Читать книгу Русский нижний брейк - Павел Шакин - Страница 4

За месяц до этого мне довелось побывать на приеме у князя Снукова. Петр Тимофеич увлекался современной литературой и высоко ценил мое на этот счет содействие. Мне пришлось взять напрокат черный камзол, расшитый золотыми нитями, песочного цвета слегка зауженные книзу галифе и щегольские бобровые унты. Я вызвал дорогой таксомотор, горько простившись с последней двадцаткой. В метро за такой наряд любой пролетарий засветил бы мне в морду.

Прием состоялся в ДК «Ягайло» – самом дорогом и напыщенном в Тмутаракани месте. Вокруг парадного входа курили отборные усатые жандармы. Они почтительно кланялись гостям и глотали слюни при виде представительниц эскорта.

– Безложкин! – меня окликнул наглый и громкий голос.

Иван Тетраглебов, журналист сетевой газеты «Кристалл», надменно улыбался, выпуская облака пара из широких ноздрей. Запахло знакомой смесью степных трав и аниса. Карманный ингалятор – недешевое удовольствие, однако этот боярский прихвостень и не такое позволить мог. А я за гроши ковырялся.

– Главное – чтобы костюмчик сидел, – приблизившись, он игриво подергал меня за рукав. Рыжие кудри светского шакала победоносно сияли в неоновых огнях вывески. Аккуратная бородка обрамляла ухоженное загорелое лицо. Тетраглебов умудрился втиснуть свой увесистый зад в белое трико с красными лампасами, мясистое туловище он разместил в голубом доломане с серебристой бахромой, на ногах красовались горчичного цвета сапожки.

– Ты здесь как гость?

Я нехотя кивнул.

– И чего это старый князь так благоволит тебе, – Тетраглебов лукаво сощурился, – что за дела ведете?

– Мемуары писать собираемся, – это была наша легенда, – Петр Тимофеич прожил насыщенную жизнь.

– Еще бы, настоящий герой! Усмиритель экваториальной Сибири и Китай-Руси, покровитель изящных искусств, умнейший гражданин, светоч. Опора государства нашего, на коих столпах оное зиждется. Сдюжишь пафос, Безложкин?

Так Тетраглебов зарабатывал на жизнь. Смазав дешевым медом язык, он старательно вылизывал клоаку высшего сословия. Но узлы хронического геморроя ощущали лишь временное облегчение. Не в силах переварить засунутое в пасть, организм аристократии с кровью выдавливал непереваренное, чем давал обильную пищу красноречивым копрофагам.

– Князь больше за реализм ратует, – я пристыжено достал сигареты.

– Дайка и мне, – возбудился Тетраглебов. – И яблоня хочет весною компоста, в цветенье своем чаясь с гумусом слиться.

Еще Иван был поэтом.

– Ты быка не дави, Семен. – Он снисходительно улыбнулся. – Разрабатывай князя, авось отмоешься от грязи. Жизни розы пахнут циррозом. Поедешь в баню с гриднями?

Тетраглебова несло, на воротнике в неоновом свете искрились корпускулы просыпанного кокоса. В мутно-серых глазах плескалась авантюрная дичь. Однако Иван лампасами чувствовал меру, тем и жил.

– С чьими?

– Олехновичев. А утром на охоту.

– Мне с утра на работу, Иван. Не могу.

Тетраглебов нарочито сморщился и сразу потерял ко мне интерес, заметив в толпе Киру Негладких – вечно молодую гадалку с центрального телевидения.

– Свет мой, мельхиорчик! – Он бросился целовать перстни рук высокой блондинки, обернутой в полотна мохера камуфляжной расцветки.

Я поспешил ко входу. Тучный казак в овечьем полушубке просканировал паспорт, и я оказался в главной зале, где для разогрева томно завывали щеглы из группы «Радужный рассвет». Перехватив фужер тройного вина у арапа-официанта, я направился в цоколь, где накидывались гридни, пажи и целковые проститутки. Петр Тимофеич оправданно избегал подобного общества, вызывая меня позже в бильярдную, где высшие нормы непринужденно смягчались.

