Читать книгу Переплет - Пелам Вудхаус - Страница 2

Зрелище человеческих терзаний никогда не доставляет удовольствия. А значит, мы постараемся не слишком задерживаться на том, как у Веллингтона Геджа сначала отвалилась челюсть, потом забулькало в горле, перехватило дыхание и, наконец, он пулей сорвался со стула, будто мисс Путнэм воткнула в сиденье булавку. Конечно же, повествователю лучше лишь пунктирно пройтись по его вскрикам, начиная с первого придушенного вопля «Черт его все раздери!» до завершающего страдальческого «Будь же человеком!».

А о его метаниях по залу, кульминацией которых стало громоподобное столкновение с низеньким столиком, заставленным стеклянной и фарфоровой посудой, мы, следуя нашему курсу сдержанности, умолчим и вовсе.

Обойдемся лишь намеком: переполошился Гедж не на шутку. Есть люди, всей душой алчущие почестей, какими может даровать их страна, но Гедж в их рядах не числился. Честолюбцем он не был никогда. При мысли, что его могут сделать послом во Франции, тошнотворный ужас обуял его. Если эта кошмарная затея удастся, это будет означать, что ему еще долгие, долгие годы не видать Калифорнии. Годы эти он проведет в городишке, который невзлюбил сразу, в обществе людей того сорта, от которых его мурашки пробирают. Выскочило у Геджа и еще одно, совсем уж страшное соображение: ведь послам как будто полагается носить форму и атласные бриджи?

– Не желаю я быть послом!

Крик этот миссис Гедж восприняла как вопль зверя, существа из диких лесов, зализывающего раны.

– Ну что тут особенного, стать послом? – умиротворяюще проговорила она. – Были б деньги. Если у тебя есть деньги, а влиятельные особы вроде виконтессы де Блиссак и сенатора Опэла поддерживают тебя…

В густых потемках для Геджа забрезжил робкий лучик надежды.

– Тебе ведь известно, что старик Опэл ненавидит меня всем нутром! Как-то раз мы повздорили, играя в гольф, и он этого не забыл.

– Слышала, слышала. Но, думаю, ты сам убедишься, что он пустит в ход все свое влияние.

– Почему?!

– Сегодня утром я получила от него письмо, и у меня сложилось такое впечатление.

– Что же он пишет?

– Видишь ли, суть не в конкретном содержании. А так… общий тон.

Гедж остро взглянул на жену. На лице у нее играла опасная полуулыбка – верный признак, что в рукаве припрятан какой-то козырь.

– Про что ты?

– Ах да ни про что! – Миссис Гедж, как часто замечал ее муж, была женщиной скрытной. – Встречусь с ним завтра, когда приеду в Лондон, и, думаю, все будет в порядке. Увидишь сам!

– Но, Господи, зачем тебе приспичило делать из меня посла?

– Объясню. Когда я выходила за тебя замуж, сестра моего покойного мужа, Мейбл, повела себя просто отвратительно. По ее мнению, женщина, бывшая когда-то миссис Уилмот Брустер, этим должна и удовольствоваться до конца дней. Мне даже показалось, она была бы не прочь, когда Уилмот умер, чтобы я совершила сати.

– Что еще за сати?

– Я пошутила, конечно. Когда умирает индус, его жена сжигает себя на его могиле. В Индии это называется «сати».

Тень тоскливого томления затуманила лицо Геджа. Видимо, у него промелькнула мыслишка – ах ты, как не повезло, что по воле недоброй судьбы Уилмот Брустер был не индусом, а калифорнийцем!

– Вот я и решила, твердо и бесповоротно, что новым послом во Франции станешь ты. Желала бы я увидеть физиономию Мейбл, когда она прочитает в газете объявление! «Мистер Ничтожество», – обозвала она тебя. Да уж, посол во Франции – это вам не ничтожество!

Хотя подбородок у Веллингтона Геджа был скошен внутрь, а глаза выпучены наружу, определенной неотшлифованной мудростью он обладал. Возможно, существовали вещи, в которых он не смыслил ничего, но уж про это-то ему было доподлинно известно – если мужчина становится пешкой в ссоре между женщинами, то бороться – пустая затея. Несколько напряженных минут он просидел, пощипывая покрывало, молча воззрившись в свое беспросветное будущее, и, наконец, тяжко поднялся со стула.

– Ладно, пойду куплю тебе «Маль-де-мэр»…