Читать книгу Бездна - Павел Тетерин - Страница 3

Крил потянулся на кровати, скидывая на пол сбившееся в ногах покрывало. В комнате было светло и уютно, и сейчас можно будет стремительно выскочить, хлопнув дверью, и вприпрыжку поскакать на кухню – где мама наверняка уже вовсю хлопочет у плиты, готовя им с братом вкусный завтрак. Он улыбнулся и потянулся ещё раз, изо всех сил, наслаждаясь последними минутами в кровати, после чего выскользнул из постели и бодро направился в ванную. Умывшись холодной водой и тщательно растерев лицо полотенцем, мальчик натянул на себя первую попавшуюся под руку футболку и штаны, после чего с грохотом скатился по лестнице на первый этаж и оказался на кухне.

Он не ошибся. У плиты уже стояла мама, а по комнате разливался запах чего-то будоражащего обоняние и явно очень вкусного. Крил обогнул обеденный стол, неловко зацепив его боком – стоящие на столе кружки и чашки опасно зазвенели, и мама, стоя за плитой, обернулась и картинно нахмурилась.

– Осторожней, срандибоба! – беззлобно одёрнула она его и снова вернулась к своим делам на плите.

Крил, продолжая улыбаться, сожалеюще развёл руками и тут увидел Круэля, который молча сидел на кресле в углу и прихлёбывал из чашки вар.

– Привет! – сказал Крил, прошлёпал босыми ногами к шкафам и достал себе стакан.

– Здоров… – рассеяно ответил старший брат и шмыгнул носом. – Как спалось?

– Отлично спалось, – с энтузиазмом отреагировал Крил, налил себе воды, жадно выпил её и вытер рот рукой. – А тебе?

Круэль неопределенно пожал плечами.

– Нормально, вроде.

Мама выключила плиту и подошла к столу, держа в руках большое блюдо дымящихся нагетов.

– Ух-тыыы… – довольно протянул Крил и потёр руки. Он очень любил нагеты и мог съесть их целую кучу, до колик в животе. – Уже можно есть, да, мам?

– Ну подожди ты, егоза! – она поставила блюдо на стол. – Давайте подождём отца.

– А скоро он проснётся? – не унимался Крил.

– Да проснулся он уже, успокойся, – снова вздохнула мама. – Сейчас придёт.

Словно в подтверждение её слов, сверху раздались шаги, и на ведущей на второй этаж лестнице появился папа, точнее, сначала его ноги, обутые в цветастые тапочки, а после и всё остальное. Он спустился вниз в гостиную – как всегда, уже зачесав мокрой расчёской свои стремительно редеющие волосы на уверенно просвечивающую сквозь них лысину. Крила иногда подмывало спросить, зачем он это делает – ведь всем видно, что он лысеет, так почему бы не состричь всё и не ходить, наконец, лысым?

– Привет, семья, – веско сказал он, усаживаясь за стол. – Всем доброго утра.

– Доброго – звонко ответил Крил, шумно усаживаясь на свое место за столом. Круэль в ответ только молча кивнул.

– Ну, всем приятного аппетита, – добродушно сказал отец. Весь его вид сегодня излучал спокойствие и домашнее умиротворение, так прекрасно дополнявшее этот семейный завтрак.

– Спасибо, пап, – ответил за всех Крил, и семья дружно принялась за еду. Нагеты у матери получались отличные, с аппетитной корочкой, и Крил очень любил их, впрочем, как и всю её стряпню.

– Ну, какие у кого сегодня планы? Учёба, надеюсь? – спросил отец, когда почти все нагеты исчезли с больших жёлтых тарелок, беспорядочно расставленных на столе.

– Я после школы сегодня хотел дома посидеть, порисовать. Может, кто-то из друзей зайдет в гости – с набитым ртом быстро ответил Крил и протянул руку за ещё одним нагетом. Мама неодобрительно покосилась на него, но ничего не сказала.

– Понятненько… – задумчиво кивнул отец. – Ну, а ты, Круэль?

Круэль, всё так же задумчиво прихлебывавший из кружки вар, поднял на отца жёлто-зелёные глаза.

– Ну, школа… а потом… не знаю пока, – растягивая слова, медленно сказал он. – Не думал.

– А я вот подумал, – многозначительно сказал отец, не сводя со старшего сына взгляда, вдруг внезапно потяжелевшего.

– Мне кажется, что тебе сегодня стоит немного посидеть над учебниками. Над физикой, например. Исправить свою тройку в первом семестре, ну и вообще… Неужели тебе не над чем поработать?

Круэль неохотно пожал плечами.

– Может быть… – протянул он и снова замолчал.

– Тебе ведь поступать совсем скоро, – с нажимом продолжил отец. – А ты даже не решил ещё, на кого ты хочешь пойти учиться. Так ведь?

– Ну да… – с ещё большей неохотой сказал Круэль.

– Вчера за ужином, – вклинилась в разговор мама, – мы с Крушей обсуждали варианты. Я вот считаю, что очень было бы здорово, если мой сын стал бы, например, строителем.

– Ну, неплохая идея… – раскатисто пророкотал отец. – Гляди, когда-нибудь и переедем в дом, построенный им, да? Где-нибудь подальше от этой дыры, как думаете? – и он обвёл взглядом всех сидящих за столом.

– Да не хочу я сидеть за столом в какой-нибудь норе и чертить там что-то, – вдруг устало, но резко сказал Круэль. – Что в этом интересного? Это только разговоры такие вести интересно – мол, стройка, польза… А на деле наверняка скука. Я хочу делать что-то… действительное важное. – Круэль неохотно закончил предложение и снова замолчал, всем видом показывая, что не желает продолжать разговор.

Отец переменился в лице.

– А это очень даже важное – строить дома для людей! Ты что, так не думаешь? – жёстко спросил он. В голос подсыпали металла – Крил, пусть и маленький пока, знал эту приправу, и внутренне немного напрягся: настроение у отца могло перемениться в считанные мгновения.

Но Круэль только поморщился и отмахнулся, словно от назойливой мухи.

– Найдутся желающие строить, – протянул он, обращаясь куда-то в пустоту, и встал из- за стола.

– Спасибо, было очень вкусно. Я пойду к себе в комнату, – каким-то тусклым, отрешённым голосом добавил он и медленно направился к выходу. – Мне сегодня в школу надо немного пораньше, – и, не дожидаясь ответа семьи, скрылся на лестнице.

Крил проводил брата взглядом и повернулся обратно к столу.

– Чего это он? – озабоченно спросил мальчик, украдкой подцепив последний оставшийся на тарелке нагет.

Мать устало пожала плечами и отвернулась к плите. Загремела тарелками, своим нервным звоном словно вторившими её грустному голосу.

– Не знаю. Переживает из-за чего-то, наверное. У него сейчас сложный период… Да ты не волнуйся за него, всё нормально же… – она вернулась к столу и погладила младшего сына по голове. Но по её голосу Крил слышал: не верит она в то, что говорит. Сама себя успокаивает, а на деле явно о чём-то беспокоится. Оно и понятно: Круэль ведь старший сын в семье, надеждой и опорой должен быть… Да и учился, в общем – то, он всегда хорошо. Непривычно было видеть его в этой странной, необъяснимой хандре.

– Ну, ладно… – рассудительно сказал отец. – Давайте пока и правда оставим его в покое. Сам разберётся, никуда он не денется. Так, я буду в мастерской. Кому понадоблюсь – милости прошу – и, скрипнув ножками стула об недавно выкрашенный пол, он встал из-за стола. Подошёл, обнял маму, трогательно, как школьник, и неторопливо вышел из кухни.

Крил проводил отца взглядом.

– Ну, а ты что, обжора? – ласково сказала мама Крилу. – Тебе-то в школу когда?

– Мне ко второй, – бодро ответил Крил. – Мам, я пока поиграю пойду, хорошо?

– Ну иди. Не опоздаешь?

– Конечно, нет! – ни на секунду не задумавшись, выпалил Крил и чуть не бегом рванул в сторону своей комнаты. Он почти собрал подаренный ему недавно на день рождения новый конструктор, и сейчас вполне мог успеть закончить начатое. Нельзя было терять ни мгновения.

Времени, конечно, ему не хватило: конструктор попался заковыристый, мелкие детальки рябили в глазах, и найти нужную по инструкции очередную загогулину было порой почти невозможно. Крил успел несколько раз разозлиться и выйти из себя, когда на полке возле подаренной мамой коллекции статуэток Живности Породы негромко пискнул таймер: пора было выходить в школу. Без сожаления – от конструктора пора было отдохнуть в любом случае – Крил схватил с пола заранее собранный ранец, выскочил в коридор, толкнул тяжёлую дверь и нырнул за порог.

На улице стояла обычная рань: мгла висела довольно высоко, обнажая уходящие далеко вверх глыбы, и прямо с крыльца можно было разглядеть довольно обширную часть их квартала – изрезанные линии Породы с примостившимися на ней разношёрстными домами соседей. Они жили в бедном районе, поэтому строгим линиям дорогого государственного жилья тут не нашлось места: здесь каждый строил на своё усмотрение, раскрашивая стены в веселые цвета и оформляя лестницы, террасы и балконы, кому как в голову взбредёт. Матери не нравились эти пестрые домики, а Крилу же, напротив, здесь было замечательно: в этих красках и причудливых формах он видел свою, особую красоту. Он втянул носом запах, сырой и отдающий легким металлическим привкусом свежевыловленных зилионов и бодро зашагал по тропинке. Миновал большой, грузный дом соседей – в окне первого этажа горел свет, и из-за стекла был слышен шум. Наверное, родители Нарна, его приятеля, учившегося на два года младше, о чём-то громко спорили. Стараясь не подслушивать – мама говорила, что слушать чужие разговоры нехорошо – Крил зашагал дальше, наслаждаясь хрустом мелких камешков под ногами, прошёл ещё несколько домов, затем обогнул их местный магазинчик и вышел на широкую дорогу, ведущую к школе и центру их крохотного посёлка. Здесь дорога была уже получше: замощена плитками, поэтому звук шагов отражался от нависавшей слева стены сухими дробными щелчками. Крилу нравился этот звук, и он старался посильнее нажимать каблуками, с удовольствием слушая перестук эха. Мама обычно дергала его за руку и просила не топать, как породный молот, но сейчас он шёл один, и никто не мог ему помешать. Можно было топать сколько угодно.

А справа, за небольшой пустой полосой породы, покрытой дикими мхами, раскинулась Бездна. Это был самый обширный её участок во всем посёлке, да и их районе в целом, если не считать знаменитого и пользующегося дурной славой Края. Именно поэтому домики здесь и стоили так дёшево: по краям этой каверны порода была довольно рыхлой, и хоть её давно уже укрепили по последнему слову техники, и обвалов здесь не случалось давным-давно – на недолгий Крилов век не выдалось ни одного – люди побогаче, конечно, предпочитали селиться в более устойчивых районах.

Бездна здесь имела форму огромного сапога. Несколько сотен метров в ширину, она тянулась параллельно дороге четыреста двадцать два шага (Крил считал, и даже не раз), и потом резко, под прямым углом загибалась вправо еще на несколько километров. В этой части породы, как раз над самым мыском этого гигантского сапога, вверху можно было различить несколько жилищ, казалось, чудом примостившихся на уходящем вверх под крутым углом склоне. Замысловатые, извивающиеся, словно черви, лесенки вели к ним, теряясь в клочьях мглы. Кто жил там, Крил не знал. Вряд ли это были обычные люди: кто бы согласился жить прямо над всепоглощающим, жутким Ничем, находясь в здравом уме? Скорее всего, это были или какие-то исследователи Бездны, повернутые на своем деле, или кто-то, занимавшийся обслуживанием прилегающих к самому краю строений.

Или психи, которым было просто-напросто неведомо понятие здравого смысла.

Впрочем, он ни разу не видел на этих лестницах ни одного живого человека, и вполне возможно, что в этих домиках давным —давно уже никто не живёт.

Сама же Бездна, как всегда безразлично чёрная, матово зияла в рваных краях породы, словно запёкшаяся в ране кровь. Люди, спешащие по своим делам рядом с Крилом, шли, уткнувшись взглядом себе под ноги, погружённые в свои дела и почти не глядя по сторонам. Будто стараясь вовсе не замечать это самое древнее, самое страшное и непонятное для человека явление.

Здесь было одно из тех мест, где полоса породы, подходящая к Бездне вплотную, была достаточно узкой, и поэтому края уходили вниз недалеко, а дальше была только чернота, абсолютная пустота, совершеннейшее Ничто, не имеющее дна. Ну, или, по крайнее мере, не торопящееся это дно показывать людям.

