Читать книгу Ольф. Книга вторая - Петр Ингвин - Страница 3

Когда сердце унялось, и восстановилась возможность мыслить трезво, я вновь схватился за автомат. Сусанна рассмеялась:

– Не отниму, не бойся. Сама его боюсь.

И все же я заправлялся одной рукой, а вторая не выпускала оружия.

– И нападать на тебя не собиралась, зря нервничал и обоим удовольствие портил, – расслабленно продолжала Сусанна. – Если с теми бугаями сладил, куда уж мне. Да, ошибалась. Может, ты и есть сказочный принц, в которого не верила? А? Ведь всегда так, счастье бродит где-то рядом, а мы его не замечаем…

Меня передернуло.

– И не мечтай.

– Как ты сумел сбежать? – после некоторой паузы поинтересовалась раскованная подружка.

Она развалилась в позе Данаи и не стеснялась даже того, что в соседней комнате лежат два охранника, которые по звукам, скорее всего, прекрасно понимают, что здесь происходит.

– Смотрела кино про человека-паука? – вопросом на вопрос ответил я.

– Ну?

– И про паркур, надеюсь, слышала?

– Ну?

– Чего – ну? Дальше сама что-нибудь придумай.

Сусанна в задумчивости поводила пальчиком по спелому бедру – гладкому, с малиновыми пятнами от моих рук.

Словно очнувшись, я вновь хмуро собрал морщины на лбу – на время оставшиеся без контроля, они расплылись в сладком умиротворении.

– Где документы, из-за которых твой папашка меня сожрать готов вместе со всем непереваренным?

– Откуда я…

– Не ври.

На миг Сусанна напомнила пружину, на которую наехал танк. Ох, сейчас выстрелит…

Но по минутному размышлению бывшая подружка выдохнула, глаза стали злыми:

– Значит, если повторю, что в жизни их не видывала…

– Хватит ломать комедию, они у тебя. Я знаю. Я пришел за ними и не уйду, пока не получу все в целости и сохранности.

– Что ты сейчас хочешь от меня?

– Я же сказал – документы. И все.

Сусанна внутренне подобралась, и я тоже напрягся.

За демонстрацией готовности к схватке ничего не последовало. Поразмыслив немного, девушка странно прикусила губу, прежде чем выдавить:

– Ну да, я забрала их. Чтоб не достались этой вертихвостке.

Я не понял.

– Анжелке, – последовало пояснение. – Его последней пассии. Смазливая мордашка и мельничные жернова на месте задницы еще не повод претендовать на то, что обязано стать моим. Это мое наследство!

– Вадика больше нет! – Я попытался вернуть подругу в реальность. – Его пассия не имеет никаких прав!

– При чем здесь Вадик? Я говорю об отце.

Теперь дошло. Я поскрипел зубами. Вот, угораздило влезть в террариум.

– Где документы? – повторил жестко. – Они и так твои, конкурент в лице Вадика исчез, чему, вижу, ты только рада. Давай предъявим их полиции, что нашлись, мол. Как только с меня снимут ложное обвинение, ты получишь все обратно.

Чувствовалось, что в мозгу Сусанны шла не привычная работа со скрипом и хиханьками, а бушевал аврал. Прошло около минуты, прежде чем она смиренно выдохнула:

– Хорошо. Пошли.

– Куда?

– Увидишь.

– Ага, а ты меня снова – в полицию?

Она рассмеялась:

– Какой злопамятный. Нет. Уже вижу, что от тебя так просто не отделаться. Ты же снова вернешься.

– Вернусь. Куда пойдем? Учти, выходить через подъезд я не намерен. Как только консьерж меня увидит…

– Не нужно выходить из дома. Поднимемся на другой этаж.

Это устраивало, но прежде чем выйти из квартиры…

– Даже не думай вызвать полицию или подмогу через каких-нибудь знакомых, или спрятаться у них, – еще раз предупредил я.

– Конечно, нет, милый Олежичек. – Сусанна широко улыбнулась. – Как тебе такое в голову взбрело.

А вот взбрело. «Милый Олежичек». Тьфу, пакость.

