Читать книгу Вне имён - Ольга Витальевна Манскова - Страница 9

Пахло прошедшим дождём, прелыми листьями, давно уже подступившей, дождливой осенью… Немного побродив по улицам, следуя тихой тенью за весёлыми группками молодёжи и обнимающимися парочками, мимо кафе и ресторанов, мигающих мишурой призрачных огней, Фанни свернула в более тихий район города и направилась в старый парк, с его облезлыми лавочками, яркими акварельными листьями клёнов и чугунной решёткой. В маленьком неглубоком пруду плавали полусонные утки и селезни с яркой и нарядной окраской. А посетителей сейчас почти не было: только две пожилые женщины прогуливали на поводках своих больших откормленных котов с глубоко задумчивыми, по-человечески интеллектуальными лицами. Фанни тоже очень хотела бы завести себе кота, рыжего или чёрно-белого. Но она и сама не имела собственного жилья, вынужденная вечно скитаться по чужим, съёмным квартирам, в которых никогда не могла чувствовать себя как дома и считать таковые своим домом, а не очередной временной ночлежкой. Ведь она всегда находилась там на птичьих правах, и каждую минуту могла очутиться вновь без жилья, на улице.

Фанни очень не любила ночевать на улице или в подъездах. Но, пару раз – приходилось. И дело было даже не в отсутствии комфорта, что само по себе ужасно, но и в жутком, постоянном страхе, который испытываешь на не защищённой ничем территории, где в любой момент может случиться что угодно. В таких местах, когда неожиданно накроет внезапный сон, последующий за ним кошмар легко может стать явью…

Фанни довольно долго бродила по парку и вся продрогла. Но почему-то она не торопилась домой. Не хотелось возвращаться.

Было тихо, лишь шелестели ветви с последними, ещё не опавшими листьями. И вдруг… Неожиданно, среди раздумий, в чётко выверенной чеканности шагов, среди луж и прелой листвы, среди резко очерченных ветвей, серого хмурого неба и начинавшейся мороси, в глубине её успокоенного на время мозга, раздался странный щелчок. За которым последовала звенящая, лопнувшая, раскрывшаяся вовнутрь пустота… А потом, отчётливый голос, из ниоткуда, привлекательный и зовущий, произнёс только её имя: «Фанни…»

Она обернулась и осмотрелась кругом. Никого не было ни поблизости, ни даже вдали. Она сейчас находилась в самом глухом, самом дальнем уголке безлюдного парка. «Показалось, – подумала Фанни, – Не хватало мне только галлюцинаций…» Она направилась к выходу из парка, чтобы как можно скорее очутиться просто на улице, в привычной толпе. И сердце трепетно и гулко застучало в такт её убыстряющихся шагов. Вот уже – узкий мостик через пруд. Если пройти по нему, можно сократить расстояние до выхода из парка.

Фанни приблизилась к мосту, лёгкая и беззвучная, как тень, вглядываясь вперёд, в пустоту надвигавшихся сумерек. Когда она прошла с треть мостика, из темноты деревьев, находящихся на противоположной стороне, отделилась фигура высокого человека в длинном плаще с капюшоном. Незнакомец шагнул на мост и пошёл навстречу. Он двигался порывисто, и его свободный плащ развевался на ветру. Фанни по-прежнему продолжала своё движение, мысленно уговаривая себя, что не стоит ничего не бояться: ведь она не ощущает со стороны незнакомца никакой угрозы или опасности. Так они и шли друг к другу, пока, оказавшись совсем близко, незнакомец не назвал её тихо, по имени:

– Фанни!

Она застыла на месте. Именно этот голос слышался ей недавно… От неожиданности она онемела, как-то обмякла и теперь стояла, опираясь, чтобы не упасть, на тонкие чугунные перила моста.