Это было то самое место, где Бездна открывалась во всем своем молчаливом жутковатом величии: пустая, безжизненная дыра, Без-Дна, чёрная, без сожаления молча пожирающая всё то, что мог ей предложить человек. На противоположной стороне к ней подходила дорога – здесь находилась утилизационная станция, где выбрасывали мусор и прочие отходы из близлежащих городов. Протектор от грузовиков благоразумно обрывался метрах в двух от края, грязного и замасленного от постоянно съезжающих по нему тонн разнообразных отходов. Неподалеку стоял небольшой лёгкий бульдозер, сгребавший мусор к кромке породы. Крил не раз задумывался, каково это – сидеть за рулём этой машины, по несколько десятков раз в день направляя её к этому жуткому, черному небытию, чтобы остановить её всего в нескольких метрах от неминуемой гибели. Размышляя о том, что случится, если газ, например заклинит? Что тогда? Конец всему, последнее падение, туда, вниз? Путь к смерти? Или может, всё-таки не к смерти, а чему-то иному?

Впрочем, Крил не верил в теории, в которых Бездна рассматривалась как врата в какую-то другую, но всё-таки жизнь. Тем более, что и в школе им объясняли довольно однозначно – на данный момент принято считать, что Бездна бесконечна, и точка. И, насколько позволяет узнать современнейшая научная аппаратура, все эти эхо-ультразвуки и прочее – внизу ничего нет.

Ни-че-го.

Но вообще в его детской голове пока что совершенно не укладывалось, как это там внизу может не быть ничего? Абсолютно Ничего, совсем-совсем? Он пока не знал, что у учёных есть множество разных теорий, чем заканчивается Бездна, но сейчас основную часть его картины мира составляло привычное, обывательское представление – Бездна – это вечное падение, путь в Никуда. Ничего, Никуда – он часто вертел эти слова на языке, и они быстро затирались, лишаясь своего смысла и превращаясь в каких-то абстрактных монстриков, бездумно пляшущих и играющих в свои игры где-то глубоко в голове. Он, в конце концов, пока что был просто ребёнком, и сильно сложные мысли и вопросы надолго не задерживались у него в сознании.

Большинство нормальных людей Бездну боялись животным, первобытным страхом, и это было, конечно же, неудивительно. Сложно было придумать что-то более пугающее: даже смерть, как ни крути, иногда казалась намного более понятным явлением, чём эта безмолвная прожорливая дыра, вечная, как сам мир.

Но Крила, как это ни странно, чем-то манила эта маслянистая чернота. Иногда, если их пораньше отпускали со школы, он, улучив момент, когда на тропинке было не особенно людно, сворачивал немного ближе к краю и долго, до боли в глазах вглядывался в жирную, черную пустоту, раскинувшуюся перед ним. Взгляд проваливался вниз, не имея возможности уцепиться за что-либо, но Крил знал: если смотреть достаточно долго, стараясь не моргать, скоро ты обязательно увидишь что-нибудь. Это «что-нибудь» было всегда разным – даже сейчас, ребёнком, Крил понимал, что это лишь обман зрения, сродни искрам и вспышкам, мерцавшим в глазах, если долго смотреть на свет, но иногда ему хотелось верить, что он действительно способен разглядеть что-то там, бесконечно далеко внизу.

Сегодня лишнего времени у него не было, поэтому он бодро шагал в сторону школы, лишь изредка бросая в Бездну беглые взгляды.

Людской поток стал шире, к тротуару примыкали всё новые тропинки, ведущие от прорубленных в нагромождениях породы домов. Порода в этом районе поднималась довольно полого, лишь на высоте около ста метров утопая во Мгле. Дальше, за пределами видимости, порода поднималась уже вертикально и потом, уже совсем далеко, образовывала свод, довольно толстый, служивший подошвой для другого города, намного крупнее – Гелиокса, но Крил сам пока никогда там не был. Он знал это из уроков географии, на которой они изучали строение мира. Начиная с собственного района, конечно же, и постепенно расширяя свои познания во все три, в данном случае, стороны. Географичка иногда зло подшучивала, когда класс устраивал очередную выходку, что они все тут такие ущербные, потому что у них осей координат меньше, чем у остальных нормальных людей. Ну да, живущим на Краю можно было двигаться только выше и в данном случае левее – в то время как у живущих где-нибудь в центре была возможность перемещаться абсолютно в любую сторону.

Но рано или поздно ты всё равно уткнёшься в Край, куда бы ты не отправился. А за ним – сами знаете что.

На Гелиоксе находились крупные разработки полезных ископаемых и всевозможные фермы, отчего тут, на Прианте, нередко бывали пылевые дожди и осыпи мелких породных субстратов. Многие, конечно, опасались жить под таким крупным городом, боясь возможности обрушения. Но на уроках говорили, что подошва Гелиокса достаточно прочна, чтобы выдержать ещё очень много времени эксплуатации человеком, какой бы безжалостной она ни была.

Подошва Прианта была не такой массивной, но достаточно крепкой, чтоб вынести на себе небольшой жилой городок. Разработок тут практически не велось, а вот прямо под ним находился большой промышленный комплекс, завязанный инфраструктурой на другой находящийся относительно близко соседний город – Ангион. Там производили что-то с большим выбросом токсичных отходов, и соседство с Бездной было для этого промышленного гиганта абсолютно необходимым. Примерно там, где Крил каждый день ходил по тропинке в школу, но на несколько километров ниже огромные трубы, раскрыв свои зевы, непрерывно сливали в Бездну тонны какой-то слабо мерцавшей тёмно-зелёной жижи. Крил никогда не видел этого сам, вживую, только на картинках в школе, но в старших классах ребят возили туда на экскурсии, и мальчику очень хотелось поскорее попасть на одну из них.

Тем временем ноги вынесли Крила, полностью погруженного в свои мысли, на центральную площадь их городка. Она являла собой большую, чуть сплюснутую по оси Z круглую поляну с ровным, мощенным плиткой полом, по краям которой стояли административные здания, лавки и немногочисленные приантские магазины. Школа находилась на противоположной стороне площади, прячась за клумбами с разноцветным декоративным мхом, кусты которого здесь могли доходить Крилу аж до груди, или вовсе превышать его рост.

Слушая мерное постукивание каблуков под ногами, Крил ускорил шаг: мальчик начинал немного опаздывать. Это было совсем не лишним: когда он поднял руку, чтобы толкнуть тяжёлую, хорошо смазанную дверь школы, прошелестел звонок.

Учебный день начался.

Занятия в школе проходили довольно однообразно. Окружайка, уроки технологии, да несколько пар математики и физики. Крил не очень любил точные науки, но, как ни странно, он был довольно способным к ним и получал всегда хорошие отметки, почти не напрягаясь. Время на уроках ползло медленно, слово колонии породного хвоща, которым были оплетены все выступы породы в окрестностях их городка. Он несколько раз ответил у доски, успел обменяться парой записок со своим приятелем Тарлем, а также украдкой поглазеть на Смиллу. Она сидела через несколько парт от него, впереди, поэтому Крил мог довольствоваться только её прямой спиной, обтянутой грубой тканью школьной формы, да десятком косичек, которые она неизменно заплетала перед выходом в школу. Но Крилу было достаточно и этого: он пока еще сам не разобрался в новых для себя чувствах, которые испытывал к ней, поэтому не стремился торопить события или, уж тем более, совершать необдуманные шаги.

Физика и математика наконец подошли к концу.

На перемене Крил, как обычно, не пошёл со всеми в столовую. Он достал коробочку с упакованным мамой обедом и встал аккуратно у окна, стараясь никому не мешать. Достал сушеного зилиона и начал жевать, задумчиво глядя сквозь стекло на школьный двор.

– Крил? – кто-то легонько тронул его по плечу.

Перед ним стояла Смилла. Он чуть не подавился своим зилионом, покраснел (он прям почувствовал, как кровь ударила ему в лицо) и, судорожно проглотив непрожёванный кусок, просипел:

– Что надо?

Он не хотел грубить, конечно. Он чего угодно хотел, но не этого. Но кто ж из нормальных мальчишек будет сюсюкать с девчонкой, да ещё и в школе? Бегло глянув по сторонам – никого, к счастью, рядом не было – он немного успокоился.

– Да ничего… – передразнила его Смилла. – Винита видел?

Крил поник.

– Нет, не видел. Иди сама своего Винита ищи… – пробурчал он, чувствуя себя полным идиотом. Он ведь хотел совсем не это сказать, но что?

– Ой, ну и поищу сама… – она, казалось, вовсе и не расстроилась. Удивительная девчонка, всё-таки: другая уже наверняка приложила бы его каким-нибудь терпким словом в ответ.

Она повернулась и пошла, а Крил, забыв про всяческую осторожность быть осмеянным, если кто-то увидит его, просто смотрел ей вслед, пока она не скрылась за углом школьного коридора.

Он думал об этом все уроки. У доски было потом даже что-то вроде бы интересное, но Крил смотрел в доску, а видел спину Смиллы, плавно удаляющуюся от него по коридору. И её улыбку, потому что она как-то по-другому, совсем не так, как все, улыбалась… Он не знал, как это описать, но её улыбка была какой-то чистой, особенной. Он мог смотреть на то, как она улыбалась, наверное, просто бесконечно.

Наконец уроки подошли к концу. Прошелестел звонок, как всегда, требовательно и сердито, но в ушах Крила, как, впрочем, и многих других школьников, он воспринимался практически музыкой – прекрасной и долгожданной. Встав из-за своей парты, он собрал учебники, аккуратно рассовав их по специальным отделениям своего школьного ранца, и только собирался идти к выходу на улицу, как вдруг вспомнил, что по языку им задали довольно обширное задание, и ему нужно было заглянуть ещё в библиотеку. Вздохнув, Крил повернул от двери и направился в сторону библиотеки, по дороге уворачиваясь от стремительно несущихся к выходу и орущих что-то невразумительное младшеклассников.

Школьная библиотека находилась в боковом крыле школы и выходила окнами на довольно обширное пространство ничем не занятой породы. Здесь нельзя было строить ничего серьёзного: какие-то особые характеристики поверхности в этом месте не давали возможности это сделать, поэтому плато пустовало – неровное, относительно дикое, покрытое кустами мхов и хвощей, предоставленных самим себе. Со временем руководство, собрав учащихся, несколько облагородило это место, и теперь тут иногда собирались на линейки некоторые классы, когда температура позволяла и мгла была довольно высоко. В школе, как и положено, был для таких целей гимнастический зал, но этот пустырь был занимательным местом, не использовать который было просто глупо. Его и использовали, но, конечно же, все по-разному. Классные руководители – для линеек и собраний, мальчишки из классов постарше облюбовали совсем уж густые заросли в его дальнем углу для всевозможных стычек и разборок. На противоположном краю, на брошенных кем-то столбах уличной проводки, собирались девчонки – поделиться последними школьными сплетнями и новинками из мира моды и прочей ерундой, которой были забиты их юные умы. Тут же некоторые школьники, которым особо не терпелось во взрослую жизнь, впервые пробовали курительные мхи: кто – обычный, а некоторые – даже из меняющих сознание сортов.

Крил прошёл коридор и оказался совсем рядом с библиотекой.

Он любил бывать здесь. Ему нравились эти стены, царящая здесь особенная тишина, запах книг… но главное – то, как он проваливался в них, совершенно забывая, кто он и где находится, полностью сливаясь с героями любимых произведений, с их переживаниями и проблемами. Библиотека их школы была хоть и небольшой, но довольно грамотно составленной, поэтому ему, скорее всего, еще не скоро придется столкнуться с вопросом, что же прочитать следующим. Он толкнул тяжёлую дверь и медленно пошёл между высоких полок с книгами, безмолвно ждущими своего момента встречи с читателем. Не доходя несколько шагов до рабочего места библиотекаря, которое располагалось в глубине зала, за последней из полок, Крил остановился. Его внимание вдруг привлек яркий, широкий корешок, и он хотел получше его рассмотреть, когда приятный, чуть хрипловатый голос библиотекарши вырвал его из задумчивого состояния, которое всегда охватывало его здесь.

– Кто это у нас там?

– Здравствуйте, ми Греан! – вежливо сказал Крил, повернул за угол и поравнялся с сидящей в глубоком кресле тучной, приветливой пожилой женщиной, правившей в этой вселенной вытертых корешков и красочных обложек. Та подняла глаза от кипы газетных вырезок и подслеповато улыбнулась, с лёгкой заминкой признав в Криле одного из своих любимых завсегдатаев.

– Привет Крил, сынок, – мягко проговорила она. – Тебя давненько не было видно у нас, почему?

– Да как—то не задавали особо ничего… – почувствовав себя неловко, смутился Крил. На самом деле ему недавно перепала довольно внушительная пачка комиксов, и в последнее время он тратил очень много времени на их изучение, оставив в стороне более серьёзную литературу.

– Мне нужно несколько книжек с описаниями природы окружающего мира от писателей конца Тяжёлой и начала Шумной Эпохи, – поспешил он изложить свою просьбу, чтобы избавить себя от необходимости рассказывать, почему его так долго не было.

Библиотекарь понимающе кивнула и медленно поднялась со стула.

– Я дам тебе самые лучшие книжки, какие у нас есть, – забормотала она себе под нос, выбираясь из-за своего рабочего стола и подходя к полкам, где ровными рядами выстроились карточки, на которых в алфавитном порядке были перечислены все книги, находившиеся в их скромном книгохранилище. Продолжая что-то бормотать, ми Греан достала несколько карточек и неторопливо удалилась вглубь библиотеки, чтобы принести сами книжки.

