Читать книгу Идеология русской государственности. Континент Россия - Петр Мостовой, Тимофей Сергейцев - Страница 15

Основаниями возводимой Иваном III государственности и власти были:

1) православие, при котором Русь оставалась единственным оплотом истинной веры, религия и церковь конституировали русский народ;

2) служба государю, как основание для социальной стратификации;

3) формирование русского многонационального и многоконфессионального союза народов, утверждение его цивилизационной сущности как принципиально имперской, обеспечивающей развивающееся сосуществование культурно разного;

4) военно-оборонительная сущность Русского государства.

Иван III начинает титуловаться как великий князь Московский и государь всея Руси. Важны обе части этого имени – и «государь», и «всея Руси». Иван Васильевич мыслит себя наследником Руси Древней, а государство – преемственным.

Ю. Г. Алексеев так пишет об этом:

«Но что же такое “вся Русь”? Иван III был первым великим князем московским, который опирался не только на московскую традицию. В обращении к новгородским послам в ноябре 1470 г., в послании в Новгород во время кризиса осени-зимы 1470–1471 гг. он впервые апеллировал к именам Рюрика, Владимира Святого и Всеволода Большое Гнездо, определив их как последовательных носителей идеи единства Руси – единства и непрерывности политической традиции. Идея “великого княжения всея Руси” впервые перешагнула границы, определённые договорами с Литвой, – границы, реально сложившиеся в результате польско-литовской экспансии на протяжении двух столетий.

Апелляция к Рюрику и Владимиру Святому возвращала русских в мир Киевской Руси, в эпоху, когда над русскими землями не было никакой иноплеменной власти. Упоминание Всеволода Большое Гнездо указывало на перемещение политической традиции из Киева во Владимир, в то самое великое княжение, центром которого стала Москва. Перед нами – определённая концепция русской истории, имеющая единственный прообраз в далёком прошлом – в “Слове о Законе и Благодати” митрополита Илариона.

Основным фактическим источником этой концепции является летопись. Но она только источник фактов, дающий материал для концепции, но отнюдь её не конструирующий. Концепция исторической преемственности и непрерывности княжеской власти на Руси вовсе не содержится в летописи в сколько-нибудь явном виде. Для того чтобы на основании летописных известий сформулировать эту концепцию, требуется не только хорошее знание источников, но и конструктивная, творческая работа мысли. И к 70-м гг. эта работа была проделана – в переговорах с новгородцами великий князь впервые опирается на представление о целостности Русской земли и непрерывности её политической традиции. Отныне эта идея кладется в основу всей политической доктрины возрождающейся русской государственности[9].

Она отразилась и в “Послании на Угру” архиепископа Вассиана. Основная идея этого послания – историческое единство Руси, континуитет политической традиции, идущей от первых русских князей…

Для Ивана III эта доктрина была не только осмыслением русской истории, но и конкретным руководством к действию. Исполняя наказ своего государя, русский посол в Стамбуле не “садится на колени” перед падишахом, нарушая восточный этикет, но соблюдая достоинство своей страны. Соблюдая то же достоинство своего государя, русские послы в Италии не хотят стоять ниже посла короля Франции. Дипломатический этикет, важный во все времена, отразил политическую реальность – появление на международной арене суверенного Российского государства.

Принятие доктрины континуитета российской государственности с необходимостью ставило вопрос о судьбе древнерусских земель, захваченных Литвой и Польшей. Стоя на позиции новой доктрины, с потерей этих земель можно было мириться только временно – de facto, но не de jure. Другими словами, эти земли могли оставаться в руках Литвы и Польши только до тех пор, пока возрождённое Русское государство не найдёт в себе достаточных сил для их возвращения.

Титул государя всея Руси был официально признан и королём Максимилианом, будущим императором. В августе 1491 г. русские послы Юрий Грек и Василий Кулешин привезли “от цесарева сына… грамоту докончальную с золотою печатию… и та грамота дана Дмитрею Володимерову в казну”… “Мы, Максимилиан, милостию Божиею краль Римский… и иных. Являем ведати сию нашу грамоту, что… по нашей сердечной любви, что мы к светлейшему Ивану, по Божией воле Началнику и Государю всея Русии, князю великому Володимерскому, и Новгородскому, и Псковскому, и Тферскому, и Югорскому, и Вятскому, и Пермьскому, и Болгарскому, и иных, как к нашему любовному брату имеем, и мы меж себя дадим знати дружбе, и любви, и братству, и единачеству по сей грамоте…”

Таким образом, к середине 90-х гг. образование Российского государства стало фактом, получившим международный резонанс. Из “царства теней” Россия вышла на широкую арену европейской и мировой политики»[10].

