Читать книгу Образование, наука и просвещение на пути из прошлого в будущее. Советская Россия. Том I. 1917–1953 гг. - Ольга Всеволодовна Зимина - Страница 2

Книгу об истории страны с точки зрения того, как в ней развивались образование, наука и просвещение естественно начать с разъяснения, что эти термины означают. Авторитетнейшие источники толкований – это федеральные законы, поскольку они фиксируют сложившееся в обществе понимание терминов. К теме книги имеют отношение два из них: Федеральный Закон «Об образовании в Российской Федерации» от 29.12.2012 № 273-ФЗ, сменивший ФЗ от 10.07.1992 № 3266-1, и Федеральный Закон «О науке и государственной научно-технической политике» от 7.08.1996 № 127-ФЗ. Сначала выясним, как в них трактуются образование, а затем – наука и просвещение.

В Законе об образовании сказано:

1) образование – единый целенаправленный процесс воспитания и обучения, являющийся общественно значимым благом и осуществляемый в интересах человека, семьи, общества и государства, а также совокупность приобретаемых знаний, умений, навыков, ценностных установок, опыта деятельности и компетенции определенных объема и сложности в целях интеллектуального, духовно-нравственного, творческого, физического и (или) профессионального развития человека, удовлетворения его образовательных потребностей и интересов;

2) воспитание – деятельность, направленная на развитие личности, создание условий для самоопределения и социализации обучающегося на основе социокультурных, духовно-нравственных ценностей и принятых в обществе правил и норм поведения в интересах человека, семьи, общества и государства;

3) обучение – целенаправленный процесс организации деятельности обучающихся по овладению знаниями, умениями, навыками и компетенцией, приобретению опыта деятельности, развитию способностей, приобретению опыта применения знаний в повседневной жизни и формированию у обучающихся мотивации получения образования в течение всей жизни.

Заметим, что по Закону образование – это процесс и результат, а воспитание – только деятельность. Видимо, Законодатель забыл, что воспитание, как и образование, является и результатом, и ценностью. Совершенно непонятно, почему обучение – лишь организация деятельности по овладению знаниями, то есть сама передача опыта, знаний и т.д. исключается. Но тогда такое определение обучения вступает в противоречие с определением образования.

На самом деле термин «обучение» является основным, допускающим научное определение, а «воспитание», «образование» и «просвещение» как целенаправленные процессы определяются через него{3}.

Анализ конкретных примеров обучения показывает, что его сущностью является управляемая передача и обработка информации двух видов. К первому относится информация о том, что, как и зачем делают (или должны делать) в различных ситуациях. Ко второму виду относится информация о свойствах природных, социальных и технических объектов.

Возвращаясь к нашему определению обучения, заметим, что оно не дает ответы на следующие три вопроса:

1) от кого к кому передается информация?

2) кто или что ее обрабатывает?

3) кто управляет процессом ее передачи и обработки?

Дело в том, что ответы будут разными для разных видов обучения, для разных исторических периодов и для разных педагогических систем. Например, длительное время информация передавалась исключительно от учителя к учащемуся. Однако с изобретением книгопечатания и по мере появления и совершенствования учебников, учебных пособий, справочников, энциклопедий и другой подобной литературы, а потом и аналогичных электронных средств, учитель перестал быть единственным (и даже главным) источником информации.

А кому передается информация? Казалось бы, ответ прост: ученику. Но кто является учеником? Появление человеко-машинных технологий привело к тому, что во многих видах обучения его объектом становится тандем «человек + компьютер» (см., например, [48]). Часть информации передается человеку и обрабатывается им, а другая часть – его компьютеру.

Вопрос о том, кто управляет передачей информации в процессе обучения, тоже сложный. Приверженцы одних педагогических воззрений полагают, что управляет исключительно учитель, а ученик может воздействовать на процесс своего обучения только посредством обратной связи. Она устанавливается, когда ученик задает вопросы или при анализе результатов контрольных мероприятий. В XX в. Джон Дьюи и его последователи настаивали на том, что обучаемый имеет право и может гораздо сильнее влиять на процесс своего обучения, вплоть до того, чтобы полностью определять его содержание и форму. Упомянем еще, что процессом обучения управляют еще и администрации учебных заведений, а также органы государственной власти (посредством законов, программ, стандартов и финансовых рычагов). В некоторых случаях в управление процессом обучения включаются родители и косвенно общественность.

