Читать книгу Берег мой ласковый - Павел Кренёв - Страница 5

Когда началась война, колхозник Силантий Егорович Батагов прочно «сидел на броне». Он был главным бухгалтером колхоза «Промышленник». Это означало, что, разразись самая лютая война даже на подступах к их деревне, его все равно не призвали бы в армию. Потому как колхозное хозяйство – основа основ экономического могущества всей страны. И куда колхоз без надлежащего учета и контроля, без бережного обращения с трудно добываемой всем гуртом денежкой, без добротной бухгалтерии?

А Батагов был неимоверно дотошным и даже занудным, скряжистым бухгалтером. Ему и самому трудновато доставалась копеечка. Тем более что тянул он немалую семью: двух бабок по отцовской и материнской линии, беременную жену, двоих дочек-подростков, помогал, как мог, сестре-инвалиду. После Гражданской перепробовал несколько специальностей: был простым рыбаком, потом бригадиром, служил в лесничестве, работал заведующим конюшней… И нигде денежка не плыла сама в карман. В конце концов победило еще детское увлечение все считать, умножать и делить в уме. В школе по арифметике имел одни пятерки. И, когда колхоз искал кандидата, кого бы отправить на курсы счетоводов, напросился сам. Потом никогда об этом не пожалел. После курсов, будучи колхозным счетоводом, ни разу не подвел ни председателя, ни колхоз. Дрался за каждую колхозную копейку, как за свою собственную. Спасал руководство от всяких авантюрных предложений, сыпавшихся справа и слева, доказывал на собраниях, что будет выгодно, а что нет. Колхозники и председатель были спокойны за бюджет и всячески, на всех уровнях нахваливали своего счетовода. Ругали лишь за один недостаток: слишком крут, суров и беспощаден был Батагов ко всякого рода стяжателям, хапугам и авантюристам. В запале мог и в рожу дать прямо на колхозном собрании. За это его и погнали в свое время из колхозных бригадиров и с заведующего конюшней.

Главным бухгалтером он стал скоро, через год работы простым счетоводом. И надо сказать, это была его должность, заслуженная, почетная и справедливая.

Все сломалось, когда началась война. Потоком пошли на фронт из деревни молодые ребята, а затем и взрослые мужики. Пришли первые «похоронки», стал переливаться со двора во двор бабий вой по погибшим мужьям, по сыновьям.

Силантия повестки обходили. Но с каждым днем зрела, росла в нем злость на самого себя: почему он не на войне? Почему он, здоровый и умелый старый солдат, отсиживается за спинами колхозных женок да пацанов в тихой деревне, а земляки и одногодки гибнут на войне? По ночам все чаще приходили к нему картины лихих налетов на врага, снился верный и надежный пулемет «Максим», который не подвел его ни разу в отчаянные минуты смертельных стычек, ставший родным, знакомый до винтика. Снились ему кровавые, но славные сабельные бои, лица однополчан, живых и убитых…

И Батагов стал проситься на фронт. Одно за другим послал в Приморский военкомат четыре письма с просьбой отправить его в действующую армию. Писал, что имеет боевой опыт и награды. Узнал потом, что военкомат запрашивал в отношении его мнение председателя их колхоза, но тот возражал категорически.

Потом все вышло само собой.

В какой-то поздний вечер возвращался он домой с работы и у самого дома повстречал соседа Веньку Барму. Тот был крепко выпивши, а потому вел себя нахально и язык у него был развязан.

– Ты, пулеметчик, чего по врагу не строчишь? – спросил у него Венька.

– Я вижу, ты тоже не в окопе сидишь, а ходишь по деревне с пьяной рожей.

– Дак я-то, Сила, народу нашему пользу несу, зверя добываю, мясо да сало, а ты посиживаешь в конторе на стульчике, задницу трешь. А народ наш на фронте погибает. Не стыднова тебе, а, Сила?