– Здравствуй, Фанни! Как же долго я искал тебя, – прошептал он еле слышно, а затем внезапно приблизился и обнял её за плечи, слегка притянув к себе. Полностью лица незнакомца Фанни по-прежнему, даже вблизи, не видела, так как его низко надвинутый капюшон скрывал глаза. Но зато Фанни почувствовала исходящее от него тепло, какую-то неизвестную ей уверенную силу – и странную, родственную близость.

– Я нашёл тебя, Фанни! – сказал он твёрдым голосом, и вдруг Фанни, неожиданно для самой себя, заплакала и уткнулась лицом в его плечо. Он ещё плотнее прижал к себе её голову и провёл ладонью по волосам:

– Успокойся, моя девочка, успокойся…

«Девочка, – Фанни внутренне усмехнулась горько. – Знал бы ты…» В её голове промелькнуло навязчивое непрошенное видение, в котором этот незнакомец приглашает её в бар, спрашивает, сколько ей лет, начинает задавать глупые вопросы про то, есть ли у неё парень, спрашивать разные прочие молодёжные глупости… «Стоп! – прервала она поток этого услужливого бреда нахлынувших мыслей, – Откуда он знает моё имя? Откуда?»

– Разве мы знакомы? – спросила она.

– Отчасти. Мы ведь очень долго дружим в сети, – тихо ответил он и

скинул капюшон. Неясно-расплывчато: из-за полумрака, – но она всё же узнала давно знакомые ей черты лица, которое она встречала прежде… Но лишь на аватарке.

Её внимание всегда в первую очередь привлекали эти глаза, ясные и чистые, смелые и проницательные, и только затем она рассматривала не слишком длинные и слегка волнистые волосы, ровный прямой нос, волевой подбородок. Ему сейчас, должно быть – года двадцать три; самое большее – лет двадцать пять. Да, они были знакомы. Пускай – не наяву. Но… тем глубже, тем чувственней он уже проникал ей в самую душу.

В сети у него был странный ник. Он любил фантастику и взял себе имя из одной фантастической книги, которую Фанни тоже любила. Правда, в книге этим именем назывался отрицательный персонаж…

– Здравствуй, Неназываемый! – выдохнула Фанни. Затем она потянулась и слегка дотронулась рукой до его лица, губ, волос, будто проверяя его реальность и плотность – и даже боясь, что он может внезапно исчезнуть, растаять в воздухе.

Эти двое, застыв, продолжали стоять на мосту, и Фанни не знала, что ей делать теперь, после этой встречи с близким ей по духу человеком. Она никогда не предполагала встречи с ним в реале. И он знал опасно много о её душе и привычках – столько, сколько не должен знать мужчина о женщине, легко ранимой, чтобы у него никогда не было под рукой такого удобного шанса причинить ей боль или даже нанести глубокую рану при возможной ссоре, – какую может нанести только «близкий друг»… Что же теперь делать? Что с ними будет? Ей захотелось убежать, спрятаться, как улитка в раковину, в свой маленький мирок…

Возможно, будет лишь одна бурная ночь с последующим ещё более бурным отторжением и неприятием, или же он будет действительно любить её, как и раньше, но теперь наяву, а потому, преследовать её, искать, ожидать в подъездах новых съёмных её квартир… и прочими способами отравлять жизнь. Может даже, предложит ей пожениться… Жуть!

Трудно сдуть пыль со своего чувственного мира, как с памятных ей листов паспорта с последней фотографией в сорок пять… Сдаваемого навсегда, с совершенно жуткой датой возраста. Как же давно были эти сорок пять… И там, на паспорте, она выглядела гораздо старше, чем теперь. Теперь она стала стройнее, утончённее, а глаза приобрели таинственную, загадочную глубину. Таких, как Фанни, наверняка в старину считали богинями, а позже – ведьмами. А в наши дни… Сейчас она просто неправильный человек, изгой, вынужденный прятаться, скитаться и скрываться, маскируясь под серую невзрачную мышку. Иначе её… просто убьют. Таких, как она, здесь не потерпят: она здесь – просто, лишний рот… В этом мире не нужны долгожители. Нужны лишь те, кто даже не доживёт до пенсионного возраста. Никогда. Всё здесь продумано и устроено так, чтобы таких, как она, никогда не было.