Поскольку вышеприведенные три вопроса постоянно требуют исследований, ответы на них нецелесообразно включать в определение обучения, даже и в косвенной форме, например, указывая, что обучение есть «деятельность учителя и учащихся» [127] или что это процесс, проводимый «под руководством преподавателей» [13].

Завершая обсуждение термина «обучение» заметим, что он устарел. Вместо него целесообразно использовать термин «образовательный процесс», введенный выдающимся теоретиком педагогики П.Ф. Каптеревым. Мы понимаем образовательный процесс как специально организованное взаимодействие обучающего и обучаемого поколений, в котором обучающее поколение передает жизненный опыт обучаемому, а оно им овладевает.

Обратимся теперь к воспитанию. Его определяют как процесс (деятельность), как результат этого процесса, как систему и как ценность. Как процесс, воспитание в каждый момент является неким обучением. Поэтому оно есть система взаимосвязанных процессов обучения. В них передается информация об опыте предшествующих поколений, старшие учат младших. Передаваемая и обрабатываемая в процессе воспитания информация черпается в духовной культуре, т.е. содержит фрагменты ценностей, верований, представлений, норм, обычаев, а также способов простых видов деятельности. (Способы сложных видов деятельности передаются в образовании.)

Заметим, что бывает воспитание, которое не является обучением. Оно стихийно, поскольку реализуется преимущественно в виде попыток наблюдать за другими, в чем-то подражать им, а в чем-то стараться вести себя иначе. Это порождает известные проблемы, когда усилия воспитующих вступают в противоречие с тем, как воспитуемые воспринимают действительность.

Воспитание как система существовало, например, в Спарте и Китае. Своеобразные системы воспитания создавали религиозные организации (церкви, монашеские ордена и др.). В СССР была создана и работала мощная государственная система воспитания. Ее задачей было формирование нового человека – строителя коммунистического общества. Решение этой задачи предполагало выработку научно-материалистического мировоззрения, превращение норм коммунистической морали в личные убеждения и правила повседневного поведения, интернациональное воспитание, всестороннее развитие духовных и физических способностей людей, воспитание у них высоких эстетических вкусов{4}.

Отметим, что вмешательство государства и церкви в воспитание осуждалось многими выдающимися деятелями нашей культуры.

Обратимся теперь к термину «образование». Оно понимается как процесс (деятельность), как результат этого процесса, как система (социальный институт) и как ценность. Процессы воспитания и образования, являясь обучением, имеют различные, хотя и взаимосвязанные цели. Информация, передаваемая в процессах образования происходит из ремесел, технологий, искусств, науки и техники. Поэтому цели и методы образования определены гораздо яснее и объективней, нежели цели и методы воспитания, а именно: посредством систематического изложения достоверной информации и планомерной учебно-практической и, возможно, учебно-исследовательской деятельности научить пользоваться этой информацией и добывать новую.

При воспитании обучают тому, что стало традиционным, что не представляется противоречащим мифам и, используя термин Бэкона, «идолам театра» (некритично усвоенным мнениям).

При образовании обучают не только традиционному, но и тому, что может стать традиционным, например, в результате использования достижений науки. Поэтому для образования очень важно то, что Ушинский называл «педагогической переработкой науки» [145, т. 10, с. 435]. Заметим, что некоторые процессы обучения, традиционно не включаемые в воспитание и относимые к образованию, на самом деле весьма способствуют формированию личности. Например, давно известно, что математика «ум в порядок приводит».

Воспитание консервативно, оно закрепляет и передает от поколения к поколению то, что признано ценным в опыте людей и общества. Образование прогрессивно, оно порождает противоречия с опытом, которые служат движущими силами развития. Воспитание и образование могут оказывать противоречащие друг другу воздействия на личность, поскольку черпают информацию из разных источников. Какому из воздействий отдать предпочтение?