Дав ей возможность не торопясь привести себя в порядок, я подошел к окну и «выбросил» в него автомат, затем подмигнул связанной охране и галантно распахнул перед дамой входную дверь.

Мы вышли. Сусанна впереди, я немного сзади, придерживая за локоток, чтобы исключить возможные фортели. Бывшая подружка просто летела по ступенькам вверх. Ее тыл, похожий на запущенный метроном, выразительно и ядовито ухмылялся. Нестерпимо захотелось вновь унизить его, насадить, как бабочку, на иголку энтомолога. Показательно распнуть. Раздербанить на лоскуты. Размозжить в лепешку, точнее в две – большие, белые, сдобные…

Я встряхнул головой. Не о том думаю.

А вот не получается с Сусанной думать ни о чем и ни о ком другом. В ее присутствии вообще не получается думать. Что тому виной: возраст? одиночество? зашкаливающий тестостерон? Пора в аптеку за бромом бежать. Или к психиатру. Или перестать шарахаться в плане отношений и найти ту, с которой и беда не беда, и проблемы в радость…

Эх, Полина…

Эх, Челеста…

Эх, все…

Короче, эх, быстро переходящее в ох.

Нужная квартира оказалась на этаж выше, прямо над Задольскими – дверь напоминала вход в секретный бункер, столько в ней оказалось брони и замков. Будто здесь от ядерного взрыва защищались. Странно только, что делали это в обычной, хоть и элитной, высотке, а не в ее подвале. Но если вспомнить, что сюда зачем-то приносили документы, за которыми охотятся по всему городу … Может, здесь что-то вроде банковской ячейки? Никому в голову не придет, что охраняемый сейф стоит в другой квартире. Ну, мне бы не пришло.

Способ, которым Сусанна добилась, чтоб ее пропустили, укрепил меня в догадке про квартиру-сейф.

Звонок, стук, два звонка, два стука. Затем цикл повторился. Проскрежетав замками, стальной монстр разинул зев.

– Я от Наташи, – проговорила моя спутница в темноту.

– Проходите.

Открывший ушел, так и не показавшись. Сусанна юркнула следом. Держась настороже, я замыкал процессию. Дверь смачно лязгнула за нами, защелкнутая доводчиком и наглухо запертая автоматикой. И…

Несчетное количество глаз обернулись на нас. Кто-то – хмуро и страдальчески, кто-то – с вызовом, как на опоздавших, которые лезут к своим местам при идущем спектакле. Кто-то проигнорировал. Видимо, мы не представили особого интереса, и для большинства мгновенно потеряли какое-либо значение.

– Простите… – пробормотала Сусанна, что было для нее несвойственно.

Симпатичным интерьером с обилием люстр, ковров и мягкой мебели квартира смахивала на номер дорогого отеля, но вовсе не обстановка бросилась в глаза. Мое ошалевшее внимание будто пригвоздили к центру большой комнаты. В полукольце мужчин и женщин на атласной кровати закатывала глаза нагая деваха с порочным взором. Причиной закатывания являлись производимые в корму удары бури, которую олицетворял крепкий мужик. В трех словах: здесь снималось кино. Которое не показывают по телевизору. По крайней мере, днем и бесплатно. Оператор придирчиво следил за картинкой в видоискателе, софиты высвечивали главное действо так, что зрение на некоторое время поплыло радужными кругами, когда я поглядел в сторону.

– Стоп! Снято.

Мы с Сусанной остановились позади всех. Занятые собственными заботами киношники о нас уже забыли. Мужчина, исполнивший арию перфоратора в равнодушной штольне, покинул забой, героиня сразу потянулась к одному из сидевших поблизости членов съемочной группы. Эти господа, по лицам видно, следили за перипетиями немудреного сюжета исключительно в силу производственной необходимости. Выхватив у кого-то сигарету, недавняя героиня с чувством затянулась.

– Продолжим через пять минут, – распорядился человек на высоком стуле. Режиссер, если я что-то понимаю в кино.

Искрой Божией, как и талантом, здесь не пахло, просто делались деньги. Нет – зарабатывались. Тяжелым, изматывающим трудом.

