Читать книгу Экспедиции в Экваториальную Африку. 1875–1882. Документы и материалы - Пьер Саворньян де Бразза - Страница 9
Часть I. Первая экспедиция (1875–1878 гг.)
Пьер саворньян де бразза. Путешествия на Африканский Запад[125]
Глава IV. Из Анголы в Ламбарене
ОглавлениеВскоре мы отмечаем изменение растительности. Мангровые деревья уступают место высоким травам и папирусу[220]. Масличные пальмы[221] уже показывают свои хрупкие стволы, увенчанные султаном из листьев. Пласты красноватой глины, покрывающие песчаные слои подпочвы, обрамляют верхнюю часть берегов. Горизонт то расширяется, то сужается. Мы входим в зону лесов.
Здесь властвует бамбуковая пальма[222], и мы восхищаемся ее раскидистыми ветвями, которые растут без стебля прямо из земли; они грациозно изгибаются, образуя гигантский веер, нередко более двадцати пяти метров высотой.
12 ноября[223] после полудня мы достигаем большого острова Азанге-Нинги[224]. С его возвышенной, северной, части[225] можно любоваться чарующей перспективой. Взгляд устремляется к месту впадения Нгунье в Огове; сливаясь, два потока образуют нечто подобное озеру, усеянному лесистыми островками; оно разделяется на два рукава, каждый шириной от трехсот до четырехсот метров. Там, где начинается правый рукав (река Ужугавиза[226]), мы различаем два параллельных ряда хижин; это деревня племени галуа[227] и покойного Нкомбе[228], или Короля-Солнца. Мы следуем вдоль левого берега Огове и за несколько минут до наступления сумерек высаживаемся в Ламбарене, небольшой деревушке, расположенной на узкой полоске земли между Огове и озером Зиле[229], резиденции короля иненга Реноке.
На следующий день мы соединяемся с Маршем[230]; в тот же день «Марабу» уходит в Либревиль[231]. Итак, мы подошли к крайней границе территории, на которую распространяется власть администрации Габона; правда, эта власть остается скорее номинальной, чем реальной; только два или три раза в год корабли поднимаются по реке до двух факторий – немецкой[232] и английской[233], последних европейских постов на пути к внутренним областям страны. Теперь мы вынуждены полагаться только на собственные ресурсы: отныне самой важной для нас будет проблема транспорта, которую не так-то просто решать в местах, где не знают денег, где за каждую услугу надо платить товарами, а значит, тащить за собой большой груз.
Нам наносит визит старейшина Реноке в сопровождении своих жен. Он хочет узнать о мотивах нашего появления и о наших планах.
Он, кажется, полон добрых намерений и предлагает нам козу. Но я предпочитаю не вступать с ним в отношения товарообмена, где могу только проиграть. Я надеюсь завоевать его уважение с помощью подарков, которые должен преподнести так, чтобы он понял, что я не жду от него ответного шага. Я отказываюсь от козы и дарю Реноке несколько вещей, говоря при этом, что я слишком большой вождь, чтобы что-нибудь принимать взамен; после этого мы вступаем в переговоры.
Когда путешественник-европеец первый раз оказывается в стране негров и его главная цель – проникнуть в нее как можно глубже, то все его поступки и слова служат одному – непрерывному движению вперед. Интерес же туземных вождей – в том, чтобы задерживать у себя как можно дольше владельца столь желанных товаров и спекулировать на его потребности приобретать у них продукты повседневного спроса.
Пока еще малознакомый с этими тонкостями, я начинаю разговор с просьбы дать нам гребцов. Реноке слушает меня, дымя своей огромной трубкой, которую мальчик зажег об уголек; он долго вдыхает в себя дым, а затем выпускает небольшими и быстрыми клубами. Проходит четверть часа, а вождь так и не удосуживается прервать свое блаженное спокойствие. Затем трубка начинает путешествие по кругу; она останавливается у каждого рта: и вот настает момент выслушать королевский ответ.