Собирание русских земель, как и титул государя всея Руси, не могло быть формальным. Дело не в том, что новгородцы, тверичи или рязанцы должны были признавать титул великого князя Московского, они должны были принять его власть и быть готовыми добровольно подчиняться. Собирание земель стало возможным лишь в той мере, в какой оно было установлением подлинной власти.

Для народа, живущего в удельных княжествах, не было никакой принципиальной разницы между москвичами, рязанцами и тверичами. Не было её и с новгородцами и, по большому счёту (если признавать другую веру возможной), даже с населением Казанского ханства.

Препятствием к объединению был не народ, а его удельные правители, которые видели в объединении только утрату власти. Князья торговались с Иваном III за долю власти, за возможность быть посредником между народом и великим князем. Иван Васильевич эту «торговлю» отверг.

Все последовавшие в дальнейшей нашей истории трагические события прямо связаны с продолжением попыток этой «торговли» элит с государем. Можно сформулировать и стратегическую цель наших цивилизационных соперников на протяжении последних 500 лет истории – вернуть русских к состоянию феодальной раздробленности, к способу жизни до государства Ивана III. Другие государства будут предпринимать попытки оформлять удельных князей на нашей территории как своих вассалов.

В 1489 году прибыл в Москву посланник императора Фридриха III и предложил Ивану Васильевичу королевскую корону и вассальную зависимость соответственно. Ответ русского государя был следующим: «Мы… государи на своей земле изначала, от первых своих прародителей. А поставление имеем от Бога, как наши прародители… А поставления, как есмя наперед сего не хотели ни от кого, так и ныне не хотим». Говоря современным языком, была продекларирована полная суверенность Русского государства, основанная на исторической преемственности, а предложения императора признаны неприемлемыми.

Иван III отверг западную корону, дав понять, что для него этого слишком мало. В ответном письме императору он сообщил о своей преемственности «с передними римьскими цари, которые Рим отдали папе, а сами царствовали в Византии».

Это была не случайная историософская конструкция. При желании под неё можно было подвести непоколебимый фундамент. Ещё в 1472 году Иван III женился вторым браком на Зое (Софье) Палеолог, племяннице последнего византийского императора Константина XI. В 1479 году родился их сын Василий – будущий великий князь. Всего Софья родила Ивану пять наследников мужского пола. Особенностью ситуации было то, что, с одной стороны, после падения Византии в 1453 году самой сильной в мире православной (то есть истинно христианской) страной была Русь. С другой стороны, кроме детей Ивана и Софьи наследников последней династии «второго Рима» не было ни в одном из правящих домов Европы.

Фактически заявить свои права в качестве преемницы Византии теперь могла только Москва. Больше никто в Европе не имел такой санкции на «римское» наследие. Этот факт стал одним из оснований для разработки в дальнейшей геополитической и идеологической концепции «Москва – Третий Рим», которая также уходит корнями в княжение Ивана III, хотя и считается, что она была создана старцем Филофеем в 1523 или 1524 году, уже после смерти Ивана Васильевича.

Конечно, концепция «Москва – Третий Рим» была первым, но при этом очень масштабным и глубоким идеологическим оформлением результатов правления Ивана III, первым осознанием нового качества построенного единого Русского государства. Иван Васильевич лично никак не проявил своего отношения к разрабатываемой при нём концепции, но после его смерти она надолго стала идеологическим стержнем Российского государства и могла выполнять эту важнейшую функцию именно благодаря деятельности и реальным достижениям его создателя. Идеология следовала из того, что делал государь, и указывала, что делать его наследникам.

Дело не только в миссии хранения православия, которую принимала на себя Россия как единственное, мощное и конкурентоспособное православное государство. Дело ещё и в имперском принципе, при котором империя понимается как способ взаимно развивающего сосуществования народов, реализованный в Византии. И, как мы думаем, главное – тысячелетний формат существования «двух первых Римов». Государство Ивана III принимало исторический вызов – создавалось как минимум на тысячу лет. Ведь Рим – вечный город вечной империи. И Москва – Третий Рим не только как последний оплот православия, но прежде всего как долгое государство.