Крил остался стоять возле стола. В зале было тихо: в это время даже немногочисленные посетители читального зала уже обычно покидали его, сдав свои книги и забрав с собой вещи. Читальный зал сейчас почему-то напомнил ему старый транспортный вагон, очищенный от всего, что годилось в переработку, и ожидающий своей непонятной участи – совсем как тот, что одиноко стоял на пустыре недалеко от его дома.

Внезапно взгляд Крила упал на стоящий рядом с креслом библиотекарши небольшой столик – там обычно выставляли книжки, рекомендованные к прочтению Ассоциацией Образования, либо просто новинки, поступившие в библиотеку в последнее время. Там легко соседствовали тяжёлые, как сама Порода, научные труды о положении дел в мире, так и абсолютно невесомые литературные поделки от ведущих совершенно бессмысленный образ жизни и пытающихся хоть как-то это оправдать представительниц богемы верхних слоев.

Сейчас там стояла только одна книга, среднего размера и толщины, с нарисованным на ней голубым кругом, по которому расползались бесформенные жёлтые пятна.

«Сказание о Земле – Тверди под Небесами» – крупными буквами было выведено на обложке.

Крил протянул руку, взял книгу и повернул её обратной стороной к себе.

«Потрясающая история пространства, которого нигде и никогда не могло существовать. Витиеватая, если не сказать болезненная, фантазия автора, бережно взяв за руку, проведет вас через удивительный своим абсурдом мирок, заставив забыть обо всех насущных делах и заботах. Куча чудных и непонятных словечек, режущих глаза поборникам чистоты классического языка, забавный новояз и имена, которыми самые яркие фанаты будут называть своих детей. Странно, местами непонятно и даже отвратительно, но это явно одна из тех вещей, которые лучше не пропускать!» – гласила одна из кратких рецензий на обороте – от популярного журнала для домохозяек.

«Небо», «солнце», «полеты», «море» и «горы» – Вы когда-нибудь слышали нечто подобное? Хотите еще больше непонятных, чудаковатых слов, а также узнать, что они могли бы обозначать? Тогда новая книга автора «Невероятных перемещений» обязательно заинтересует Вас», – гласила ещё одна надпись, на этот раз уже от более серьёзного литературного обозревателя.

«Фантазия автора раскрывает нам свои возможности, нанизываясь на довольно вольные, ни на чём не основанные допущения по поводу возможного устройства окружающего мира. Убедительно, изящно, со вкусом. А вот верить написанному или нет, пусть для себя решает сам Читатель», – обтекаемо гласила еще одна рецензия.

Крил повертел книгу в руках и раскрыл. Обложка приятно хрустнула клеем – наверное, он был первым, кто сделал это. Ему стало немного неловко, и он невольно обернулся – не видит ли его кто—нибудь? Открыть новую книгу всегда было для него приятным и немного запретным чувством, как будто он совершал что-то такое, на что, на самом деле, не имел права. На руки выпал свежий корешок общего каталога, совсем недавно вложенный туда рукой ми Греан. Крил просмотрел его внимательнее: в нижней графе «статус» стояло сразу две буквы – «Ч» и «Д», что означало, что книжку можно использовать как в читальном зале, так и забрать с собой домой.

В этот момент дверь, ведущая в хранилище, негромко скрипнула, и на пороге вновь возникла библиотекарша, сжимающая в руках несколько довольно потрепанных томиков.

– Вот, всё, что нашла… – будто бы даже немножко запыхавшись, сообщила она замершему у стола Крилу. Заметив, что он держит в руке книгу, она улыбнулась.

– Интересно? Возьми, почитай, – ласково сказала она мальчику. – Ты ведь любишь фантастику? А это новинка, только привезли. Я полистала чуть-чуть – любопытно, впрочем. Мне уже, конечно, подобные вещи не кажутся сильно захватывающими, а вам, молодым, наверное, в самый раз будет.

Мальчик кивнул. Ему чем-то сразу понравилась эта книжка – как минимум, обложкой, к тому же она была абсолютно нетронутой, никем ещё не прочитанной, и это делало её ещё привлекательней. Да и комиксы, огромной жирной пачкой сваленные в углу его комнаты, надо признать, успели ему порядком надоесть своей однотипностью и бестолковостью.

– Я, пожалуй, её тоже возьму, – согласился Крил и положил книгу на стол перед собой. – Запишите на меня.

– Ну а на кого же еще… Сейчас, сейчас запишем всё как надо, как положено, – захлопотала, бормоча себе под нос, ми Греан, вынула из всех книг карточки и принялась вписывать их в Крилову учётную запись, предварительно нацепив на нос смешные круглые очки. Мальчик же продолжал стоять рядом, переминаясь с ноги на ногу и дожидаясь, пока она закончит.

Наконец библиотечная карта Крила пополнилась еще несколькими записями, сделанными мелким и кучным, похожим на цепочки танцующих породных червячков почерком, и книги, сложенные ровной стопкой, теперь лежали на столе прямо перед мальчиком. Он взял их со стола и начал бережно – ми Греан очень не любила, когда книги бросали в сумки абы как, и он это знал – укладывать в свой школьный ранец. Немного повозившись и перехватив боковым зрением одобрительный взгляд, Крил закинул сумку за плечо.

– Спасибо, Ми Греан! – с чувством сказал он, уже собираясь уходить.

– Да не за что, сынок, – пробормотала та в ответ. – Заглядывай, не забывай. И как прочтёшь книжку, можешь оставить о ней отзыв. Может быть, твои впечатления, как любителя фантастики, окажутся кому-нибудь полезными. Твой прошлый отзыв у нас даже на доске висит, люди читают, – и она кивнула на стенд, завешенный разнообразными листками с каракулями, вмещавшими в себя впечатления читателей от прочитанного – по большей степени, бестолковыми и никому не нужными. Крил однажды так проникся одной повестью, что в отзыве чуть ли не переплюнул автора (так сказала сама ми Греан), и теперь она почти всегда напоминала ему об этом, вгоняя мальчика в краску. Так и на этот раз.

Крил смущенно улыбнулся, попрощался с ми Греан и направился к выходу из библиотеки. Прошёл по гулкому коридору между классов, теперь окончательно опустевшему от шумной малышни, миновал холл и вышел на улицу.

На улице возле школы было тихо и довольно безлюдно. Вторая смена уже закончилась, и сейчас на дорожках, ровными лучами расходившимися от входа в разные стороны, уже почти никого не было, и Крил уверенно зашагал по одной из них. Книги он убрал в портфель – все, кроме одной, той, что совсем недавно лежала на столике с новинками. Тротуар до дома был довольно широким и заполнялся возвращавшимися с работы людьми намного позже, поэтому обычно на пути из школы Крилу почти никто не встречался, и он достал книгу и раскрыл её, не прекращая шаг. Мать всегда ругала Крила за эту его привычку, приговаривая, что так он рано или поздно расшибет себе лоб или свалится сам знает куда (ни одна мать, пугая ребёнка Бездной, никогда не назовёт её вслух), но ведь сейчас матери не было рядом. А Крилу нравилось это ощущение: тело, словно механизм на самоуправлении, шагает само по себе, по заданной траектории куда положено, а мозг, мозг же летает в каких-то далеких отсюда мирах, заброшенный туда бурной фантазией автора книги. Крил мог буквально жить в книгах, погружаться в них полностью, и верил, верил безоговорочно написанному, как будто все эти люди, события и места на самом деле где-то когда-то могли существовать.

Вот и сейчас, раскрыв вновь аппетитно хрустнувший корешок (в этот раз странного чувства стыда уже не возникло), Круэль побежал глазами по вертикальным чёрным строкам. Быстро проглотив аннотацию, он перешёл к первой главе, стараясь уследить за стремительно развивающейся мыслью автора. С первых моментов было понятно, что текст будет несложным, но вот то, что автор хочет ими выразить, явно потребует размышлений.

Крил окончательно погрузился в этот совершенно новый для себя мир, который пока что представлялся ему набором малопонятных слов и определений, когда мягкий, но резкий удар по лбу заставил его оторвать взгляд от страниц. Мальчик поднял голову и увидел перед собой грузного дядьку, который удивленно смотрел на него, сжимая в руке небольшую сумку и пачку какой-то бумаги – видимо, то ли почтальон, то ли расклейщик объявлений. Предметом, на который наткнулся Крил, был его большой живот, туго обтянутый комбинезоном из грубой серой ткани.

– Что ж ты, не смотришь, куда идешь? – с легким укором в голосе сказал он. – А я стою и смотрю, врежется или нет… – он перехватил свою ношу и усмехнулся. – А ты в книгу свою носом зарылся и идёшь напролом, как вагон с минералами. Нехорошо.

– Извините… пожалуйста, – рассеяно сказал Крил и обогнул внезапное препятствие.

Мужик проводил его взглядом, повернулся и продолжил рыться в своей сумке.

Крил же, тут же позабыв это незначительное происшествие, снова с головой ушёл в книгу, которая, по всем признакам, вполне могла забрать всё его свободное время в обозримом будущем.

Он подходил к дому, потратив на дорогу домой в два раза больше времени, чем обычно, а также наткнувшись по пути еще на двух человек: мальчишку-ровесника и тётку, продававшую клубни у обочины дороги. Последней он случайно сбил ведерко с товаром, и пришлось, рассыпаясь в извинениях и краснея, помогать собирать их обратно, пока та, совершенно непонятно почему, ругалась так, будто он рассыпал по тротуару не клубни, а всю её жизнь. Но Крил слушал её вполуха – можно сказать, и не слушал вовсе. В его голове уже вовсю разрастался и обретал подробности мир книги, но пока что вопросов у него было гораздо больше, чем ответов.

Крил был очень впечатлительный мальчик, и всё, что могло заставить работать его фантазию – книги, игры, фильмы – вызывало в нем живейший интерес и отклик. Родители не раз могли застать его, несколько часов сидящего в одной и той же позе с остекленевшими глазами, захваченного какой-нибудь очередной фантастической историей. Вот и сейчас отец, проводив глазами даже не обратившего на него внимание сына, который, словно во сне, медленно прошёл от входной двери в свою комнату, только покачал головой. Выросший в грубой рабочей семье из предместий Гелиокса, он на самом-то деле не особо понимал и поощрял это увлечение своего ребёнка книжками. Наверное, ему было бы приятнее видеть Крила одним из лидеров школьной спортивной команды, например, или впоследствии – каким-нибудь начальником бригады работяг. Впрочем, надо отдать ему должное, препятствовать этому увлечению он тоже не пытался, обходясь даже без шуток и колкостей, которые, что уж там, порой так и вертелись на языке.

Крил так и просидел в своей комнате всё время до ужина. Только когда мать, в четвёртый раз громко пригласив его садиться за стол, пригрозила скормить всю еду соседским пибонсам, дверь в комнату Крила открылась и на пороге показался он сам – задумчивый и погруженный в себя как никогда. Сжимая книжку в руках, он прошёл к своему привычному месту за столом, плюхнулся и положил книгу рядом с собой, как какое-то живое существо.

– Хоть бы за стол книгу не тащил, – с напускной сердитостью проворчала мама. – Библиотечная?

– Ага… – рассеянно кивнул Крил, уже успевший набить рот едой. Ему хотелось побыстрее поесть и засесть обратно за чтение – это было совершенно очевидно.

– Тем более… – продолжила ворчать мама. – Заляпаешь едой или варом, будет потом нагоняй и тебе, и нам, на школьном собрании. Мне хватило прошлого раза, Криша.

– Да ладно тебе, мамуль? – ласково сказал Крил, отлично зная, что мама ворчит не всерьёз, а так – для видимости, для порядка. Тем более, ну что там такого было на том собрании, подумаешь? Он знал, что она любит его и всегда радуется, что тот много читает, и это было самое главное

– Всё будет хорошо. Я аккуратно.

– Ну какой же ты у меня срандибоба… – ласково вздохнула мама. – Что хоть за книга? – задумчиво добавила она, продолжая сновать между обеденным столом и варочным конусом. Это был традиционный странный диалог: мамино внимание тонуло в булькающей кастрюле, Крилово – в кипящей словами книге, и общение было такое… Не совсем настоящее, что ли? Когда оба где-то совсем далеко друг от друга в мыслях, если не сказать – в разных мирах, но при этом сами находятся так близко, что молчать почему-то как бы и нельзя.

– Ну… – рассеяно промычал Крил с набитым ртом – я пока не понял ещё, тут такое пока начало, непонятное… Давай, я тебе потом расскажу, хорошо?

– Конечно, сынок, – рассеянно ответила мать. Её голова сейчас явно была гораздо больше занята процедурой приготовления ужина.

Потом появились Круэль и отец – эти двое, напротив, молчали, но тоже как-то по- особенному, на двоих одним общим молчанием. Правда, заметила это только мать. Она внимательно посмотрела на сына, а потом бросала осторожные взгляды на мужа, но тот старался не встречаться с ней глазами, чтобы не отвечать ничего на эти немые вопросы.

