Читать книгу Ольф. Книга вторая - Петр Ингвин - Страница 5

– Одджи э иль мио комплеанно. О венти анни.*

*(Сегодня мой день рождения. Двадцать лет).

Челеста смотрела в потолок и улыбалась.

– И тебе доброго утра.

Она резко поднялась, грациозно влилась в халат и встала передо мной, возбужденная до непереносимости.

– Венти!*

*(Двадцать)

Последовал указующий удар в грудь и две вспышки растопыренными пятернями.

– Смотреть на тебя? Глаза открыть? Закрыть? Два раза?

– Одджи!*

*(Сегодня)

Неопределенным движением она показала на все, что находилось вокруг. И ни на что конкретно. Чего хочет?

– Не понимаю.

– Хеппи бездей ту ми…* – запела девушка.

*(С днем рожденья меня)

– Ту ми? – бессмысленно повторил я неправильное окончание песенки, которая давно стала международной.

– Твенти!*

*(Двадцать)

– Двадцать? Сегодня? Значит, у тебя день рождения? Так чего же молчишь?!

Я схватился за одежду.

– С меня подарок!

Подарок в исполнении владельца корабля мог быть единственным: доставить именинницу туда, куда сама она попасть не в состоянии – ни при каких условиях. Эх, будь у меня такая возможность во времена до Сусанны…

Глупо сожалеть о невозможном. Так подростки смотрят на, с их точки зрения, древних старперов за рулем крутых тачек: «Ну почему они, а не я?! Мне нужнее!!!»

Милостью небес или какими-то неизвестными мне самому заслугами я стал обладателями тачки, что в самых смелых снах не снилась таким завистникам. Возможно, в былые времена на таких же кораблях летали мои предшественники, которых позже назвали богами. У индусов, например, эти штуки назывались виманами. Обозначали они как царский чертог, так и колесницу, на которых путешествовали упоминавшиеся в Ведах арийские божества. В Махабхарате сказано, что вимана Майасуры имела двенадцать локтей в длину и метала пылающие снаряды. В Рамаяне внешний вид воздушной колесницы сравнивается с солнцем и облаком. В «Шакунтале» вимана пролетает сквозь тучи покрывается брызгами, а посадка настолько мягкая, что находившийся в ней даже не заметил, что уже приземлился. Вимана могла домчать владельца «до любой точки земли и неба». От прямых аналогий бросает в дрожь. Кстати виманы имели параллели и в греческой мифологии – колесница Гелиоса, например. У древних германцев была солнечная повозка. Список можно продолжать бесконечно. Значит, были времена, когда хозяева кораблей (или их временные владельцы) не скрывались? Если учесть, что сейчас о них остались только легенды, то «выход из тени» ничем хорошим для них не кончился.

Но меня больше волнуют собственные проблемы. Не дает покоя вопрос: что могло произойти с истинными хозяевами корабля, чтобы вот так бросить бесценный аппарат, да еще допустить попадание в чужие руки? Руки бывают разные, и что, если бы вместо моих попались недобросовестные или жестокие? Страшно подумать.

Итак, корабль остался без присмотра – временно или постоянно, не в том суть. Почему соплеменники космического туриста или представители завода-изготовителя не прилетели и не исправили ситуацию, которая может привести к войне за мировое господство и даже к установлению Империи? Почему не забрали, не выкрали, не разбомбили, в конце концов, если почему-либо невозможно доставить чужеродный аппарат обратно в привычную для него среду обитания? Почему «защита от дурака» настолько примитивна, что передает управление любому, кто нацепит медальон? Неужели на той планете или в том времени, где и когда сделан корабль, все настолько честны и благородны? Вот бы туда попасть. Как сказал Петька Чапаеву в анекдоте, когда за карточным столом игроки объявили, что «джентльмены верят друг другу на слово»: «И тут мне карта ка-а-ак поперла!..»