Воспитание всегда и всеми считалось чем-то необходимым, а образование во все времена многие полагали вредным, поскольку оно давало знания. Бэкон не без юмора отметил, что о знании многие думают, что оно «относится к тем вещам, которые можно допускать только в небольших дозах и осторожно, что чрезмерное стремление к знанию явилось первородным грехом, который привел к падению человека, и что и теперь в нем остается нечто от змея-искусителя…» [18]

Но есть и серьезные предубеждения против знаний. Они основаны на том, что знания способны вывести человека вверх из того социального слоя, к которому он принадлежит по происхождению. А это может не нравиться по двум причинам.

Во-первых, это усиливает конкуренцию в верхних слоях общества, причем уменьшает шансы бездарей занять престижные места, что, конечно, им не нравится.

Во-вторых, знания, как социальный лифт, поднимают не всех ими овладевших, а только некоторых. И сколь бы многочисленными они ни были, у остальных возникает чувство неудовлетворенности и даже социальной несправедливости, а отсюда недалеко и до бунта. В этой связи интересно в очередной раз задуматься над библейским тезисом: «во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь» (Екклезиаст, 1:18).

Возможно, что у неприятия образования есть глубинные биологические корни. Оно многим представляется чем-то противоестественным, как и связанная с ним наука. Ведь образование присуще только Homo Sapiens. У других живых существ его нет, а воспитание есть. Возможно, потому, что оно, как отмечал Павлов, служит механизмом сохранения исторической памяти популяции. А нужно ли что-то еще?

Нет, казалось бы, говорит нам история более чем пяти тысяч лет существования Китая с глубокой древности до поражения во второй Опиумной войне (1860 г.). Все это время в Китае отсутствовало образование, поскольку в учебных заведениях не было места науке. Они занимались исключительно воспитанием. В нем все черпалось из прошлого и было направлено на сохранение традиционных устоев. Кстати, в Китае до последнего времени и науке отводилась совершенно не свойственная ей роль противодействовать попыткам модернизации{5}. Поэтому развитие китайской науки почти незаметно, а последнее китайское изобретение (зубная щетка из щетины) было сделано в 1498 г.

Но после поражения в Опиумной войне в Китае осознали необходимость модернизации и она началась, в частности, с создания системы школ по образцу западных стран. «Поднебесная» не явилась исключением из общего правила: сколь хорошо ни было бы организовано воспитание, без системы образования дальше феодализма не уйти просто потому, что в следующей (капиталистической) формации труд становится общественным и механизированным. Институт воспитания перестает справляться с подготовкой к такому труду, и создается новый – система образования.

В странах Европы эта система строилась на основе и подобно сети начальных монастырских школ, средних школ при епископатах и университетов. На развитие образования решающее влияние оказало уникальное явление – расцвет европейской науки в XVII–XVIII вв. Именно благодаря ему образование стало качественно отличаться от воспитания, что позволило перейти от простого воспроизводства рабочей силы к расширенному, т.е. такому, при котором не только растет число людей, способных к труду, но и сами эти способности прогрессируют в результате обучения, передающего учащимся сведения, добытые в научных исследованиях.

Имея в виду столь важное значение этих исследований, естественно задаться вопросом, каким видом деятельности они являются.

Федеральный Закон от 7.08.1996 № 127-ФЗ «О науке и государственной научно-технической политике» разъясняет относящиеся к науке понятия следующим образом.

Научная (научно-исследовательская) деятельность – деятельность, направленная на получение и применение новых знаний, в том числе:

фундаментальные научные исследования – экспериментальная или теоретическая деятельность, направленная на получение новых знаний об основных закономерностях строения, функционирования и развития человека, общества, окружающей природной среды;

прикладные научные исследования – исследования, направленные преимущественно на применение новых знаний для достижения практических целей и решения конкретных задач;

научно-техническая деятельность – деятельность, направленная на получение, применение новых знаний для решения технологических, инженерных, экономических, социальных, гуманитарных и иных проблем, обеспечения функционирования науки, техники и производства как единой системы;

экспериментальные разработки – деятельность, которая основана на знаниях, приобретенных в результате проведения научных исследований или на основе практического опыта, и направлена на сохранение жизни и здоровья человека, создание новых материалов, продуктов, процессов, устройств, услуг, систем или методов и их дальнейшее совершенствование.