Крил же вовсе не заметил этого бессловесного диалога. Он, впрочем, сейчас не замечал ничего вокруг. Как сомнамбулы, они все поели, и привычный ритуал ужина был пройден, после чего все разбрелись по своим комнатам, и в доме воцарилась тишина, в которую лишь изредка врывались привычные звуки улицы: крики соседских двойняшек, игравших во дворе, редкое в этом месте тонкое жужжание гироскутеров, приглушенные разговоры редких прохожих, возня и повизгивание соседских пибонс. Все разошлись по своим комнатам. Это был один из немногих плюсов дешёвого жилья в этом районе – каждому в семье нашлось по своему крохотному, но отдельному личному пространству.

Крил сидел за столом, всё так же уткнувшись в книгу, когда в дверь негромко постучали.

– Войдите! – громко сказал Крил, и в комнату вошёл старший брат. Он был одет в свою привычную тёмную одежду с яркими красными кедами. Волосы, давно преодолевшие линию плеч, нечёсаными прядями падали вниз, но выглядело это скорее не неряшливо, а небрежно и эффектно. В руке Круэль сжимал небольшой кусок зилиона, от которого время от времени откусывал и медленно, словно жвачку, жевал.

– Что читаешь? – спросил он, аккуратно закрывая за собой дверь и проходя внутрь.

– Фантастику, – закрывая переплет, сказал Крил. – «Сказание о Земле» называется, – он повертел книгу в руках и положил обратно на стол перед братом. Синий шарик в желтых пятнах на обложке был похож на тарелку с остатками каши, но Крил уже знал, что на картинке изображена далеко не она.

– О чём это? – Круэль взял книгу со стола и слегка подбросил её в руках, словно взвешивая.

Крил замялся.

– Ну, я пока немного еще прочитал… пока не могу сказать. Вообще там история типа любви, кажется, но… самое интересное в другом, пожалуй. В том, где всё это происходит.

– И где же? – Круэль задавал вопросы, как обычно, в своей снисходительной манере старшего брата (ну а как иначе?), но сейчас что-то подсказывало Крилу, что за ними таится что-то ещё.

Мальчик пожал плечами.

– В каком-то выдуманном параллельном мире. Я не понял пока.

– Ну чем он так отличается, этот мир? В чём фантастика? – продолжил внезапный расспрос Круэль. Книжками он интересовался пусть и не так сильно, как младший брат, но читал тоже немало. Но обсуждали они прочитанное довольно редко: всё-таки, они сильно отличались по возрасту, и в школе им приходилось проходить совершенно разные вещи.

– А тебе зачем? – осторожно спросил Крил, бросив на брата недоверчивый взгляд. – Говори уже, зачем пришёл. Опять надо перед родителями прикрыть? – он хорошо знал ухищрения Круэля. Когда старшему брату что-то было нужно, он становился подозрительно дипломатичным и обходительным, поэтому Крил сразу почуял неладное.

– Не-не-не… – замахал руками Круэль, напустив на себя непонимающий вид. – Ничего не надо, просто интересно, правда, – но в голосе всё равно появилось лукавство, которое как бы говорило: «Ну ладно, мелюзга, хорошо… один – один».

Но потом он вдруг вновь стал серьёзным.

– Да честно, братишка. Ну расскажи, что там – я же должен знать, что ты читаешь. Как старший брат хотя бы.

– Да? – всё еще сомневаясь, переспросил Крил. – Ну, ладно. Например, – он шумно выдохнул, собираясь с мыслями. – Там мир описан… ээ, как бы, совсем не такой, как наш. Вот ты представь, что Порода может быть как бы плоской и очень, очень большой. И иметь форму шара при этом… – чувствуя, что несёт чушь, он бросил на старшего брата быстрый взгляд …а на ней… – у Крила разгорались глаза по мере того, как непонятные, трудно представимые вещи из фантастического мира книги становились реальными в его голове.

– Порода и так немаленькая, – перебил Круэль, чуть прищурившись.

– … а на ней, – пропустив реплику брата мимо ушей, – столько всего… диковинные растения, животные. Как у нас, но много, разные, совсем непохожие на наших.

– Да? – продолжал свой расспрос брат. – И чем непохожие, например?

– Ну… – Крил запрокинул голову к потолку и начал шарить по нему глазами, пытаясь выбрать, что же из обрушившегося на него со страниц пестрого мира можно вынести и показать старшему брату, который, по всей видимости, не очень-то понял из его рассказа, что к чему.

– Ну, например… – Крил перебрал в голове несколько эпизодов, и вспомнил один, довольно любопытный – … например, у них есть такая штука… эээ… называется «летать».

– «Летать»? – повторил Круэль, осторожно будто пробуя на вкус незнакомое и кажущееся абсолютно дурацким слово. – Что это?

– Это… Крил снова задумался. – Ну, представь, это… как… падать вверх, вот.

Круэль чуть не подавился очередным куском зилиона и посмотрел на брата с легкой насмешливой полуулыбкой.

– Падать вверх? Что за бред?

– Почему сразу бред? – обиделся младший брат. – И не только вверх, но и вбок, например.

Круэль, все с тем же выражением лица продолжал медленно, задумчиво двигать челюстями.

Крил внимательно следил за мимикой старшего брата. Для него самого все эти странные штуки и обозначающие их слова давно уже вовсю ожили в голове, и сейчас он внимательно вглядывался, случится ли волшебство, сможет ли Круэль мысленно увидеть то же самое, что и он?

Но чуда, кажется, не произошло.

Возникла небольшая пауза.

– Ну, навыдумывают, конечно… – наконец произнёс Круэль. – И что тебя так впечатлило?

– Представляешь, как бы это было круто, ну? – затараторил Крил. – Это же какая жизнь бы у нас началась? Мы бы больше не боялись Бездну, мы бы могли перемещаться куда угодно, совсем были бы другие дороги, машины, да все бы изменилось вообще в корне…

Крил вскочил и заходил по комнате, закопавшись пальцами в шевелюру. У него была такая странная привычка – быстро, мелкими движениями ерошить волосы на голове. Он обычно делал так, когда нервничал или волновался и старался, чтобы его в этот момент никто не видел, но это был всё-таки его старший брат, и можно было не беспокоиться на этот счёт.

– Это мы тогда могли бы… – хотел было продолжить он, но старший брат не дал ему этого сделать.

– Эй, эй, поспокойнее, братишка… – Круэль картинно попятился назад.

– Сбавь обороты, полегче. Ты сейчас лопнешь, как гриб-пылевик. Скажи мне вот что. Ты хотя бы раз видел, чтобы что-нибудь падало вверх?

– Нет, но… – снова вскинулся Крил, но старший брат замахал руками.

– Ни люди, ни укулоны, ни породные черви, ни мох, ни пластион, ни сама порода – ничего из этого не падает вверх. Верно? – Круэль говорил так, словно брату был совсем ещё несмышлёный юнец, а не школьник, уже сдавший экзамены за первую треть школьного обучения.

Крил перестал ходить по комнате и остановился, глядя в одну точку. Да и так было понятно, что нет. Это же фантастика всё – таки. На то и нужна фантастика, чтобы рассказывать нам о том, чего нет в нашем, реальном мире.

Или про то, чего нам не хватает? И что надо в этот мир привнести?

Но Крил был ещё слишком маленьким, чтобы верить, что мир вокруг так безжалостно определён и предсказуем. Он верил в сказки, верил фантастам, что где-то, как-то, хоть и непонятно как, было возможно всё то, что не вызывало никаких сомнений на страницах любимых книг.

Но взрослые умели как создавать эти бесконечные миры, так и безжалостно разрушать их.

– Верно, – осекшись, бесцветным голосом ответил Крил. Старший брат умел, конечно, вот так, грубо и бесцеремонно ткнуть его носом в Породу. – Но это же…

– Это же просто невозможно, – веско сказал Круэль, уткнувшись в него предельно убедительным, настойчивым взглядом, самым убедительным в его арсенале.

– Ты представь себе, что бы вдруг началось, начни вещи вокруг падать вверх. Это вообще как так, ума не приложу?

– Да нет же, ну «летать» это не совсем падать – попытался продолжить свою мысль Крил. Не по прямой. По всем трём осям координат, спокойно перемещаться. Куда захочешь. Представляешь?

– Спокойно перемещаться вверх можно либо на лифте, либо на машине по спецтоннелю, либо на фуникулере, ну короче на транспорте, – монотонно, словно голосом школьного автоматизированного информатора, подытожил Круэль. – И всё. Только так.

– Но ты только представь, как это было бы круто – «летать», или, там ещё одно такое слово, «парить»… примерно про то же, – не сдавался Крил. – Я так себе это хорошо вообразил… – полушепотом добавил он, уже понимая, что то, что так ярко ожило в его маленькой голове, для брата всего лишь слова, сухие, безжизненные конструкции из букв, как перекати-мох, который, гонимый сквозняками, болтается неприкаянный по посёлку, и рано или поздно медленно оказывается там, где место всем ненужным людям вещам. И эмоций у него эти слова вызвали не больше, чем тот же самый мох. Падает себе в Бездну и падает, и никому его не жаль.

– Ледадь, баридь, – с пустыми глазами опять повторил старший брат, стараясь сделать и без того непонятные, чуждые слова еще более непривычными. – Я вот, например, – с нажимом продолжил он, – хоть и намного старше тебя, такого никогда не видал. Это неспроста, ведь так?

Крил вскинул голову. Он уже понял, что брат не поймет его. По крайней мере, сейчас.

– Ну и что, что не видал, – нехотя буркнул он, потом немного подумал и снова попытался вступить в спор, хоть и уже точно зная, что никакого толку из этого не выйдет.

– Ну и что? – упрямо повторил он. – Мало ли что не видел. Вот, например, электрические свечи тоже раньше никто не видел. Но их же придумали? Значит, и летать… – он запнулся и неуверенно добавил, – мы, наверное, когда-нибудь сможем.

Круэль заржал. Это было глупо и неприятно: он как будто плюнул тем самым в эти новые хрустящие страницы книги. Да не, даже хуже на самом деле, в мозг ему прямо плюнул, в мысли, которые уже вовсю «летали» в голове, пусть и вопреки любому здравому смыслу.

– Эх ты, голова, – снисходительно протянул Круэль. – Сравнил тоже мне – электрические свечи и это твоё «летать», – он произнёс последнее слово, будто ему сунули в рот что-то кислое. – Мечтатель ты, Крил. Нафантазируешь себе всякой ерунды, вместо того чтобы чем-нибудь полезным заняться. Ладно, мне пора. А ты давай делай уроки, – он встал с кровати и направился к выходу. – Это уж точно полезнее, чем какое-то твоё «барить».

Крил захлопнул книжку. Настроение читать пропало, и вовсе не потому, что ему вдруг стало неинтересно, что же там случится дальше. Он просто глубоко по-детски расстроился. Круэль ведь был его старшим братом, и Крил всегда очень внимательно прислушивался к его словам. Но сейчас ему стало очень, очень тоскливо.

Ну в самом деле, почему ничего вообще вокруг не умеет летать? В книжке летали даже животные, причём иногда совсем маленькие, такие, как, например, вилимы, которые создают в Породе свои узорчатые домики, из которых потом получаются прекрасные украшения для женщин, если их правильно обточить.

Вымышленный мир лопнул, а реальный как-то потерял свою привлекательность. Жить вдруг стало как будто бы негде, пусть и ненадолго.

– Слушай, чуть не забыл, – вдруг сказал Круэль, открывая входную дверь. – Я тут только что узнал, что предки отвалят на пару смен к родне. Будут на участке у бабушки рыться на грядках, наверное. Так вот, я это, хотел друзей позвать. Только тихонечко, чтоб не узнали, а? Поддержишь? – старший брат теперь стоял в дверном проеме, будто обернувшись в последний момент, но Крилу всё тут же стало понятно. Как всегда.

– Да, хорошо, – грустно ответил он. Опять обманул. «Ничего не надо ему», «просто так», ну-ну. Тоже мне, дипломат, посмотрите-ка на него. Хоть бы разговор этот бестолковый про книгу не заводил.

Крил вздохнул и молча утвердительно покачал головой.

– Вот и славно, – с напускной небрежностью бросил Круэль и махнул рукой. – Ладно, я погнал. Бывай.

Крил проводил старшего брата взглядом, покачал головой и снова уткнулся взглядом в обложку – рассматривать голубой шарик с пятнами цвета рыхлой породы.

Почему так? Почему для одного человека все эти замыслы талантливых, пусть порой и безумных писателей, художников, поэтов – живее, чем сама жизнь, а для других – даже не пустой звук, вообще НИЧТО? Может, это он ненормальный? Почему ему уже сейчас кажется, что та жизнь, которой живут большинство – работа – магазин – с пакетами домой – смена сна – затем смена бодрствования, и с пакетами мусора обратно (такими же почти, как ни странно, тяжёлыми и абсолютно ничем не отличающимися на вид?) – потом опять работа, и так – фаза за фазой – волосы отрастают медленно, ногти быстрее, но что в этом есть жизнь? Гигантское, бестолковое колесо – это, что ли, и есть то, зачем они здесь? Да зачем она такая нужна, эта жизнь? В которой нет места тому, что ты не можешь потрогать руками, в которой ты заперт, а сверху над тобой нависает вся известная цивилизация, а под ногами – черная, слепая Бездна, которая только и ждёт, когда ты оступишься?

