Читать книгу Жаркое лето 1942-го. Шах и мат Фон Боку от Тимошенко - Петр Балаев - Страница 2

Умеют же люди устраиваться! Даже завидно. Вроде и при должности, при окладе и прочих удовольствиях, ордена и премии, а из всех служебных задач – изображать себя при должности на этой должности. Например, изображать из себя Председателя Госплана СССР. Возглавлять контору министерского уровня, единственная задача которой – изображать Госплан. Делать вид, что он существует. Я не шучу (здесь и далее текст цитат и документов выделен курсивом; текст в документах, выделенный курсивом, заменён на подчёркнутый. Ссылки на источники указаны в [квадратных скобках]. Все не оговоренные выделения в цитируемых текстах принадлежат источнику. – Прим. ред.):

«ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОМИТЕТ КПСС

СОВЕТ МИНИСТРОВ СССР

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

от 4 октября 1965 г. N 729

О СОВЕРШЕНСТВОВАНИИ ПЛАНИРОВАНИЯ И УСИЛЕНИИ

ЭКОНОМИЧЕСКОГО СТИМУЛИРОВАНИЯ ПРОМЫШЛЕННОГО ПРОИЗВОДСТВА.

…Пятилетние и годовые планы предприятий разрабатываются ими на основе устанавливаемых вышестоящей организацией контрольных цифр.

Предприятия-изготовители, исходя из контрольных цифр, заблаговременно договариваются с предприятиями-потребителями или сбытовыми и торгующими организациями об объёме, ассортименте, качестве и сроках поставки продукции и формируют портфель заказов.

Вышестоящие хозяйственные органы рассматривают с участием предприятий их планы и составляют отраслевые планы. Утверждаемые показатели плана должны доводиться до предприятий не позже чем за 2 месяца до начала планируемого года…» [В.1].

Одно из постановлений знаменитой экономической реформы Косыгина. Больше из него и цитировать нечего, остальное – бла-бла про то, чтобы эффективно, качественно и на высоком уровне.

Поэтому я пишу: хорошая должность – Председатель Госплана СССР. В отраслях прикинули контрольные цифры, предприятия подогнали под эти цифры свои планы, потом в отраслевые министерства это отправили, там всё это сшили в толстые папки, министры под заготовленным «Утверждаю» поставили подписи, и эту макулатуру отправили в Госплан. Там уже все эти папки сложили в большую стопку и к ней прикрепили свою бумажку с «Утверждаю», за подписью Председателя Госплана. Пятилетний план готов.

Если кто не в курсе относительно судьбы бывшего Председателя Госплана при Сталине Вознесенского, реабилитированного к тому времени, когда состоялась косыгинская «реформа Госплана», – его к стенке прислонили. В числе прочего, только за некоторые поползновения прислушаться к пожеланиям отдельных министерств и ведомств относительно контрольных показателей в планах. Вроде бы пустяк, на первый взгляд, но если вдуматься, то – преступление. Дай предприятиям и министерствам возможность влиять на планирование, так их руководители, чтобы обеспечить себе лёгкую жизнь без всякой ответственности, напишут и такие планы, которые можно легко выполнить и перевыполнить, а потом ещё и ордена получить за их выполнение и перевыполнение. То, что в результате все будут планировать и выполнять что хотят и как хотят, в стране начнётся «плановый» бардак, количество гаек будет не соответствовать количеству болтов и ещё резьба не будет совпадать, так это издержки плановой экономики, как потом объясняли советским людям перед тем, как переоформить их в граждан РФ и других республик бывшего СССР.

На самом же деле Постановлением Совмина СССР № 729 Госплан был ликвидирован. На его месте осталась контора, изображавшая Госплан. А руководитель этой конторы изображал Председателя Госплана. Видно, изображал очень хорошо, убедительно, если даже от Ельцина удостоился президентской благодарности:

«О поощрении Байбакова Н. К.

За большой вклад в развитие экономики Российской Федерации объявить благодарность Президента Российской Федерации Байбакову Николаю Константиновичу.

Президент Российской Федерации Б. Ельцин

5 марта 1996 года» [В.2].