Подчеркнем, что фундаментальные исследования и научно-техническая деятельность сходны в том, что направлены на получение новых знаний. Но Законодатель не упомянул в определении фундаментальных исследований применение знаний, квалифицировав эту деятельность как прикладные научные исследования. Таким образом было зафиксировано представление о роли фундаментальных исследований, которое противоречит их сути и, к большому сожалению, получило широкое распространение в нашей стране. Подробно об этом написано в статье [75]. Здесь мы только обратим внимание на то, что всякая деятельность имеет цели, а цели фундаментальных исследований в Законе не указаны. Каковы же они? Мы полагаем, что они таковы: удовлетворить общественно значимое любопытство; систематизировать миропонимание; упростить его, представив разрозненные утверждения как частные следствия общих положений; устранить заблуждения и предрассудки.

Деятельность с такими целями играет в обществе очень важную роль, но не непосредственно, а через образование и просвещение. В этих системах информация о фундаментальных исследованиях и их результатах преобразуется с учетом возможности ее восприятия широкими слоями населения [74] и используется, чтобы прививать людям навыки строгого мышления и поиска истины; «научить их отличать недосказанное от твердо усвоенного, истинное от ложного» (Эйлер); привить навыки умственного труда; готовить людей к жизни в условиях, в которых общество окажется после изобретения и внедрения невиданных технических устройств и систем, а также, чтобы вдохновлять изобретателей.

Вместе с тем фундаментальные исследования содействуют техническому прогрессу, определяя методику и технику прикладных исследований, ставя перед промышленностью задачи разработки и опытного производства все более сложных приборов и экспериментальных установок. Потом начинается мелкосерийное производство таких изделий для прикладных исследований в производственных лабораториях. Некоторые научные приборы, как, например, термометры, со временем приходят в каждый дом.

Обратимся теперь к термину «просвещение». Мы трактуем его как синтез определенных компонентов воспитания и образования. Как и они, просвещение понимается как процесс (деятельность), как результат этого процесса и как ценность. Просвещение, как и образование, является социальным институтом.

Подобно воспитанию просвещение имеет целью формировать личность, но не такую, как некоторые виды воспитания, например, религиозное или военно-патриотическое. Поэтому достижение воспитательной цели просвещения предполагается с помощью таких видов обучения, которые используются в образовании. При этом ставится и вторая цель, подобная цели образования, – сообщать знания о ремеслах, искусстве, технологиях и технике, а также сведения, почерпнутые в науке. Для просвещения используются музеи, выставки, планетарии, зоопарки и т.п., а также энциклопедии, научно-популярные издания и фильмы. Как и в образовании, для просвещения используются лекции, но еще и беседы, экскурсии, туристические походы…

Важнейшим отличием просвещения от образования является отсутствие традиционных способов контроля усвоения. В связи с этим с давних пор стоит вопрос: как оценивать эффективность просветительской деятельности?

Содержание просвещения: обо всем – самую суть. Ее нужно суметь выделить и изложить так, чтобы она была понятной всем, кто овладел определенным набором знаний из тех, которые даются в школах.

Для просвещения отбираются только знания, которые обладают специфическими особенностями. Прежде всего те, которые нужны человеку, чтобы с научной достоверностью осознать свое место в природе и обществе, быть хозяином своей жизни, быть способным мысленно перемещаться и в пространстве, и во времени. Ведь просвещение появилось на рубеже XVII–XVIII вв. при переходе от Средневековья к Новому времени, когда под напором нового знания рушилась привычная картина мироздания.

Другие знания, которые используются для просвещения, имеют практическую ценность. Их надлежит распространять, чтобы люди более эффективно трудились, могли устранять последствия поломок и мелких аварий, сохраняли свое здоровье и здоровье своих близких, умели ухаживать за больными, правильно воспитывали детей и помогали жить старикам, улучшали жизнь вокруг себя.

Просвещение призвано распространять и те знания, практическая ценность которых еще неизвестна. Это нужно, поскольку невозможно предсказать, кто и когда изобретет что-то, основанное на них (подробнее см. [75]).

Выше уже говорилось, что обучение – управляемый процесс. То обучение, которое используется в просвещении, управляется слабо, одним только пониманием его целей. Обратные связи с теми, к кому оно обращено, почти не устанавливаются. Поэтому, кстати, оно несовместимо с прямым контролем успешности и фиксацией достигнутых уровней, столь характерным для образования.

