моё тело… – вздохнул Эдуард, демонстрируя свои густо обросшие волосами руки, – Лиза, я чудовище.

– Т-ш-ш-ш… – прошептала Лиза, присела рядом с мужем, приложила к его губам указательный палец одной руки, а другой погладила его по густой растительности на лице.

Эдуард взял Лизу за руки и снова сказал:

– Если можешь, прости меня. Это я во всём виноват. Я никогда не прощу себя. Если бы ты знала, как мне жаль… – Эдуард крепко прижал к себе Лизу и тяжело задышал.

– Дело не в твоей внешности и даже не в этой проклятой болезни. Мне так жаль, что ты забыл во имя чего и для чего ты живёшь. Сколько тебе еще нужно денег и власти? Бизнес стал твоей женой, а политика – любовницей. Мне иногда кажется, что мне нет места рядом с тобой.

Эдуард нахмурил брови и хотел что-то возразить, однако Лиза соединила руки в молитвенном жесте и попросила:

– Пожалуйста, ничего не говори. Мы должны сохранить то, что действительно ценно. Сейчас наступил какой-то очень важный, ответственный период в нашей жизни, душой я чувствую, что приближается большая беда. Пришло время платить по старым счетам, и я боюсь. – Лиза снова обвела шею Эдуарда руками и нежно поцеловала его, стараясь вложить в поцелуй всю свою любовь. – Прости, меня, – Лиза с нежностью посмотрела на мужа.

– Коте вышел из тюрьмы, – вдруг сообщил Эдуард неприятную новость. – Я не хотел тебя расстраивать и пугать, но ситуация вышла из-под моего контроля.

– Говори… – прошептала Лиза.

– Он наш самый опасный враг. И у него снова сила, власть и безграничные возможности.

– Что?! – прошептала Лиза, бледнея от ужаса. – Он захочет нам отомстить! – Лиза вспомнила все события, связанные с именем «Коте».

– Непременно захочет, – согласился Эдуард. – Нападение в особняке – это его рук дело и это только начало. Бикла поэтому нам позвонил. Коте хочет уничтожить нашу семью и всё, что нам дорого.

…

Утро следующего дня

– Детка, детка… – в полголоса позвала Лиза. – Просыпайся.

Лиза присела на краешек дивана и погладила дочь по щеке.

– Мама, сколько сейчас времени? – сонно спросила Катя и потянулась.

– Пять часов, Катенька, но нам пора уезжать.

Девочка безропотно встала с дивана. Лиза жестом её остановила.

– Подожди. Это мы с папой уезжаем, – сквозь навернувшиеся слёзы проговорила Лиза.

– Как это вы уезжаете с папой?! А я?! – возмутилась девочка.

– Ты остаёшься с дедушкой, – понуро опустив голову, сообщила Лиза.

– Катя, так надо, – сказал Эдуард, появившийся в дверном проёме. – Это ради твоей же безопасности. Как только всё уладится, мы тебя заберём, – твёрдо добавил он.

Катя закрыла лицо руками и заплакала. Лиза, на прощание, робко коснулась плеча дочери холодной рукой, и вышла из дома, вслед за своим мужем. Какое-то время Катя стояла неподвижно, потом она пошатнулась и рухнула, без чувств, на пол. Очнулась девочка уже на диване, накрытая тяжёлым, колючим пледом.

– Теперь тебя зовут Тария, – сообщил ей родной, но в то же время такой чужой голос.

Катя не сразу поняла, где находится, и что происходит. Из темноты появилась фигура профессора Безмана. Он, не дожидаясь ответа, продолжил говорить:

– Рад, что тебе лучше. У тебя низкий гемоглобин, плюс стресс, это спровоцировало непродолжительный обморок. Я сделал тебе укол. Тебе лучше?

– Я хорошо себя чувствую.

– Тогда мы сейчас же уезжаем.

– Куда? – спокойно спросила Катя и немного приподнялась, опираясь на локти.

– В машине я тебе скажу.

Катя встала с дивана, обула высокие ботинки и крепко затянула на них шнурки. Накинув джинсовую куртку, она послушно вышла во двор, вслед за своим дедом.

– Как мне теперь обращаться к тебе? – отрешённо спросила Катя. – Учитывая, что я теперь «Тария», – добавила она.

– Лео, – представился новым именем профессор Безман.

Катя остановилась и вопросительно посмотрела на деда.

– Так надо, ради конспирации, ты просто прими это, Тария, и привыкай к своему новому имени.

В машине Пётр Павлович, или как он сам себя назвал «Лео», передал внучке карту.

– Это карта Финляндии. Найди город Ханко, – скомандовал он.

Катерина развернула карту и стала её изучать.

– Может быть, ты меня разыгрываешь? – спросила она с надеждой в голосе.

– Я похож на шутника? – вопросом на вопрос ответил профессор.

– Я мало тебя знаю.

– У нас будет масса времени, чтобы узнать друг друга, – дружелюбно сказал профессор и добавил: – Я понимаю, тебе тяжело. У твоих родителей сейчас большие неприятности и пока они будут решать свои проблемы, ты поживёшь со мной, в Финляндии. Ты будешь ходить в школу в Ханко, кстати, самую лучшую в мире школу. Я уверен, тебе там понравится.

– А что за неприятности у моих родителей?

– «Меньше знаешь, лучше спишь», слышала такую пословицу?

– Слышала. Так неприятности из-за денег моего отца?

– Можно и так сказать. И давай договоримся, что больше мы с тобой эту тему обсуждать не будем.

– Не могу обещать, – сказала Катя, уткнувшись в карту. – Я нашла, вот Ханко, – Катя ткнула в дорожную карту указательным пальцем и с сарказмом в голосе добавила: – По-моему, это самый маленький городок на земле, к тому же далекий от цивилизации. И что вообще может быть хуже этого места?