Да, я о Николае Константиновиче Байбакове. Правда, с 1986 года он – персональный пенсионер, поэтому и подозреваю, что его главный вклад в экономику Российской Федерации (ставшую собственностью олигархов, после того, как «плановая» экономика показала свою неэффективность) заключался именно в том, что он эффективно изображал существование Госплана.

О себе Николай Константинович на закате жизни успел очень много чего рассказать, и в собственных воспоминаниях «От Сталина до Ельцина», и в интервью историку Куманеву. Есть даже видеозаписи интервью с ним, погуглите только, интернет помнит многое.

Героическая судьба была у человека. Особенно когда ему пришлось под руководством Л. М. Кагановича работать. Лазарь Моисеевич, как рассказывал о нём Байбаков, в разной нефтехимии не разбирался, хотя и был наркомом тяжёлой промышленности, в которую тогда входила нефтяная промышленность наряду с другими, она не была в отдельном наркомате до 1939 года. Но зато Каганович был жестоким сатрапом, беспощадным к людям. Кричал на подчинённых разными грубыми словами, угрожал расстрелами и заставлял много работать.

Самого Байбакова Каганович так много заставлял работать, что у того не было даже времени по бабам шляться, поэтому он долго не мог жениться. А когда ему всё-таки удалось найти несколько свободных от работы минут и за эти минуты уговорить стать его женой одну симпатичную особу, безжалостный Каганович в день свадьбы так много работать заставил Байбакова, что тот после работы на свадьбе потерял сознание от усталости и перенапряжения. А вы думали, как планы сталинских пятилеток выполнялись?! Вот так – даже первой брачной ночью люди ради выполнения плана жертвовали.

Конечно, и во время Великой Отечественной войны Байбаков, заместитель народного комиссара нефтяной промышленности к тому времени, проявлял сплошь один героизм и самопожертвование. Не то что Семён Михайлович Будённый, к которому его осенью 1942 года отправил Сталин, предварительно вызвав к себе в кабинет и тет-а-тет поставив задачу, как потом под магнитофон Байбаков рассказывал Куманёву:

«– Товарищ Байбаков, Гитлер рвётся на Кавказ. Фашистский фюрер решил сам руководить операцией, прибыв для этого в Полтаву. Он уже заявил, что если не завладеет кавказской нефтью, то проиграет войну. Нужно сделать всё, чтобы ни одна капля нефти не досталась немцам. Вы должны вылететь на Северный Кавказ. Если нужно, дадим кого хотите. Мы можем Вам выделить специалистов для уничтожения там нефтепромыслов. Я задаю вопрос:

– Товарищ Сталин, а кто даст команду по уничтожению нефтепромыслов?

Сталин отвечает:

– А Вы с товарищем Будённым решайте вопрос на месте. (Семён Михайлович Будённый командовал тогда войсками Северо-Кавказского фронта.)

Затем Сталин меня предупредил:

– Имейте в виду, товарищ Байбаков, если Вы хоть одну тонну нефти оставите немцам, мы Вас расстреляем. Но если Вы уничтожите промыслы, а противник не сумеет захватить эту территорию, и мы останемся без нефти, мы Вас тоже расстреляем.

Набравшись храбрости, спрашиваю:

– Товарищ Сталин, а какова же альтернатива? Вы мне не оставляете выбора.

Он мне показывает двумя пальцами на висок и отвечает:

– Молодой человек (а мне тогда шёл 31-й год), здесь выбор. Вот Вы туда летите и, повторяю, вместе с Будённым этот вопрос и решайте, когда и что делать» (здесь и далее цитируется по [В.3] – прим. ред.).

Прилетел, значит, героически на У-2 Байбаков к Будённому… Да, летел он тоже героически, на бреющем полёте, сверху «мессеры», приходилось от них отстреливаться из пулемёта, пассажир, замнаркома, лично отстреливался. Потом и пилота чуть не застрелил из своего нагана, когда тот предательски захотел посадить самолёт на фашистском аэродроме в Армавире и убежать к своей семье.

