Читать книгу Мост через реку Квай - Пьер Буль - Страница 7

Работы шли из рук вон плохо. Полковник Николсон, спросив, доволен ли начальник лагеря их результатом, наступил ему на больную мозоль. И не был не прав, когда предположил, что обстоятельства вынудят японца пойти на попятный.

Прошло три недели, а строительство моста не только не было начато, но даже подготовительные работы пленные делали настолько плохо, что часы и дни уходили на исправление ошибок и огрехов. Солдат возмущало обращение с их командиром. Командир восхищал своей отвагой и твердостью. Поток брани и побоев, которым осыпали их охранники, обижал их и раздражал. Пленники не желали служить рабами своего врага и возводить драгоценный для японцев мост. Англичане не видели своих офицеров, не слышали привычных команд и соревновались друг с другом: кто меньше сделает и причинит больше вреда под видом искреннего старания. Никакие наказания не уменьшали их вредительского пыла. Инженеру, сухонькому японцу, случалось плакать от безнадежности. Чтобы следить за всеми, не хватало охранников, а те, что были, не понимали, где узники вредят, а где нет. Разметку двух участков дороги уже делали и переделывали двадцать раз. Инженер тщательно рассчитал все необходимые повороты и разметил их белыми столбиками, но стоило ему отвернуться, как белые столбики переставляли, и будущая дорога превращалась в угловатый причудливый лабиринт. Японец, вернувшись, только жалобно всплескивал руками. Опоры, которые вбивались в противоположные берега реки и на которых должен был держаться мост, оказывались на разных уровнях и никогда одна напротив другой. Одна из бригад вдруг старательно принялась копать землю и выкопала что-то вроде кратера, который был гораздо глубже намеченного уровня. Ничего не смысливший в деле охранник радовался, что пленные наконец-то работают с огоньком. Но вот появился инженер и пришел в ярость, он стал колотить и пленников и охранников. Те поняли, что их снова обманули, и принялись вымещать зло на поднадзорных. А толку что? Чтобы закопать эту яму, понадобился не один день.

Другая бригада была отправлена в джунгли, чтобы валить для моста деревья. Она рубила как на подбор самые кривые и самые непрочные. А то вдруг выбирали огромное дерево, долго его подрубали, чтобы оно упало в реку, откуда его невозможно было достать. Или находили деревья, изъеденные изнутри насекомыми, которые не выдерживали ни малейшей нагрузки.

Сайто, каждый день приходивший с инспекцией, ярился все сильнее. Он бранился, грозил, бил всех подряд, не исключая инженера, тот оправдывался и ссылался на никудышных работников. Сайто сыпал самыми страшными проклятьями и придумывал новые зверские меры, чтобы положить конец глухому сопротивлению пленных. Он измывался над ними, как может измываться мстительный тюремщик с неограниченной властью, который боится, что его разжалуют за несостоятельность. Тех, кого заставали на месте преступления, кто был замечен во вредительстве, привязывали к дереву, хлестали лозой с шипами и оставляли голых, окровавленных на долгие часы на милость муравьев и тропического солнца. Вечером товарищи приносили пострадавших в лихорадке со спиной, разбитой до мяса, к Клиптону. А он не имел возможности подержать их у себя подольше. Сайто не забывал о них. Как только они начинали передвигать ноги, их отправляли на стройку под специальный пристальный надзор. Несгибаемость этих сорвиголов трогала Клиптона до глубины души, вызывая иной раз на глаза слезы. Его изумляло, что они несмотря ни на что не сдаются. И всегда среди пострадавших находился кто-нибудь один, кто из последних сил приподнимал на носилках голову и едва слышно шептал, пытаясь подмигнуть, употребляя выражения, которые употребляли все пленные от Бирмы до Таиланда:

«Не построить им свой еб… мост, док! И еб… поезд их еб… императора не проедет через еб… реку их еб… стран. Наш еб… полковник прав, он знает, что делает! Увидите его, скажите, что мы с ним заодно и еб… обезьяне никогда не справиться с еб… английской армией!»