Гридни, как и водится, расположились на кожаных диванах, их раскосые глазницы сплющивали пространство в бескрайнюю степь неприкаянной наглости. Они были молоды и злы, носили на поясах кинжалы и много матерились. Царской милостью они могли носить имена предков, чем и гордились, всей душой презирая русскую соборность. Все их боялись, а потому они убивали друг друга на дуэлях, поминая затем падшего братом. Даже находясь в помещении, они носили легкие дубленки и походные шаровары. Брили головы, оставляя на макушках черные, завитые в косы, пряди.

– Ыстык салем, Сёма, – сквозь зубы процедил приветствие самый крупный из них и плюнул на пол, что было знаком уважения.

– Салем, богатырь, – я вытянул вперед кулак, и он хлёстко в него стукнул своими набитыми казанками.

Кайрат был начальником охраны князя Снукова, старшим в грядке. Никто на Тимофея Петровича и не думал покушаться, но для высших чинов иметь грядку было показателем статуса. За неимением реальной угрозы кланы собачились между собой, но тоже декоративно. Стравливали молодых бойцов, которые получали продвижение по службе и почет старших. В дела паханатов не вмешивались, считая ниже своего достоинства участвовать в мелкой возне русоидов.

– Никто тебя не обижает? – Кайрат достал кинжал и рассек пополам лимон. Ребята любили уштопываться.

– Да кому я нужен.

– С князем нашим водишься, знать важно.

Я с почтительным видом пропустил понт ушей мимо, от КГС гридни не отмажут. Удага-хан сам белые эполеты носил. Все схвачено и приколочено.

– Первый узнаешь, – мне пришлось поклониться.

Кайрат схватил пустую бутылку, юный гридень сбоку молниеносно приклонился, послушно подставившись под удар. Звук был глухим, но россыпь осколков сверкающей крошкой празднично украсила грязный пол.

– Базаришь, – Кайрат ласково потребил свою скудную бородку, и тщедушный бармен-китарус тут же подставил поднос полных стаканов.

– Пей, – он откинулся назад, сомкнувшись устами с рыжей грудастой девицей в задранном желто-голубом сарафане.

Я нехотя пригубил тройное вино с мятой, но глотать до дна не пришлось. Старый, лысый арап с серебристыми бакенбардами, Митька, лично пробасил по громкой связи:

– Семен Сергеевич Безложкин, извольте пройти в бильярдную.

ДК «Ягайло» принадлежал князю Слукову и одновременно являлся его столичной резиденцией. На первом этаже располагался главный холл, в цоколе развлекались отребья, на втором – дорогой ресторан и сауна, на третьем гнездились в апартаментах гости, на четвертом – сам князь с княжной вели свой таинственный и возвышенный быт, а на чердаке, для посвященных находились бильярдная, бассейн и библиотека.

Митька встретил меня у лифта. Почтительно кивнул и нажал кнопку «5». На его желтом жилете были оторваны все пуговицы, а карманы штанов вывернуты наружу, жирно намекая на чай. Я как-то пытался всунуть ему пятак, но Митька замотал головой и участливо улыбнулся: мол оставьте себе, у «своих» не беру. Хотя от соточки, думаю, он бы не стал отказываться.

Петр Темофеич с княгиней Марьей развлекались конструктором, собирая на бильярдном столе копию Варяжского Собора. На князе были одни плавки, он, видимо, собирался поплавать. Детали конструктора послушно вертелись в его умелых, мускулистых руках. Князь был высок и плотен, волосы, конечно же, красил. В таком возрасте, а ему было немногим за шестьдесят, вороное крыло, как правило, окисляется временем и покрывается сединой. Лицом Петр Темофеич был некрасив, но приятен. Нос картошкой, вмятый подбородок, глаза навыкат не отталкивали, а располагали к себе, благодаря неизменно добродушному выражению, в котором одновременно чувствовались степенная сила и хваткий ум. Княгиня Марья была облачена в китарусский красный халат, расшитый золотистыми змеями. Она была похожа на дорогую куклу – длинные ноги, тонкая талия, упругая грудь. Безупречные черты лица растворялись в безжизненной, стерильной красоте. Встретившись взглядом с фригидно-голубыми глазами, я инстинктивно отвернулся.

