Читать книгу Календарь Морзе - Павел Сергеевич Иевлев - Страница 4
Глава 3. В бессмысленном круге общественных ритуалов
Оглавление– Сегодняшнее музыкальное утро мы начинаем с доброй лиричной песенки под названием Shut up в исполнении Little Violet. «Заткнись» от «Маленькой фиолетовой»!
– Перевести это можно примерно: «Заткнись, ты всех уже достал», но, конечно, с нежным женским вокалом всё звучит намного романтичнее…
Чото принес мне кофе.
– Кто у нас на первом эфире?
– Малдер… – недовольно сказал он.
– Опять?
Персонаж, представляющийся «мастер-уфолог» и требующий, чтобы его называли исключительно «Малдер», всегда был с изрядной придурью, а по нынешним обстоятельствам стал и вовсе несносен. У нас с ним была редкая взаимность чувств: я считал его никчемным болваном, он меня – заносчивой сволочью. Возможно, мы оба были правы.
– Святые инопланетяне, за что мне это! Ладно, гони уродца в эфирную.
Длинный и нескладный, с волосами, завязанными в конский хвост, худой и плохо выбритый Малдер был визуально негигиеничен, и после него всегда хотелось помыть стул. Одетый во что-то камуфляжное и не очень чистое, он как будто только что вылез из своей любимой канализации. (Никогда не понимал, почему инопланетян надо ловить в каких-то говнах, но ему, безусловно, виднее).
Кофе я ему не предложил – много чести. Я кофе за свои деньги покупаю. В отличие от киношного Малдера, наш не имеет ни должности в ФБР, ни желания работать в принципе. Зато готов выпить и съесть все, что ему предложат. И то, что не предложат, тоже.
Чото показал на часы и указательный палец – минута до эфира. Я водрузил на голову наушники, дослушал музыку до тишины и потянул ползунки на пульте.
– Вы все еще на волне «Радио Морзе», с вами Антон Эшерский и программа «Антонов огонь». Если бы сегодня было не тринадцатое, а второе июля, то мы отмечали бы Всемирный День НЛО и выстригали круги на полях, подавая сигналы кораблям рептилоидов. Хотя у нас тут и без рептилоидов весело.
– Итак, сегодня в нашей студии Вла…
– Малдер! – перебил недовольный тарелкер. – Называйте меня Малдер! Это важно!
– Как скажете! Встречайте – Неагент Батькович Малдер, уважаемый в узких кругах специалист по всему непознанному, что не вошло в школьную программу пятого класса.
– Здравствуйте, уважаемые радиослушатели…
Малдер, в девичестве – Вова, говорил быстро, невнятно, глотая слоги, брызгая слюной, но так убежденно и горячо, что аудитории нравилось. Во всяком случае, так думали наши рекламодатели. На мой взгляд, нес он какой-то болезненный бред, но у меня специфический ракурс.
– Надо полагать, уважаемый Малдер, у вас есть собственное мнение о том, что случилось с городом?
– Разумеется!
– Итак, что же это? Происки КГБ, происки ЦРУ, тайный эксперимент безумных ученых, планетарная катастрофа или мы все умерли и попали в ад? – привел я свежий хит-парад самых популярных версий от приподъездных бабок.
– Ну что вы говорите, какие спецслужбы? – демонически расхохотался уфолог. – Уж я-то, поверьте, имел с ними дело!
Ага, точно, имел, мне рассказывали. Когда влез в колодец с кабелем ФСО, и его прихватили там за задницу. Побывал в застенках (минут сорок), пострадал за правду (получил административный штраф), проникся еще более железной уверенностью, что Власти Скрывают.
– Люди слишком зашорены! – провозгласил торжественно Малдер.
– Так просветите нас!
– Смотрите сами! – он поднял вверх левую руку, демонстрируя траурную кайму под обгрызенными ногтями, и начал загибать на ней пальцы. – Во-первых, из города нельзя выбраться и в него нельзя попасть. Во-вторых, все время один и тот же день. В-третьих, пропажа людей. В-четвертых – пуклы… Это же очевидно!
Мне не было очевидно, о чем я и сообщил. Малдер посмотрел на меня со снисходительной жалостью, как на ребенка-дебила.
– Искажения пространства-времени, похищения людей – это же классическая картина Контакта! Старшие братья по разуму изучают наше поведение в условиях изоляции, проводят эксперименты, выбирают достойных.
– А пуклы?
– Я сказал – достойных! – отмахнулся уфолог. – Остальные – так, массовка. Я бы даже сказал – биомасса.