Нет, сказал я себе, когда первая эмоция схлынула, и работа мозга вернулась в привычное русло. Не стал бы я там жульничать. А впрочем…

Никогда не говори «никогда» – так гласит народная мудрость. Пока не попробуешь – не узнаешь.

Другое дело, что не все в жизни нужно пробовать. О вкусе дерьма достаточно услышать от других.

От глобального мысли вернулись к локальному – к полету-подарку для Челесты. Куда же податься: юг, север, запад, восток? В голове все перемешалось и словно свалилось в глубокий колодец – ничего дельного не могло выбраться из глубин, отпихивая не менее достойные варианты чудес всего мира. Колодец… из глубин… Есть решение! Солнце-море-горы и прочие пляжи подождут, сегодня удивлю спутницу пещерами. А то, что сам этого хочу – просто совпадение, поскольку ныне все исключительно ради именинницы.

У местных пещер – имею в виду все вместе взятые родные российские – есть неприятные особенности: одни опасны, поскольку не проверены, другие загажены, третьи под замком, а четвертые, которым заграничные конкуренты в подметки не годятся, не рекламируются и потому неизвестны. Знаменитая Кунгурская превращена в выхолощенный аттракцион, после того как внутренности электрифицировали, а стимулирующие азарт первопроходца грубые камни сменили железные тропинки с оградками. Когда первых туристов ползком вводили через дыру с факелами в руках – это было приключение. Теперь там железобетонный коридор с воротами. И везде – провода. Тьфу на них. Хочу жути и мрака, чтоб под ногами осыпалось и хлюпало, с потолка капало, и дух захватывало.

Вспомнились посещенные в детстве пещеры на плато Лаго-Наки. Насколько помню, они закрыты на ключ, а ломать железные двери «для посмотреть» не хотелось.

Поймал себя на мысли: у меня же бездонные возможности найти по-настоящему дикие пещеры в любой точке мира. Их тысячи, десятки тысяч, и все ждут, пока появится техника вроде моего корабля, чтоб к ним добраться. А я строю маршрут по известным точкам. Почему?

Стыдно признаться. Боюсь. Теперь, когда весь мир у ног, лезть в неисследованную пещеру, где меня завалит на веки вечные? Увольте.

И мы полетели в Австрию. Во-первых, разница во времени: там еще рано, и если заявится к нам кто-то посторонний, то не скоро. Во-вторых, какая-никакая, но гарантия спелеологов, что туристы в безопасности. В-третьих, не сезон. Лыжники и сноубордисты только что откатались, теперь съедутся в феврале, если погода не подкачает. Снежные мосты над трещинами в скалах очень тонкие.

Пещеры Айсризенвельт на плато Тенненгебирге – там все, как я люблю: нет электрического освещения, туристы ходят с карбидными лампами. А сейчас нет и туристов.

Корабль влетел прямо внутрь огромной каменной полости. Дальше мы поскакали на своих двоих. В смысле – полезли. Поползли. Где как.

Челесту поразила система невероятных залов с переходами. Лед и камень. Дикость и мощь природы, перед которой человек кажется песчинкой. Девушка ничего подобного не видела и почти прыгала от счастья.

Вот и отлично. Душевные раны лечатся не только временем, но и новыми впечатлениями. И неплохо лечатся, как вижу. А что, если открыть клинику: «Избавление от хандры и депрессии в течение суток, результат гарантирован!»

Ну и глупости в голову лезут. Если что-то открывать, то масштабное, чтоб сразу всех вылечить. Одним махом. «По щучьему велению, по моему хотению, пусть отныне все будут счастливы!» С моими новыми возможностями – почему нет? Приходите, желающие…

Только кто же даст мне общаться с хандрящими? Едва проявлюсь для мировых спецслужб – и поминай как звали.