Никакие самые зверские наказания не достигали цели. Люди к ним привыкали. Пример полковника Николсона кружил им головы сильнее пива и виски, о которых в лагере они успели забыть. Если после жестокого наказания парень с подорванным здоровьем больше не мог рисковать своей жизнью, находился другой, кто шел на риск. Они сменяли друг друга бесперебойно. Клиптон ставил этим простым парням в особую заслугу, что они не покупались на притворную ласковость начальника лагеря, свойственную ему в грустные часы, когда все привычные наказания так ни к чему не повели, а новых он пока еще не придумал.

И вот однажды комендант лагеря собрал всех пленных у своей конторы, сняв с работы пораньше, чтобы они «не переутомились», как он им объяснил. Он раздал всем рисовые колобки и фрукты, купленные у тайских крестьян в соседней деревне, сказал, что это «подарок от японской армии, желающей, чтобы они лучше работали». Он оставил заносчивость и решил сыграть на панибратстве. Теперь он говорил, что он тоже простой деревенский парень и хочет одного: выполнить свой долг, не имея неприятностей. Офицеры, сказал он, отказались от работы и перевалили ее на плечи рядовых. Он понимает недовольство простых солдат и не винит их. Больше того, он им сочувствует. И своей собственной властью он уменьшит для них норму. Инженер определил ее как полтора куба земли в день, а он просит делать их по кубу в день на человека. Он уменьшает норму, понимая, сколько у них тягот, но страдают они не по его вине. Он надеется, что его дружеская помощь, жест доброй воли поможет им поскорее закончить нехитрую работу, а вместе с ней и проклятую войну.

В конце речи голос полковника Сайто звучал почти умоляюще. Но просьбы и потачки помогли делу не больше пыток и наказаний. На следующий день все выполнили норму. Все, как один, тщательно выкопали свой кубометр земли. А кое-кто даже больше. Но гора земли выросла совершенно не там, где ей было положено, и выглядела издевкой.

Сайто сдался. Он исчерпал все свои средства и возможности. Упорство пленных довело его до самого жалкого состояния. Несколько дней он разгуливал по лагерю с видом загнанного быка, которого вот-вот поведут на бойню. Дошел до того, что стал упрашивать молоденьких лейтенантов самим выбрать для себя работу и обещал премии и более мягкий режим по сравнению с обычным. Но ни один человек не дрогнул. А коменданту лагеря между тем грозила инспекция высокого японского начальства, и он пошел на позорную для себя капитуляцию.

Он предпринял отчаянную попытку «не ударить лицом в грязь», замаскировав свое поражение, но она была такой жалкой, что не обманула даже его собственных подчиненных.

7 декабря 1942 года, в годовщину вступления в войну Японии, полковник Сайто объявил, что в честь столь великого праздника он объявляет амнистию всем наказанным. Он вызвал к себе полковника Николсона и сообщил ему о режиме наивысшего благоприятства: офицеры будут избавлены от ручного труда. Но, в свою очередь, он надеется, что офицеры приложат все силы, чтобы их люди трудились с полной отдачей.

Полковник Николсон пообещал посмотреть, чем сможет помочь. Как только все позиции стали соответствовать правилам, он не видел причины, по которой не должен помогать победителям осуществлять свои планы. А по его мнению, в любой цивилизованной армии долг офицера отвечать за поведение своих солдат.

Капитуляция японцев была полной. Англичане отпраздновали свою победу песнями, криками «ура» и дополнительной порцией риса, который, скрипя зубами, приказал выдать пленным Сайто. Сам комендант лагеря заперся ранним вечером у себя в комнате, оплакал свою поруганную честь и принялся топить горе в виски, которое пил в одиночестве. Пил, пока не свалился мертвецки пьяным на постель, что было для него большой редкостью, потому что он обладал редким даром держаться на ногах после самых варварских коктейлей.