Прилетел Николай Константинович, значит, к Будённому в критическое для страны время, в самый разгар немецкого наступления на Кавказ, для совместного выполнения ответственного задания Родины, а Семён Михайлович в это время, в состоянии хорошего «подшофе» в одних подштанниках, сидит под липой и пьёт чай из самовара. Да ещё Будённый безответственно отнёсся к ответственному заданию, полученному от самого Сталина:

– Ты, Байбак, не паникуй и про свои скважины мне панику не разводи. Мои кавалеристы сегодня 15 немецких танков одними шашками уничтожили, завтра ещё больше порубают, немца на Кавказ они не пустят. Лучше чайку из рюмки со мной выпей.

Если вы подумали, что я, пересказывая воспоминания бывшего Председателя Госплана СССР, отсебятины насочинял – проверьте. Его воспоминания найти нетрудно, они вполне доступны. Вам не нравится, что Председатель Госплана, заслуженный человек, выглядит у меня не совсем так, как вы его, заслуженного человека, себе представляли?

Великая, конечно, заслуга – изображать из себя Председателя Госплана. На такую роль специально заслуженного человека только и можно было подобрать.

Но почему я начал книгу о лете 1942 года именно с Байбакова? А потому, что в его воспоминаниях я нашёл ниточку, за которую потянул – и вся ныне принятая историография того периода войны посыпалась. Вот что Байбаков рассказал историку Куманёву, когда расписывал свои заслуги на Кавказе:

«На следующий день в ГКО был рассмотрен вопрос о срочном формировании группы специалистов, направляемых на нефтепромысла Северного Кавказа для проведения там особых мероприятий.

На этом заседании меня спросили, нельзя ли сделать так, чтобы в случае захвата немцами нефтепромыслов, они не смогли бы быстро организовать добычу нефти, а мы, наоборот, вернувшись в эти районы, смогли бы оперативно вновь пустить промысла в действие.

Я ответил, что, к сожалению, таких способов нет. Имеется поэтому один выход: в случае угрожающей обстановки всё ценное нефтеоборудование немедленно демонтировать и отправить в тыл. Нефть же надо добывать до последней возможности, но при крайних обстоятельствах промысла следует быстро уничтожить.

С моим мнением согласились, и была сформирована указанная группа в составе опытных инженеров-нефтяников и специалистов взрывного дела из НКВД. За месяц до того, как противнику удалось прорваться, эта группа специальным рейсом вылетела в Краснодар, а затем прибыла на нефтепромыслы и приступила к работе.

Берия в это время прислал на Северный Кавказ своего заместителя Меркулова. Должен сказать, что это был довольно интеллигентный, умный человек. Он хорошо знал эти края. Привёз с собой английских специалистов, которые на о. Борнео во время отступления союзных войск под натиском японцев занимались уничтожением действовавших нефтескважин.

Меркулов привёз их, чтобы мы могли использовать полезный опыт англичан. Но, когда эти специалисты, рассказали мне, как надо уничтожать скважины, я сразу же усомнился.

Ведь мы ещё полгода до моего прибытия на Северный Кавказ создали чуть ли не институт по вопросу, как надо уничтожать промысла (выделено при цитировании мной – П. Б.)».

«(Магнитофонная запись) 27 ноября 1990 гг. Москва» —

такая пометка стоит в начале этого интервью в книге Г. А. Куманёва «Говорят сталинские наркомы»…

Сейчас, наверно, этого почти никто не помнит, но в конце 90-х и начале 2000-х существовал очень интересный вид бизнеса. Появились быстро разбогатевшие люди, затем появились и желающие вытянуть у них деньги на специфических для богатеньких Буратино услугах. Одна из них заключалась в предоставлении клиенту алиби. Нет, дело не касалось уголовно-правовой практики. Чисто житейское дело. Например, у клиента очень ревнивая жена, а ему хочется провести несколько дней с любовницей на Бали. Он обращается в эту фирму, и там специалисты для ревнивой жены сочиняют и оформляют историю о том, что не с любовницей её муж кувыркался на пляже у тёплого моря, а с мужиками на рыбалке от семейной рутины отдыхал.

Муж приезжает загорелым с «рыбалки» домой, у него и караси в авоське, и тина в трусах. Подозрительная жена начинает проверять, звонит на рыболовную базу, по знакомым – все подтверждают: да, был, на удочку карасей ловил.

