Читать книгу Самоубийство сверхдержавы - Патрик Бьюкенен - Страница 41

В 312 году, перед битвой у Мульвиева моста, в которой Константин сошелся с легионами императора Максенция, он увидел в небе знак креста. Над крестом виднелись слова «In Hoc Signo, Vinces» – «Этим знаком ты восторжествуешь»[85]. Победа Константина ознаменовала завершение трехвекового гонения христиан. Подтверждение того, что христианство стало новой верой империи, пришло со смертью Юлиана Отступника, героя Гиббона[86], попытавшегося силой восстановить власть языческих богов. «Галилеянин, ты победил!» – изрек смертельно раненный Юлиан.

После падения империи католицизм унаследовал ее владычество, объединил Европу и подарил континенту его культуру и идентичность. Тысячу лет католицизм удерживал Европу вместе, христианские народы сопротивлялись вторжениям, которые угрожали погубить нашу цивилизацию. Угроз был легион. Как писал Хилер Беллок:

«Магометане стояли в трех днях пути от Тура, монголов видели со стен Турноса, города на Соне во Франции. Скандинавские дикари поднимались по руслам всех рек Галлии и почти заполонили собой остров Британии. От Европы не осталось почти ничего, только ее ядро»{350}.

Христианское ядро уцелело, и в последний год одиннадцатого столетия крестоносцы вошли в Иерусалим. Единство, выкованное церковью, продержалось четыре века. Потом состоялся великий раскол христианского мира. Мартин Лютер, Генрих VIII Английский и Жан Кальвин начали Реформацию, которая обернулась массовыми убийствами и мученичеством – от резни на день Святого Варфоломея до Тридцатилетней войны и до устроенной Оливером Кромвелем бойни ирландских католиков в Уэксфорде и Дрогеде[87].

Европа сохраняла христианский дух вплоть до начала двадцатого века – в 1914 году британские и немецкие солдаты выходили из окопов, чтобы петь рождественские песенки и обмениваться подарками на ничейной земле. Ничего подобного уже не наблюдалось ни в 1915 году, ни годом позже, под Верденом и на Сомме. Наполеон был прав: любая европейская война – это гражданская война.

Двадцатый век породил больше христианских мучеников, чем любой другой отрезок времени. С 1917 по 1960 год мир стал свидетелем ленинской коммунистической революции и возвышения фанатично антихристианского государства большевиков, антикатолической революции в Мексике, появления гитлеровского рейха, гражданской войны в Испании, когда мадридский режим истреблял епископов, священников и монахинь, а также китайской, вьетнамской и кубинской революций, каждая из которых стремилась покончить с католицизмом и христианством в целом. Когда Красная Армия вошла в Центральную Европу и задержалась там на половину столетия, католики и протестанты подверглись тем же преследованиям, что и православные в России.

С падением коммунизма преследования христиан в Европе прекратились, состоялось возрождение христианства в России. Но в исламской, индуистской и китайской культурах все иначе. Пусть не столь жестоко, как делал Мао, но Китай по-прежнему преследует христиан. В Южной Азии к гонениям причастны не правительства, а религиозные фанатики.

В августе 2009 года семь христиан в пакистанской Годжре сожгли заживо, их дома были разрушены толпой мусульман, жаждавшей отомстить за якобы имевшее место надругательство над Кораном{351}. При этом в Пакистане христиане составляют три процента населения (всего там проживает 170 миллионов человек) и являются крупнейшим религиозным меньшинством страны.

В начале 2011 года Шахбаза Бхатти, министра по делам религиозных меньшинств, единственного христианина в парламенте Пакистана, вытащили из машины и убили. Двадцать пять лет Бхатти сопротивлялся пакистанскому закону о богохульстве, согласно которому смерть служит предписанным наказанием за оскорбление Пророка.

Католик Бхатти выступил в защиту Азии Биби, христианки, приговоренной к смерти по обвинению в богохульстве.

Незадолго до своей мученической смерти Бхатти сказал: «Талибы угрожают мне. Но я хочу поделиться тем, что верю в Иисуса Христа, Который отдал собственную жизнь за нас всех. Я знаю, каково значение креста, и следую кресту». Колумнист Майкл Герсон пишет, что «[он] прошел весь крестный путь до конца»{352}.