Книга лежала на столе, и он вдруг почувствовал: «Земля» словно звала его обратно, тонким, но настойчивым голоском, пробивавшимся прямо сквозь толстую обложку.

Настроение в этом возрасте меняется быстро. Ему было нестерпимо обидно несколько мгновений назад – но вот уже хмурые складки на лбу мальчика почти разгладились, в глазах, только что полных такой глубокой для подростка тоски, снова затеплился озорной, жаждущий чего-то нового огонёк. Да ну его, брата. Он в последнее время какой-то странный – подытожил про себя Крил, взял книгу в руки и снова раскрыл переплёт.

Он просидел так долго, допоздна. Вокруг давно вступила в свою власть фаза сна – свет, льющийся из окон, померк, почти стихли шаги и негромкие голоса и без того довольно безлюдной и тихой улицы за окном, а Крил всё еще сидел на своей кровати, не снимая покрывала, сложив ноги и зарывшись всеми пальцами в жесткие непослушные волосы. Сидел неподвижно, словно статуя, и только глаза, внимательные и цепкие не по годам, бегали вверх- вниз по строчкам букв, словно челнок ткацкого аппарата. Дочитав очередную главу, Крил, бросив короткий взгляд на часы, явно нехотя закрыл книгу (с удовольствием отметив, что не осилил пока даже четверти) и, одним движением сдёрнув покрывало с кровати, зарылся в мягкую и уютную постель.

Жить в мире фантазий – нелёгкое дело, поэтому усталость быстро взяла своё – через несколько мгновений мальчик уже крепко спал.

Ему снился сон. Но сон этот обычным совсем не был. Если вообще, конечно, в мире могут быть обычные сны.

Он летал.

Сомнений в этом быть не могло.

Ещё вчера он не знал даже о существовании такого слова, да и вообще (а ведь это так просто себе представить, если разобраться) это ни разу не приходило ему в голову.

Это было удивительное и совершенно незнакомое ощущение, и Крил очень хорошо запомнил все его нюансы: эту лёгкость, это наполняющее, захватывающее чувство. И вовсе это не было похоже на падение вверх.

В этом вообще не было ничего от падения.

Сон начинался очень просто: Крил куда-то шёл, своей обычной тропой от дома. Всё как всегда: за спиной ранец с книжками, в руках – пакет с мусором. Вот он встал возле жёлоба мусоровода, бросил пакет, тот жалобно заскрипел об вытертый разного рода дрянью пластик, и он без малейшего сожаления проводил его в последний путь взглядом и отправился дальше, привычной дорогой к школе. Но вдруг, повинуясь какому-то неосознанному желанию, ноги будто бы сами понесли его прочь от дороги, к Краю, и вот он уже стоит на самой кромке Породы, а Бездна разверзлась перед ним во всём своём мрачном скупом величии.

Он никогда не был так близко к ней. Бездна словно облепила, облапала его собой, чёрная рука легко проникла в его грудь, аккуратно сжала сердце (но не сильнее, чем нужно) и потянула к себе – медленно, но неумолимо, словно одновременно впрыскивая в кровь анестетик – давай, малыш, ну же, смелее… Страх сменился ужасом – но в груди, вместе с чёрной рукой, теснилось ещё что-то, ощущение чего-то нового, доселе не испытанного… и ноги, на которые только и оставалась последняя надежда, вдруг сами судорожно дернулись и оторвались от породы. Несколько её кусков, с глухим перестуком ударяясь, осыпались вниз… и медленно начали свое первое и последнее падение… но не сам Крил.

Он остался на месте.

Просто замер в воздухе.

Он не «летел» и не падал. Порода уже не держала его своими древними, натруженными, мозолистыми ладонями, но и чёрная, настойчивая рука Бездны тоже куда-то исчезла.

Ужас отступил. Крил пошевелил сначала пальцами на ногах, потом подвигал носками ступней вверх-вниз – может, под ногами просто какая-то прозрачная, невидимая порода, её недавно научились получать из чего-то там… Но нет.

Под подошвами не было ничего.

С колотящимся сердцем, словно пытающимся забыть это чёрное прикосновение, он задумался… и вдруг почувствовал, как продвинулся немного вперёд и вверх, и снова неподвижно завис на одном месте. Бездна продолжала ждать его снизу своей тьмой, края породы лоснились в боковом зрении, влажно поблескивая в плавном матовом свете мглы, и всё, больше ничего не происходило. На той кромке, откуда только что шагнул Крил, там, вдалеке, продолжали ходить люди, почему-то совершенно не обращая на него внимания, вовсе не замечая его. Это было бы совершенно невозможно, случись оно в реальной жизни, но тут, в Криловом сне, им не было совершенно никакого дела до зависшего над Бездной мальчика. Да и ему не было до них никакого дела: он полностью был поглощен захлестнувшими его такими новыми и необычными ощущениями.

Когда прошёл первый шок и сердце в груди перестало ухать, как молот из породной шахты, Крил осмотрелся по сторонам и сделал первое открытие: если повернуть голову и мысленно дать приказ телу повернуться, оно повернется так, как нужно. То же самое происходило, если посмотреть вниз или вверх. И вот уже Крил, вертя головой, осторожно перемещался по всем трём осям их мира, причем без помощи лестниц, веревочных фуникулёров и замысловатых машин (всего того, о чём с таким уверенным видом вещал накануне его брат, отметил он), а сам по себе, ни за что не держась и ни на что не опираясь. Это оказалось очень крутое ощущение, его абсолютно невозможно было сравнить с чем-то из того, что он испытывал раньше, но этого и не требовалось.

Хотелось лишь, чтобы оно не заканчивалось никогда.

Совсем осмелев, Крил несколько раз попробовал «летать» к краю, потом к другому, затем даже немного постоял на кромке и вновь спрыгнул. Сердце опять ушло в пятки, на мгновение решив, что магия не повторится, но нет, всё те же невидимые руки продолжали удерживать Крила над чёрной прожорливой кляксой Бездны. Она недоумевала: как это так, но весь её крик и ненависть были где-то так далеко внизу, что мальчик совсем осмелел.

Ещё раз осмотревшись по сторонам, он с удивлением обнаружил, какой скучной сделала его новая способность эту мрачную пустоту под ногами. Необъятная и загадочная доселе, вызывавшая неподдельный ужас у людей столько времени, сейчас она казалась обычной дыркой, маленькой и вовсе неинтересной, как смотровая площадка на Гелиоксе-2, где тоже вроде Бездна, но если посмотреть в расставленные по фальшивому «краю» мощные бинокли, понимаешь, что там, пусть и очень-очень далеко внизу просто город, с такими же людьми, машинами и прочим. Тоскливо оглядев верхний, неровный и изрытый пелиангами свод, за которым на много километров вверх и вперёд и находился тот самый Гелиокс, Крил вздохнул и опустил глаза вниз. Взгляд привычно провалился в маслянистую, жирную чернь, сегодня словно нарочито открытую и не затянутую Мглой, но уже совсем без прежнего трепета. Здесь, вокруг него, загадок больше не было. Загадка – огромная, вечная – была только где-то очень и очень далеко внизу.

Крил, поколебавшись долю секунды, направил свои мысли, а вместе с ними и тело – прямо вниз. Края медленно двинулись и поползли прочь, Крил усилил мысленное давление, и порода, бугрясь и переплетаясь слоями, полетела вверх уже быстрее, смазывая пёстрые цвета стен в серую однотонную массу. Крил усилил поток мысли, и стена понеслась мимо, всё стремительнее разгоняясь, затем край стал отдаляться, потом исчез вовсе. Крил еще увеличил скорость, но чернота под ногами была равнодушна. Отдаваясь ему километр за километром, она не менялась никак, молча, покорно, а потом… потом всё вокруг взорвалось эхом миллионов злобных голосов – как будто смеялись все те, кто однажды уже попался на эту уловку. Ужас вернулся мгновенно, помноженный на бесконечность… и Крил вдруг осознал, что просто падает. Просто несётся вниз, падает, как и все, пытавшиеся перехитрить Бездну до него, брат был прав, прав, прав…. Он всего лишь падает, всё ускоряясь и ускоряясь. Он закричал – но тьма вокруг, словно симиантиновая жижа, глотала, пожирала крик, голоса; хохот и плач в ушах набирали силу, становясь невозможными, а сама чернота перед глазами не менялась никак, и это было особенно страшно… и в этот момент Крил проснулся.

Он открыл глаза, лежа в кровати, среди разбросанного вокруг него и сбившегося комками постельного белья. Одна из тёмных, непрозрачных занавесок каким-то непонятным образом упала ему на лицо, он судорожно сдернул её и с хрипом втянул воздух в легкие.

Всё было в порядке. Порода была под ногами, Бездна – сомневаться не приходилось – тоже была при своем молчаливом деле, там, далеко, за углом крайнего дома. Но Крилу не хотелось сейчас даже смотреть в ту сторону, хоть её и так не было видно из её окна. Встав с постели, он прошёл в уборную, умылся, постоял немного у зеркала, разглядывая себя, и стало немного полегче. Вернулся в комнату, лёг.

Сон оставил смешанные чувства: он словно наяву помнил, как висел над Бездной, неподвластный ей, «летал», если хотите… Но ужас, не сравнимый ни с чем из того, что ему уже приходилось видеть в такой небольшой пока ещё жизни, он помнил намного лучше.

Настольные часы в виде СуперЧервя – подарок мамы на день появления – показывали, что ему давно уже надо было собираться в школу. Крил, всё еще чувствуя себя странно, спрыгнул с кровати и начал торопливо делать утреннюю зарядку.

Он начинал немного опаздывать.

Родители сегодня покинули дом ещё раньше: как и говорил Круэль, они собрались навестить маму отца, поэтому, когда Крил, умытый и почти готовый к выходу, спустился вниз, на кухне он обнаружил только завтрак, записку от матери и сидящего на диване в углу старшего брата. Тот сидел и медленно жевал, глядя в какую-то только ему одному заметную точку перед собой – где-то в воздухе, над дымящейся перед ним чашкой с варом, будто она показывала какие-то заметные только ему одному картинки. Крил замедлил шаг и осторожно подошёл к кухонному столу. Налил из поттера вар и осторожно подвинул стул справа от Круэля. Книжку он всё это время сжимал под мышкой и теперь аккуратно положил на стол перед собой. Круэль, встряхнувшись, повернулся к нему, царапнул обложку книги взглядом, после чего посмотрел на него своими цветными, но какими-то тяжёлыми глазами. На секунду Крилу вдруг показалось, что брат тоже побывал в Бездне этой ночью, но это, конечно, было точно не так.

Он же не собирался пробовать «летать», в отличии от глупенького младшего брата.

– Книга? – шумно отхлебнув вар, вдруг пространно спросил Круэль, нарушив тишину.

Крил, не поняв вопроса, пожал плечами.

– Книга – в той же манере ответил он.

Круэль, перегнувшись через стол, небрежно протянул руку к книге, взял и раскрыл её наугад, где-то в середине. Крил, не ожидавший такого хода, затаил дыхание: ему, конечно же, очень хотелось, чтобы брат заинтересовался ей, ведь тогда они смогли бы читать и обсуждать её вместе, например… Он даже дал бы ему её первому, хоть это было бы сейчас и нелегко; но ничего, ради такого можно было и потерпеть.

Но Круэль, пролистав несколько страниц, вдруг насмешливо хмыкнул.

– А чем они там дышат? – со своей характерной полуулыбкой вдруг спросил он.

– Ну, не знаю… – замялся не ожидавший такого вопроса Крил. – Воздухом, наверное, как и мы.

– А берётся он откуда? – продолжил свой допрос с пристрастием Круэль.

– Ну… – вопрос застал мальчика врасплох. – Не знаю. Я ещё немного прочитал пока. Может, там дальше написано будет.

– Дальше, дальше… – беззлобно передразнил его старший брат. – А если не написано?

– А если не написано, – вдруг огрызнулся Крил – …значит, и не должно быть написано.

– Как это – не должно? – поднял бровь не ожидавший такой реакции Круэль.

– А вот так! – Крил обиженно засопел. – Это вообще-то фантастическая книжка, выдумка, понимаешь? Тут вообще всё может быть совсем по-другому, не так, как у нас.

Круэль, склонив голову, с той же недоверчивой фигурой на губах слушал младшего брата. «Ишь, языкастый стал» – мелькнуло у него в голове. Таким темпом скоро начитается всякой дряни, совсем умный станет, уже и не переговоришь его. Вот же время летит.

– Ну всё, всё, давай не хорохорься, – по-доброму осадил он Крила. – А то сейчас лопнешь от своей серьёзности. Дай ещё полистать? – и он уткнулся в страницы, снова открыв переплёт наугад.