Она не сможет сказать ему обо всём. Потому, что сама не знает, что она за человек, что с ней произошло. Но, именно от него… она и скрывать этого всего тоже не сможет. Но… Кто же поверит такому? Только один человек за всю жизнь и поверил. Вернее, интел. Фред.

«К чёрту доводы! – Фанни отринула, наконец, в сторону нестройный поток мысленных нелепых рассуждений. – Это же… Он! И наша встреча станет счастьем. Пускай временным, но наверняка счастьем… Но только… как же тяжело будет потом расстаться!

– Мы не расстанемся, Фанни! – как бы подслушав её мысли, в тон им, сказал её спутник, – Нет, мы не расстанемся!

– Как твоё настоящее имя? – спросила Фанни.

– Ты же знаешь, что у нас нет имён. Нет возраста. Нет правил. Моё имя, данное при рождении, я давно не вспоминаю: столько я уже сменил «своих» имён. Твоё имя, соответствующее паспорту, я знаю… Оно похоже на улитку на мокром песке, и оно абсолютно тебе не подходит. Я знаю его потому, что нашёл тебя в интернете давно, когда ты ещё подписывалась своим настоящим именем… Потом ты меняла ники, но я неизменно узнавал твою сущность под разными вымышленными именами. И это я подсказал тебе нынешнее: так я называл тебя однажды… Фанни, чудачка… Я искал тебя, с некоторых пор. Даже, мы искали. Но ты меняла квартиры, когда чувствовала чью нибудь слежку, всегда внезапно уходила с какого-нибудь концерта… И прочее. Ты – неплохой конспиратор. Но, скрываясь от наших общих врагов, ты всё-таки уходила и от друзей. Всё-таки, знаешь… Можешь звать меня Михаил, или Мишель. Меня звали когда-то Михаилом… Тогда я был Михаил Мицкевич… В конце восемнадцатого века. Более раннего своего имени я не помню… Может, это и есть моё родное имя, но я в этом не уверен полностью. Вроде, вспоминается иногда и нечто, что было и до этого имени. Быть может, это всего лишь ложная память – или мои фантазии. А потом… Потом я купил себе фамилию Валицкий и титул графа. Вообще, я был очень авантюрным человеком. Тогда: очень и очень давно. А сейчас… Я никому не называю прошлых своих имён. Только, вот, тебе. Для окружающих – я шифруюсь как Командир, а в интернете – как Неназываемый, или даже Граф Д.

Он усмехнулся. Видимо, думал, что рассмешил её этими своими прозвищами – но ей было далеко не до смеха.

Совсем.

Потому, что она поверила. Сразу.

И Фанни побоялась задавать сейчас ещё хоть какие-либо вопросы. Этот человек явно был очень властным: за ним чувствовалась внутренняя сила. Таких людей она никогда не встречала. Но… ведь, именно с ним она переписывалась на разных сайтах – и, оказывается, ещё и в разные времена. Странным было всё это… Настолько странным… Что этого просто не могло быть. Потому, Фанни не чувствовала ни реальности – ни ног под собою.

Часто мы думаем, что приходим в этот мир, чтобы думать, рисовать, читать книги, совершенствоваться духовно, чтобы достичь чего-либо в жизни… Но простая и непривлекательная истина рано или поздно достигает нас и убивает. После её понимания нам больше не хочется жить. Хотя, эта истина ничем не прикрыта. И заключается лишь в том, что вся жизнь наша тратится только на то, чтобы элементарно выжить. Остальное – лишь ширма, способ добычи пропитания, игры со смертью… Пустота, не нужная здесь, этому материальному миру, по своему существу.

Но… тогда, зачем это всё? Зачем люди раньше писали книги, картины, создавали храмы? Не торгово-развлекательные центры, не заводы: это всё и так ясно, зачем… Но, зачем мы, такие, не нужные современному миру, здесь вообще? Сейчас, даже самые везучие из нас – не созидатели. А реставраторы, историки, археологи, исследователи древних манускриптов… Хранители.