В сентябре 2009 года лондонская «Таймс» сообщила о «крупнейшем антихристианском насилии» в истории Индии. В штате Орисса, по утверждениям местных чиновников, «индуистские фанатики пытались отравить источники воды в лагерях беженцев, где укрывались от преследований не менее 15 000 человек». Миссионеры Христовы матери Терезы[88] были избиты за то, что взяли четырех сирот в центр усыновления.

«Католическая церковь сообщает, что в штате Орисса с 23 августа по меньшей мере 35 человек – многих из них сожгли заживо – были убиты индуистскими экстремистами»{353}. К октябрю, рассказывал телеканал «Скай ньюс», «десятки тысяч христиан остались без крова после оргии насилия, устроенной индуистскими «ястребами»»{354}.

«Более 300 деревень разрушены, более 4000 домов сожжены, нападения продолжаются с августа и никак не прекратятся… Почти 60 человек погибли, 18 000 ранены, поступает множество сообщений о групповых изнасилованиях, в том числе одной монахини. Четырнадцать районов штата затронуты бунтами, сгорело более 200 церквей»{355}.

Таков индуистский погром католиков. Запад ответил молчанием.

В начале 2010 года семь церквей в Малайзии осквернили и забросали бутылками с зажигательной смесью в знак протеста против решения суда, позволившего христианам использовать имя Аллаха при обращении к Богу{356}. Мусульмане в Ираке убивают священников и епископов и взрывают церкви, чтобы прогнать христиан, которых они считают коллаборационистами и сторонниками американских «крестоносцев». Половина христиан Ирака, чьи предки жили в Месопотамии почти со времен Христа, бежала из страны. В репортаже британской газеты «Католик геральд» под названием «Ближний Восток вскоре может лишиться христиан» халдейский[89] епископ Бейрута Мишель Кассарджи предупреждает: «Арабские и мусульманские страны должны приложить серьезные усилия, чтобы остановить истребление христианского населения в Ираке»{357}.

После полуночной мессы в египетском Наг-Хамади, в сорока милях от Луксора, в канун коптского Рождества 7 января 2010 года шесть христиан были расстреляны, а десять ранены на выходе из церкви. Стрельба из пулеметов стала местью за изнасилование мусульманского ребенка в ноябре (якобы это вина христиан) и продолжилась пятью днями беспорядков, поджогов и уничтожения христианского имущества{358}.

Накануне Дня Всех Святых, 1 ноября 2010 года, прихожане ассирийской католической церкви собрались в храме Богоматери Спасения в Багдаде. Когда отец Вассим Сабих отслужил мессу, восемь боевиков ворвались в храм и приказали священнику лечь на пол. Отец Сабих просил пощадить прихожан, и его застрелили, а потом и всех остальных{359}.

Когда силы безопасности ворвались в церковь, убийцы кинули гранаты, чтобы добить уцелевших католиков, а затем взорвали себя. Жертвами теракта стали два священника и сорок шесть прихожан, семьдесят восемь человек были ранены, многие оказались изувечены. Это самая кровопролитная резня христиан в наши дни. Ассирийским католикам, известным как халдеи, чьих предков обратил святой апостол Фома, «освобождение» Ирака США принесло восемь лет ада.

Сорок восемь часов спустя «Аль-Каида» в Месопотамии опубликовала бюллетень: «Все христианские центры, организации и институты, лидеры и прихожане являются законными целями для воинов Пророка»{360}. В следующем месяце погибли еще десять христиан. «По оценкам, в Мосуле сегодня осталось всего 5000 из живших там прежде 100 000 христиан»{361}.

После полуночной мессы в первый день 2011 года, в церкви Всех Святых в египетской Александрии, 21 прихожанин погиб на месте и 97 были ранены вследствие взрыва, устроенного террористом-смертником; это самый кровавый акт антихристианского насилия в текущем десятилетии. Шериф Ибрагим вспоминает: «Повсюду на улицах мертвые тела… Руки, ноги, желудки… Девушки, женщины и мужчины… Мы здесь умрем. Но тут наши церкви. Тут наша жизнь. Что нам делать?»{362}

В марте 2011 года около десяти тысяч христиан в западной части Эфиопии были вынуждены бежать, когда мусульмане захватили их дома и сожгли пятьдесят церквей – за то, что христиане якобы осквернили Коран. Федеральная полиция не смогла разогнать воинственную толпу.

По-видимому, за этим погромом стоит малоизвестная исламистская группировка «Каварджа». Премьер-министр Мелес Зенави заявил: «Мы считаем, что бойцы «Каварджи» и другие экстремисты проповедуют религиозную нетерпимость в этой области»{363}. Нападения на христиан отмечаются по всей Эфиопии, где мусульмане в настоящее время составляют треть населения.

