Читать книгу Переплет - Пелам Вудхаус - Страница 10

Был Эгглстон невысокенький, тщедушненький, но так, ничего себе, симпатичный, если вам нравятся бакенбарды и усики, похожие на пятна сажи. Сейчас он нервничал. Усишки у него выросли невелики, но он терзал какие уж были. Пэки он окинул стеклянным взглядом.

– Привет! – с излишней бодростью воскликнул тот. – А вот он и я!

– Простите?

– Боюсь, припоздал немножко…

– Простите?

– Беатриса сказала, вы будете ждать меня без четверти пять, но пришлось тут встретиться с одним человеком, насчет его стрижки…

– Беатриса?

– Леди Беатриса Брэкен.

– Так что она сказала?

– Что вы будете…

Пэки умолк, заметив, что, к несчастью, новый знакомый не обращает на него внимания. Неужели этот Блэр всегда такой? Если да, то заложить фундамент великой дружбы, о которой мечтает Беатриса, будет нелегко.

– Я, часом, не спутал? – проверил Пэки. – Мы с вами встречаемся и пьем чай?

Глаза Эгглстона внезапно утратили стеклянность. Он напрягся, как сделавшая стойку собака, и судорожно схватился за рукав Пэки.

– Ах! Вот она!

Пэки, следуя за его взглядом, увидел, что лифт привез пассажиров. Среди них – сердце у него неприятно екнуло – он узнал и дочку своего недавнего клиента. Направлялась она прямиком к ним, и Пэки овладела глубокая убежденность, что чем скорее он уберется отсюда, тем лучше.

– Рад познакомиться, – торопливо пробормотал он, – но только что вспомнил, у меня крайне важная…

Его попыткам удрать мешало то, что Блэр, очевидно, бессознательно, все еще удерживал его рукав с цепкостью краба.

Девушка подходила все ближе, и Пэки разглядел, что ее прелестный лобик нахмурен. Он сделал новую, опять безуспешную, попытку вырваться.

– Мне действительно нужно…

– Джейн! – вскричал Блэр. – Как ты долго!

Она не ответила. Ее внимание занимал только Пэки.

– Вы!

Наверху, в люксе сенатора, Пэки не удалось точно определить цвет ее глаз. Они казались ему то черными, то темно-синими. Теперь он вполне мог решить этот спорный вопрос. Глаза находились всего в шаге-другом от его собственных, и он увидел, что они синие, а сделаны, насколько он понял, из расплавленного огня.

– Вы! – повторила девушка.

Вообще-то подходящего ответа на словечко «вы» не существует. Пэки и пытаться не стал подыскивать.

– Не знаю, кто вы, но, может, вам любопытно будет узнать, что вы погубили мою жизнь!

Пэки попросил ее не говорить так. Просьба преглупая – ведь она уже сказала. А что, собственно, заодно спросил он, она имеет в виду?

– Я вам объясню что! Мы с Блэром помолвлены, но папа пока что ничего не знает. Я зашла к нему, чтобы улестить его, привести в хорошее расположение духа, прежде чем Блэр сообщит ему эту новость. А тут вы! Выкинули свой идиотский трюк со стрижкой! И папа рассвирепел как шершень.

– Ничего не понимаю! – изумился Эгглстон.

– Поймешь! – зловеще пообещала Джейн.

Лицо Блэра, и в обычное время отличавшееся легкой интеллектуальной бледностью, и вовсе побледнело, словно молодому романисту поручили роль Короля бесов в пантомиме и с этой целью нанесли легкий зеленоватый тончик. А нижняя челюсть безвольно отвисла умирающей лилией.

– Ты хочешь сказать, чтобы после этого я шел просить согласия твоего отца на наш брак?

– Да.

– Но ты же сама говоришь – он в крайнем расстройстве…

– Рвал простыню на клочки, когда я уходила, – подтвердила Джейн.

И обернулась на Пэки так свирепо, что тот отскочил на добрый фут. За минуту до того он намеревался сгладить свой опрометчивый поступок, объяснив, что то была внезапная причуда, каприз, но, вглядевшись в Джейн, решил – нет, пожалуй, не стоит.

– Простыню рвал? – переспросил Блэр. – На клочки?

– Мелкие-премелкие.

– Я дико извиняюсь, – пробормотал Пэки.

Джейн полюбопытствовала, какой прок в извинениях, пусть даже и диких. Пэки молчал, меланхолично потирая горящее пятно на щеке, куда упирался ее взгляд, но объяснить – хоть убейте – не сумел.