Фанни давно уже чувствовала себя простой песчинкой на пляже, среди таких же песчинок. Жила, как лист на ветру, оторванный от дерева, вечно свободный, но никому не нужный.

Она знала, что, если она создаст своего интела, он уживётся в сети легко и просто… Ведь она и так жила – действительно жила, а не существовала – только там. Впрочем, с созданием своего интела Фанни не спешила. Её не волновала судьба своих интеллектуальных заслуг. А интернет она любила лишь потому, что только там был безразличен всем её возраст и груз личной истории: там можно было облегчиться от этого груза, забыть навсегда тот пресловутый «жизненный опыт», о котором талдычат глупцы, и который не даёт человеку ничего, кроме усталости от жизни и права умереть.

Фанни ненавидела свой «жизненный опыт»… Он имел знак минус.

К тому же, она хорошо знала, что нет и не может быть никакого «жизненного опыта» в позитиве. Нас выручают только интуиция и ум, которые либо есть, либо их нет. А то, что зовётся «жизненным опытом» – просто старость. Мы можем удерживать в голове лишь определённое количество информации, и оно постоянно меняется. И потому, годы не делают нас умнее. Умение выживать и ориентироваться в окружающем мире тоже не растёт с годами, поскольку мир постоянно меняется, и старые правила перестают в нём работать. Лучше всех в окружающем мире ориентируются люди молодые, поскольку гораздо лучше знают этот мир… Их мир.

Она почему-то никогда не думала о том, что может встретить в этой реальности такого же человека, как она сама. Настолько же ненормального. Или – ещё более ненормального?

Фанни давно уже не верила в то, что в жизни бывает что-то ещё, кроме рутины. И ощущала себя… слишком молодой старухой.

Эти двое по-прежнему стояли на тонком мостике, под уже сильно моросящим дождём и порывистым ветром.

– Долго мы будем стоять здесь? – наконец, спросил Неназываемый.

– Хоть целую вечность, – ответила Фанни.

– Но, становится холодно. Пойдём в кафе, если хочешь?

Она зябко поёжилась. Здесь было совсем темно, и лишь силуэты деревьев на фоне тёмно-синего неба – вот и всё, что виделось за гранью поблёскивающей отражённым светом фонарей, тёмной воды.

– Я знаю здесь, неподалёку, одно уютное заведение… Ведь ты никуда не спешишь, Фанни?

– Я никуда не спешу, Михаэль. Никогда. Наверное, я уже прогорела в глубине души, теперь я – как свеча без фитиля. Которая не даёт света.

– Просто, ты переживаешь безвременье, Фанни. И в таком состоянии, внутрь твоей души могут легко проникнуть другие, странствующие, души, и легко овладеть твоей сутью… Чтобы этого не случилось, надо достигнуть полноты и ясности, наполниться собой до самых краёв, и заполнить себя… только собою…

– Наверное, это слишком сложно для меня.

– Нет, это очень просто. Бывает, мы пытаемся заполнить пустоту внутри себя другими людьми, любовью и заботой, связанной с ними. И лишь со временем понимаем, что нашу пустоту ничем заполнить нельзя, и мы только мешаем своей заботой состояться другим, это пустая трата времени и сил. И при этом, многие окружающие просто нас используют в своих целях. И мы тратим себя на миражи или пустышки. Но, я не говорю, что нельзя помогать другим. Надо, но… Не растрачивая при этом полностью себя и не уничтожая свою суть и свой внутренний мир – быть может, даже не придавая своей работе слишком большого значения. Надо отдавать этому миру ровно столько, сколько он даёт тебе. Никак не больше! Упущенного не воротишь… Растратить себя полностью, не оставив ничего – так легко… Фанни, тебе нужно теперь начать жить настоящим, а не прошлым. Не задумываясь о нужности или ненужности старых ран и затрат. Мир задолжал тебе немного тепла и заботы… Правда, Фанни… Это – так. Ты больше не одна. «Стучите – и вам откроют»… Только надо постучать…

– Как можно жить… настоящим? В нём нет света. Мне не за что здесь зацепиться. Я могу существовать… только в выдуманном мною мире. Увы… А без него, я начинаю падать в пропасть.