Речь Реноке длится еще больше, чем ее ожидание; я, кажется, понимаю, что он согласен помочь нам подняться до страны оканда, где он и его люди ведут торговлю, но хочет дождаться спада воды и более спокойного течения, чтобы облегчить плавание. Кроме того, говорит он, после деревень бакале[234] надо плыть три дня между пустынными берегами[235]: необходимо, следовательно, запастись провизией, обменяв ее на товары.
Предвидя, что наше пребывание будет достаточно долгим, я спешу отремонтировать большую бамбуковую хижину, которую прежде занимал торговый агент, и устраиваю там нашу первую штаб-квартиру.
До сих пор мы питались продуктами, привезенными из Европы. Чтобы не израсходовать их в самом начале экспедиции, нам приходится знакомиться с африканской кухней.
Здесь свежую рыбу[236], куриц[237], козлят[238] едят с маниокой[239] или бананами, которые являются основой питания каждого африканца. Крупные бананы едят сырыми; менее мучнистые очищают, затем кладут с верхом в котел с водой; все это покрывают листьями и варят на пару. Что касается маниоки, то перед употреблением в пищу ее держат три дня в воде, чтобы вышел содержащийся в ней цианид, затем растирают[240], кладут в медные тазы, которые называют «нептунами»[241], и тоже варят на пару; потом эту массу скатывают в комки и формуют галеты[242].
Отныне это станет нашим обычным меню.
Племена, с которыми мы завязываем отношения, уже были описаны де Компьенем и Маршем[243]. Здесь это иненга, а напротив нас, на правом берегу, галуа. Оба племени обладают монополией на транзит по Огове между Ламбарене и Лопе[244].
Деревни иненга, к слову сказать, немногочисленные, располагаются вдоль левого берега. На холмах, окаймляющих на востоке озеро Зиле, находятся плантации, где трудятся женщины и рабы. Иненга не любят, чтобы чужеземцы посещали эти места; они опасаются суровых санкций, ибо работорговля давно запрещена. Однако доктор Балле однажды побывал там. Он был поражен, увидев целые селения рабов, купленных в верховьях реки; они, как ему показалось, не жалуются на свою судьбу; их считают почти членами семьи, и у них нет никакой иной обязанности, кроме как обрабатывать землю, чтобы поставлять продукты питания своим хозяевам. Некоторых из них, однако, посылают работать гребцами; по возвращении они неизменно отдают свой заработок, ибо ничто не должно им принадлежать.
Хитрецы, лентяи[245] и попрошайки[246] иненга представляют собой вырождающееся племя. Впрочем, их пороки – те же, что и у других племен[247], вступивших в контакт или с продавцами человеческого товара, или с первыми авантюристами, прибывшими на эти берега.
Их вождь Реноке, уже давно подчинившийся Франции[248], пользуется неоспоримым влиянием среди прибрежных племен Огове вплоть до <земель> оканда.
Несмотря на то, что он сам ослепил себя, якобы ради подтверждения своей значимости, его рассудок остается ясным. Его поведение, всегда достаточно корректное по отношению к Франции, свидетельствует, что он понимает свои интересы. Его законный наследник лишен этих достоинств. Каково же будет будущее <племени>? Говорят, что влиятельный вождь по имени Риканга расчищает себе путь, чтоб занять место Реноке.
Влияние Реноке основывается на статусе законного вождя и одновременно статусе жреца фетишистского культа.
Фетишизм, если не принимать в расчет те или иные варварские приемы, является совокупностью религиозных, социальных и политических правил, знание которых передается по традиции и дает его обладателям значительную власть над невежественным и суеверным населением независимо от того, миролюбиво оно или воинственно. Если великий колдун племени добавляет к этому званию титул законного вождя, который он получает благодаря репутации смелого воина и авторитету, проистекающему из его богатства или обширных торговых связей, его власть, и так абсолютная над собственными подданными, распространяется далеко за эти пределы и возрастает еще больше за счет многочисленных брачных союзов, заключенных с женщинами из соседних племен. В подобных благоприятных условиях существовала некогда и династия, к которой принадлежал Реноке; но прежде могущественная, она пришла в упадок[249] в результате отмены работорговли, внутренних распрей, вторжения бакале[250] и контактов с европейцами. Сейчас на голове Реноке цилиндр, к которому прикреплена корона маркиза[251], украшенная фальшивыми драгоценными камнями[252], – мой щедрый дар. Король-слепец пришел ко мне ради стакана рома, в то время как его жены, родственники и рабы разворовывают его склады.