– От Наташи, говорите?

Выслушав поясняющий шепот мужичка, которой открыл дверь, начальствующий субъект втянул напоследок из сигаретного огрызка, уже не видного среди пальцев, и задумался. Наметанный взгляд профессионально раздел нас обоих – бесстрастно, без всякой примеси желания. Оценив фактуру, он то ли вопрошающе, то ли приглашающе указал в сторону кровати на подиуме.

– Желаете прямо сейчас? Мужчинка, конечно, дохленький, но позарез нужны новые лица. А самочка в самый раз.

Судя по пустоте, которая появилась в глазах режиссера, его отгородившийся от реальности мозг сейчас прикидывал, как лучше задействовать все выигрышные стороны новоприобретенной «самочки». Видимо, он неправильно понял цель визита. Я нервно покосился на Сусанну, но она предательски молчала и только делала мне мимические знаки, что все нормально.

Что нормально? Когда перейдем к главному?

Что ж, как говорится, если гора не идет к Магомету…

– Меня интересуют документы.

Я крепче сжал локоть шустрой подружки, которая теперь изо всех сил строила глазки режиссеру.

– Паспорт и медицинская справка, – упало в ответ. – Если все с собой, приступайте прямо сейчас. Оплата понедельно.

– Я о других документах.

– Да? Мне показалось, вы хотите сняться. По прочим вопросам обращайтесь по номеру с этой визитки.

Он полез в верхний карман сверкавшего отливами пиджака, где у киногероев и косивших под них пижонов обычно торчит уголок носового платка. У режиссера там ничего не торчало, но что-то легонько оттопыривалось. Как оказалось, на сердце он держал координаты для связи с нужными людьми.

Сусанна с гневным видом выдралась из капкана пальцев.

– Это я, я хочу сняться! – С пылающим лицом она шагнула вперед. – Ничего, если документы принесу вечером или завтра?

Режиссер покачал головой:

– Исключено.

– Позвоните Наташе, – не унималась Сусанна, – она за меня поручится.

Вот замысел и открылся. Меня снова кинули. Мадмуазель Задольская завела меня к людям, к которым ее однажды пригласили, но куда приходить, не случись форс-мажора, она даже не думала. Я попытался снова схватить ее. Не тут-то было. Сусанна прорвалась в центр притихшей и внимательно слушавшей команды.

– Документы дома. Здесь, этажом ниже. Принести?

– Молодой человек спрашивал что-то про другие документы. – Режиссер явно расценил мои слова как наезд.

Сусанна вновь вылезла вперед:

– Вы его не слушайте, он хочет мне помешать, потому и увязался. Придержите его, пожалуйста, а я мигом…

Режиссер сделал останавливающий жест.

– Исключено.

– Правильно. – Я потянулся к Сусанне, мысленно проклиная себя за доверчивость. – Пойдем, дорогуша, слышала же, ты здесь не нужна.

– Видите?! – Она умоляющие воззрилась на режиссера. – Помогите! Я не хочу идти с ним!

Режиссер кивнул.

– Ладно, пусть катится к чертям. – Холеный палец с перстнем-печаткой указал на дверь. – Проводите молодого человека, а с девушкой мы потолкуем.

Гримаса, которую я соорудил на лице, сообщила Сусанне, что ее ждет в скором времени – как вне сего милого заведения через некоторое время, так и сразу же – внутри. Даже обидно, что не увижу. Честно говоря, я бы за такое заплатил.

– Нет! – Сусанна сжала кулаки. – Там он придумает что-нибудь, и будет только хуже! Не только мне!

Зря она это, которое в конце. До тех пор режиссер был на ее стороне.

– В таком случае, идите-ка вы оба…

– Пожалуйста! – Сусанна кинулась ему в ноги. – Не выпускайте его, он мне жизни не даст, со свету сживет! Убьет!

– А если снимешься – не убьет?

– Тогда убивать будет поздно.

Калькулятор в уме режиссера громко защелкал.

– Сделаем по-другому.

По его сигналу взяли меня в кольцо.

– Пусть остается, – разрешил я, трезво оценив ситуацию, и попытался протиснуться к двери. – Не больно-то надо. А я пошел. До свидания.