Простите меня, болеющие и умирающие, не в том мире вы заболели, не в то время. Впрочем, время не при чем. Всегда и всюду открытия, направленные на счастье людей, отбирались сильными во собственное благо и на нужды, необходимые для поддержания своей власти. Не хочу, чтобы возникшими у меня возможностями кто-то воспользовался для корыстных целей. Еще больше не хочу, чтобы корабль перешел в чужие руки, оставив меня в клетушке с решеткой или с ватными стенами. Или, что совсем для меня неприемлемо, с пулей во лбу.

Я выбросил лишнее из головы (пока там не завелась та самая пуля) и начал объяснять:

– Залы названы в честь героев скандинавской мифологии: зал Гимира, занавес Фригги, комната Одина…

Мог бы говорить табуретке – эффект тот же.

Зато себе эти занимательные факты напомнил. Не все из памяти выветрилось с получением пространственного всемогущества. О чем писал на работе, приглашая туда туристов, теперь открыло для меня свои двери. Причем – все.

Увы, ненадолго. Когда стало совсем светло, гул приближавшегося вертолета заставил срочно убираться с закрытой, как думали господа из Зальцбурга, территории. Пусть продолжают так думать, мне так спокойнее.

– Что еще хочешь посмотреть? – вопрошал я, крутя перед девушкой глобус. – Сибирь? Байкал? Чукотка? Алтай? Кавказ? Все что душа пожелает. Что хочешь? Вот ю вонт?

*(Что ты хочешь?)

– Ай вонт… – Челеста задумалась. – Вольо прэндэрэ ун кафэ. Кафэ ми пьяче мольто. Сэнца кафэ соно комэ ун паццо э о маль ди тэста.*

*(Я хочу… Хочу выпить кофе. Я очень люблю кофе. Без кофе я просто безумная, и голова болит)

Повторенное несколько раз слово полностью соответствовало нашему, даже ударение совпало. Скажем, русское «кофе», сохранившее мужской род от старого «кофий», больше похоже на итальянское, ведь, как я понял, итальянцы всегда выделяют второй слог от конца. Ну, за исключением знакомой мне «феличиты». Последнее легко объясняется поговоркой «в семье не без урода» – то есть, в моем случае, «в правиле не без исключения».

Что ж, в кафе, так в кафе.

– Легко!

Весь шоколад для тебя, дорогая, как говорят совсем не о шоколаде. Хотя шоколадные изделия в это понятие тоже могут входить. Во времена моих дедушек формулы щедрости были более романтичными: Луну с неба, златые горы к ногам. Разница в том, что они ограничивались обещаниями, а молодежь нового века может исполнить угрозу дословно. А если взять некую конкретную личность, которой почему-то особенно повезло…

Я щелкнул пальцами жестом фокусника.

– Оп!

Вертолет как-то сразу оказался внизу и исчез вместе со снежными вершинами.

– Ун кафэ… – Девичьи глазки мечтательно закатились. – Ме ло манка.

*(Кофе. Мне его очень не хватает)

– Си-си, меломанка, скоро прибудем. И с музыкой кафе найдем, обещаю.

Взлет не чувствовался, корабль избрал щадящий режим. Или не корабль, а я – с некоторых пор как бы решил быть благородным джентльменом.

Из денег имелись только рубли в скудном количестве, оставшиеся со времен побега. Поэтому мы мчались назад в Россию. Для форсу, чтоб не ударить в грязь лицом и порадовать спутницу, я выбрал столицу – дорогую нашу Москву (ну очень дорогую). Предварительный демонстрационный облет впечатлил Челесту. Я сам удивился, как огромен и могуч город с высоты птичьего полета. Одно дело смотреть на здания снизу или с несусветной выси облетающего город лайнера, совсем другое – вот так, совершенно без цензуры, заглядывая в любой двор и любую форточку. Целый мир, который постепенно открою для себя. А может, и не только для себя.

Корабль снизился до безопасного минимума.

