Читать книгу Масик - Ольга Витальевна Манскова - Страница 7

Георгию стало казаться, что он уже привык. Кошачья жизнь стала ему нравиться: кормят, гладят, чешут за ушком… Потихоньку он начинал утрачивать полное понимание человеческой речи; всё чаще ему хотелось просто забраться под одеяло и мурлыкать. А если для тебя ещё играют на скрипке… Очень даже неплохо быть тёплым домашним котом.

В этом году начало сентября было ненастным; сразу задул сильный ветер, пошли холодные дожди – и лето скоропостижно ухнуло в небытие. Но затем, мало-помалу, погода наладилась, будто выдавая щедрую компенсацию; октябрь был сухим и тёплым, золотым и багряным. Потому, став котом, Жорик спокойно выходил во двор, нежился на крыше, на солнышке. Слушал щебетание воробьев и смотрел сверху, как носятся и играют дети.

Даже в конце ноября по-прежнему было довольно тепло, хотя небо всё чаще затягивало облаками; ещё цвели астры, дубки и сентябринки. И даже розы… Они, такие несчастные и вялые среди знойного лета, теперь ярко краснели среди общей безлиственной серости. Даже, когда небо стало свинцовым и погода явно испортилась, розы продолжали жить под Зоиным окном. А по небу уже метались, будто маясь от безделья, а на деле курсируя со свалки за городом на поля и обратно, стаи чёрных шумных галок. В доме становилось прохладно, и Жорик не всегда теперь выбирал подоконник, приятный возможностью природных наблюдений, а временами отлёживался прямо на ребристой тёплой батарее. А на улицу он и вовсе выбирался только по нужде.

Часто так лёжа и греясь, теперешний кот размышлял о жизни и её превратностях. Думая о том, как странна эта самая жизнь. «Вот, из-за чего, к примеру, я стал котом? Из-за того, что делал пассы, из серии „Дыхание саблезубого тигра“? Ну и что? Но, кажется… Да, несомненно, мой Васька тогда пришёл в неописуемое волнение. Он спрыгнул с форточки и устремился ко мне. Следил за мной со стола с горящими глазами. А потом… Я не мог остановиться, и всё делал и делал пассы. А Васька… Он спрыгнул на пол, и его конечности, несомненно, всё удлинялись, и постепенно он становился на задние лапы. А я, должно быть, так испугался, что моё восприятие мира изменилось, точка сборки поползла вниз – в положение животного, и там зафиксировалась. Уже потом, в состоянии кота, я видел человеческие ноги… И сильно испугался. Быть может, мой Васька стал человеком, когда я – котом? Как такое может быть? Интересно, а это надолго? И что теперь там происходит, с моим Васькой? А что мне делать?».

Теперешний Масик горько, не по-кошачьи, вздохнул. Похоже, что, так или иначе – но котом он стал навсегда; во всяком случае, он не знал, как теперь вернуть точку сборки в обратное положение… «Но, вроде бы, она должна возвращаться сама. Рано или поздно. Если я – человек. Может, не стоит тогда так переживать? Да и котом быть неплохо. Кормят, ласкают. Отдыхаю целыми днями. Никаких забот. Мурр- мурр- мурр… Вдох – мурр, выдох – мурр. Приятно лежать в тепле и мурчать!» – успокоился Жорик, поскольку кошачесть в нём вскоре возобладала.

«А Зоя вчера весь вечер меня рисовала, – с удовольствием вспомнил он. – Славная девушка! Я развалился на толстой открытой книге, а она рисовала… Забавно: когда я был человеком – меня никто не рисовал. Я, должно быть, полезней и нужнее в образе… кота».

В это утро, он заранее устроился на подоконнике, чтобы посмотреть вслед Зое, спешащей на занятия. Потом перебрался на батарею, достаточно согрелся – и вернулся на прежнее место наблюдений. Впрочем, ничего интересного на улице не происходило. Важно прогуливалась ворона, пробежала собака…

Вдруг его обоняние уловило из открытой форточки сильный, неудержимо влекущий к себе, ни с чем не сравнимый запах. От этого дурманящего аромата у Жорика просто сорвало крышу, он съехал с катушек, а его телом полностью овладели кошачьи инстинкты. Стремительно, молодой кот выпрыгнул в открытую форточку – и был таков.

Внизу он, ощущая прилив сил, неистово бросился к манящему, очаровательному запаху. Оказалось, что так призывно пахла зелёная дверь первого этажа. Кот подошёл к ней и стал тереться мордочкой и мурлыкать. И вскоре понял, что не одинок в неудержимом проявлении своих чувств. Рядом с ним теперь сидел ещё один, здоровенный рыжий котяра. Незнакомец бросил на нового в здешних местах кота пренебрежительный косой взгляд, подошёл к двери и, совершенно игнорируя Масика, стал орать и обдирать краску когтями.