Этот бизнес так и не расцвёл, затух. Слишком опасным и сложным он был. Всего же предусмотреть невозможно и есть ещё человеческий фактор. Один «свидетель» запутался в «показаниях», и всё алиби рассыпалось, тем более что «показания» получала ревнивая и оттого крайне подозрительная, недоверчивая женщина. Это вам не легковерная публика, очарованная учёными степенями и званиями историков. А потом придёт заказчик с претензией: деньги за профилактику развода уплачены, а имущество пришлось всё равно делить. Учитывая нравственный уровень богатеньких Буратин 90-х, за некачественно оказанную услугу можно было и «маслину» из ТТ словить в голову.

Но это если за «алиби» есть ответственность. А если её нет? Вот тогда «алиби» выглядит именно так, как наша официальная история ВОВ, в данном случае, 1942 года, которая утверждает, что Сталин в 42-м году не ждал наступления немцев на Кавказ, думал, что они главный удар нанесут по Москве. Правда, именно тогда, когда Ставка определилась с планами немцев на лето, вдруг озаботились тем, как уничтожить нефтяные промыслы, чтобы они немцам не достались. Неужто нефтяные скважины под Можайском хотели забетонировать?

А началась вся эта история с нашей историографией относительно лета 42-го года… правильно, наше всё – XX съезд со знаменитым докладом Н. С. Хрущёва:

«Я позволю себе привести в этой связи один характерный факт, показывающий, как Сталин руководил фронтами. Здесь на съезде присутствует маршал Баграмян, который в своё время был начальником оперативного отдела штаба Юго-Западного фронта и который может подтвердить то, что я расскажу вам сейчас. Когда в 1942 году в районе Харькова для наших войск сложились исключительно тяжёлые условия, нами было принято правильное решение о прекращении операции по окружению Харькова, так как в реальной обстановке того времени дальнейшее выполнение операции такого рода грозило для наших войск роковыми последствиями. Мы доложили об этом Сталину, заявив, что обстановка требует изменить план действий, чтобы не дать врагу уничтожить крупные группировки наших войск.

Вопреки здравому смыслу Сталин отклонил наше предложение и приказал продолжать выполнять операцию по окружению Харькова, хотя к этому времени над нашими многочисленными военными группировками уже нависла вполне реальная угроза окружения и уничтожения. Я звоню Василевскому и умоляю его:

– Возьмите, – говорю, – карту, Александр Михайлович (т. Василевский здесь присутствует), покажите товарищу Сталину, какая сложилась обстановка. А надо сказать, что Сталин операции планировал по глобусу. (Оживление в зале.) Да, товарищи, возьмёт глобус и показывает на нём линию фронта. Так вот я и говорю т. Василевскому, покажите на карте обстановку, ведь нельзя при этих условиях продолжать намеченную ранее операцию. Для пользы дела надо изменить старое решение.

Василевский мне на это ответил, что Сталин рассмотрел уже этот вопрос и что он, Василевский, больше не пойдёт Сталину докладывать, так как тот не хочет слушать никаких его доводов по этой операции.

После разговора с Василевским я позвонил Сталину на дачу. Но Сталин не подошёл к телефону, а взял трубку Маленков. Я говорю тов. Маленкову, что звоню с фронта и хочу лично переговорить с тов. Сталиным. Сталин передаёт через Маленкова, чтобы я говорил с Маленковым. Я вторично заявляю, что хочу лично доложить Сталину о тяжёлом положении, создавшемся у нас на фронте. Но Сталин не счёл нужным взять трубку, а ещё раз подтвердил, чтобы я говорил с ним через Маленкова, хотя до телефона пройти несколько шагов.

"Выслушав" таким образом нашу просьбу, Сталин сказал:

– Оставить всё по-прежнему!

Что же из этого получилось? А получилось самое худшее из того, что мы предполагали. Немцам удалось окружить наши воинские группировки, в результате чего мы потеряли сотни тысяч наших войск. Вот вам военный "гений" Сталина, вот чего он нам стоил. (Движение в зале.)