– Здравствуй, братец. – Князь насадил куполок на одну из башен и почесал живот. – Маруся, оставь нас.

Неестественно задрав носик, Княгиня послушно вышла.

– Никогда не женись в третий раз, – вздохнул Петр Тимофеич. – Первый, второй – куда ни шло. В плане взаимоотношений третий брак теряет всякий смысл и превращается в жопу. Другое дело, мне по положению нужно супругу иметь. Ну да ладно. Перейдем к делу.

Князь указал на резной деревянный стул, а сам сел на маленький табурет с кривыми и толстыми ножками.

– Пора тебе, Семен, на ноги встать. Парень ты головастый, надежный. Я собираюсь открыть сетевой журнал, посвященный геральдике знатных родов. Сам царь-батюшка одобрил, а значит, из казны кормиться будем. Досыта. Предлагаю тебе это предприятие возглавить.

Петр Тимофеич сделал паузу, чтобы я переварил новость, не подавился ей и не упал со стула. Он налил себе клюквенного морса и пил, многозначительно причмокивая. Я, конечно, обалдел, но ожидал подвоха.

– Есть одно условие. В свете нашего взаимовыгодного сотрудничества найди мне «Три измерения родины». Ты об этой поэме, конечно, слышал. Средства на поиски выделю. Не найдешь – взыщу обратно. Не все, основную часть. Дело опасное, знаю. Но тебе же самому интересно.

Без учета барышей, я бы и не стал подставляться. Однако я устал наблюдать из окна общаги, как мочатся на столбы пьяные слесари. В моей конторке мне ничего не светило. Писать фуфло опостылело. А так я мог бы купить дом в Петухово, жениться, завести детей и смотреть на мир другими глазами. Ясен щавель, я согласился.

– Умница, – Петр Тимофеич встал и поцеловал меня в лоб, – интерес мой к Сварогу не только литературный. Держава в опасности. На КГС надежды нет, они только и могут, что народ выдаивать. Знаешь, я думал, что лично убил последнего американца.

– Прошу прощения, Америка уж триста лет как обрусела.

– Ха! Ку-клукс-клан еще долго в джунглях партизанил. Конечно, большинство американцев добровольно приняли Русь и стали порядочными русскими. Даже мой дальний предок был губернатором Калифорнии. Но последнего пиндоса я сам за яйца подвесил, Джек Зеленски, мать его. И думал, кончено. Но ходят слухи, что есть американцы среди нас. Прикидываются русскими, а сами тайно собираются, трындят по-аглицки и овец трахают. Уж не знаю, связан ли с этим Вася Сварог, но отдает эта блуда культурным вторжением. Власти не в курсе. И хорошо. Если это действительно так, то метастазы стремятся поразить главные органы. Последнее время канцелярия ведет себя странно. В Думе нет единомыслия. Миссия твоя важна, братец. Травят наши расстегаи.

Наверное, старый князь из ума выжил. Зачем мне это говорить? Но Петр Тимофеич прочел мои мысли.

– Никому ни слова. Расскажешь – не поверят, в КГС настучат. Я предлагаю тебе новый уровень сотрудничества. Небось, титул дадут, я могу поспособствовать. Митька тебе бабки зачислит. Иди, нажрись как батрак, и за дело. Через десять дней жду отчет.

Князь хлопнул меня по плечу и вышел. Мне отчаянно захотелось исполнить первое пожелание – напиться. Прихватив в цоколе литр шмурди, я вышел на улицу и свернул в темный переулок. Там кто-то томно вздыхал и охал. Я осторожно пригляделся, девушка, похожая на княгиню Марью, страстно лобзалась с Кайратом. Его-то ни с кем не перепутаешь. К счастью, меня не заметили, и я поспешил удалиться. У ДК «Ягайло» таксисты ждали гостей, все было оплачено. Дома я уснул на полу.

***

Три мира, три покрова неба,

Разрознена единая страна.

Проник в светлицу запах хлева,

На месте храма поросла трава.