– Глядишь ты! Опять бабке Надьке пацаны дверь валерьянкой облили! Ненавидят они её, и поделом! – хихикнул кто-то, проходя мимо. Масик обернулся. И увидел, что сказал это какой-то дедуля.

Зря он обернулся… В это время дверь приоткрылась, и чьи-то цепкие пальцы ухватили бедного, нерасторопного кота за шкирку. Ну, а рыжий тем временем, не будь дурак, уже проворно трусил отсюда прочь.

– Я тебя, изверг паршивый, в ведре утоплю! – орала злобная старушенция, потрясая той рукой, в которой держала кота. – Всю дверь мне ободрал, негодник!

Силища, между тем, оказалась у бабки недюженная: она проволокла брыкающегося и царапающегося кота к себе в комнату, продолжая страшно ругаться. Тот отчаянно выл, и, как только бабка подняла его на уровень своего лица, вцепился ей когтями в шею, а затем – вывернулся и укусил за руку, которой она его держала. Бабка, вскрикнув от боли, отшвырнула животное прочь. Кот кинулся было к спасительной двери – но та захлопнулась, и он больно ударился головой. Нехотя из маленького коридорчика кот вернулся обратно, в комнату: там было труднее его отыскать. Поискав укрытие, заполз в маленькое пространство под диваном. Бабка тем временем отмывала с исцарапанных рук кровь где-то на кухне – и, должно быть, обрабатывала раны: даже здесь воняло йодом.

Немного позже, кот осторожно высунул голову из-под края диванного покрытия и осмотрелся. Комната была небольшой, всего лишь с одним окном, что выходило на улицу. К сожалению, форточка, которая чуть просвечивалась сквозь тонкую штору из ситца в цветочек, была плотно закрыта. А снизу штора была подоткнута стопкой старых книг. В комнате находился диван, под которым сейчас сидел кот, большое зеркальное трюмо, тумба с телевизором и многочисленные шкафы. Также, везде по стенам висели иконки в рамочках и плакаты или же большие фотографии: портреты разных людей, по всей видимости, духовной направленности. А полку с книгами украшали всевозможные кресты и фигурки.

Тем временем, пока кот осматривался в доме, бабка вернулась из кухни и неожиданно стала молиться. Молилась довольно долго и странно, а потом заявила громко, вышагивая туда-сюда по комнате, будто читая наставления невидимому собеседнику:

– Недаром нам Учителя говорят, что любые животные должны жить только на воле, а не превращаться в дармоедов. А иначе – одно паскудство от них выходит. Животные должны совершенствоваться и развиваться, а не быть пушистыми игрушками. Вдобавок, у кошек – плохая энергетика, мешающая их хозяевам углубляться в духовную практику. Теперь, после кота, надо будет полностью атмосферу здесь очищать. Новую шану куплю и повешу, благовонные порошки пожгу, Учителям помолюсь… Где же он, паскуда, прячется?

Она заглянула под диван и увидела фосфоресцирующие в темноте глаза. Сунула руку – и попыталась схватить своего пленника. Кот отступил дальше, в полную тьму. Так, что руки его не достали. Тогда старая женщина присела на диван, запричитала зло:

– Недаром та женщина, что гадать мне приходила, говорила про кошек. Все мои беды – от вас, оказывается, хвостатые пакостники! Она так и сказала: отдай этого вредного кота мне. Она тебя знала: ты у Марьи живёшь, то есть, у её дочки. Той женщине ты был зачем-то нужен. Я бы и поймала, и отдала. Но ты убежал куда-то, негодник. Совсем пропал со двора. А девчонка тебя снова нашла, да? Женщины той я больше не видела, но я знаю, что с тобой сделаю! Только, как же тебя поймать?

«Зачем ловить? Открыла бы дверь – я бы и сам убежал. Делов-то», – подумал бедный Жорик, чьё сердце трепыхалось в животном страхе.

– А, негодник! Придумала, как тебя оттуда достать, – сказала бабка, ушла в коридор – и вернулась со шваброй. Стала ею бить кота под диваном – и выгнала, наконец. Пришлось ему вылезти и перейти под трюмо.

– Убийство, даже кота – это грех. А потому, я тебя, когда поймаю, посажу в мешок, чтобы ты меня не исцарапал. И отнесу куда подальше. Не будешь мне больше дверь портить и несчастья приносить! Знаю я одно местечко; в округе все кошки пропадают. Ни одной не бегает.