Как мы уже сказали, галуа обитают на противоположном берегу. Они принадлежат к той же расе, что и иненга, но их намного больше. Когда-то их объединял под своей властью Король-Солнце (Нкомбе); теперь же в этом племени царит великий беспорядок из-за соперничества нескольких вождей, каждый из которых пытается захватить бразды правления[253].
Галуа и иненга знают, что без их помощи невозможно преодолеть пороги; к тому же отсутствие конкуренции позволяет им завышать цену[254]. Найдя их претензии чрезмерными, я посылаю Балле и Марша[255] в Самкиту[256], селение бакале в двух днях плавания вверх по реке, с поручением привести оттуда пироги и гребцов[257].
Мои храбрые заместители уплывают на двух пирогах, купленных Маршем на озере Азинго[258]. К несчастью, спустя четыре дня доктор Балле возвращается обратно совсем больным. В полной тревоге я поручаю ему охрану нашей штаб-квартиры и принимаю предложение одного торговца[259] доставить меня в Самкиту[260]. Его паровая шлюпка берет на буксир большую пирогу, нагруженную нужными для Марша товарами[261].
1 января 1876 г.[262] я прибываю в Самкиту. Год начинается плохо. Из-за усталости и лихорадки у меня едва хватает сил снять показания с приборов, чтобы определить местоположение деревни[263]. Однако время не терпит, и уже на следующий день, оставив Маршу необходимые вещи, я отправляюсь[264] в Ламбарене.
Из-за головокружения и приступов тошноты я с трудом передвигаю ноги; небольшое облегчение нахожу, только лежа в гамаке на носу баркаса[265]. Вскоре баркас, идущий на полном ходу, сталкивается со стволом дерева. Сильный толчок – и меня выбрасывает за борт; пока я осознаю случившееся, и пока наш баркас восстанавливает равновесие, я борюсь, насколько хватает сил, против течения, одновременно выпутываясь из своего гамака и одеял[266].
К счастью, это купание не имеет каких-либо серьезных последствий, если не считать громадной усталости, но она скоро проходит. Бросив наш севший на мель баркас, вечером того же дня мы возвращаемся на маленькой пироге в Ламбарене. Мы находим там доктора Балле выздоровевшим; спустя два дня лихорадка оставляет и меня до нового приступа.
С 1 января мы становимся обладателями четырех больших пирог, за которые я заплатил товарами[267]; в целом стоимость каждой обошлась нам в сто франков. Здешние пироги совсем не похожи на пироги из Анголы, относительно короткие и с вы пуклым дном; длина наших – от пятнадцати до семнадцати метров, а ширина около метра. Они вырублены из цельного ствола окуме[268], одного из самых прекрасных деревьев этого бассейна, у них плоское дно, прямые борта, вытянутые нос и корма; с грузом от шестисот до тысячи килограммов они поднимаются над водой лишь на восемь – десять сантиметров[269]. Багаж крепко привязывают на случай, если пирога вдруг потеряет равновесие, перевернется и окажется в плену у течения.
Впереди стоят с веслами два-три человека, которые управляют лодкой. Груз занимает пространство от шести до восьми метров, за ним стоят десять или двадцать негров[270], которые орудуют веслами или, когда проходят пороги, шестами.