Седьмого мая 2011 года мусульмане-салафиты, утверждая, что христианку, желающую принять ислам, удерживают против ее воли в церкви Святого Мины в каирском районе Имбаба, напали на церковь и сожгли ее; в схватке пали десятки человек, более 200 получили ранения. Новое египетское правительство в воскресенье, 8 мая, провело экстренное заседание, на котором обсуждалось, как справиться с кризисом, если воинственные салафиты вновь нападут на коптов.

Пол Маршалл из Центра религиозной свободы при Гудзоновском институте предупреждает, что нас может ожидать волна дальнейшего насилия, «недаром христиане бегут с палестинских территорий, из Ливана, Турции и Египта. В 2003 году в Ираке христиане составляли около 4 процентов населения, но с тех пор они обеспечили 40 процентов от общего потока беженцев»{364}. От Египта до Ирана Ватикан насчитывает сегодня лишь семнадцать миллионов христиан{365}.

«По всему Ближнему Востоку, – пишет Роберт Фиск в «Индепендент», – повторяется та же история: отчаявшиеся, напуганные христианские меньшинства, исход, достигающий почти библейских пропорций»{366}.

В статье, название которой цитирует слова Христа: «Кто потеряет душу свою ради Меня…[90]», Дуг Бэндоу из Института Катона пишет:

«Хотя христиан больше не кидают на арену львам, как когда-то в римском Колизее, верующих повсюду убивают, сажают в тюрьму, пытают и избивают. Храмы, предприятия и дома регулярно уничтожаются. Возможности встречаться для поклонения и молитвы блокируются. Налицо реальные преследования, а не культурная враждебность, часто осуждаемая как «преследования» в Америке»{367}.

Что стоит за этим стремлением преследовать и уничтожать христиан?

С падением Османской и европейских империй и возвышением национализма от Магриба до Малайзии религиозная идентичность мусульман, индуистов, суннитов и шиитов стала частью национальной идентичности. А поскольку американские христианские евангелисты поддерживают Израиль в арабо-израильском конфликте и поскольку Америка воюет с рядом мусульманских стран, христиане, чьи предки жили на Ближнем Востоке за много столетий до Мухаммада, ныне воспринимаются как лазутчики и предатели, пятая колонна «крестоносцев» и сионистов.

Явление, увы, не новое. Католицизм стал восприниматься как составная часть испанской идентичности еще до изгнания мавров в 1492 году; стал ядром ирландской идентичности в ходе долгой борьбы с протестантской Англией; сделался частью польской идентичности при коммунизме, благодаря чему папа Иоанн Павел II, поляк по национальности, приобрел такую популярность. По всему Ближнему Востоку мусульманская идентичность в настоящее время опирается на патриотизм, как и индуистская идентичность в Индии. Плюрализм и толерантность к христианам, в частности, там не приветствуются. Мы можем оказаться свидетелями уничтожения христианства в его колыбели.

Каково же будущее католичества и христианства во всем мире?

Папа Бенедикт XVI назвал Европу «пустыней безбожия», где царит «культура смерти». Невозможно испытывать оптимизм относительно христианского возрождения или даже выживания религии на стареющем континенте. Как пишет Маршалл, все больше людей ходят в церковь в Китае, а не в Европе{368}. Во Франции, «старшей дочери церкви», менее половины детей крещены, и только один из восьми католиков соблюдает предписания вероучения{369}.

После смерти Пия XII в 1958 году католическая церковь в Америке на протяжении полувека пребывает в ошеломительном упадке. Латинская Америка ныне менее католическая, чем за всю свою историю. На Ближнем и Среднем Востоке и в Южной Азии христиан, будь то копты в Египте, халдеи в Ираке или католики в Пакистане и Индии, яростно преследуют и обрекают на мученическую смерть исламские и индуистские религиозные фанатики. Некогда христианский же Запад гораздо сильнее озабочен, как кажется, результатами очередных выборов, нежели мученичеством собратьев-христиан.

В книге «Будущая церковь» Джон Аллен, ватиканский корреспондент газеты «Нэшнл кэфолик рипортер», усматривает кардинальный сдвиг фокуса католицизма в ближайшей перспективе. В двадцатом веке доля католиков среди населения Африки выросла многократно – с 1,9 миллиона до 130 миллионов человек. С 2001 по 2006 год, сообщает «Католический статистический ежегодник», доля католического населения Африки увеличилась на 16,7 процента, «число священников выросло на 19,4 процента, а число студентов и семинаристов – на 9,4 процента». В Азии доля католиков возросла на 9,5 процента.