– Этот «выдуманный» мир придуман не тобой, а нами всеми. Когда человечество стало падает в пропасть, открывается выход в иное пространство. Когда-то это была религия. Искусство. Наука. А теперь… интернет. Иная реальность с иными законами. Только, никто этого ещё не понял. Они сами не знают, что создали… Вернее, что из этого можно создать. Только… я пока говорю о другом. Запомни: теперь ты не одинока. И в жизни каждого человека, даже слишком сильного и самодостаточного, иногда бывают моменты, когда он сможет выжить, только приняв чужую помощь. В твоей жизни такой момент уже наступил – или же, наступит совсем скоро. И тебе не тебе страшиться или стесняться чужой помощи. Надо её принять. Но… Пойдём уже отсюда. потихоньку. Вот – моя рука. Обопрись на неё.

– Куда мы пойдём, Неназываемый? В кафе?

– Да. Я приглашаю тебя… Тебя кто-нибудь, когда-нибудь, приглашал посидеть в кафе?

– Нет, – тихо ответила Фанни.

– Так я и знал. Бедная моя… К тебе притягивались лишь слабые мужчины. Требующие от тебя женственности, но ничего не дающие взамен. Ни поддержки, ни силы… Требующие от тебя также и мужества.

– Неназываемый… Ты слишком хорошо меня знаешь… Я этого очень боюсь…

– Просто… Я знаю тебя лишь потому, что я – слишком похож на тебя, Фанни. Мы – родственные души… И я легко читаю всё, что происходит с тобой.

– Мне становится страшно, Михаэль.

– Почему?

– Мне слишком хорошо, и впервые не одиноко. А за всё в этом мире надо платить… Я боюсь той цены, что предъявят мне высшие силы.

– Бог милостив и не похож на пугало. Он даёт радость и любит те минуты, когда мы счастливы.

– Я не знаю, что такое быть счастливой.

– Ты просто забыла, как это бывает, Фанни…

– Это бывают… миражи. Они проходят быстро, а вот испытания, посылаемые следом, длятся долго. И только… Не говори, что бог или боги не посылают человеку испытаний свыше тех, которые он в силах выдержать. Просто, те, кто не вынес испытаний, уже мертвы и ничего нам не расскажут.

– Всё – так. Однако, чем сильнее человек, тем больше испытаний выпадает на его долю. Потому и решили, что бог руководит их назначением. Обычно слабым везёт больше.

– Тогда – зачем быть сильными? Если везёт слабым. Зачем быть умными, если везёт дуракам? Зачем быть красивыми, если любят дурнушек? Справедливыми – если мир в корне порочен и жалок?

– Потому, что всё не так, как кажется. Мы не видим истинной реальности и того, что происходит. Мы видим лишь то, что отображается в кривом зеркале общечеловеческих иллюзий. Мы живём в мире отражений и создаём следующие отражения, заполняя ими пустоту. Мы присутствуем на маскараде, который почему-то не закончился и вышел за пределы средневековых мистерий в так называемую «настоящую жизнь». Здесь почти не осталось реальности, остались только маски. За которыми порою совсем нет людей. Абсолютно. Совсем. Никого…

– Мне страшно…

– Не бойся, Фанни. Мы теперь вместе.

– Кстати, почему ты решил меня найти? Я же писала, что считаю те чувства, что не проявлены в реале, более возвышенными и достойными проявления? Они не убиты пошлостью навешанных на них ярлыков, не имеют ни обозначения, ни плотности… Они как бы вне времени и вне пространства. Они вне этого страшного мира. Я всегда хотела общаться со своими друзьями лишь в пределах интернета – и никогда не пересекаться в реале… Я всегда писала об этом… Помнишь?