Я заполучил гребцов только после того, как выдал вызвавшимся поработать на меня аванс ромом и табаком, пообещав еще, показывая им на запас водки[271], прибавку[272] в конце путешествия[273]. Впрочем, я намеревался применить систему португальцев на Конго[274]: чтобы не обременять себя огромным количеством товаров и сделать для туземцев оплату более удобной, я решил рассчитываться с моими гребцами в день окончания службы талонами, которые затем можно было отоварить в факториях.
220
Папирус (Cyperus papyrus) – многолетнее травянистое растение семейства осоковых до 3 м в высоту с очень сильным ползучим корневищем и с безлистным почти трехгранным стеблем и зонтичным соцветием на верхушке; растет в лагунах и болотистых местах; в эпоху Пьера де Бразза не представлял для европейцев коммерческого интереса.
221
Масличная пальма (Eloeis guineensis) – дерево из семейства пальмовых, растущее вдоль рек; высота – от 20 до 25 м; имеет цилиндрический вертикальный ствол с продолговатыми листьями (5–7 м длиной), образующими пышную крону. Плод яйцевидной формы с мякотью желто-оранжевого цвета. Внутри у него косточка весом от 1 до 6 граммов, очень твердая, состоящая из скорлупы и пальмового зерна. Из мякоти плода (путем выжимки) и из вылущенных зерен косточки, содержащих до 50 % липидов, туземцы делали пальмовое масло, а из сладкого древесного сока, полученного путем подсечки, изготавливали посредством ферментации хмельной напиток с терпким вкусом (пальмовое вино). Ветви пальмы употреблялись при строительстве хижин (крыши).
222
Бамбуковая пальма (Raphia vinifera) – дерево из семейства пальмовых высотой до 16 м, растущее в экваториальном лесу; отличается необыкновенно длинными листьями. Широко использовалась туземцами в строительстве, для изготовления оружия и одежды. Кроме того, из ее сладкого сока делали винный напиток.
223
Де Бразза планировал достичь Ламбарене 9 ноября (Пис. I).
224
Азанге (Озанге Ненге, «остров света») – большой (длиной в 17 км) остров на границе Средней и Нижней Огове; в его северо-восточной части расположен совр. Ламбарене, поэтому и остров сейчас называют «остров Ламбарене».
225
Высота этой части острова достигает 250 м (гора Эйонге).
226
Река Ужугавиза, которая связывает Ламбарене с озером Азинго, к югу от него уже зовется Нгумба вплоть до своего впадения на юго-западе в Огове (примеч. авт.).
227
Адолинанонго. Деревня располагалась на холме, господствовавшем над рекой, напротив северной оконечности Азанге. По свидетельству Марша, посетившего эту деревню, после смерти Нкомбе она пришла в полное запустение; находившаяся там немецкая фактория перебралась на другое место (Marche A. Op. cit. P. 244). Некоторое время спустя почти все галуа, теснимые бакале, покинули правый берег Огове и переселились на ее левый берег и на Азанге, и Адолинанонго на несколько десятков лет оставалась заброшенной. Только в 1925–1926 гг. Альберт Швейцер построил здесь свою вторую больницу, которая ныне является главной достопримечательностью этих мест.
228
Нкомбе Адемба (Король-Солнце) (ум. 29 декабря 1873 г.) – вождь галуа в третьей четверти XIX в.; племянник правителя иненга Ремполе.
После смерти Ремполе сумел ликвидировать зависимость галуа от иненга и установил контроль над торговлей на Нижней и Средней Огове. В августе 1873 г. признал французский протекторат. По слухам, был отравлен ядом (Compiègne V. de. Op. cit. Vol. 2. P. 57–60). О Нкомбе см.: Ibid. Vol. 1. P. 242–244; Marche A. Op. cit. P. 122–123.
229
Озеро Зиле, расположенное к востоку от Огове, тянется параллельно ей с севера на юг; длина озера – 7 км, ширина – 2 км.
230
Marche A. Op. cit. P. 244.
231
См. сн. 31 к Введ.-2.
232
Торгового дома «Вёрман», основанного в 1837 г. гамбургским коммерсантом и судовладельцем Карлом Вёрманом (1813–1880 гг.).