Странная, полоумная бабка кота ловила долго. Всю ночь. Достала шваброй и под трюмо – но он перебрался под шкаф. И оттуда выбила – вернулся под диван… Так и бегала за ним, туда – сюда. Но, ранним утром всё же изловила… Загоняла бедное животное. Посадила уставшего кота в пыльный и вонючий мешок из-под муки. Долго он там сидел и чихал. До тех пор, пока не поволокла она его куда-то. Видимо, отправилась бабка в другой конец города: вначале шла пешком, потом ехала на трамвае. Вышла и вытряхнула, в конце концов, живое содержимое мешка, не сказав ни слова. И непременно над густыми и колючими кустами.

Выбравшись из этих кустов, а потом и репейника, несчастный кот перевёл дух и осмотрелся. Бабка уходила прочь, была уже далеко. Завернула за угол. Тогда, сидя на газоне, он привёл себя в порядок, вылизался, выбрал зубами репьи и отряхнулся. Снова огляделся, уже повнимательней. «Ну и что теперь делать? Ведь понесла меня нелёгкая вчера на улицу! Лежал бы себе дома, на подоконнике – и в ус не дул» – подумал он с горечью.

А к нему, стараясь не шуметь, уже приближались двое. Одетые в ватники, воняющие дешёвым куревом, с испитыми рожами. И с явным намерением его поймать: оба растопырили руки и заходили с двух сторон.

– Кис-кис-кис! – слащаво пробормотал один из этих ватников и достал из кармана маленький кусочек сушёной рыбы. Кот сглотнул слюну. «Да, животные инстинкты слишком во мне сильны. И есть хочется жутко. Но всё же – не куплюсь. А то ведь – это меня съедят», – подумал он. Всё же, Жорик был умным котом. Хотя и неопытным.

Он бросился через газон, на котором росла лишь сорная трава, торчавшая сухими будыльями, к другим кустам, по другую сторону газона. За кустами, которые он преодолел, проползая на брюхе, серела многоэтажка. Подвальное окно унылого здания не было ни застеклено, ни зарешечено. И кот, не долго думая, в него нырнул, пытаясь поскорей укрыться и спасти свою шкуру.

Внутри было холодно и сыро. Повсюду хламились какие-то ящики, железки, разобранная и поломанная мебель. Было темно, но кошачьи глаза хорошо видели в темноте. Вдруг сзади что-то зашуршало. Кот обернулся. На него маленькими красными глазками смотрело некое существо… Крыса! И большая. И – ещё одна. «Это плохо… Значит, по близости нет нашего брата – котов. Спрашивается: почему?» – подумал Жорик, и ему стало нехорошо.

Кот отвернулся от крысы, посмотрел вперёд – и увидел не запертую дверь. Вылез из маленькой, не закрывающейся каморки и оказался в узком подвальном коридоре, чуть освещаемом через окна подобных комнатёнок. За этим коридором, вдали, обозначился выход: там был пролёт, где шла вверх лестница со ступенями. И свет. «Надо побыстрей выбираться отсюда!» – подумал бедный кот, озираясь затравленным зверем. И устремился к лестнице. Когда он был почти рядом с первой ступенью, вдруг открылась дверь ближнего из подвальных помещений и взору пробегающего мимо кота предстала внутренность слесарной мастерской, заваленная железками, мусором и пустыми бутылками. Кроме того, оттуда вышел человек. И он показался Жорику таким же потенциальным охотником за кошачьей шкуркой, как и те, двое: незнакомец смердел сильным перегаром и был одет в старую кожаную куртку, весьма грязную и явно с чужого плеча. Такие люди не работают. И что они тогда едят, спрашивается? Оценивающий взгляд кота скользил по человеку лишь долю секунды. Потом он опрометью кинулся прочь, проскользнув мимо, в другую часть подвала. Прорывайся он к лестнице, непременно был бы пойман: ведь человек кота тоже заметил, пригнулся и загородил проём лестницы рукою. Миг – и ходячий перегар кинулся вслед за бедным Жориком, тяжело дыша.

Тот припустил вперёд по коридору. «Ну и бомжатник!» – только успел он подумать. Отчаянно рванув до конца, никуда не сворачивая, загнанный беглец уже предвидел тупик… На его удачу, там оказалась не глухая стена, а фанерная перегородка с дверью посередине. И – о, счастье! Подбежав близко к этой двери с фанерой вместо стёкол, он заметил в части фанеры значительную брешь: похоже, кто-то пробил её с размаху ударом ноги. И эта брешь была такой, что среднего размера кот с трудом, но при особом желании мог в неё протиснуться. Жорик прыгнул – и просочился в корявую, занозистую дыру. Должно быть, его хвост очень вовремя исчез, мелькнув перед носом преследователя. Сзади послышалась грязная ругань.