Меломанка, говорит? Кафе и музыка вместе – это караоке. Пока напарница переодевалась из камуфляжно-походного в выходное, я ориентировался по вывескам. Ночные заведения отпадали по причине времени дня, сейчас необходимо что-то круглосуточное. Есть! Близко не подлетишь из-за проводов и рекламы, пришлось изучить настенное расписание из бинокля. Открывшаяся дверь, из которой вышел мужчина, подтвердила, что кафе работает. Посетитель был одет прилично, не шатался. По большинству параметров местечко устроило.

Я провел ревизию средств, лежавших в кармане со времен, когда пришлось податься в бега. Негусто. На один раз демократично покушать.

Большего и не требовалось.

Челеста появилась из туалета переодетой в платье из молний. Был выбран формат «мини»: от подмышек и до такого предела в верхней части бедер, который ничего не показывал, но казалось, что вот-вот покажет. Наверное, она удаляла молнии снизу, пока не пришлось одну вернуть на место, чтобы провокация не превратилась в пошлость.

Довольная фигурка прокрутилась передо мной в требовании восхищения и поклонения, глазки лучились.

– Экко бэль э фатто!*

*(Вот и готово)

Ах, паршивка. Больше подходило «шалунья», «прелестная озорница» или, в конце концов, «приятная особа, что знает себе цену». Однако, я предпочел именно то, что сказалось. Причина: помимо нервирующего размера платья – специально сотворенные в нескольких местах разрезы, которые подчеркивали отсутствие белья. На современный взгляд – ничего неприемлемого, самое нескромное прикрыто, но общий вид…

– Нон ти пьяче?*

*(Тебе не нравится?)

Едва не ливануло. На лице собрались тучки, заморосило. Пришлось вымученно улыбнуться:

– Сойдет.

Если отрешиться от комплексов, без белья платье действительно сидит и смотрится лучше, а что для девушки может быть приятнее?

До сих пор, если в моем обществе какая-нибудь особа вела себя вызывающе (имеется в виду одна совершенно конкретная любительница силикона), например, танцевала на барной стойке, пока лифчик изображал над головой лопасть пропеллера, я был спокоен – она сама отвечала за свои поступки. Мое дело – присутствовать в качестве мебели и развлекать, когда ее собственная фантазия иссякнет. Сейчас все по-другому, Челеста – гостья и подопечная. Если что-то случится, отвечать и действовать мне.

С другой стороны, обладателю корабля бояться чего-то не пристало. Решим все. Я взял девушку за руку.

– Пошли.

Спускаться пришлось через крышу и чей-то подъезд, иначе никак. Фейс-контролем в данном заведении не пахло, внутри пустовато, из множества диванов со столиками заняты только два. Со сцены неслось:

– …имирский централ, ветер северный…

Сначала Челеста напряглась, шаг стал нетвердым, рука вцепилась в мою, как в последнее спасение. Впрочем, почему «как»?

Мы заняли диванчик с другой стороны от компаний, по которым чувствовалось, что отдыхают чуть ли с прошлого вечера. Стеклянный столик был пуст – ни меню, ни даже рекламы. Официанта не видно, к стойке идти не хотелось, чтобы не бросать девушку. Она чувствовала себя не в своей тарелке – незнакомая обстановка, чужие люди, иной язык… Даже песни другие.

– …но не очко обычно губит… – с надрывом уходил в хрип молодой человек моего возраста, уставившись со сцены в новую посетительницу.

Обе компании – одна смешанная, вторая чисто мужская – тоже не спускали с нас взглядов, и кроме любопытства в них проглядывало нечто большее. Я их понимал. Обычно декольте находится сверху, а откровенный разрез итальяночки почти полностью открывал вздернутую грудку снизу. Садясь, Челеста для удобства дополнительно вжикнула в районе копчика, отчего со стороны казалось, что платье развалилось на куски. Щелочки на талии, которые обнажали правду об оставленных дома трусиках, заставляли смотреть туда, где это демонстрировалось еще лучше. Черт, обе компашки сидят напротив, а у Челесты ножки худые…

Наконец, появился официант, над нами нависла сонная физиономия:

– Сейчас только по остаткам или сэндвичи.