233
Ливерпульской фирмы «Хаттон и Куксон», доминировавшей в европейской торговле с Габоном. См.: Savorgnan de Brazza P. Voyages d’exploration… P. 535.
234
Бакале, или акеле (на языке фанов, «обрезанные»; совр. келе) – этнос, в начале XIX в. населявший территорию к северо-востоку от Габонского эстуария (прежде всего междуречье Комо и Бокуэ), куда, возможно, бакале мигрировали из долины Верхней Ивиндо (см.: Merlet M. Le pays des trois estuaires: 1471–1900. Quatre siècles de relations extérieures dans les estuaires du Muni, de la Mondah et du Gabon. Libreville, 1990. P. 33). Первоначально жившие за счет охоты, бакале в XIX в. в основном переориентировались на транзитную торговлю: они покупали во внутренних областях (преимущест венно у фанов) рабов и слоновую кость и затем перепродавали жителям побережья (мпонгве); с 1853 г. к предметам их торговли добавился каучук. По крайней мере с 1840-х годов (когда мы имеем первые достоверные сведения от европейских путешественников) фаны, стремившиеся прорваться к Габонскому эстуарию, постепенно вытесняли (отчасти ассимилировали) бакале из долин Комо, Бокуэ и Рембое. Под их давлением бакале к началу 1860-х годов перенесли центр своей торговли на юг, на Среднюю Огове (см.: Serval P.-A. Le Gabon. Description de la rivière Rhamboé et de ses affluents // Revue Maritime et Coloniale. T. 3. 1861. P. 402–404; см. также: Raponda Walker A. Op. cit. P. 133), где их партнерами стали, главным образом, галуа и иненга (Compiègne V. de. Op. cit. Vol. 2. P. 80); основными предметами обмена остались слоновая кость и каучук (Savorgnan de Brazza P. Voyages d’exploration… P. 533). В 1860-х годах бакале контролировали оба берега Огове от низовьев Абанги до низовьев Нгунье (до Леса Советов в 9 км выше Пуэнт-Фетиша, согласно де Компьеню: Compiègne V. de. Op. cit. Vol. 1. P. 229), оттеснив к югу местные племена (вили и др.); их владения располагались между землями иненга на юго-западе и окота на северо-востоке (Walker R. B. N. Relation… P. 130). Самым крупным их поселением являлась Самкита. Но во второй половине 1860-х и в 1870-е гг. фаны постепенно выдавили бакале с правого берега Огове (сначала с территории выше Самкиты, а затем и ниже по течению; см.: Compiègne V. de. Op. cit. Vol. 1. P. 229).
В 1880 г. они населяли только левый берег Огове и низовья Нгунье (Savorgnan de Brazza P. Voyages d’exploration… P. 533).
Первым европейцем, установившим прямые контакты с бакале (сентябрь 1846 г.), был француз Пижар (см.: Pigeard Ch. Exploration du Gabon, effectuée en août et septembre 1846 // Annales maritimes et colonials: Revue Coloniale. Т. 3. 1847. P. 263).
В настоящее время насчитывается чуть более 9 тыс. бакале, которые живут рассеянными группами в провинции Средняя Огове к югу от Огове (от долины Лоло до верховьев Бендоло, притока Нгунье), в основном в верховьях Икои и Огулу. В целом о бакале см.: Raponda Walker A. Op. cit. P. 131–136.
235
Ср. свидетельство де Компьеня (1874 г.): «Начиная <с Леса Советов>, идут, причем только на левом берегу, поселения бакале; … правый же берег, на который павины, а еще выше по течению ошеба совершают постоянные набеги, совершенно безлюден. На расстоянии двухсот миль (370 км. – И. К., Е. К.) там не встретишь ни одной деревни. Зато на левом берегу бакале чрезвычайно многочисленны» (Compiègne V. de. Op. cit. Vol. 1. P. 229).