Однажды после войны при встрече Сталина с членами Политбюро Анастас Иванович Микоян как-то сказал, что вот, мол, Хрущёв тогда был прав, когда звонил по поводу Харьковской операции, что напрасно его тогда не поддержали.

Надо было видеть, как рассердился Сталин! Как это так признать, что он, Сталин, был тогда не прав! Ведь он "гений", а гений не может быть неправым. Все, кто угодно, могут ошибаться, а Сталин считал, что он никогда не ошибается, что он всегда прав. И он никому и никогда не признавался ни в одной большой или малой своей ошибке, хотя он совершал немало ошибок и в теоретических вопросах, и в своей практической деятельности. После съезда партии нам, видимо, необходимо будет пересмотреть оценку многих военных операций и дать им правильное объяснение» (здесь и далее цитируется по [2.17] – прим. ред.).

Мог ли предполагать сам дорогой Никита Сергеевич, что выдуманные им «роковые последствия» и потерянные «сотни тысяч наших войск», этот плевок в сторону Сталина, обернётся в будущем именно против него? Именно сейчас, в наше время, вина за «катастрофу под Харьковом» возложена на Военный совет Юго-Западного фронта, в составе которого был сам Хрущёв. Наши современные историки любят же оценивать всю брехню Никиты по принципу «отделяем зёрна от плевел». Мысль, что кукурузный король врал так, что в плевелах нет ни одного зёрнышка, им в голову не приходит. Или они сами тупее куриц, склёвывают любую гадость, которую им вместо пшена подсыпают. Или публику принимают за тупиц, которым можно в кормушку насыпать песка и сказать, что это съедобно.

А в то время, когда Хрущёв произносил этот доклад, в зале сидел генерал армии Алексей Иннокентьевич Антонов, начальник Штаба Объединённых Вооружённых Сил стран Организации Варшавского договора. Ух, какая высокая должность! Фактически межгалактический министр обороны. Интересно, уши у него краснели, когда он слышал эти слова знаменитого доклада? Думаю, не краснели, из этого хлыща к тому времени уже стали делать «мозг армии», который лично разрабатывал Сталину планы всех важнейших победных операций, Главнокомандующему только подпись оставалось поставить, а потом присвоить себе всю славу Антонова, назвав его разработки сталинскими ударами.

Когда покойному Виктору Ивановичу Илюхину человек, лично принимавший участие в фабрикации архивных фальшивок, принёс целые сфабрикованные дела периода ВОВ и сказал, что они фабриковались с целью выпятить роль Генштаба, Виктор Иванович усомнился в этой цели, он предположил, что эти фальшивки имели целью опорочить только Сталина. Ох, о многом вы, Виктор Иванович, ещё не знали, многое ещё не успели осознать!

Сидел в зале и уже избранный на этом съезде в члены ЦК маршал Родион Яковлевич Малиновский, он почти сразу после съезда занял пост заместителя министра обороны, заместителя Г. К. Жукова. У меня есть подозрение, что Хрущёв с компанией тогда уже планировали поменять Жукова на Малиновского. При всём том шлейфе из хвастовства и воровства трофеев, который маршал Победы сам себе на хлястик своей маршальской шинели нацепил, он всё-таки – маршал Победы, его слава затмевала многих, Хрущёва в том числе. Удобней было держать во главе военного ведомства человека, имевшего в багаже серьёзный компромат, поэтому покладистого. А если вздумает начать свою роль и значимость выпячивать, можно напомнить ему некоторые страницы боевой биографии. Жукова через год на Малиновского и поменяли в качестве министра обороны СССР.

Кстати, ещё одно наше всё – историк А. В. Исаев. Оно особо почитает полководческие таланты Р. Я. Малиновского. Оно же ещё постоянно повторяет дичайшую чушь об опале С. К. Тимошенко после провала наступления на Харьков в 1942 году. Именно в бытность Малиновского министром обороны из истории Великой Отечественной войны почти полностью были вычеркнуты имена Семёна Михайловича Будённого и Семёна Константиновича Тимошенко. Они за то, что произошло летом 1942 года, стали «опалёнными», не справились с командованием войсками в современной войне.