– Че ун ристрэтто?* – перебила Челеста.

*(У вас есть кофе «ристретто»? (самый крепкий из существующих кофе))

Официант долго смотрел на нее… точнее, в нее, ибо поднять взор до лица был не в состоянии, затем обратился ко мне:

– Итальянка, что ли? Из кофе есть черный, три в одном, зерновой, со сливками…

На стол легло меню. Названия блюд дублировались по-английски, Челеста впилась в них глазами, быстро пролистываемые страницы погнали ветер. Хмурый официант продолжил:

– Из имеющегося могу предложить…

Девичья рука отбросила меню.

– Ун эспрессо, пер фаворе. Нон. – Рука резко поднялась, большой и указательный пальцы изобразили направленный в потолок пистолетик. – Прего ми порте дуэ.*

*(Эспрессо, пожалуйста. Нет. Принесите для меня два, пожалуйста)

Жест вогнал меня в ступор, но официант, как ни удивительно, все понял.

– Два черных кофе. А что поесть?

– Ням-ням? – перевел я на международный, как его понимал, одновременно похлебав у рта воображаемой ложкой.

Челеста замотала головой. Отлично, хочет просто попить кофе. Говорю же, чудо, а не спутница. С моими финансами – то, что надо. Ведь при моих возможностях другая бы…

– Пока ничего, – сказал я. – Если что, позже.

Через несколько минут официант принес заказ, я сразу расплатился. Неприятности начались, как только поднос коснулся стола. Девичий носик затрепетал, лоб сошелся в задумчивости. Челеста сделала глоток…

И поперхнулась.

– Нон э ун кафэ. – Она жутко сморщилась, словно кофе разбавили уксусом. Напиток был брезгливо отодвинут подальше. – Квелло е аква спорка.

*(Это не кофе, это грязная вода)

– Не нравится? – Я отпил из своей чашки. – Вроде нормально. Если хочешь получше, нужно идти в дорогой ресторан или в специализированную кофейню.

Рядом на миг замешкался парень, только что отходивший ко стойке.

– Коза че?*

*(Что это?)

Челеста опустила взгляд в район своего живота, точнее, на растянутый бедрами низ платья, где в середине тугого гамака перекатывалась записка.

Я быстро нашел взглядом парня. Поняв, что раскрыт, тот виновато развел руками; последующие жесты рассказали, как моя девушка подавала ему знаки глазами, затем его правая ладонь прижалась к сердцу, и завершилась пантомима извиняющимся наклоном головы.

– Ольф, си пуо проварэ ун альтро посто?

*(Можно сходить в какое-нибудь другое место?)

– Не понимаю, но если хочешь остаться, то без меня. Предпочитаю найти место покультурнее. – Я поднялся и протянул руку даме. – Предлагаю пойти в хорошее кафе с живой музыкой, меломанка.

Нас проводили удрученные мужские и довольные женские взгляды.

Пробираясь через подъезд на крышу, Челеста затараторила:

– Нон ми пьяче квелло ристорантэ. Анке ла музика э мольто страна.*

*(Мне не понравился тот ресторан. И музыка осень странная)

– Именно – ресторан. Сейчас поищем.

С живой музыкой вышел, как говорится, натуральнейший облом, в такое время даже без музыки работало лишь каждое десятое заведение. Когда оба уже устали всматриваться в здания и вывески, я остановил корабль вблизи первого же просто ресторана, который устроил демонстрируемой роскошью. Как понимаю, это один из лучших, куда во внеурочное время можно прийти без приглашения. И пусть обед здесь мне не по карману (если не брать чужого, а я после случая с парижским политиком воздерживался), но имею же право угостить чашечкой горячего напитка симпатичную спутницу? На пару чашек должно хватить, а кутить не собираюсь.