236
Рыболовство являлось одним из самых главных занятий у большинства прибрежных племен Огове, особенно у орунгу, галуа и верхних бангве; для сохранности рыбу высушивали (Marche A. Op. cit. P. 294). Огове и ее притоки были чрезвычайно богаты рыбой; самые крупные особи относились к семейству сомовых (достигали 80 кг и 1,5 м в длину); популярностью пользовались также карповые.
237
В экваториальной зоне было мало домашних животных, и они не играли важной роли в хозяйстве туземных племен. Исключение составляли куры, которых разводили повсеместно и в большом количестве. Однако куры эти не отличались большими размерами (Ibid. P. 315), и их никогда не откармливали; кроме того, туземцы не употребляли в пищу куриные яйца.
Вероятно, куры проникли в Тропическую Африку в середине I тыс. н. э. или с севера (из Северной Африки), или с северо-востока (через долину Нила и восточноафриканское побережье).
238
Для экваториальной зоны были типичны коротконогие козы с редкой желтоватой шерстью. Туземцы разводили их в небольшом количестве.
239
Маниока (Manihot utilissima) – древесный кустарник семейства молочайных. Его длинный и конусообразный корнеклубнеплод бурого цвета, богатый крахмалом, кальцием, фосфором и витамином С, являлся главным продуктом питания жителей Экваториальной Африки. Посевы маниоки давали очень большой урожай (на второй год), но быстро истощали почву, тем более что туземцы практически не использовали естественных удобрений – золы и перегноя, поэтому им постоянно приходилось осваивать целинные территории вокруг деревни, а иногда даже переселяться на новое место. В долине Огове выращивалась горькая маниока (с содержанием синильной кислоты), которую приходилось перед употреблением в пищу в течение нескольких дней вымачивать в ручьях. Это южноамериканское растение было завезено в Анголу в конце XVI в. и стало культивироваться туземцами со второй половины XVII в. См.: Jones W. O. Manioc in Africa. Stanford (CA), 1959. P. 60–69, 108.
240
Перед этим от мякоти отделяют кожуру (1 мм толщиной) и волокна.
241
В стране имеется огромное количество таких тазов. Ими туземцы пользовались раньше для выпаривания черной соли из болотной воды. Теперь соль поставляется из прибрежных факторий (примеч. авт.).
242
Этот способ немногим отличается от способа приготовления хлеба из маниоки жителями Луанды в конце 1660-х годов: они растирали маниоку, превращая ее в тесто, а затем лепили из него лепешки, которые, завернув в листья, варили на пару или в кипятке. См.: Michael Angelo of Gattina, Denis de Carli of Piacenza. A Curious and Exact Account of a Voyage to Congo in the years 1666 and 1667 // A Collection of Voyages and Travels. London, 1752. P. 491. Ср.: Швейцер А. Письма из Ламбарене. Л., 1978. С. 65.
243
Compiègne V. de. Op. cit. Vol. 1. Ch. 6; Marche A. Op. cit. P. 120–131, 243–244.
244
Торговый центр оканда у впадения в Огове реки Лопе, «расположенный на 9°16′ восточной долготы по Парижу» (Отч.-1. Гл. II).
245
В письме от 24 декабря 1875 г. де Бразза сообщает: «… здесь трудятся только рабы, купленные в верховьях Огове. <…> … трудятся только женщины и дети, да и они, поверь мне, не очень усердствуют» (Пис. III).
246
«Все – попрошайки, начиная с вождя, который приходит ко мне за милостыней – стаканом водки» (Пис. III).
247
О пороках галуа рассказывает Марш (Marche A. Op. cit. P. 243–244).
248
В августе 1873 г.
249
«Вот уже двадцать лет» (Пис. II).
250
См. выше сн. 110.
251
Корона маркиза – промежуточный вид между графской и герцогской. Она имела три листа и шесть жемчужин, которые первоначально располагались так же, как на графской короне, но позже утвердился обычай оформлять их в виде трилистников.
Корона, подаренная Реноке, была сделана из позолоченной меди (Пис. II).
252
Старье из Императорского театра в Тюильри, которое при моем отъ езде мне подарило Географическое общество (примеч. авт.).