Крил недоверчиво замолчал, вглядываясь в демонстративно углубившегося в чтение брата. Ждал очередного подвоха, что уж там. Он жутко не любил, когда Круэль находился в таком вот этом своём мрачном настроении, в последнее время появлявшемся у него всё чаще и чаще. Подозрительность, недоверчивость – всего этого в нём раньше было намного меньше, разе нет? Или это тот самый переходный возраст так влияет на человека?

– Ну, например, вот… – вдруг проговорил Круэль, уткнулся пальцем в нужную строку, чтобы не потерять, и начал читать вслух:

Понимаешь, Влада, на Земле – от десяти до ста миллионов видов живых организмов. Но наши животные и растения постоянно исчезают. Несмотря на кажущуюся щедрость природы, примерно девяносто пять когда-либо существовавших на планете видов уже вымерли, средняя продолжительность существования вида колеблется от миллиона лет у млекопитающих до одиннадцати миллионов лет у некоторых морских беспозвоночных. Ну а сегодня учёным известно более двух миллионов названий организмов, населяющих нашу планету; но это всего лишь один-два процента, в лучшем случае, десять-двадцать процентов видов живых существ! – Круэль шумно захлопнул корешок (он опять хрустнул, но как-то протестующе в этот раз, несогласно) и положил книгу на стол, многозначительно глядя на младшего брата. На его лице читалась такая непоколебимая уверенность в чём-то, что казалось, если сунуть её под ноги Крилу во вчерашнем сне, сама Порода позавидовала бы написанной на физиономии брата надёжности и основательности.

– Тебе не кажется, что это полный бред?

– Что именно? – снова насупившись, переспросил Крил.

– Да всё! Я, конечно, не имею ввиду непонятные слова, придуманные автором. Я про всё остальное. Все эти миллионы существ – откуда такая цифра? Пыль в глаза пустить? Зачем они? Зачем такая сложная структура? Раз многих из них даже еще не открыли, значит, совершенно непонятно, какую они роль играют в устройстве мира и играют ли вообще? И потом, ну понятно всё, фантазия, но зачем же придумывать и писать то, что тебе лень выдумывать? Короче, бардак какой-то.

– Нельзя брать вот так, читать из середины и делать выводы, – тихо проговорил Крил, не зная, что ответить старшему брату. – И потом, с чем ты сравниваешь? – ещё немного подумав, добавил он.

– Как, с чем? – удивился Круэль. – Конечно же, с реальным миром, брат. С чем мне ещё сравнивать? С какими-то другими выдумками? Ээ, нет, я так не согласен. Выдумать ведь можно абсолютно всё, что угодно. Зачем? У нас, например, живой мир не может похвастать таким разнообразием. Да и зачем оно нужно? Ведь человек легко обходится теми несколькими сотнями живых существ и набором минералов и микровеществ, что даёт нам Порода. Вот это – реальность, и намного более логичная, убедительная, ну согласись. А тут – всего много, всё меняется, исчезает и появляется миллионы каких-то лет… Это же время? Сколько это, кстати?

– Не знаю, – огрызнулся Крил. – Много, наверное. Там как-то иначе всё считается. Годом называется наша полная температурная фаза, я так понимаю.

– Ладно, – примирительно протянул Круэль, протягивая книгу обратно младшему брату. – Читай, если нравится. Но вообще, конечно, ерундой себе голову забиваешь.

Крил ничего не ответил. Он знал, если на брата нападало это его цинично- скептическое настроение, его было ничем не пронять. Может быть, это пройдёт потом, с возрастом, но в данный момент Крил готов был верить практически в любую, самую безумную вещь, если она ему нравилась. Большинство его приятелей и одноклассников, что самое печальное, своей позицией больше походили на Круэля: тут же бросались искать во всём подвох, логические нестыковки, противоречия… Им приходилось долго и нудно рассказывать, откуда в мире очередной книжки берется, например, энергия, и как устроено то, и куда девается это… А что у них заменяет один материал, как обходятся без того-то, ну и так далее… а Крил всегда считал, что это скучно и неинтересно. Он не искал подвохов, ему нравилось просто взять и представить, поверить в очередную выдумку, даже если она кажется совершенно абсурдной. … Ему нравилось играть с мыслью: а как бы всё могло быть, если бы было совсем, абсолютно по-другому. Он погружался в вымышленные конструкции с головой, его бурная фантазия рисовала картины яркими, нереальными красками других миров, пока… пока чья-нибудь абсолютно обыденная, прозаичная рука не выдёргивала его обратно. В мир, который очень часто проигрывал вымышленному, как бы это нелепо ни звучало.

Например, как сейчас.

Он молча забрал книжку со стола. Высказывания брата, хоть в них и не было ничего особо обидного, заронили в душу какую-то неуверенность и испортили ему настроение.

– Ладно, – Крил встал из-за стола. – Мне в школу пора. Ты сегодня дома, что ли, сидишь?

– Да, позанимаюсь немного, плюс пара домашних дел накопилась… А вечером по приятелям пробегусь, надо порешать кое-что, – уклончиво обрисовал свои ближайшие планы Круэль.

– Ну ладно, – задумчиво кивнул Крил.

Они молча доели каждый свой завтрак, после чего он быстро поднялся наверх, оделся, подхватил стоящий на полу школьный ранец и выскользнул за дверь.

На улице было влажно, и мгла была намного гуще, чем обычно. Он сразу же учуял запах, который воздушные потоки приносили с огромного симиантинового завода, являвшегося главным предприятием их городка: почти все друзья и знакомые его семьи так или иначе были связаны с работой этого монстра. Запах был не очень приятным: в дни, когда у них оказывались гости из других регионов, при появлении запаха все неизбежно морщили носы, но Крилу он не казался таким уж противным. Наверное, он просто привык к нему, вот и всё. Запах родины, каким бы он кислым ни был, всё равно, как правило, слаще любых ароматов откуда-то издалека.

Немного постояв на крыльце, он бодро соскочил со ступенек и зашагал привычной тропой, ведущей к школе, продолжая размышлять над тем, что сказал ему за завтраком старший брат. В чём-то он был прав, но… но Крилу не хотелось соглашаться с ним, несмотря на весь его авторитет. Просто он знал, Круэль сегодня не в духе, а когда он не в духе, он будет критиковать и высмеивать всё абсолютно, о чём бы только не шла речь. Такой уж он человек, и… жаль, конечно, что в последнее время он не в духе всё чаще и чаще. Наверное, это пройдёт, когда он закончит школу и найдёт себя во взрослой жизни. Ведь он же хороший в душе, и они на самом деле очень похожи чем-то глубоко внутри, пусть он и не торопится показывать это окружающим. Постепенно шлейф разговора за столом слегка развеялся, настроение улучшилось, и Крил, с улыбкой на лице встречая случайных прохожих, бодро топал в школу, надеясь улучить в плотном графике учёбы время, чтобы прочитать хотя бы пару страниц его новой книжки.

Что бы там брат про неё не говорил.

Школа встретила его привычным шумом и гамом. Пока не прозвучал звонок, можно было находиться во дворе, и все использовали эту возможность кто как мог. Младшеклашки орали и бегали, как дикие животные, сразу показывая, что умственно они еще пока не покинули своих садиков дошкольного развития. Те же, что постарше, придумывали себе какие-то другие игры. Старшеклассники, понятное дело, очень хотели быть взрослее самих учителей. Сжимая в руках коммуникаторы, они с брезгливо-деловитыми выражениями лиц что-то колупали пальцами на крохотных экранчиках, всем своим видом показывая свою важность – каждый второй походил как минимум на правителя Области породы или какого-нибудь воротилу финансовых потоков.

Крил же, хоть и относился по возрасту к средней категории, причислить себя почему-то не мог ни к кому из них. Он с раннего детства чувствовал себя странным: он как-то совершенно не по-мужски съеживался, когда видел драку на улице, ему тяжело было рядом с громко ругающимися людьми, он как-то по-особенному, ему самому непонятным рецептором считывал мир вокруг, тонко чувствуя несправедливость или прикрытую людскую боль, но пока абсолютно не понимал, что ему со всем этим делать. В школе его не трогали, но самые хищные корготы класса уже присматривались к нему, чувствуя в нём слабость, точнее, думая, что это слабость. На самом деле, слабостью это вовсе не было, даже напротив, но вы же понимаете, в жестоком детском мире всё иногда совершенно наоборот.

– Привет, Крил! – кто-то окликнул его. Мальчик повернулся, к нему спешил его одноклассник, Влал. Они дружили, хотя, казалось бы, между ними было мало общего: высокий, светлокожий, спортивный Влал и Крил – смуглый, невысокий, вечно полусогнутый от полного ранца с книгами за спиной.

– Ты послушал новый альбом «Грызущих Твердь»? – сразу занял собой всё пространство Влал. – Это же просто разрыв, огонь!

– Нет пока… – заулыбался Крил. Он на самом деле не успел ещё послушать альбом их любимой группы, но Влал был так явно воодушевлён и размурашен, что его настроение сразу же поневоле передалось Крилу.

– А я уже… это, конечно, да… Там такой опасный звук, на обложке пометка «для аппаратуры не более 30 вт», но мне кажется, они и на такой громкости очень опасные ребята! Ну правда. Давай, зацени хотя бы первый трек, – и Влал, не дожидаясь ответа друга, сунул ему в ухо наушник и нажал на кнопку.

Тяжёлый, ритмичный звук ворвался в ухо Крила, заполнив собой все пространство, и он тут же начал невольно кивать головой. Да, это точно была музыка для индивидуального прослушивания: под неё жутко хотелось качать в такт, обнимать товарищей и прыгать вместе выше головы. Словом, делать всё, что под музыку делать было категорически нельзя. Слушая пульсацию барабанов и плотный бас, Крил вдруг представил: если бы Порода не была такой хрупкой и непредсказуемой, а была столь же щедрой и уверенной, как та самая Земля, люди могли бы собираться вместе в большие толпы, делать музыку очень-очень громкой, и прыгать вместе… Но, увы, это было совершенно невозможно. Он вдруг снова представил Круэля с его насмешливым выражением лица: «Опять размечтался, да? Ну-ну»…

Даже если несколько школьников собирались вместе и на портативной колонке включали что-то, что заставляло их двигаться вместе, пусть даже просто покачивать головой в такт, к ним тут же подходил полицейский и просил прекратить, а лучше отойти друг от друга на почтительное расстояние. «Резонанс» и «вибрация» – все знали эти страшные слова с самого детства, но подросткам было иногда так трудно поверить в их настоящий ужас. Ведь так круто было, когда ты со своими единомышленниками, когда звук захватывает вас, вместе, рождая что-то совершенно новое, общее в душе…

Мимо них прошла учительница, бросив хмурый взгляд, и они вытянулись по струнке, сделав серьёзные лица, но уже через мгновение вновь расплылись в улыбках и начали едва заметно покачивать головой – естественно, в такт.

– Да, круто! – восхищенно сказал Крил, возвращая наушник другу. – Скинь мне, я обязательно послушаю потом целиком. Там все треки такие?

– Да там просто атас! – снова зашумел Влал. – Ты оценишь, точно. Давай, я как-нибудь зайду и вместе заценим, а?

– Конечно заходи, какой вопрос, – ответил Крил. Он повернулся и посмотрел по сторонам: двор почти опустел, а это значило, что скоро начнётся урок, и, словно услышав его мысль, в этот же миг требовательно зашелестел школьный звонок.

На уроках он то и дело отвлекался, чтобы заглянуть в книжку, за что успел даже получить несколько замечаний от учителей, впрочем, не закончившихся серьёзным выговором, а после, как только последнее занятие, казавшееся длинным, как вся жизнь, закончилось, он вышел на улицу и с наслаждением вдохнул влажный, напоенный ароматом теплой Породы воздух. В ранце за спиной лежали наполовину выполненные на переменах домашние задания и дневник с тремя восьмёрками: по окружайке, сайнсу и рукоделию, так что дома можно будет с гордостью достать его и выложить на стол перед родителями, когда они вернутся, и получить свою заслуженную порцию похвал и тёплых слов. Но Крилу всё равно не хотелось домой. Немного поковырявшись в плеере, он выбрал подходящий трек, поплотнее воткнул наушники в уши, затем огляделся по сторонам, перебежал дорогу и, минуя разросшиеся кусты красивых, ярко-синего цвета гелевых мхов, направился в сторону главной городской площади. Дом находился в другой стороне, но Крила в данный момент это не заботило. Ему хотелось просто идти вперёд, разминая затекшие за шесть занятий в школе ноги, чувствовать, как покалывает мелкими иголочками оседающая на лице мгла, разглядывать прохожих и ни о чём серьёзном не думать, полностью отдавшись вяло скачущей с одной темы на другую мысли. Музыка гремела в ушах похожая на ту, что включал ему утром Влал: тяжёлая, ритмичная, та, которую никогда не включат на городской площади, и тоже не потому, что она нравится только ему, отнюдь нет. Просто Порода, как известно, живая, и ритмично раскачивать её было нельзя. Это рассказывали на первых же уроках, приводя в пример совершенно жуткие истории: как раньше, по причине обычного человеческого незнания или попросту глупости, в Бездну обрушивались целые города. Но это было давно, с музыкой и прочими подобными губительными явлениями уже разобрались, и можно было спокойно прогнать от себя дурные мысли. Теперь на каждом городском гулянии скопление людей делили на сектора, хлопать можно было только с разной скоростью, и танцевать тоже, и полиция неумолимо следила за установленным и выработанным с годами порядком.