Я даже подозреваю, что, когда Никита прочитал свой доклад и делегаты съезда вышли из зала, Семён Константинович Тимошенко подошёл к Малиновскому и похлопал его по щеке, которая уже половину маршальской звезды на погоне закрывала:

– Ну что, щекастый, теперь ты Никите обязан. Служи ему верно. А то он может про Барвенково и переиграть. Всё-таки нужно было тебя тогда шлёпнуть. На пару с Антоновым…

Я, конечно, перегибаю палку со «шлёпнуть», но уверен, что Семён Константинович понимал, зачем нужно было Хрущёву так переврать историю сражения под Харьковом в 42-м году. В том же ключе и слова Никиты о нелюбви Сталина к Г. К. Жукову:

«Тем более позорным и недостойным явился факт, когда после нашей великой победы над врагом, давшейся нам очень тяжёлой ценой, Сталин начал громить многих из тех полководцев, которые внесли свой немалый вклад в дело победы над врагом, так как Сталин исключал всякую возможность, чтобы заслуги, одержанные на фронтах, были приписаны кому бы то ни было, кроме его самого.

Сталин проявлял большой интерес к оценке тов. Жукова, как военного полководца. Он не раз спрашивал моё мнение о Жукове, и я ему говорил:

– Жукова знаю давно, он хороший генерал, хороший командующий.

После войны Сталин стал рассказывать о Жукове всякие небылицы, в частности, он говорил мне:

– Вот вы хвалили Жукова, а ведь он этого не заслуживает. Говорят, что Жуков на фронте перед какой-либо операцией поступал так: возьмёт горсть земли, понюхает её и потом говорит: можно, мол, начинать наступление или, наоборот, нельзя, дескать, проводить намеченной операции.

Я на это ответил тогда:

– Не знаю, тов. Сталин, кто это выдумал, но это неправда.

Видимо, сам Сталин выдумывал такие вещи, чтобы принизить роль и военные способности маршала Жукова».

Оказывается, Сталин Жукова «погромил» не за то, что Георгий Константинович стал вести себя не по-партийному, мягко говоря, а чтобы принизить заслуги маршала Победы, свои же раздуть. Значит, всё, что Жукову предъявляли насчёт хвастовства и трофеев, – клевета, следствие отношения к нему Сталина. Правда, совсем скоро Хрущёв сам забудет про свои слова и на воротник маршала Победы к тому, что там висело от Сталина, добавит ещё своего. Но пока ЦК нужна была лояльность армии, поэтому введённым на XX съезде в состав Центрального Комитета Жукову и Малиновскому чистили биографии. Чтобы у этих полководцев были в биографиях одни победы над супостатом, как у Суворова.

Малиновский оценил. Когда Хрущёва ругают за то, что он натворил с армией, проводя её реформу, мало кто вспоминает, что министром обороны во время этой реформы был Родион Яковлевич Малиновский, а уж о том, что выблевал Малиновский на XXII съезде КПСС, совсем никто не вспоминает:

«У нас, у военных, есть особый счёт к участникам антипартийной группы. Я вижу в этом зале крупных военачальников, которые безвинно сидели в тюрьме и подвергались пыткам. Все армейские коммунисты единодушно, с особой страстностью одобряют разгром антипартийной группы Молотова, Маленкова, Кагановича, Ворошилова, Булганина, Первухина, Сабурова и сердечно благодарят ЦК нашей партии за твёрдую ленинскую линию в борьбе с антипартийной группой, благодарят в первую очередь Никиту Сергеевича Хрущёва – выдающегося борца за восстановление ленинских принципов и норм в руководстве партией и государством» [2.4].

Жаль, очень жаль, что за командование Южным фронтом этого типа с его «особым счётом» не задвинули за тот же плинтус, что и командующего Крымским фронтом. Из-под плинтуса он только пищать смог бы. Хотя свято место пусто не бывает…

А в адрес Тимошенко полилась гнусная ложь – его обвинили в том, что он войска Юго-Западного фронта загнал в Барвенковский котёл, что привело к нашему отступлению до Сталинграда. А самому Семёну Константиновичу Сталин больше фронтами не доверял командовать. Разве что постоянно посылал в качестве представителя Ставки шефствовать над… Малиновским.