253
Марш пишет: «Я нашел эту страну изменившейся. Целые деревни исчезли или сменили свое место. Бакале вторгаются сюда со всех сторон; в настоящее время они завоевывают земли галуа и иненга» (Marche A. Op. cit. P. 242).
254
В письмах конца 1875 г. – начала 1876 г. (Пис. III–IV) де Бразза винит в этом немецкого путешественника Оскара Ленца, развратившего туземцев своей щедростью.
255
С несколькими лапто (Marche A. Op. cit. P. 245) и переводчиком-павином (Ibid. P. 249, 251). В «Трех путешествиях» Марш совсем не упоминает об участии в этой миссии Балле.
256
Самкита (Самбекита) – крупное селение на левом берегу Огове, главный торговый центр бакале и восточная граница их владений; здесь Роберт Брюс Наполеон Уокер в 1866 г. учредил торговое представительство ливерпульской фирмы «Хаттон и Куксон». Ныне – административный центр департамента Огове и Озера (провинция Средняя Огове).
257
В действительности Маршу было поручено нанять в Самките пироги и гребцов, добраться с ними до Лопе и прислать оттуда в Ламбарене лодки с гребцами-оканда за основной частью экспедиции (Ibid. P. 244; см. также: Пис. III); самому же Маршу надлежало отправиться дальше в страну оканда (Пис. IV). Марш прибыл в Самкиту 12 декабря и оставался там до 14 января. О трудностях, с которыми он столкнулся в Самките, см.: Marche A. Op. cit. P. 244–250.
258
Одну из них он приобрел у фанов (Ibid. P. 243).
259
По свидетельству Марша, это был немец Смидер из фактории в Ламбарене (Ibid. P. 247).
260
Ср.: Пис. III.
261
Прежде всего продовольствием (Marche A. Op. cit. P. 247).
262
Около 16:00 (Ibid. P. 246–247; Пис. IV).
263
Де Бразза был вынужден проводить астрономические измерения дважды – сначала по Луне, затем по Солнцу (Пис. IV).
264
На той же самой шлюпке (Marche A. Op. cit. P. 247; Пис. IV).
265
На рубке (Пис. IV).
266
Затем де Бразза сумел доплыть до шлюпки и забраться на борт. См.: Пис. IV.
267
Подробно см.: Пис. III.
268
Дерево окуме (Aucoumea klaineana) – дерево розового или белого цвета из семейства бурзеровых, растущее в прибрежной полосе экваториального леса. Достигает 30–40 м в высоту; имеет широкое основание, диаметр большей части ствола – от 1 до 2,5 м. Деревья окуме растут на близком расстоянии друг от друга, поэтому корни их часто переплетаются. Поскольку плотность окуме невелика (0,44 кг/м2), и оно не тонет, его древесину издавна употребляли как строительный материал для пирог; сок же, по свидетельству Гриффона дю Белле, применялся для изготовления факелов (Griffon du Bellay M.-T. Exploration du fleuve Ogo-Wai (Juillet et août 1862), côte occidentale d’Afrique // Revue Maritime et Coloniale. T. 9. 1863. P. 71). В колониальный период окуме стало главным экспортным деревом Французской Экваториальной Африки; использовалось преимущественно для изготовления филенки (для облицовки мебели и стен) и мелких предметов домашнего обихода (шкатулки и пр.).
269
Ср.: Пис. IV.
270
На самых больших пирогах (Пис. IV).
271
Де Бразза пришлось с этой целью выписать из фактории сорок литров водки (Пис. III).
272
Вдобавок к основной плате – товарам стоимостью 35 франков на каждого гребца (Пис. III).
273
В письме от 10 января 1876 г. де Бразза приводит иную версию: он сумел вызвать у иненга и галуа опасения, что собирается нанять в качестве гребцов бакале и оканда; те испугались конкуренции и согласились на эту работу (Пис. IV).
274
О реке Конго см. сн. 34 к Введ.-2.