«Американцы имели одиннадцать кардиналов в конклаве, который избрал Бенедикта XVI… Столько же у Африки, хотя в Африке вдвое больше католического населения. Бразилия, крупнейшая на планете католическая страна, обладает всего тремя голосами, то есть один кардинал-выборщик представляет 6 миллионов американских католиков и 32 миллиона католиков Бразилии»{370}.

«Это должно измениться и, разумеется, изменится до 2020 года», – утверждает профессор университета штата Пенсильвания Филипп Дженкинс{371}. Когда число епископов и кардиналов из Латинской Америки, Африки и Азии неизбежно вырастет, церковь, по словам Аллена, станет церковью «третьего мира», более пятидесятнической и харизматичной, и еще до 2050 года будет избран папа-африканец. Да, церковь может оказаться ортодоксальнее в отношении богословских и нравственных вопросов, зато она будет гораздо менее восприимчивой к капитализму и интересам Запада.

Аллен рассматривает устойчивую исламизацию Европы как «значимую в массовом выражении тенденцию» для католической церкви: «Церковь, которая в последние сорок лет выстраивала межрелигиозные отношения преимущественно с иудаизмом, теперь пытается достичь согласия с победительным исламом, не только на Ближнем Востоке, в Африке и Азии, но и собственно в Европе»{372}. Мусульмане в Европе превосходят иудеев численностью в соотношении «пятнадцать к одному», а во всем мире – в соотношении «сто к одному», поэтому католическо-иудейский диалог, вполне вероятно, сменится католическо-мусульманским диалогом между конфессиями, которые объединяют 40 процентов человечества. Дженкинс перечисляет возможные мусульманские требования: извинения за крестовые походы, возвращение мечетей, давно превращенных в христианские храмы, – в Южной Италии и Испании, в Толедо, Кордове, Севилье и Палермо.

Как пишет Дженкинс:

«Принципиальных богословских расхождений предостаточно. Но главное, что такое ислам: отдельная религия, столь же далекая от христианства, как синтоизм или индуизм, или сестринская религия, которую разлучили с христианством при рождении и взращивали в иных условиях? Считать ли ислам происками дьявола? Или это христианская ересь [как утверждал Беллок], которую можно образумить?»{373}

По моральным вопросам, например, в отношении абортов и гомосексуализма, Ватикан, как и Белый дом при Рейгане, заодно с мусульманскими странами и против заново паганизирующейся Европы. Растет число мусульман из-за рубежа, обучающихся в католических колледжах и университетах Соединенных Штатов. В декабре 2010 года газета «Вашингтон пост» сообщала:

«В последние несколько лет зачисление студентов-мусульман… стало обычным для католических университетов по всей стране. В прошлом году католические колледжи получили более высокий процент студентов-мусульман, чем любые образовательные учреждения Соединенных Штатов с четырехлетним циклом обучения… Некоторые католические кампусы готовят молельные комнаты для студентов-мусульман и нанимают исламских священников»{374}.

С 2006 по 2010 год количество людей, считающих себя католиками, в кампусе католического университета на северо-востоке Вашингтона, округ Колумбия, сократилось, а число мусульман более чем удвоилось, с 41 до 91 человека. Самая большая группа иностранных студентов прибыла из Саудовской Аравии.

Тот же Джорджтаунский университет, который изгнал евангелические группы за пределы кампуса, теперь хвастается «молельной комнатой, студенческой ассоциацией и учебным центром по изучению взаимодействия христианства и ислама; также мы в 1990 году наняли на полный рабочий день мусульманского священника»{375}.

В конечном счете и для церкви тоже демография – это судьба. Европа, США, Канада и Австралия, на долю которых приходилось 29 процентов мирового населения в 1950 году, будут представлять только 10 или 12 процентов в 2050 году. Латинская Америка и Африка (13 процентов мирового населения в 1950 году) к 2050 году достигнут, наоборот, 29 процентов. Запад и Юг в течение одного столетия поменяются местами. Если Запад не вернется к своей древней вере, признаков чего нигде не наблюдается, католицизм превратится в церковь со Святым престолом в Риме и подавляющим большинством епископов, священников и прихожан в Азии, Африке и Латинской Америке. Иначе говоря, католицизм сегодня встал на путь к преображению в религию «третьего мира».