И Силантий не удержался. Дал соседу в морду. А потом еще дал и еще… Когда поднимался на крылечко, слышал за спиной кровавые всхлипы Вени Бармы:

– Посчитаюсь я с тобой, Сила, посчитаюсь. Попомнишь ты у меня…

Барма был давним врагом Силантия Батагова. С молодых годов он пытался ухлестывать за первой красавицей деревни Феклистой Воронихиной. Но та его отвергла и вышла замуж за не шибко красивого, но крепкого, надежного и работящего парня Силантия. И Барма не любил Батагова смертельно, неотвязно, навечно. Он был злопамятен, сосед Веня Барма, и где только мог, как только мог, гадил Силантию. Тому это крепко досаждало, но он старался не обращать внимания на соседские козни.

А сейчас Венька был в колхозе знатным зверобоем, добывал гренландского тюленя на лежках в большом количестве, удачно ловил нерпу в ставные «юнды» и тоже был на «броне».

Барма свое обещание выполнил и написал куда надо письмо, где изложил, как главный бухгалтер колхоза «Промысловик» Силантий Батагов, пользуясь служебным положением, таскает мешки с зерном из колхозного склада и путем хитрых махинаций уводит деньги из колхозной кассы.

И Батагова увезли в район, где уполномоченный госбезопасности прямо его спросил:

– Почему ты так себя ведешь, контра недобитая? Почему ты воруешь народное добро?

Силантий к такому обращению не привык, и поначалу он, деревенский мужик, сидел с открытым ртом и таращил глаза на уполномоченного.

– Даже не знаю, чего тут и сказать… – выдавил он оторопело.

– А тебе, сука, и говорить ничего не надо. Все нам о тебе, гнида вражеская, известно.

– А чего известно-то? – пролепетал вконец растерянный Батагов. Люди часто теряются в таких ситуациях. И он растерялся тоже. Кроме того, он всегда уважал и даже любил органы государственной безопасности. Считал их совестью революции.

– Вот! – уполномоченный рывком выдернул ящик стола, вытащил из него измятый листок бумаги и швырнул его на стол. – Данные получены из надежного источника. Мы проверили, все подтвердилось.

– Чего подтвердилось-то? Вы хоть прочитайте мне.

– Нету у меня времени, чтобы читать о твоей мерзкой диверсионной работе. Одно скажу: источнику мы полностью доверяем. Проверенный источник.

«Получается, что Венька Барма у них надежный человек! – обреченно размышлял Батагов. – Как же они тогда работают, коли верят таким гадам-стукачам, как этот трепло Венька?»

На столе зазвонил телефон. Уполномоченный схватил трубку.

– Да, понял. Иду, сейчас буду.

Он вскочил, собрал бумажки в папку, закрыл на ключ сейф.

– Ладно, контра, посиди тут, вызывают меня. А мы подумаем, что с тобой делать дальше.

Он вышел и отсутствовал минут десять. Все это время в кабинете, около двери на стуле сидел часовой с винтовкой.

Силантий притулился около стола, скрючился. Он сидел опустошенный и равнодушный. Ему было жалко, что нет рядом его пулемета.

Уполномоченный вбежал в кабинет и плюхнулся на стул. Он сидел какое-то время молча, опустив плечи.

– Ты это… кха, кха. Оказывается, вы, Батагов, народный герой у нас. Интересно узнать такое, неожиданно…

Он стряхнул с плеч досаду, выпрямился, открыл принесенную папку и достал из ее недр маленькую бумажку.

– Это повестка в военкомат. Через два дня явитесь. Искупите, так сказать, свою вину в боях с врагом.

Не поднимая глаз, он желчно, тихо пробурчал:

– Повезло тебе, счетовод. Буденный тебя знал… А то гнил бы у нас, пока б не сгнил.

Так в феврале 1942 года колхозный бухгалтер Силантий Егорович Батагов оказался на Карельском фронте и начал боевую службу в качестве пулеметчика в составе 23-й гвардейской стрелковой дивизии.