Мы снова переоделись. В самое лучшее, что было. Пусть штопанное, зато чистое и не мятое. Пусть не по сезону, а наплевать. Не замерзнем, если прошмыгнем опрометью, и если красная вторая кожа девушки не выкинет от напряжения новый фортель. Мои кроссовки не слишком гармонировали с вечерним нарядом спутницы, но рубашка над джинсами хоть как-то это компенсировала. Переживем. Мы переглянулись со сдерживаемым смехом, я предложил даме ручку, ее с элегантным поклоном приняли.

Интерьер ошеломил. Для меня это как в сказку попасть, а Челеста, глянув в меню, сразу ткнула в напитки:

– Ун каппуччо, пер фаворэ.

*(Капуччино, пожалуйста)

– Правильно говорить – капуччино, – поправил я итальянку, затем обернулся к курсировавшему поблизости приносителю счастья: – И мне.

Официант смерил нас взглядом, и буквально через час требуемое оказалось на нашем столе.

История повторилась: ожидание блаженства, глоток, выпученные глаза, отставленная нетронутая чашка.

– Не любишь кофе? Так бы сразу и сказала, чего выпендриваться. Учту на будущее. – Я бросил официанту: – Чай синьорине.

Ее кофе я выпил вслед за своим. Сделал это, надо заметить, с большим удовольствием.

Лощеный хлыщ в белой сорочке принес чай. Нос Челесты с предвкушением двинулся к чашке… и замер на полпути. Уголки рта опустились, взор потускнел, как лампочка на двести двадцать вольт в американском приборе.

– Ун тэ?

*(Чай?)

– Ти, – подтвердил я.

*(Чай)

Чего ей еще надо? Горячего шоколада в постель? Не понимаю. Не любишь кофе – не заказывай. В следующий раз пресеку, если решит повторить номер. Еще и от чая мордочку воротит.

Кстати, за последнее время я обнаружил еще несколько особенностей, для моей напарницы вполне естественных. Для меня – не очень.

После того, как накормили, она не привыкла говорить «Спасибо». Зато чихание встречает возгласом «Феличита!» Любопытно, кому «счастье» – отчихавшемуся или тому, кто смог не заразиться вылетевшими микробами?

Или вот другая особенность, тоже отнесенная мной к разряду национальных: девушка совсем не удивлялась откровенному разглядыванию с ног до головы, считала чем-то нормальным. Меня это бесило. Все же, с ней нахожусь я, и любому разглядывальщику, если не извинится, по установившейся традиции обязан навалять по физиономии…

Еще – она улыбалась всем посторонним, с кем встретилась глазами. Дикое и опасное качество. У нас это называется заигрыванием и в неправильной компании может привести к печальным последствиям. В караоке чуть не привело. Окажись там люди другого сорта…

Вместо носового платка Челеста использовала специальные бумажные салфетки. У нас такое тоже развито. Где-то. К примеру, здесь, в столице. Возможно. Поскольку сам не видел. Но не в моем родном захолустье, где до другого ближайшего города как отсюда до Финляндии.

Желая изобразить, что ей все равно, Челеста два-три раза проводила тыльной стороной ладони от шеи к подбородку. Комментариев не будет, у нас тоже непонятных жестов с избытком.

Она зачем-то удваивала «да» и «нет»: си-си, но-но. Так и хочется добавить: правда-правда. Не из одного ли источника все эти пока-пока и чмоки-чмоки?

Чай остывал, мы сидели молча. Переборов злые чары какого-то несбывшегося желания, Челеста воздела глаза к небу, рука взялась за чашку. Нет, желания не закончились, чашка осталась нетронутой.

– Си пуо ми ординаре ун бикьерэ ди вино?

*(Возможно заказать мне стаканчик вина?)

Ударение не наше, но, кажется, просит вина. Увы, деньжат кот наплакал, хотя очень старался. Только на кофе, не больше.

Вот же блин точка ком. У напарницы день рождения, а я? И это после всего, что по моей вине свалилось на бедняжку.