Но несколько крепких рук уже вцепились, и через миг все конечности оказались связанными. Меня переместили на кухню, где складировали на табурет, как чужую посылку. С тем же пиететом.

– Будешь вякать, добавим кляп.

– Спасибо! – Довольная Сусанна бросилась к дверям. – А я за документами…

Ее перехватили так же, как перед этим меня. Режиссер приказал команде доставить новую актрису на съемочную площадку и перекрыть пути к бегству.

– Доверимся слову Наташи, до сих пор она не подводила. Все по местам!

До Сусанны начало доходить.

– Нет! – У нее даже голос сорвался.

На крик никто не реагировал – здесь это, видимо, привычное дело. И шумоизоляция в студии на уровне. А если будут проблемы, в кармане режиссера ждет своего часа визитка с телефоном. Профессионалы.

Одна бровь режиссера поползла вверх:

– Нет? А мне казалось… То есть, вас выпустить? Обоих? Это можно устроить.

Он знал, куда надавить.

– Не надо.

– Вот и ладненько.

Сусанна прятала лицо от настраивавшейся на нее камеры и бормотала под нос про папу и связи, а я, спеленутый, как буйный грудничок, наблюдал за происходящим с безопасного расстояния. Взгляд бывшей подружки выказывал желание придушить меня прямо здесь и сейчас, и я с ехидной улыбочкой показал ей язык. А глазами – на главную сцену: давай, мол. Ко мне никаких претензий, сама напросилась.

Сусанна болезненно уставилась на то, как экранному напарнику наводили лоск на орудие производства.

– Может, для начала в массовке…

Ее ресницы дважды хлопнули, взор неуверенно скакнул на режиссера. Тот едва удостоил ответом:

– Не тебе решать. Сцена шестая! Приберите на постели! А новую актрису… как тебя?

– Сусанна. Сусанна Задольская. Задольская, слышите?!

– Отличное имечко для титров, прямо просится на обложку. Звучное и с намеком. Ее вместо Зины.

Внимания на новенькую режиссер больше не обращал, зато обратили другие:

– Чего стоишь? Раздевайся.

Безысходно озиравшаяся Сусанна принялась разоблачаться. Два представителя околосъемочной братии оказывали необходимую помощь. Заволновалась гримерша, готовя реквизит к очередной схватке с действительностью. На дернувшейся от неожиданности голове Сусанны троица устроила живописный художественный беспорядок: дескать, прическа все равно растреплется, пусть уж сразу будет пригодна для кадра в нужном ракурсе.

Поняв, что нелепыми поползновениями, колебавшимися от безоговорочного «не-ет!!!» до «ничего не поделать» лишь мешает слаженной работе профессионалов, Сусанна отдалась неизбежному. Чужие руки четко и быстро освободили ее от ненужного, затем принялись всеми способами бороться со следами врезавшихся в кожу веревочек.

Странно, но в этой пропитанной нездоровым ажиотажем атмосфере Сусанна вдруг воспрянула духом. С осознанием, что отбрыкаться невозможно, ее ударило в другую крайность. Казалось, невообразимое происходящее, окутавшее новизной – всего лишь очередная серия в фильме ее жизни, где уже произошло много не менее небывалого… а произойдет, видимо, еще больше. «Если нельзя избежать – постарайтесь получить удовольствие» – говорят циники и американские полицейские. И Сусанна. Когда ее сочный корпус опустился на расстеленный шелк, к ней двинулся партнер по съемкам – брутальный мен с безучастным лицом. В конце трудового дня новая актриса его нисколько не волновала и на подвиги не вдохновляла. Зато Сусанна… Ее взгляд замер на середине партнера – чувственно, умиленно, по-настоящему любя, как женщины смотрят на маленьких детишек, прежде чем их приласкать. Режиссера ударило идеей, он махнул на облизнувшуюся предвкушением Сусанну, а затем гаркнул оператору, который не понял жеста:

– Умер, что ли?! Давай! Крупный план!