А ведь некоторые считают злым и высокомерным меня…
– К сожалению, – вздохнул Малдер, – даже сейчас люди пытаются жить в своем обывательском мирке. Топчутся в бессмысленном круге общественных ритуалов. Как будто ничего не случилось! Как будто работа, семья, деньги все еще имеют значение!
Ну да, ни работы, ни семьи, ни денег у него отродясь не было.
– Цепляются за отжившие товарно-денежные отношения! За неравенство и несправедливость! За дискриминацию, наконец! Те, у кого нет денег, вынуждены вкалывать на тех, у кого они есть! Как будто ценность человека зависит от его работы!
Малдер считал себя «криптоанархистом» – нигде не работал и жил на подачки, объявив это «борьбой с системой». Пребывая в полной уверенности, что его обязаны содержать просто потому, что это справедливо, он приворовывал продукты в супермаркетах и принципиально не платил за квартиру.
Впрочем, теория «несправедливого распределения общественных благ в городе» имела и других, более серьезных, приверженцев.
– И что же вы предлагаете?
– Мы должны раскрыть свое сознание Мировому Разуму! Отбросить условности, навязанные нам Системой! И, как только мы сделаем это, они явят себя Человечеству!
– И что будет дальше? – скептически спросил я, – «Счастье для всех даром, и пусть никто не уйдет обиженный?»
– Да, именно! Вы поняли! Как вы хорошо сказали, Антон: «пусть никто не уйдет…»
Цитата ему, конечно, была незнакома. Глупо ожидать от Малдера, что он читал какие-нибудь книги, кроме «Синей»[10]. «Букварь, вторая и синяя». Впрочем, я давно заметил, что в Стрежеве почему-то никто не улавливал культурных контекстов.
Чото из-за стекла показал мне на часы, и я быстренько закруглил беседу:
– Благодарю вас за интересный рассказ, думаю, мы с вами еще встретимся в этой студии, а на сегодня наше время вышло. Кстати, дорогие радиослушатели, шестого сентября был бы День похищения инопланетянами. Это праздник людей настолько не нужных, что их последней надеждой осталась тарелочка. Подойдите к зеркалу, посмотрите – вот вы бы такое похитили?
Я поменял местами ползунки на пульте, запуская перебивкой тему из «Секретных Материалов».
– Слушай, Антон, – преодолевая себя, неловко начал Малдер, – а не мог бы ты, случайно…
– Взаймы не дам! – решительно отмахнулся я. – Во-первых, не отдашь, а во-вторых – не надо цепляться за отжившие товарно-денежные отношения. Открой сознание Мировому Разуму. Он подаст.
…And girls they want to have fun
Oh girls just want to have fun…
– джазовый кавер на Сидни Лопер объявлял городу, что девочки просто хотят повеселиться. К сожалению, не все. Некоторым в это утро приперло явиться ко мне на эфир.
– Итак, в эфире снова программа «Антонов огонь»! Если бы не вечное тринадцатое июля, сегодня могло бы быть четырнадцатое апреля, по народному календарю – «Марья – пустые щи». Женщины, умоляю – осваивайте кулинарию! Иначе запомнят вас, как ту Марью: «Ольга – жидкий чай», «Алёна – слипшиеся макароны», или «Анна – оладьи-не-взошли». Представляете, как обидно будет? А в нашей студии очаровательная гостья – Аэлита Крыскина! Она расскажет, как кулинарно поразить гостей, как обратиться к мужчине через его желудок, и каким ножом разделать лобстера, если вам не повезет встретить его в темном переулке…
Чото запустил в студию женщину с фигурой фитнес-воблы и лицом до того пафосным, что некоторые принимали это за красоту. Генетическая примесь дружбы каких-то народов делала ее внешность скорее оригинальной, чем приятной, но ее талантом было неотразимое умение себя подать. Дама издавала глянцевый, как спинка таракана, журнал «Недоступное наслаждение». Слухи о том, что оба этих слова – не про нее, в медиатусовке ходили, но такие слухи всегда о ком-нибудь ходят.
Журнал ее был федеральной франшизой, предназначенной для выкачивания денег из жен региональных чиновников. На его страницах клубился брильянтовый дым сладкой столичной жизни, к которой можно было приобщиться через представленных там рекламодателей. Бренды и бутики, платья в жемчугах и туфли в блестках, вычурная мебель и пошлые драпировки – к моменту, когда провинциальная мадам наконец-то вырвется в столицу на шопинг, она должна быть морально подготовлена. В ожидании этого светлого часа предлагались местные услуги – маникюрщицы и визажисты, фитнес-тренеры с героическим торсом и выпуклым пахом, триминг для собачки и куафер для интимных мест. Мадам Крыскина монетизировала псевдоэлитарность, продавая рекламные площади. На ее визитке красовался уродливый феминитив «редакторка», но она имела каприз представляться журналисткой. Вела себя фамильярно и игриво, намекая на «профессиональную солидарность», хотя на самом деле у нас был рекламный бартер на полполосы.