Кот был спасён! Хотя, промедли он минуту – и его схватили бы за хвост.

На другой стороне запертой двери было посветлее: здесь даже горели лампочки на потолке. Вдоль обеих стен подвального коридора так же, как и раньше, шли ряды помещений. Но, тут все двери были целыми. «Наверное, подвальные склады», – подумал кот. Однако, пробегая мимо последней, он явственно услышал звук льющейся воды и мужской голос, громко распевающий песню про то, как «по Дону гуляет казак молодой». «Наверное, там – душ. Тогда, скорее всего, этот дом – какая-то рабочая общага», – догадался Жорик. За дверью в душевую, в конце коридора, он уже видел площадку и лестницу, ведущую наверх, как и в другом крыле. «Надо подняться по этой лестнице – а там, скорее всего, тоже будет длинный коридор, с комнатами по сторонам. Только, там они – жилые. Что я, общаг не видел, что ли? Потом останется только прошмыгнуть мимо вахты. Носом чую: это – именно общежитие», – и кот весь собрался, чтобы достигнуть желанной свободы.

Миновав лестницу, он со всей дури дунул по коридору. «Здесь двери нормальные, с занавесочками да с ковриками, и с обувью перед ними. Все до одной покрашены белой краской, как в больнице… Точно – общага. И даже, довольно приличная, чистенькая. Коляски стоят, шкафы какие-то, даже – велосипед. А вот и вахта! Приторможу, и пройду мимо – вальяжно, будто так и надо», – подумал кот.

Вахтёрша сидела за стеклом, в отгороженном помещении, дверь которого на площадку была приоткрыта. На улицу с площадки вела вниз небольшая лестница. Кот, уже чувствуя запах улицы и свободы, потерял всякую вальяжность и стремглав понёсся по лестнице, как только миновал вахту.

– Ой! А это – что такое? Кто кота завёл? – заорали ему вслед. Вахтёрша в гневе даже вылезла из своей будки. – Я буду жаловаться коменданту. А ну-ка…

«Сейчас… Поймает», – у кота ёкнуло сердце. За ним снова гнались. И впереди – тупик…

Но тут, на его счастье, входная дверь распахнулась – и в ней показалась средних лет женщина в бигудях и халате, с кипой только что снятого на улице полувысохшего белья. И Жорик, окрылённый надеждой на спасение, опрометью промелькнул мимо тётки, при этом чуть не сбив её с ног, устремляясь на волю всей своей прытью. Стиранное, свежее бельё женщина, конечно же, выронила. «Простите, дамочка, спасительница моя, но я – очень спешу», – мысленно извинился кот, и был таков.

Вот и улица. «Свобода! Только… Без эйфории… Не расслабляться пока, – приказал он сам себе. – Бежать надо! Вначале – за угол. Угол дома – поворот. Теперь – прочь от злополучных кустов. Осторожно: за газоном – проезжая часть. И вновь – дома. Только, низкие, одноэтажные. Частный сектор. И – подъём вверх. Ступеньки… Куда угодно – только прочь отсюда, и подальше. И поскорее. После подъёма – снова улицы, улицы, бесконечные улицы… Я устал. Я есть хочу! Очень хочу! Мяу! Мяу!» – бедный кот все бежал и бежал вдоль улиц, туда, куда глядели его желто-зеленые выпученные глаза. И долгое время он боялся остановиться.

«Тьфу ты, опять машина. Выехала внезапно. Чуть под неё не попал. Нельзя же все время бежать! И район города незнакомый… Впрочем, будучи котом, трудно узнать город. Всё такое большое… Присесть, отдохнуть бы. Только – где? Площадь какая-то впереди… Ой, теперь узнаю! Соборная площадь! Её даже котом узнаю. Добегу до автобусной остановки – и буду там сидеть, хоть отдохну. А вон – и остановка. На ней никто не поймает, чтобы съесть. Там людей много», – и наконец, полностью измученный и уставший от непрерывного бега по городу, Жорик нашёл временное пристанище.

Никому не знакомый кот долго сидел на остановке, на лавочке, встречая и провожая всё новые и новые автобусы.. Люди приезжали и уезжали, а этот странный кот всё смотрел и смотрел им вслед. Какой-то школьник пришёл на остановку, погладил кота и, сжалившись, скормил ему половину своего бутерброда – есть же ещё на свете добрые люди! Потом мальчик сел на автобус – и уехал.