Квартал за кварталом, огибая уличные лавки и примостившиеся на углах пункты раздачи карточек на воду, Крил удалялся от школы, приближаясь к окраине города, приближаясь к Бездне. Только на этот раз с другой стороны их посёлка. На самом деле их городок по сути находился на самом Краю, на широком пологом выступе, и на картах, которые они изучали на географии, выглядел довольно зловеще – словно Порода высунула свой любопытный нос в эту черноту, пытаясь отнять у неё немного территории, за что могла жестоко поплатиться, а люди, словно микроорганизмы, которые селились, не задумываясь, везде, где только могли, тут же наплодили там своих домишек и начали безудержно размножаться, заполняя собой всё свободное пространство… Но те, кто жил в Прианте, давно уже привыкли к этому зловещему соседству, а многие и вовсе не думали о нём, полностью поглощённые бытовой суетой и рутиной.

Через полчаса ноги вынесли окончательно ушедшего в себя, задумчивого Крила на Огибающий тракт, и вот он уже шагал по широкой утоптанной дороге, глядя в основном перед собой и лишь изредка поглядывая в сторону распластавшейся слева от него черной дыры. На дороге не было ни души – рабочий день ещё не закончился, а большинство школьников из этого района учились, как правило, в первую смену.

Он шёл, поглядывая на Бездну всё чаще, и вдруг что-то само, помимо его воли, заставило его замедлить шаг и остановиться. Крил осмотрелся, щелкнул кнопкой на плеере, выключая его, и замер на месте. Вытащил наушники из ушей. Ещё раз, как будто собирался переходить дорогу, поглядел по сторонам.

Сначала тишина навалилась на оглушенные громкой музыкой уши, заполняя собой всё вокруг. Крил стоял и зачем-то пристально, не отводя глаз, смотрел в Бездну, словно стараясь загипнотизировать её.

Так прошло какое-то время. Он задумчиво замер на месте, с одной стороны, чувствуя себя довольно глупо, а с другой – что-то ведь как будто привело его сюда, а теперь дало команду ждать?

И он ждал.

Через некоторое время абсолютная тишина уже не казалась такой, разбившись на множество мелких звуков – тихий шепот живущей своей жизнью породы, едва заметное потрескивание и пощёлкивание входящих во взаимодействие между собой слоев, далекие, едва заметные звуки города в нескольких километрах от него. Копошение и шуршание мелкой породной твари, гнездившейся в нетронутых мхах на склоне, упирающемся в дорогу.

Но во всём этом полифоническом многообразии был ещё один звук.

Крил, напрягая слух и стараясь не шевелиться, стоял и внимательно смотрел в Бездну.

И слушал.

Звук, несомненно, шёл именно оттуда, из прожорливой чёрной дыры прямо перед ним. Непохожий на всю эту возню жизни вокруг, очень тонкий, напоминающий мелодичный, ритмичный шёпот сотен людей на непонятном языке, он как будто просачивался сквозь всё вокруг, будто звучал в каком-то своем, особом диапазоне. Крил вспомнил свой сон и вздрогнул – но нет, это был не совсем тот звук, однозначно.

Или?

Ведь в чём-то он был определённо похож…

И самое удивительное: он вдруг понял, что слышал его не впервые.

Крил стоял и слушал, пытаясь разобраться в этих новых для него ощущениях.

Впервые он заметил его не так давно, примерно с неделю назад. Он брёл в школу, сонный и не выспавшийся, когда это случилось. Причем в ушах, как обычно, торчали наушники, и Крил поначалу решил, что это просто фон от перетёртого проводка. Но нет, даже отключив из любопытства плеер, он продолжал отчетливо слышать его. Люди вокруг, с серыми, размазанными повседневными тяготами лицами, мельтешили в привычной для них суете, не обращая внимания ни на внимательно вслушивающегося непонятно во что мальчика, ни на сам звук. Либо просто не слыша его. Времени долго стоять на дороге, размышляя, что же это такое, у него тогда не было, и он поспешил домой, по дороге пытаясь найти хоть какое-то объяснение произошедшему. Ничего вразумительного, конечно, на ум ему прийти тогда не могло. Но Крил запомнил тот случай очень хорошо, периодически мысленно возвращаясь к нему.

В библиотеке он уже просмотрел все книги, которые могли хоть как-то касаться исследований Бездны на предмет звука. Да, такие работы были, но в них речь шла о прослушивании на каких-то совершенно невероятных частотах, с помощью сложной и бьющей на миллионы гексаметров аппаратуры. О звуках Бездны, которые могло различать обычное человеческое ухо, найти информацию можно было лишь в разделах «Фольклор» и «Фантастика». Второй он, несмотря на свой юный возраст, знал уже достаточно хорошо, а вот в первом пришлось немного покопаться. Но ничего интересного, кроме подозрительно похожих друг на друга историй о голосах ушедших в Бездну родственников, которые якобы кто-то начинал слышать, стоя у края, он так и не нашёл.

Поэтому сейчас он замер и, стараясь не спугнуть свои ощущения, стоял и жадно слушал этот ни на что не похожий звук. Слушал изо всех сил, если можно так сказать. Кто-то на его месте, наверное, испугался бы, но Крил, несмотря на свой довольно юный возраст, оказался из тех, чьё любопытство способно было победить практически любой страх. Звук, бывший одновременно монотонным, и странным образом вместе с тем в каждое мгновение казавшийся совсем разным, будто бы струился вокруг него, окутывал, оплетал собой. Крил, внимательно посмотрев по сторонам и не обнаружив никого, кто мог бы ему помешать, осторожно перешагнул бордюр, отделяющий тропинку от рыхлой, дикой породы, и медленно направился к краю. Подходить слишком близко не входило в его планы: он всё-таки был нормальным здравомыслящим мальчиком и понимал, что это ужасно опасно, но не проверить свою догадку он не мог.

И в самом деле, по мере того, как его обутые в ученические ботинки ноги шаг за шагом сокращали пространство до кромки Бездны, звук становился всё сильней. Едва заметно, прибавляясь совсем по чуть-чуть, но вполне ощутимо. Теперь мальчик не сомневался.

Это звучала она.

До кромки осталась буквально пара десятков шагов. Крил твердо решил, то сделает ещё ровно пять, потом немного послушает, и затем уже точно обратно, когда в его уши ворвался ещё один звук. Кто-то истошно заголосил на тропинке у него за спиной. Крил вздрогнул, резко повернулся и увидел двоих: в ужасе замершую возле ограждения молодую женщину и мужчину, уже успевшего преодолеть примерно половину расстояния до него. На секунду его пронзил страх: он не понял, что происходит, и в первый момент ему показалось, что мужчина хочет сбросить его вниз. Тело парализовал настоящий ужас, но в тот же момент мужчина остановился, нервно улыбнулся и помахал ему рукой.

– Что ты там делаешь? – громко, как будто он стоял дальше, чем на самом деле, прокричал мужчина. – Стой на месте, я заберу тебя. Ни в коем случае не иди дальше, хорошо? Это очень опасно!

Крил, стряхнув оцепенение, выдавил из себя дежурную улыбку и помахал ему в ответ.

– Я и не собирался! Можно, я сам пойду обратно к дорожке?

Мужчина застыл в нерешительности на месте, явно размышляя, как ему стоит поступить дальше. Крил же, не дожидаясь, пока тот определится, молча направился обратно к тротуару, стараясь забирать чуть левее. Уж неизвестно, что там надумали себе этот мужик с тёткой, но он-то сам знал, что прыгать никуда не собирался – он же не идиот. А вот контактировать с незнакомцами ему не очень хотелось: мама говорила, что в нашем обществе все хоть и улыбаются на улицах, но под улыбками у взрослых часто могут скрываться «странные мысли». Что это за странные мысли, он не знал, но сейчас, глядя на перепуганную, но продолжающую улыбаться женщину и озадаченного, но все равно со ртом до ушей мужчину, он подумал, что в этих словах точно что-то есть. Постаравшись изобразить максимум благодарности и учтивости на лице, он ещё шире улыбнулся, снова помахал обоим, выскочил на тропинку и припустил в сторону дороги домой – благо, в их посёлке всё было, считай, недалеко – рукой подать. Удалившись на безопасное расстояние, он обернулся и увидел, что парочка незнакомцев так и стоят на том месте, где он свернул к Бездне, и зачем-то смотрят ему вслед.

Звук, так заинтересовавший его, теперь пропал. Исчез, как будто его и не было, словно его спугнули эти двое, и теперь его окружали привычная, обыденная какофония живущей своей жизнью спальной окраины: шорохи, поскрипывания, шелест, негромкие разговоры людей, пробивавшиеся сквозь неплотно прикрытые окна и занавески, едва заметное далёкое, ровное индустриальное гудение мануфактур. Ничего похожего на «голос Бездны», как уже окрестил мысленно этот странный звук мальчик, он теперь не слышал. Крил раздосадовано посмотрел на своих горе-спасителей, уже превратившихся сейчас в маленькие фигурки где-то вдалеке.

Мужчина и женщина тоже смотрели ему вслед, теперь молча и напряжённо: улыбки слезли с их лиц, как краска с побитого ржавчиной металла. Они видели, как маленький мальчик, ещё недавно стоявший так близко к кромке, на самом краю Бездны, чуть было не ускользнувший вниз, теперь бодрым шагом, как ни в чем не бывало, удаляется по своим делам.

Женщина, продолжая нервно ломать руки, шумно выдохнула и подняла на своего спутника огромные, напуганные глаза.

– Он…. Он что…. Он хотел… туда? Спрыгнуть? Зачем? Какой ужас, он же совсем маленький ещё! Что это было вообще?

Мужчина, проводив мальчика сердитым взглядом, повернулся к ней и медленно, задумчиво покачал головой.

– Непохоже… Мне показалось, что он там что-то то ли разглядывал, то ли слушал… – медленно ответил он, вспоминая эту странную картину: маленький мальчик, очерченный жирным чёрным контуром, встав на цыпочки, что-то напряжённо и с любопытством высматривает перед собой в мрачной, жуткой, вечно голодной пустоте, о которой любой нормальный человек наоборот пытается думать как можно реже.

Мужчина помолчал и задумчиво добавил:

– Знаешь, что самое странное? У него был такой вид, знаешь… словно он заглядывает в большой мешок с подарками, принесённый волшебником на Праздник Смены Фаз – добавил он и вздрогнул. – Брр. Странная картина, если честно. Никогда такого не видел. А перед ним при этом – чёрная дыра, способная сожрать его навсегда всего за несколько мгновений. Не оставив ничего вообще… Пойдём, Лив, – он отвернулся и приобнял свою спутницу. – Всё ведь закончилось хорошо, можешь не переживать.

Девушка нервно одёрнула платье и ещё раз широко распахнутыми глазами посмотрела на место, где ещё совсем недавно стоял маленький мальчик.

– И почему тут не сделают приличную ограду? – возмущенно добавила она, когда они отошли на несколько шагов. – Это же ненормально, что вот так вот любой может взять и подойти… к ней так близко?

Он лишь пожал плечами в ответ, чуть крепче прижав её к себе. Они медленно побрели по полупустой улочке в сторону центра, Бездна была теперь позади… и ему хотелось побыстрей стереть эту неприятную картину из головы.

– Не заморачивайся, Лив. Давай лучше подумаем о том, что мы будем делать, когда ты закончишь учебку и твой отец захочет избавиться от тебя.

– Ну… – девушка вдруг погрустнела. – Это ещё не скоро, но мы придумаем что-нибудь, правильно?

Парень, улыбка которого тоже немного поблекла после её слов, нежно взял её за руку. Ещё раз с содроганием, не сговариваясь, обернувшись и посмотрев на край, они направились прочь. Через некоторое хмурое выражение на лице девушки разгладилось, она улыбнулась, он ей ответил, и, поняв друг друга без слов, пара свернула к любимому бару. Взяв там себе по бокалу любимых напитков, они заняли уютное место в углу зала. Неприятное происшествие, заставившее их понервничать, к этому времени уже практически стёрлось из их памяти.

В этот же момент Крил, всё ещё немного раздосадованный, сидел в гостиной своего дома, подперев голову локтями и уткнувшись в свою любимую книгу. С улицы донёсся шум и какая-то возня, скрипнула входная дверь, и на пороге появился Круэль. Он, пыхтя и отдуваясь, затащил в дом громоздкий, как огромный чемодан, двигатель от небольшой мотоповозки, работающий на тяжёлом симиантине. Шумно грохнув его об пол и уронив несколько тяжёлых капель смазки на придверный коврик, он недовольно скривился, а затем махнул рукой и прошёл внутрь. Потом уберу, решил он, родители ведь ещё не скоро вернутся. Хватит с него пока – он и так пёр эту чёртову штуковину почти через весь город, чудом уместив её на площадке своего потрепанного моноката.