Скрип кровати, томный вздох и полный глубокого физиологического удовлетворения женский голос: «Журнал „Недоступное наслаждение“! Доступно только для вас!» – прокрутил я положенный по договору рекламный ролик и включил микрофон Крыскиной.
Когда столичные соблазны для Стрежева стали неактуальны, она пустилась во все тяжкие и дошла до такого днища, как кулинарный раздел. Сомневаюсь, что мадам смогла бы приготовить яичницу, не ободрав маникюром со сковородки тефлон, но рассуждать о качестве потребления ей это не мешало. «Ведь вы этого достойны», «для тех, кто понимает», «умение выбирать лучшее» и прочие заклинания из арсенала дорогого маркетингового блядства сыпались из нее легко и непринужденно.
Я не вслушивался в это щебетание, и не сразу понял, что хитренькая Аэлита пытается впарить через наш эфир незамысловатую рекламку ночного клуба «Граф ГолицынЪ», называемого в народе «Поручик Ржевский». Мол, именно там вы обретете то, чего вы достойны. Судя по репутации кабака, скорее всего, это будет триппер.
– Но, разумеется, встретить настоящего мужчину, которого вы достойны, и который окружит вас заботой и комфортом, можно не везде, – нагнетала Крыскина, – уровень всегда соответствует статусу! Активный поиск, вот что вам нужно! Сходите, например…
– …На сельскую ярмарку! – переключил я вещание на свой микрофон. – Где, как не там, вы встретите настоящих мужиков, соль земли, только что из-под трактора! Они в полной мере оценят ваши кулинарные фантазии и предоставят для них самые свежие и натуральные продукты. На этом мы прощаемся с Аэлитой Крыскиной, с вами был Антон Эшерский и передача «Антонов огонь».
Я запустил музыку и снял наушники.
– Ну, Антон! Я тебе этого не прощу! – сверкала глазами пролетевшая мимо рекламных денег Крыскина.
– Размещение рекламы на Радио Морзе – через соответствующий отдел, вторая дверь налево – сообщил я ей равнодушно. – Приятно было повидаться, заходи еще.
– А как же журналистская солидарность? – Аэлита приняла эффектную позу и надавила на меня всей мощью своего таланта. Где-то в альтернативной Вселенной я пустил слюни, глазки мои затуманились, Крыскина представилась мне небожительницей, спустившейся с вершин гламурного Олимпа, я забился в судорогах раскаяния, пустил слезу и позволил ей всё…
Но в этой реальности плевать я хотел на ее сомнительное обаяние.
– Еще раз попробуешь пихнуть джинсу[11] в эфир – больше в студию не войдешь, – сказал я самым скучным своим голосом, – вот тебе и вся солидарность, Крыскина, удачи в продажах.
– Девушкам надо как-то выживать, – пожала она плечами, ничуть не смущаясь.
– Иди в «Поручика», покрутись на шесте, там любят экзотику. Напихают чего-нибудь в трусы. Возможно, даже денег.
– Козел! – обиделась Крыскина. – Антон – гондон!
Скучно, дорогие радиослушатели. Я на такое еще в школе отвык обижаться.
Она гордо удалилась, цокая высокими каблуками. Я посмотрел ей вслед – нет, задница определенно так себе. Сиськи неплохие, а задница не очень. В «Поручике» и получше есть. Харассмент[12], мизогиния[13], объективация[14] – и все в одном взгляде. Учитесь.
– А в нашем эфире песенка Кары Эмеральд, которая прямо заявляет: «Я найду этого мужчину!»[15] Мужчину, разумеется, при этом никто не спрашивает…
…Ooh, I’m gonna find that man
You bet ya, I’m gonna find that man…
9
Заткнись! Моя очередь говорить! Заткнись!
10
Проект «Синяя книга» – систематические исследования сообщений об неопознанных летающих объектах, проводившихся ВВС США в середине XX века.
11
«Джинса»: на журналистском сленге – скрытая реклама.
12
Харрассмент – любое поведение мужчины, которое женщина решит считать оскорбительным. Например, не обращать на нее внимания – это харассмент игнорированием, а обращать – харассмент домогательством.
13
Мизогиния – крайне нелепое предположение, что женщины, возможно, являются женщинами.
14
Сексуальная объективация – возмутительное мужское предположение, что с данной женщиной теоретически возможен секс.
15
Caro Emerald – That Man.