Съемочная площадка закопошилась – команда оказалась палкой, разворотившей муравейник. На миг всем стало не до меня. Я изогнулся червем, приподнялся с табурета и на связанных ногах проскакал к окну. А как открыть? Единственный инструмент – зубы. Вцепившись ими, я провернул ручку, потянул ее на себя и, когда тело переваливалось наружу, взмолился:

– Откройся родной!

Корабль висел в ожидании этажом ниже, невидимая крыша находилась как раз перед окном. Впустит ли хозяина через верх при свободном падении?

Выбора не было. Как и времени на раздумья. Если все пройдет не по плану, главное – не расшибиться насмерть. Тогда есть шанс вернуть сначала корабль, затем здоровье. Если в обратном порядке, то дело может затянуться на годы.

Все это промелькнуло в голове за секунду жуткой невесомости.

Челеста вытаращила глаза – я грохнулся с потолка прямо на постель, едва не раздавив бедняжку.

– Мио Дио… – Она стала развязывать ремни.

Освобожденные руки схватились за Калаш.

– Вай ди ла ди нуово? Фар ведерэ кванто стэлле чи соно ин чьело? Вадо кон тэ.*

*(Ты снова туда? Показать им, где раки зимуют? Я иду с тобой)

Настрой девушки порадовал. Явно хочет со мной.

– Держи. – Я вручил ей карабин.

Корабль поднялся и сел на крышу. Можно, конечно, войти через окно…

Нельзя. Зачем светить нечеловеческие возможности, если можно этого не делать?

С крыши мы вдвоем спустились на нужный этаж. Звонок, стук, два звонка, два стука и весь цикл еще раз. У меня память хорошая. Лязгнули отпираемые замки – медленно, один за другим. Я стоял сбоку, а перед дверным глазком улыбалась коварная итальяночка, чьи руки прятали за спиной карабин.

– Вы от кого?

– Она со мной.

Уперев ствол в живот открывшему, я заставил его попятиться в помещение. Челеста прикрывала тыл.

– Не двигаться!

Ошарашенные взоры воззрились на меня, стараясь понять, не во сне ли все это. Но некоторые не поняли слов. Или не поверили.

– Стоять, сказал!

Легкое нажатие на спуск… Оглушительно грохнуло, с потолка посыпались осколки люстры и штукатурка. Зато присутствующие послушно замерли. Как статуи. В самых неестественных позах, теперь уж точно поверив в реальность происходящего.

– Запись с камеры – мне, – приказал я.

– Что будешь с ней делать? – полюбопытствовал режиссер.

Вместо ответа я бросил начавшему исполнять команду оператору:

– И весь архив. Вообще все, что наснимали сегодня и раньше.

Студия мне откровенно не нравилась, и захотелось нанести максимальный урон.

– Не надо, – осторожно вставил режиссер как бы с заботой обо мне. – Тебе не уйти с этим далеко, я уже нажал кнопку. Уходи по-хорошему, пока есть время.

– Архив! – Ствол качнулся в сторону помощника режиссера.

Мне с опаской указали на стальной бухгалтерский шкаф. Внутренний язычок замка разлетелся от одной пули. Рядом кто-то сел от неожиданности, многие терли заложившие уши. Мешать никто не осмелился.

Прихватив коробку с дисками, я не тронул лежавших там денег, не грабитель же, в конце концов. Махом головы указал Челесте на дверь:

– Отходим.

Естественно, о лифте даже не думалось, мы понеслись по пролетам в направлении крыши. Погони не было, съемочная группа не хотела нарываться и надеялась на охрану. Охрана запаздывала – никто с их точки зрения за несколько секунд подъезд покинуть не сможет, а им еще вооружиться нужно и затем добежать или доехать – в зависимости от дислокации. Приятно, когда противник тебя недооценивает. Ввалившись в корабль, мы в изнеможении опустились на пол. Глаза Челесты, недавно серые и безжизненные, снова блестели, как раскуренные угольки. Вот и замечательно. Деятельность – лучшее лекарство от всего.

– О прэзо ун бэлло спавэнто!*

*(Ну и натерпелась я страху)

Бэлло, говорит, значит, все хорошо. То есть прекрасно, если я что-то понимаю в итальянском.