Вечерело. Погода стала портиться. Небо закрыли тёмные, мрачные тучи. Полился моросящий затяжной дождь. «И куда я теперь? Нельзя уходить из-под навеса. Я же вымокну! Здесь, на остановке, хотя бы крыша над головой есть!» – подумал кот. Снова бездомный.

Вскоре стало совсем темно, промозгло, сыро. Подул сильный ветер. Да и дождь не думал заканчиваться. Из людей на остановке не осталось никого: все разъехались по домам. Автобусы больше не ходили.

Неожиданно, рядом с ним притормозила машина. Пустое частное такси. В смысле, обыкновенная машина, хозяин которой подрабатывал развозом людей по городу. Преимущественно, по ночам.

Вдруг, раскрылась дверь.

– Макс! Кис- кис! Это – ты? Иди сюда, котик! Давно тебя не видел! Опять ты попал в приключения? – высунулся наружу и обратился вдруг именно к коту поздний водитель: по виду, человек «кавказской национальности». Голос, вроде бы, у него добрый.

Бывший преподаватель вдруг вспомнил, что, будучи ещё человеком, пару раз наблюдал на улице, как этот таксист останавливался у ларька, где любили сидеть коты, и, покупая себе беляш, непременно их подкармливал.

«Вроде, он – добрый дядька. Но путает меня с каким-то другим котом», – подумал Жорик, уставший от приключений. Он решил подойти к таксисту – и тем самым как бы принять его приглашение.

Подошёл поближе, уставился на человека своими кошачьими глазами.

– Ну что, нет пока у меня ничего для тебя… Но, чуточку позже, перекусим. Обязательно. Давно ты со мной не катался, я уже соскучился по тебе, – улыбнулся тот.

Кот запрыгнул в такси и уселся рядом с водителем на сидение.

– Ну, вот так, вдвоём, и работать веселее. Вдобавок – вроде как я теперь под охраной. Ты меня охраняешь, я – тебя. Умный ты котяра! Просто как человек. Что, проездим с тобой вместе всю ночь, как обычно? Взял бы тебя к себе домой – но, ты же знаешь, я тебе говорил уже – у меня таких, как ты – восемь голов. Восемь! Жена сказала, что если притащу ещё одного – всех выгонит, и меня в придачу. Так что – ты уж как-нибудь сам. Беляш хочешь? Подвезём кого-нибудь – и куплю нам с тобой беляш… Я места знаю – там мне и ночью продадут.

Их машина весь вечер и всю ночь колесила по городу и подвозила людей. То каких-то плачущих женщин, то – головорезов, бритых на лысо и с наколками, то разбитных придурков с пивом, то подвыпившую пёструю компанию, что возвращалась домой после дня рождения. Все смотрели на кота – и удивлялись. А он, получив и съев часть беляша, устроился у водителя на коленях, одновременно вытянув вперёд морду и приглядывая за дорогой.

Ранним утром водитель обратился к коту со словами:

– Ну что, Макс, пора мне домой ехать! А ты – выходи. Высажу тебя у института: авось, студенты подкормят. Ты газуй на ту сторону дороги, я туда не подъеду. Там всю дорогу перегородили тачки студиков – деток «новых русских». А от института и до студенческих общаг недалеко – надо будет, доберёшься. Знаю, ты там обычно обретаешься. Ну, пока, Макс! Надеюсь, ещё увидимся! – и, высадив кота на тротуар, водила уехал.

А Жорик вновь оказался на улице. Дождь и сейчас шёл – но еле-еле заметный. И кот действительно засеменил лапками на другую сторону проезжей части. Было раннее утро. В институт спешили студенты. И что-то такое ностальгическое охватило вдруг кота… «Я же знаю это здание… Эту лестницу. Эту дверь…» – и он опрометью кинулся к Главному корпусу, а потом – вверх, по ступенькам, ко входу, всё более и более воодушевляясь, улавливая знакомые запахи.

Охранник у дверей вслед ему проорал:

– Эй! Кот, ты – куда? А ну – брысь! – но заметил он его не сразу, а потому – упустил и вскоре потерял из виду. Тот прошмыгнул меж ног студентов, и, прячась за ними, успел втянуться внутрь.

– Га-га-га! Смотрите, он – тоже учиться хочет! – посмеялся кто-то. Но никто из заметивших кота студентов его не ловил и не чинил ему препятствий. Да и охранник вслед за котом не побежал: ему важнее было проверить пропуска и студенческие билеты на входе.

Ну, а Жорик, оказавшись внутри, побежал вверх, по ступенькам лестницы: туда, где были аудитории.