– Я всё помню, Фанни… И особенно – последние твои, странные стихи… Как всегда, в твоём стиле… Навзрыд.

У официантки в кафе были печальные, серые глаза, полные затаённой грусти. Она была тоненькая, будто бы полупрозрачная, и чем-то напомнила Фанни Лану из канцтоварного киоска.«Странное дело, – подумала она, – Многие современные девушки делятся на две категории: или совсем худенькие, с ручками – ниточками, или же – просто тумбы, нередко ещё и огромного роста, со слоновьими ногами. Или же, наоборот: маленькие и кругленькие. Мутации от потребления суррогатов и всяких коктейлей?»

– Мы живём в эпоху тотального одиночества. В сжавшемся в комок, уменьшенном мире, среди всеобщей толпы, в отсутствии личного пространства, – шепнула Фанни.

– Да. И во времена, когда так необходима поддержка друзей, – возразил Неназываемый.

– Увы… Самое лучшее, что может сейчас сделать тайный друг – немного посочувствовать и уйти, – произнесла Фанни. – Мне сейчас слишком тяжело, и вряд ли можно мне помочь. Мы должны были встретиться не здесь и не сейчас; наверное, в каком-то другом, лучшем мире.

– Нет, друг – это тот, кто остаётся рядом, даже когда всё очень плохо, – ответил её спутник чуть слышно. – И даже, когда невыносимо. Но, я теперь чувствую, что тени… слишком близко подступили к тебе. И внушают тебе слабость.

– Какие тени? Из моего прошлого? – спросила она.

Неназываемый промолчал.

А на маленькой сцене в глубине этого странного кафе девушка и парень в чёрных театральных облегающих костюмах разыгрывали странную пантомиму, смысла которой Фанни толком не поняла, поскольку сидела к сцене боком и лишь изредка бросала в её сторону взгляды, всё остальное время посвятив робкому разглядыванию своего спутника.

Девушка-официантка записала заказ и вскоре принесла бутылку розового вина и пару вазочек с мороженым.

– За встречу, – провозгласил Неназываемый, разливая вино по бокалам, – давай, выпьем по бокалу. Так, чтобы согреться.

Фанни слегка пригубила свой напиток, и по телу мгновенно разлилась приятная теплота. Давно она не пила никакого спиртного: настолько давно, что уже успела позабыть вкус вина.

– Я… не знаю, как пригласить тебя в свой мир. Наш мир. Он не прост, и полон опасностей. Если бы ты по-прежнему могла жить так, как ты живёшь сейчас, то я бы подождал ещё… Многие наши продолжают жить обыкновенной жизнью – и не всех мы приглашаем в свои ряды. Только тех, кому стало в обычном мире уже абсолютно невыносимо. Кого просто надо спасать.

– О чём это ты? – Фанни уже выпила полностью свой бокал, и её реальность вдруг начала постепенно расплываться, а собеседник рядом – терять свои очертания.

Спиртное всегда действовало на неё неожиданно, и каждый раз – по-разному. Могла и не действовать вообще: как карта ляжет.

Неожиданно, кажется, после того, как в кафе вошли новые посетители, глаза собеседника Фанни сделались холодно-настороженными. Однако, она этого и не заметила.

– Выслушай меня внимательно, не перебивая, и отнесись к этому очень серьёзно, – шёпотом, вкрадчиво, попросил Неназываемый, продолжая улыбаться и рассматривать пустой бокал, вертя его в своей руке. – Завтра мы с тобой встретимся здесь же, в этом кафе. В шесть вечера. Выспись, собери самые нужные тебе вещи, сдай их в камеру хранения на Московском вокзале – и приходи сюда, но предварительно покатайся на метро и прогуляй весь день. Потом я рассажу, что тебе делать дальше. Если только с тобой сегодня же не произойдёт нечто непредвиденное.

Фанни улыбнулась. Ну что с ней может произойти такого уж непредвиденного! Её дни проходили буднично и неприметно.