Просвещение как система формируется только после того, как сформировалась система образования, и на ее основе. Организации, целью деятельности которых является просвещение, образуют систему, обладающую сложной и не вполне формализованной структурой. Очень сложна и система сведений, сообщаемых в процессе просвещения.

По своей сути просвещение адресовано самым широким слоям населения и, следовательно, нуждается в средствах массовой информации и больших тиражах книг. В наше время для просвещения появился мощный канал – Интернет. Тем более необходима организация и методическое обеспечение просветительской деятельности. В этой связи заметим, что в эпоху Просвещения (XVII–XVIII вв.) надлежащего охвата населения просвещением, а, следовательно, и настоящего просвещения не могло быть по чисто техническим причинам. На это не захотел сделать скидку Кант. В статье «Ответ на вопрос: что такое Просвещение?», опубликованной в 1784 г., он писал, что Просвещение – «это выход человека из состояния своего несовершеннолетия, в котором он находится по собственной вине…» и провозгласил: «Леность и трусость – вот причины того, что столь большая часть людей, которых природа уже давно освободила от чужого руководства…, все же охотно остаются на всю жизнь несовершеннолетними; по этим же причинам так легко другие присваивают себе право быть их опекунами» [67, т. 6, с. 27].

Просвещение XVIII в. создалo слой образованных людей, хоть и небольшой, но оказавшийся достаточным, чтобы началась массовая изобретательская деятельность. Ее плоды были востребованы промышленностью, она стала технически и технологически перевооружаться. Появилась новая профессия – инженер. На смену идеалу гражданина эпохи Просвещения пришел другой идеал «представителя узкой сферы профессиональной деятельности, образованного, уверенного в своих силах, устремленного в будущее и озабоченного больше всего эффективностью экономического и социального управления в интересах собственного обогащения, которое является залогом благосостояния и спокойствия всего общества» [59, т. 4, с. 312]. К началу XX века такие люди создали все технические средства, которые необходимы, чтобы просвещением можно было охватить самые широкие народные массы.

Система просвещения стала технически возможной. Она впервые была создана в СССР и достигла непревзойденных показателей широты охвата населения, количества каналов и передаваемой по ним информации. Но ее значительная часть – система политпросвещения – не выполнила своей функции вооружить людей знаниями марксизма–ленинизма. Думается, что одной из причин неэффективности советского политпросвещения было низкий уровень развития общественных наук того времени.

Просвещение – это ценность, одними признаваемая великой, а другими – сомнительной. Кто же прав? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно задуматься над целым рядом других, более конкретных. Какое общество раньше всех начинает пользоваться плодами прогресса? Где люди лучше едят, их лучше лечат, их детей лучше воспитывают и учат? Какие страны планомерно преодолевают даже серьезные кризисы, а в каких любая проблема усугубляется до такой степени, что всем представляется неразрешимой? В каком обществе воцарилось согласие по большинству вопросов, а в каком все обо всем спорят, каждое начинание тотчас же встречает возражения, и в конечном итоге ничего не получается? Какое общество прислушивается к подлинным авторитетам, а какое позволяет увлечь себя шарлатанам, обещающим простые решения всех проблем и скорое благополучие?

В поисках ответов на эти вопросы целесообразно сравнить страны, дальше других ушедшие по пути просвещения, с теми, где просвещения не было вовсе. К первым мы относим Великобританию, Голландию и Францию, ко вторым – Китай и Японию (в состоянии, в каком они находились до середины XX века) и многие другие.

Огромная ценность просвещения заключается в том, что оно наделяет общество свойством, иногда называемым «мудростью толпы» (см., например, [163]), порождаемой объединением интеллектов членов общества в некоторый коллективный разум, призванный находить ответы на сложнейшие вопросы. Примерами использования коллективного разума являются референдумы и голосования на выборах. По правилам и практикам проведения этих мероприятий можно судить о просвещенности общества. В обществе с низким уровнем просвещенности нечего и надеяться на «мудрость толпы», на то, что будут найдены решения сложных проблем, пути выхода из кризисных ситуаций и новые направления развития. В XXI веке у такой страны нет никаких перспектив. Единственное ее спасение – Просвещение.

* * *