Читать книгу Идеология русской государственности. Континент Россия - Петр Мостовой, Тимофей Сергейцев - Страница 7

Второе важнейшее событие в нашей древней истории учреждения власти и государственности, как формы её существования – это принятие восточного (византийского) христианства, что определило нашу культурную и цивилизационную преемственность со средиземноморской цивилизацией. Несть числа многочисленным спорам историков о том, как «на самом деле» это происходило. Можно с уверенностью сказать, что это не один момент, а множество разных моментов времени. Поэтому здесь также есть место мифу и легенде, которые переплетены с уже историческим описанием событий. Для решения нашей задачи это опять-таки несущественно.

Легенда гласит, что первым крестил Русь св. апостол Андрей. Обращение к этой легенде будет фигурировать в спорах начинающих русских богословов с искушёнными греческими. Эти споры предшествовали расколу русского православия. Русская сторона обосновывала самостоятельное значение русских источников православного вероучения, их приоритет по отношению к греческим источникам (аргументация оказалась сильной, но позиция в целом не устояла, патриарх Никон принял противоположную сторону). Другая легенда связывает крещение Руси с посмертным чудом, совершённым св. Стефаном, епископом Сурожским, явившемся русскому князю во сне. Это уже VIII век. К моменту княжения Святослава, отца св. равноапостольного князя Владимира, Киев был уже в значительной мере православным, в том числе усилиями св. княгини Ольги, матери Святослава и бабушки Владимира.

А далее: «Настал критический момент, когда языческие силы антихристианской реакции решили смести со своего пути грозный призрак принятия греческой веры и морального подчинения грекам»[2].

Однако победе язычества над греческой верой не суждено было сбыться. Владимир из язычника неожиданно для языческой партии Святослава обратился в христианство – к великой досаде и недоумению последней. Сам акт обращения – легенда, он повторяет множество бывших и до него обращений язычников в христианство. Но что это было именно обращение, а не политическое решение («выбор») относительно «религии народа», подтверждается дальнейшим радикальным изменением образа жизни и действий Владимира.

«Большим препятствием к реалистическому постижению обращения кн. Владимира является та житийная легенда, которая вставлена в состав летописного киевского свода под 988 г., на месте других более ценных для нас кратких сведений, истребленных официальной цензурой греческой церковной власти первого греческого киевского митрополита Феопемта, поставленного во главе русской церкви в 1057 г.,[3] уже при князе Ярославе Владимировиче.

Данный этой вставной повестью материал об обстоятельствах религиозного переворота у князя Владимира представляется совершенно неудовлетворительным, ни логически, ни психологически. Владимир – неистовый фанатик, вдруг становится каким-то апатичным, почти индифферентным искателем вер. И даже не сам лично торопится исследовать их, а посылает в разные страны своих послов наподобие коммерческих агентов или политических разведчиков. Это – ненатуральная сказка для детей»[4].

Собственно именно этим чудом обращения Владимир и инициировал крещение Руси (а вовсе не силой и даже не властью), подчинив своей вере всю свою деятельность и жизнь правителя и склонив к ней народ.

Нельзя заставить верить. Можно заставить имитировать веру, но по-настоящему верить заставить нельзя. Подлинная вера свободна и добровольна, как и подлинная власть. Решительно нельзя быть кем-то и ни во что не верить. Вера есть у человека всегда. В пределе человек есть то, во что он верит, вера замыкает и дополняет до целого, до основы личности то, что человек знает. Сущность человека идеальна по своей природе, она есть совокупность его веры, знаний и построенных с их помощью представлений. Она не находится, вопреки К. Марксу, в «совокупности общественных отношений», в которые человек включён. Наоборот, общественные отношения являются предметом для человеческого мышления, понимания, рефлексии, а саму возможность последних и определяют вера и знания.

Всю дальнейшую историческую судьбу Святого Владимира определяет чудо обращения к Христу, превращение князя из разгульного язычника в смиренного христианина, основными чертами характера которого стали благочестивое поведение и кротость в решении всех дел.

«Преображение самого князя Владимира.

