Читать книгу В дни мировой войны. Мемуары министра иностранных дел Австро-Венгрии - Оттокар Чернин - Страница 12

В монархических кругах того времени царило совершенно ложное убеждение, что у эрцгерцога подробно разработана программа будущей деятельности. На самом деле это было не так. Эрцгерцог придерживался определенных и очень ярко выраженных принципов, на основании которых он рассчитывал произвести реформу монархии, но это были лишь общие директивы; я бы сказал, это была программа, подробности которой оставались нетронутыми.

Эрцгерцог находился в общении со специалистами всевозможных ведомств, он развивал свою программу будущего как близко к нему стоящим политическим деятелям, так и выдающимся военным специалистам, но до действительно разработанной программы дело не дошло. Основным мотивом его программы было, как мы указывали выше, видоизменение монархии в федеративное государство. Он не успел определить для себя, на сколько областей должна разделиться Габсбургская монархия, но принцип перестройки монархии, как он его понимал, зиждился на национальном базисе. Исходя из мысли, что предпосылкой ее расцвета является ослабление мадьярского влияния, эрцгерцог стремился даровать как можно больше преимуществ народностям, населяющим Венгрию, – и в первую очередь румынам. Но моя командировка в Румынию и мои отчеты подействовали на эрцгерцога в том смысле, чтобы уступить Румынии Семиградию лишь в случае, если эта вновь испеченная Великая Румыния вольется в Габсбургскую империю.

В Австрии он мыслил германское, чешское, югославянское и польское государства, которые должны были стать в некоторых отношениях автономными, а в других зависящими от центра в Вене. Но, как я уже говорил, насколько мне известно, его программа не была ни вполне установлена, ни ясно выяснена; и различные изменения ее, к которым он сам лично приходил, были весьма значительны.

У эрцгерцога была сильная антипатия к немцам – и в особенности к немецким уроженцам северной Чехии, являвшимся приверженцами пангерманской идеи; деятельности депутата Шонерера он, например, никогда не простил. Безусловными любимцами его были немцы альпийских провинций Австрии. Все миросозерцание Франца-Фердинанда ближе всего подходило к христианским социалистам. Люгер был его политическим идеалом. Люгер был уж серьезно болен, когда эрцгерцог сказал мне: «Сохранил бы нам бог этого человека, лучший председатель министров немыслим». Очень ярко выражено было его желание строжайшей централизации армии. Он был сильнейшим противником мадьярских стремлений к независимой венгерской армии, и вопросы об официальных воинских эмблемах, языке команд и другие аналогичные не могли быть разрешены при его жизни, потому что он решительно противодействовал всякому выдвижению венгров.

К флоту эрцгерцог питал особо нежные чувства. Его частое пребывание в Брюнне сблизило его с нашим морским делом, и он был преисполнен желания поднять флот и сделать его подлинно великодержавным.

В отношении внешней политики эрцгерцог всегда придерживался идеи союза трех империй. Очевидно, он видел в трех монархах Петербурга, Берлина и Вены, тогда столь могущественных, лучшую опору против революции, твердыню, которую могли бы воздвигнуть их объединенные усилия. Он считал, что соперничество Вены и Петербурга на Балканах является большой опасностью для дружеских отношений между Россией и нами, и именно потому, в противоположность распространяемым о нем слухам, он был скорее покровителем, а вовсе не противником сербов.

Он стоял за сербов уже потому, что считал, что мелочная мадьярская аграрная политика представляет собою главную причину вечных неудовольствий сербов. Во-вторых, он стоял за то, чтобы пойти навстречу сербам, потому что ощущал сербский вопрос как помеху в отношениях Вены и Петербурга, а в-третьих, потому, что и по личным причинам, и по существу дела он не был другом царя Фердинанда Болгарского, а политика последнего была направлена против сербов. Мне кажется, что если бы те, кто подослал убийц эрцгерцога, знали бы, до чего он был далек от тех взглядов, из-за которых его убили, они бы отказались от этого убийства.

У Франца-Фердинанда было очень сильно стремление сохранить независимость двуединой империи и ограничить в этом смысле все ее союзы. Он был противником еще более тесного сближения с Германией, он не хотел сближаться с ней за счет России, и идея, выраженная впоследствии в понятии «Центральных держав», была всегда чужда его желаниям и стремлениям.

Его проекты были не разработаны, не закончены и полны пробелов, но в них имелось здоровое начало. Конечно, этого совершенно недостаточно, чтобы утверждать, что их проведение удалось бы. Увы, при известных обстоятельствах одна энергия без необходимой выдержки может принести больше вреда, чем пользы.