И ладно, на этом остановились бы! Недавно я получил очень развеселившее меня письмо:

«Здравствуйте, уважаемый Пётр Григорьевич!

Прежде всего, примите мои искренние поздравления по случаю Нового года и пожелания здоровья, счастья и новых творческих успехов!

Вас беспокоит Ваш коллега по исследованиям сталинского периода советской истории Мартиросян Арсен Беникович, автор 30 книг по этой тематике, в том числе и по проблеме причин трагедии 22 июня 1941 г., чему посвящена большая часть моих фундаментальных исследований.

Меня очень заинтересовали Ваши исследования "Миф о Большом терроре. Наглая антисталинская провокация" и "Клевета на Красную Армию (историография 1941 года).

Если Ваша публично высказанная готовность предоставить любому интересующемуся этими темами материалы упомянутых выше книг соответствует действительности, то я с превеликим удовольствием стал бы получателем этих материалов (если возможно, то в ворде). В свою очередь могу выслать Вам pdf-варианты моих двух крайних книг "Накануне войны. Можно ли было избежать трагедии?" и "22 июня 1941: Тайны больше нет". Тиражи этих книг, увы, уже исчерпаны, поэтому могу предложить только такой вариант.

С искренним почтением и наилучшими пожеланиями, Арсен Беникович».

Я чуть со стула от смеха не упал, когда прочёл это. Хочешь прочитать, господин Мартиросян? Держи, сейчас прочитаешь:

«Здравствуйте, уважаемый Арсен Беникович!

Вам нет нужды мне представляться. Я прочитал Ваши книги все до единой.

Запрашиваемые материалы отправляю. Только учитывайте, что это рукописи в доредакторском виде.

И вынужден Вас предупредить, что последняя книга направлена, в том числе, и напрямую против вашей версии 41-го года. Всё, что я собрал по теме, в книгу не вошло. И из-за объёма, и по ещё одной причине: несколько аргументов я оставил про запас для оппонентов, которые попытаются юлить. Для вас, уважаемый Арсен Беникович, специально сообщаю, что в 1940-м году была издана отдельной книгой статья М. В. Фрунзе о военной доктрине. Это я придержал, в книгу не включил. Прочитав «Клевету на Красную Армию», вы поймёте, зачем я это сделал.

С наступившим Вас Новым годом! Здоровья Вам и успехов. С уважением, П. Балаев».

Через несколько дней пришёл ответ:

«Пётр Григорьевич! Прочитал Ваши труды. Увы, комментировать нечего – слишком уж вольно, на грани реального помрачения рассудка, а нередко ещё и оскорбительно. Видимо, следака вы из себя не изжили. А вот фактура-то неплохая. Жаль только, что попала она, вежливо говоря, не в те руки.

Армянин, которому, как вы написали, верить нельзя, да к тому же якобы ещё и конь педальный – соответственно, без всякого уважения. Арсен Беникович».

«На грани реального помрачения рассудка».

Если бы ты, Арсен Беникович, прочитал и другие мои книги, то из них узнал бы, что я тебя прямо называю шизанутым. Без всяких граней. И ещё сволочью, как и всю вашу банду, выдувшую из Берии единственного верного соратника Сталина, оклеветавшую «антипартийную группу». Вы в одном строю с такими, как маршал Малиновский, поэтому в своих исследованиях тщательно избегаете XXII съезда. Борцы с хрущёвской клеветой! Малиновский, у которого в 1961 году Хрущёв был «выдающимся борцом за восстановление ленинских принципов и норм в руководстве партией и государством», после 1964 года в адрес Никиты совсем другие слова говорил. Вы одного поля ягоды.

Я ответил Мартиросяну:

«Да уж куда нам, грешным, до вас, который в угоду дешёвой сенсации оклеветал маршала Тимошенко. Семён Константинович ответить уже не может, от меня получай. Пока. Не кашляй».

Вот эту книгу я тебе, Арсен Беникович, отошлю обязательно. Я тебе обеспечу продолжительный нервный срыв.

Итак, «За Родину! За Сталина! За Тимошенко!»