– Прости, обязательно закажем, только не в этом заведении. После. Не здесь. Но хиа.*

*(Нет здесь)

Поняв, что ничего другого не предвидится, Челеста вздохнула, красивые губки принялись хлебать чай.

«Обед» завершился скомкано. Я расплатился, отдав официанту почти все кровные.

Погода баловала, на улице стояло бабье лето. Мы без проблем вернулись на корабль и полетели в заМКАДье. Глаза выискивали речку, где можно набрать камней. Камни являлись последним звеном в цепочке размышлений на тему «как добыть денег, не воруя». Честно заработать – не вариант, хотя хитрые извилины вываливали некоторые специфические либо экзотические идейки. В основном, корабль фигурировал в них в качестве транспортного средства. Скажем, взять в аэропорту опоздавшего пассажира и подкинуть до улетевшего самолета, разве люди не заплатят за такой аттракцион? Проблемка в том, как войти в салон летящего лайнера, не вызывая паники и подозрений.

Еще можно, обнаружив сверху пожар или наводнение, за плату спасти особо ценное имущество. Если владелец чересчур богатый, предварительно можно самому же поджечь или затопить. Нет, не мое. Хочу честных денег. За спасение получают зарплату спасатели, пожарники и врачи, а если у кого-то появилась возможность сотворить добро, нужно делать это бесплатно. Оттого я не верю в экстрасенсов.

Но делать добро тоже не стремлюсь. Начни я спасать каждого, кто по собственной дурости свалится с горы или в ледоход оторвется и уплывет в открытое море на льдине – останется ли время на что-то еще? Говорят, люди приходят к благотворительности с возрастом. Значит, я еще не повзрослел.

Мысль работала дальше.

– Понимаешь, Челеста, – по пути рассуждал я, – можно взяться перевозить посылки с континента на континент, но кто мне их доверит без выяснения, каким средством транспорта воспользуюсь? И к вопросу о документах: кто поверит такому на слово?

Из-за последнего пункта все легальные виды заработка отпадали. Оттого снова укололо: эксплуатируй эксплуататоров, то есть, грабь награбленное, как уже мы делали в Париже.

Где найти воров, которых не посадили? Казалось бы, проще простого – залететь в любой поселок с тройной охраной, честный человек тратить столько на свою безопасность просто не сможет. Нет, совесть не давала покоя. Даже если телевизор раструбил, что кто-то – последняя сволочь, как узнать, что материал не проплачен с какой-либо целью? Не хочу ошибиться, хочу знать наверняка. И грабеж, который выглядит как грабеж – фу, что за манеры, поручик?

Еще можно полетать над злачными местами, отследить перемещения наркоманов и подловить наркодилеров. На это нужно время. Оттого беспроигрышным вариантом показались гаишники. Если никто не видит, большинство из них ныне с удовольствием отправляет штраф мимо кассы. Условие «никто не видит» в моем случае легко обращалось к собственной пользе: достаточно найти прятавшийся в кустах экипаж, дождаться «случайного» попадания денег в машину – и можно действовать. Глас с неба подкрепят падающие камни. Можно уронить один, размером выше клиренса, перед машиной, а второй сзади, чтоб утихомирить особо прытких. Можно на ногу, если попадется нервный. Главное, не попасть в поле зрения камер наблюдения, иначе в мире такой шухер начнется…

Внизу выплыла во всей серой красе стройка с горой нужных мне валунов и булыжников. Возьму отсюда, авось от нескольких камней не обеднеют. Затем поиграю с первым попавшимся нечистым на руку экипажем, прикажу оставить левую выручку под одним из свалившихся с неба «метеоритов»…

Рекламная растяжка поменяла планы. «Срочная доставка по городу»! А что, если…

Как у меня часто бывает, мышцы опередили мысли, и повинующийся рычагам корабль уже мчался вдоль улиц в поисках чего-то подходящего.