От участия в развернувшейся дискуссии Пэки воздержался: влюбленные принялись жарко обсуждать различные черты его характера, мешавшие ему достичь идеального совершенства, а в подобных случаях человек воспитанный в разговор не влезает. Наоборот, он постарался – как можно глубже – погрузиться в собственные мысли, главным образом ради того, чтобы не слышать своего словесного портрета, который не без блеска набрасывала Джейн, а погрузившись, понял, зло возможно в какой-то мере и загладить.

– Послушайте, – вклинился он в паузу (даже самые одаренные критикесы не в силах разглагольствовать бесконечно, им тоже нужно сделать паузу, чтобы набрать воздуха). – Может, я и слабоумный, категорически отрицать не стану, но вы послушайте только минутку. Кажется, я сумею вам помочь.

Возможно, просьба его так и осталась бы без отклика, но внезапно Джейн, молча вглядывавшаяся в его лицо, подыскивая, что бы еще выдать поехиднее, задала встречный вопрос:

– А вы, случайно, не Пэки Франклин?

– Да, он самый.

– То-то я старалась вспомнить! Я сразу подумала, еще наверху. Лицо знакомое, но никак не вспоминалось, кто вы. Я видела, как вы забили гол Нотр-Даму. Ух, вот это был мяч!

Вся злость у нее улетучилась. Девушка явно считала, что установление его личности придает всему делу совершенно новую окраску То, что для обычного человека чистое безумие, у героя-футболиста сходит за озорство и эксцентричность.

– А помните, вы так как-то вильнули вбок, и этот тип пролетел буквально в дюйме от вас?

– Мне повезло, – скромно отозвался Пэки.

– У-ух! Я тогда охрипла на несколько недель.

И тон ее, и поведение дышали приветливостью. Блэр Эгглстон, напротив, держался по-прежнему враждебно.

– Не вижу, – холодно проговорил он, – как способность мистера Франклина бегать и… вилять влияет на обсуждаемый случай.

– Да, верно, – согласилась Джейн, вспомнив о причиненном ей ущербе. – Вернемся к делу. Что вы такое говорили? Вы сможете нам помочь?

– Могу подбросить Эгглстону пару советов. Я ясно представляю, как он намеревается обработать вашего папу. Примется лебезить, пресмыкаться… Ни в коем случае! Просить у отца руки его дочери – сущая ерунда. Нужно только правильно взяться. Тут требуется напор, нужна самоуверенность…

– Да, Блэр, верно, верно!

– Взгляните на меня. Я выступил против графа! Как же я себя вел?

– Против какого?

– Не важно. Но если вам так уж позарез узнать – против графа Стейблфорда. А уж он-то крепкий орешек, вам любой в Дорсетшире скажет. Ну так вот, врываюсь к нему как пуля, хлопаю по плечу и кричу: «Привет, граф! Я женюсь на вашей дочке! Тихо, тихо!» Вот так вот.

Блэр заметно вздрогнул.

– И сработало? – полюбопытствовала Джейн.

– Еще как! Просто колдовство! С тех пор старикан покорен и послушен. Ест, можно сказать, из моих рук.

– Мне так не суметь, – пролепетал Блэр.

– Да ну что ты, еще как сумеешь.

– Конечно, сможете, – подтвердил Пэки. – Сперва только хлопните пару рюмашек. А еще вернее – три!

– Ну да! А папа унюхает. Разве вы не слышали, он ярый сторонник «сухого закона»? Если решит, что Блэр пьет, то прикажет, чтоб его укокошили и сбросили в Темзу лунной ночью.

Пэки ненадолго призадумался.

– Так-так. Ладно, тогда пойдите и скажите, что вы друг мисс Опэл. Она пожаловалась, что я испоганил вам прическу, а вы так разозлились, что поколотили меня до потери пульса.

– Тогда папа проникнется к тебе благодарностью, – растолковала Джейн.

– Симпатией воспылает, – прибавил Пэки. – А когда облапит вас и воскликнет: «Мой герой!» – вот тут-то вы и ввернете радостную весть.

– Хм… – промычал Блэр.

– Или вот еще метод. Притворитесь, будто вы влиятельный член английского Общества трезвости, и выудите у него десять долларов. А потом и приступайте. Такой метод в любом случае вам хотя бы десятку обеспечит.

– В общем, – подытожила Джейн, – тебе пора действовать! Какой толк стоять тут и ничего не предпринимать? Может, папа уже поостыл.

– Наверняка, – поддакнул Пэки.

– Ступай наверх, Блэр, и покончи с этим делом!

– А если даже потерпите неудачу, – заметил Пэки, – что ж такого? Появится свежая могилка среди холмов, и все дела!