Он пересёк комнату и шумно, с чувством плюхнулся в кресло, прямо напротив Крила. Крил даже не поднял глаз – настолько увлек его новый поворот сюжета. Круэль, чуть склонив голову набок, внимательно смотрел на младшего брата. Неплохой ведь парень растёт, вдруг с теплотой подумал он. Чудаковатый правда, любит нафантазировать себе иногда непонятно чего, но это ничего, со временем обязательно пройдёт. Круэль всё-таки не особо разделял его увлечение фантастикой, предпочитая больше книжки про криминальные разборки или ужастики – про тварей, вдруг начавших лезть из Бездны или что-то в таком духе.

– Ну что, всё читаешь? – спросил он, лишь чтобы разогнать тишину. Спросил беззлобно, без всякого подтекста, но вопрос опять получился каким-то колким, едким.

Крил поднял на брата мечтательно-пустые глаза. Сразу становилось понятно, что он опять в этом своём состоянии сейчас, где-то совсем далеко отсюда. На самом деле, Круэль сам не отдавал себе отчёт в том, что невольно завидует этому качеству своего младшего брата. Вот так вот отключиться от реальности, с головой уйти в чью-то фантазию, вымышленный кем-то мир – сам Круэль, увы, так почти мог. Возможно, в этом был виноват возраст, возможно, сам характер Круэля, но сейчас он остро и болезненно воспринимал окружающую его реальность такой, какой она и была, со всеми её плюсами и минусами.

Крил, словно завороженный, покивал и снова уронил подбородок вниз, чуть ли не уткнувшись носом в страницы. Круэль почувствовал, что в нем почему-то начинает закипать раздражение.

– Пошёл бы, погулял, что ли… – сказал он вслух, словно ни к кому не обращаясь, он и зевнул. – А то скоро будешь как украк какой-то, что из породы не вылезает никогда. С этой книгой своей.

Младший брат лишь помотал головой в ответ.

– Ну, что там опять такого интересного-то?

Крил, видимо, поняв, что молча отсидеться не получится, захлопнул книгу, положил её перед собой и в упор посмотрел на старшего брата. Маленькие глаза смотрели не по-детски серьёзно – он явно о чём-то напряжённо размышлял.

– Скажи, а что будет с человеком, если он умрёт, а его тело не отправят в Бездну? Что с ним произойдет, как ты думаешь?

Круэль, ожидавший какого угодно вопроса, но только не такого, сразу не нашёлся, что и ответить.

– Ну и вопросики у тебя, – подняв бровь, удивленно протянул он, чтобы выиграть пару мгновений.

– Не все же живут у края, – продолжил свои пространные размышления Крил. – У нас-то понятно, всё просто. А как там, выше? Как они это решают?

Круэль пожал плечами.

– Да так же, как и мы. Все равно везут всех на край. Хотя в некоторых городах, я знаю, делают какие-то специальные комнатки. Где-то – там, где раньше болезни особенно покосили людей – наоборот, ни в коем случае нельзя оставлять трупы, законом запрещено, – Круэль поднял глаза к потолку, что-то припоминая. – Кстати, говорят, что недавно и у нас тут нашли мертвого человека, в породе где-то за городом. Мхом его затянуло, и всё. Ну и запах, говорят, неприятный. А так – ничего особенного. Я бы посмотрел, конечно… – добавил Круэль и выразительно посмотрел на брата. – А чего это тебя на тему мертвецов потянуло? – спросил он.

Крил повел худыми плечами и снова опустил голову.

– Да ничего. Просто интересно стало.

– В книжке своей вычитал какую-нибудь ерунду опять?

– Ну, можно и так сказать… – тихо ответил Крил. Он знал, что настроение брата может меняться очень быстро, поэтому был осторожен. Иногда Круэль находился в прекрасном расположении духа, и тогда можно было говорить что угодно, кидаться в него тапочками и вообще прекрасно и замечательно проводить время. Но иногда… Круэль становился как закрытая непрозрачная коробка, в которой тихонько тикает часовой механизм. Никогда не знаешь, в какой момент щёлкнет замок. И что выскочит из-под цветастой крышки: веселый румяный клоун, или… или мерзкий дохлый улисс, наколотый на пружинку.

– Ладно, читай уже. Я к себе пойду, – сказал Круэль.

По лестнице застучали шаги, щёлкнул замок, и через несколько секунд в доме всё стихло. Тишина – ненастоящая, но такая убедительная – заняла свое место, и книга снова будто сама скользнула мальчику в руки. Уроки были частично выполнены ещё в школе, а про несколько заданий Крил просто забыл – ну и ничего страшного, сделает завтра на перемене. Уличное освещение плавно гасло, приближая смену сна, тени от столбов и декоративных хвощей, падающие на стену у плиты, постепенно блекли, вытягивались, и вот уже в доме стало почти темно. Тишина, теперь тоже как будто потемневшая, отдавшая временно свою часть света кому-то до наступления рабочей смены, изменилась. Стала задумчивой – все ведь знают эту разницу, правда?

Но Крил не замечал всего этого. Света от лампы на столе хватало (она, оказывается, и так работала непрерывно, кто-то просто забыл погасить её после завтрака), и он жил сейчас в этом островке света, не замечая, как тишина вокруг тихо превратилась из задумчивой в зловещую.

И в этой тишине, осторожно ступая, вдруг снова появился Круэль. Он, мягко переставляя ноги, спустился вниз, тихонько подошёл к младшему брату и резко опустил ладони ему на плечи.

– Бу! – гаркнул он, когда его пальцы коснулись худого тела младшего брата.

Крил, подпрыгнув от неожиданности, не смог сдержать крика и тут же развернулся, столкнувшись со старшим братом нос к носу.

Мгновение они смотрели друг на друга. Но Круэль решил, что этого было недостаточно. Он наклонился ещё ниже к младшему брату и, почти уткнувшись в него лбом, мрачно проговорил глухим, низким голосом:

– Чёрная-чёрная старуха ждёт тебя в гости, чтобы однажды сожрать тебя полностью: и тело, и душу, и она зовет, и терпение её всё тоньше, и тоньше…

Крил, пытаясь унять трепыхающееся в груди сердце, проглотил набежавшую в рот слюну. Большие, блестящие глаза Круэля висели в воздухе прямо на уровне его лица. Было страшно, но не из-за самой этой дурацкой выходки, вовсе нет. Это все ерунда.

Сейчас Крил видел, что с братом что-то творится – но что? Что-то не так у него на душе, что-то разладилось, но что он мог в этом понять и уж тем более сделать? Хоть на самом деле он мог, и многое – он любил брата и очень часто мог всё-таки найти слова, чтобы сбить с него это колючее и неприятное состояние… Но сейчас нужные слова, как назло, не возникли сами по себе на языке. Крил отстранился и лишь легонько покачал головой.

– Ты пугаешь меня, Круэль.

– Конечно, пугаю, – Круэль ухмыльнулся и сел на стоящий рядом стул. – Да, пугаю… – повторил он. – И буду пугать.

Крил непонимающе смотрел на старшего брата.

– Зачем?

Круэль странно усмехнулся. На улице окончательно погасли лампы рабочей смены, и теперь все было окрашено голубоватым тусклым светом ламп смены сна.

– А ты сам не понял ещё, зачем? Научись бояться, малыш. Наше общество строится на страхе, иначе никак. Наш главный страх – это страх Бездны. Никто не хочет падать вниз, понимаешь? Поэтому люди и придумали всё это, – он неопределённо махнул рукой вокруг себя. – Не хочется падать ни в глазах окружающих, ни в породу лицом – никак. Всех пугает падение – спроса, популярности… да во всём, куда ни ткни. Всё это лишь куча названий для одного большого падения, которое мы считаем своей жизнью. Но те, кто ходят осторожно, живут больше других, долго, тихо и спокойно. Те, кто боятся. Понимаешь?

Это всё было очень странно и очень неожиданно. Да что же такое происходит?

Крил молча ждал, когда старший брат выговорится. Но тот, кажется, только начал и останавливаться не собирался.

«Наверное, он опять выпил», – подумал Крил. Это уже случалось, но… но сегодня, кажется, с ним происходило что-то ещё.

– Поэтому, если ты не умеешь бояться, тебе особо ничего не светит. Героев Бездна забирает первыми, – Круэль икнул, пошарил глазами по столу, видимо, в поисках воды, и продолжил:

– Первыми и тихими. Герои – всего лишь те, кто не кричат «ааа», пока падают. Падают молча, словно так и должно быть, – и он разразился колючим, невесёлым смехом, после чего, не встретив поддержки, продолжил свою странную речь:

– Поэтому бояться надо, малыш. Страх – абсолютно необходимая вещь. Учись бояться, пока есть кому учить.

Да, он был пьян – теперь Крил видел это совершенно отчётливо. Но в этот момент что-то щёлкнуло в маленькой, не по годам умной голове. Наверное, люди так и взрослеют – когда что-то очень нежное, розово-детское, ломается внутри навсегда, как тонкая кость. Так мы и живём – слушая всю жизнь эту ломку, под аккомпанемент этого треска, вплоть до того самого момента, как Бездна забирает нас к себе. Буквы сами сплелись в слова, а слова тут же выскочили наружу. Крил не узнал собственного голоса.

– Страх. Да, мы живём в страхе. Наверное, ты прав. А я хочу, чтобы его не было, понимаешь? Я не хочу бояться. Страх исчезнет только тогда, когда мы победим Бездну. А для этого нам нужно научиться летать, – и Крил воткнул взгляд в мутноватые, пугающие глаза брата.

– Фрр? – издав странный гортанный звук, старший брат закатил глаза. – Ты, я смотрю, опять весь уполз в этот свой выдуманный мир?

– Ну и уполз, допустим, – твёрдо ответил Крил. Он ведь действительно уполз в вымышленный на пару с сумасшедшим писателем мир и совершенно не хотел выползать обратно.

Круэль, не ожидавший услышать от брата ничего подобного, попытался вернуть утраченное превосходство в беседе.

– Ну а сам подумай, что было бы, если бы мир был, как в этой твоей книге? Бояться было бы нечего. Ничто бы не сдерживало никаких сумасшедших идей – пожалуйста, делай что хочешь, никаких ограничений. Да люди бы не справились с такой ответственностью. Бездна, хоть я ненавижу её, держит тех из нас, кто принял её правила, вместе. Она – вечное напоминание о том, что один неверный шаг иной раз может оборвать абсолютно всё. Она-то и делает нас человеками, Криша. Пусть и такими жестокими методами.

Круэль резко замолчал и отвернулся к окну, за которым медленно тлел старый диодный фонарь. Ярко-жёлтый в рабочую смену, он не так давно переключился в режим смены сна, и поэтому сейчас остывал до нужной температуры. При этом он проходил почти все цвета спектра, поэтому комната постепенно менялась в тонах и очертаниях теней, что создавало особую, мрачную и в то же время загадочную атмосферу.

– Ты же не читал этой книги, откуда ты вообще знаешь, как там? – тихо проговорил Крил. Этот разговор действовал на него каким-то странным образом… Как, может быть, выпивка на ещё молодой и совсем неокрепший организм старшего брата. Крил искренне не понимал – зачем бояться Бездну? Да, она могла забрать любого, и рано или поздно это каждого ждёт… а вдруг это не так уж и страшно, на самом деле?

– Ой, всё… – отмахнулся Круэль. Но напряжение в комнате сошло на нет – брат выговорился, или, может быть, его немного отпустил хмель, да и Крил выплеснул эмоцию – и сейчас они оба как спортсмены-ударники, за первый раунд осознавшие равенство сил и решившие решить дело вничью, просто молча смотрели друг на друга в пустой тёмной комнате.

– А давай я прочитаю её, – вдруг сказал Круэль. – И мы с тобой обсудим потом? Будет такой литературный клуб на двоих. Литературный клубок, – и он скупо усмехнулся, – что скажешь?

Крил, ожидавший в продолжении беседы чего угодно, но только не этого, удивлённо вскинул брови. Такое предложение поступало от брата впервые. Он, не раздумывая, захлопнул книгу и скользнул ей по поверхности стола – обложка издала приятный шуршащий звук, словно полностью одобряя происходящее.

– На.

Круэль взял томик в руки, криво хмыкнул, пытаясь все-таки выйти из ситуации с нужным ему лицом, повернулся и, чуть покачиваясь, направился в сторону лестницы.

– Спать иди… – коротко бросил он через плечо, не поворачиваясь.

– Хорошо, – тут же согласился Крил. Фонари за окном стали мертвенно бледными: фаза сна плавно переходила в свою глубокую часть.

Через несколько мгновений дом, как и его обитатели, спал. Спал и весь район. Спала Порода и почти вся мелкая живность в ней.

Только Бездна смотрела на всё это своим единственным безразличным, не знающим сна глазом.