Я прирулил к пиццерии, где на вывеске красовался довольный армянин, который для простаков изображал итальянца, и присутствовало слово «доставка». Кавказцы обычно терпимее к проблемам с документами, у самих такое более чем часто бывает. Выйти пришлось за находившийся рядом цветочный киоск, над которым завис корабль – это было единственным местом на улице, чтоб припарковаться. Жутко пахло аммиаком, стенку киоска подпирали штабеля пустых ящиков. Они и помогли остаться незамеченным. Челеста осталась ждать.

Сразу от двери шагнув к стойке, я спросил стоявшего за кассой парня:

– Хозяин здесь?

За его спиной появилось еще двое, позади за столиками напрягся народ. Появление неизвестного с требованием начальства встревожило, а взгляды добило то, что держали мои руки. Весь план насмарку, мне совершенно не хотелось привлекать внимания. Теперь придется играть в открытую.

– За хозяина – я, – сказал один из тех, что появился за кассой. – Чего надо?

Чувствовалось, как сзади поднялись из-за столиков отнюдь не доброжелательные фигуры. Некоторые начали меня обступать.

– Вам нужны быстрые курьеры, – заторопился я. – Есть предложение. У меня сейчас нет документов, они на оформлении, также нет залога, кроме, вот, охотничьего карабина. – На стол грохнулась завернутая в куртку Сайга. – Зато есть изумительная возможность быстро перемещаться по городу. Готов выполнить несколько заказов.

– Не интересует.

– А вы подумайте. Возьмусь развезти в три раза больше, и если хоть одну не успею, то денег не надо, а залог останется вам.

Я рассчитывал именно на корысть. Не сработало. Тот, что «за хозяина», повторил:

– Не интересует. Забери это со стола.

Меня стали выжимать на улицу. Кажется, здесь решили, что хочу подбросить криминальный ствол.

Сам виноват, мог предусмотреть.

– Ухожу, но вы прогадали. Жаль, что у меня другого залога нет. Без залога же не доверите? Что ж, пойду к конкурентам.

На улице один из подталкивавших остановился рядом.

– Если есть ствол, зачем крохоборничаешь? Не стыдно?

Он вытащил сигарету, открытая пачка была протянута мне. Я помотал головой, пачка исчезла, чиркнула зажигалка.

Рядом торопились по своим делам люди, на нас никто не обращал внимания. Однако, человек с оружием, пусть оно завернуто в тряпку, рано или поздно бросится в глаза.

– Следую заповедям «не убий» и «не укради». – Я собрался уйти.

Чернявый парень кивнул:

– Тоже верно. А что, правда сможешь быстро оказаться на другом конце города и вернуться? Как насчет слетать за час до Теплого стана и обратно?

– Сорок минут.

Ответ произвел впечатление.

– Давай так, – сказал парень. – Вот адрес в том районе, недалеко от метро. Отвези девушке цветок. Если через сорок минут будешь здесь, дам сотню зеленью. Залог оставлять не надо, но если через час тебя не будет, буду считать, что залог мой, и придется тебя найти, чтоб забрать. Хорошие условия?

Я без колебаний пожал протянутую руку. Хмыкнувший парень зашел в киоск, через минуту в моих руках оказались роза и адрес.

– Я Арсен. Тебя как звать?

– Правду не скажу, врать не хочу. Кстати, встречное предложение: если управлюсь за полчаса, сумма удваивается.

Темные глаза Арсена глянули на меня как на кретина, но с уважением.

– В три. – Спокойно объявил он, перебивая ставку. Уголки губ смеялись. Взгляд не сползал с карабина, а в голове, наверное, крутилось, как меня потом отыскать.

– И бутылка хорошего вина, – добавил я.

– Заметано. Ну, Курьер, время пошло.

Его взгляд опустился к наручным часам, я воспользовался отвлечением внимания.

– Эй, Курьер, там нет прохода! – донеслось вслед, когда я исчезал за киоском.