Неназываемый понял её реакцию и сказал:

– И всё же, если с тобой дома вдруг произойдёт нечто необычное, то… Действуй по обстоятельствам, но обязательно сегодня же покинь квартиру, если заметишь, что хоть что-нибудь в доме не так… Даже, если это будет передвинутая кем-то вещь, лежащая не на своём месте, или просто ощущение чужого присутствия. И сразу же звони по этому номеру… Записывай…

Фанни автоматически стала заносить в плейерфон набор цифр.

– Ты позвонишь и скажешь только два слова: «Я иду»… И, когда выйдешь из дома, не садись ни на какой транспорт. Иди пешком. Ты знаешь, где дом-музей Набокова?

– Да. Приблизительно.

– Он недавно горел. В очередной раз… Что-то не везёт этому дому. Так вот, ты войдёшь в его парадный подъезд, там у входа, в холле, в любое время суток, будет сидеть лишь бабушка-вахтёр. Она тебя ни о чём не спросит. Потом ты пройдёшь по лестнице, по парадному залу, и войдёшь в кабинет…

Потом он долго и подробно описывал Фанни последовательность её дальнейших действий, план поворотов и спусков. В результате, она должна была очутиться в подземном коридоре, по которому можно пройти в совсем другой район города… В другой дом… Нет, Фанни не приходилось бывать там: в подъезде дома, в котором ранее находилась масонская ложа. Но, она его знала.

– Там ты выйдешь из подъезда и сядешь в жёлтую машину с надписью «Аварийная»… Прямо внутри, можно сказать, в ней обустроено жильё. И там ты будешь ждать, сколько потребуется. Ты всё запомнила?

– Да, – ответила Фанни.

– Очень надеюсь, что эти указания тебе не понадобятся. Но всё же… На всякий случай. А теперь… Мне надо срочно уйти. До встречи, – с этими словами, Неназываемый вдруг поднялся со своего места – и направился к выходу. Двое посетителей, те, которые раньше чем-то привлекли его внимание, немного позже тоже спешно ушли.

Неназываемый вышел, больше не оборачиваясь.

А Фанни проводила его взглядом. Потом взглянула в чёрную пропасть оконного проёма. За окном снова пошёл дождь.

Она ещё немного посидела так, доела мороженое… Пора уходить?

На небольшой сцене теперь новые парень и девушка исполняли восточный танец. В конце которого девушка в японском кимоно раскрыла над собой синий зонтик с крупными цветами и пошла прямо между столиков, семеня маленькими ножками. Она остановилась возле столика Фанни, и неожиданно, слегка подавшись к ней корпусом, тихо сказала:

– Вам просили передать, – и протянула зонтик Фанни, очень смущаясь, что выражалось в каждом жесте, присутствовало в ней во всём, вплоть до кончиков пальцев. Девушка улыбнулась сдержанной улыбкой. Лёгкий поклон – и вот она уже растворилась меж множества новых танцоров, одетых в разноцветные трико, которые высыпали в это время в зал и теперь передвигались всюду, прямо по кафе, плавно выполняя сложные пластические движения.

Фанни, закрыв подаренный ей непонятно кем зонтик, прошествовала к выходу и вышла на тёмную мокрую улицу. Там она от холода протрезвела, почти моментально.

Вскоре ей показалось, что кто-то идёт за нею следом. Она обернулась резко – но, вроде бы, за спиной не было никого. Только, немного странная тень в проёме, у тёмных ворот. «Показалось, или – это была какая-нибудь кошка», – подумала Фанни, и всё же почти побежала, и как можно скорее, по тёмным улицам.

«Он… почему-то не проводил меня. Но, наверное, так надо. Глупо обижаться, как маленькой девочке. Хотя, я подумаю ещё, приходить ли сюда завтра… И не знаю, решусь ли прийти. Что-то не так в нашем прощании», – подумала Фанни, и вскоре, добежав до знакомого подъезда, закрыла зонт – и скрылась внутри.