За 25 лет своего христианского правления Владимир нашёл в себе энергию не только выполнить план внешней христианизации Руси, но, что всего удивительнее, он сделал попытку реально, деятельно, можно сказать материально выполнить своё исключительное служение, как главы христианского народа, чтобы воплотить осветившее его душу евангельское откровение в собирательную социальную жизнь народа. Формы этой жизни, в отличие от жизни личной, наиболее инертны и неподатливы на евангельские призывы к любви и к самоотречению, как формы жизни космической, натуральной, близкой к жизни мертвой природы. Но Владимиру дана была душа героическая, богатырская. Из всех возглавителей древней и старой Руси эпическая память народа исключительно выделила только двух вождей: св. Владимира, которого наименовала “ласковым князем и Красным Солнышком”, любившим бедный люд и любимым им, и – грозного царя Ивана, справедливого судью, беспощадно казнившего обидчиков народа. Св. Владимир поразил народное воображение не тем только, что он, как и его предшественники, ублажал пирами своих дружинников и заслуженных сотрудников, но и заботился по крайней мере о праздничных трапезах всего бедного населения государства. Мы знаем из истории только один классический порыв христианской апостольской церкви решить вопрос социальной и материальной правды путём общения имуществ. Опыт показал, что этот порыв посилен лишь на краткое мгновение эсхатологических ожиданий, что “в долготу дний” в истории, по немощи космической и человеческой природы, он естественно переходит в фазу компромиссных достижений церковного общества, христианизующегося изнутри, неизбежно погружённого в естественную, управляемую космическими и зоологическими законами социальную жизнь человечества, обобщаемую в формах государственности. Так вопрос обычно сводится на практике к идеалу, вечно недостижимому, – союзному согласованию церкви и государства, духа и плоти, неба и земли, совершенного и несовершенного, святого и если не грешного, то естественного с дефектами. Как широкая русская натура, св. Владимир не только в деле внешнего крещения всей страны, но и внутреннего радикального изменения и обновления его социальной жизни, воспылал желанием повторить опыт первоапостольской церкви – употребить всю силу государственной власти, все средства государственной казны на то, чтобы крещёные люди почувствовали, как говорит книга Деяний, что у них “одно сердце и одна душа”, что у них “всё общее”. До Владимира ещё ни одному главе христианского народа не приходила в голову такая мечта»[5].

Крещение Владимиром населения Древней Руси, которое по-прежнему в его время состояло из разных племен (кривичей, вятичей, древлян, полян и др.), собственно и создало русский народ как целостность и определило его единство. Именно созданный крещением Владимира единый народ Руси выстоит и сохранится в годы феодальной раздробленности и ордынского ига. Крещение Руси Святым Владимиром – это не только приход христианства во всём его культурно-историческом значении, но и исторический акт создания русского народа как такового.

Крестившись, взяв в жены византийскую принцессу, создав единый народ, Владимир не признал ни над собой, ни над своим народом византийской власти, которую Византия всячески стремилась получить в результате крещения Руси. Князь Владимир и народ Руси, став христианами, не согласились быть частью чужого государства, построенного другим народом. Русский принцип самоопределения состоял в том, что из принятия веры не следует признания власти. Русская власть будет сама решать самую главную задачу – защищать христианский народ и христианскую веру, не полагаясь на византийского басилевса, считавшего себя таким защитником по определению. В основание русской государственности был, таким образом, положен исходный принцип, который позже разовьётся в русское самодержавие и суверенитет.

Мы принимаем веру Христу, мы верим тому, что Он нам сказал, и тем самым становимся частью огромного цивилизационного пространства, большего, чем наша личная жизнь, жизнь общины, жизнь народа, чем Византия. Частью Вселенной. Наша вера есть, с одной стороны, предельная граница (рамка), в которой мы существуем, которая шире мира в целом, ведь она включает и Бога. И с другой стороны, она же есть сущность нас самих, тот самый «нравственный закон внутри нас», без которого не дотянуться до «звёздного неба над головой». Владимир принял веру для всех нас, тем самым определив наш цивилизационный путь.

В этом состоит основной долг власти и в земных, мирских вопросах – определять путь для всех. И если мы уже тысячу лет идём этой дорогой и до сих пор живы как народ, как культурно-историческая сущность, созданная святым Владимиром, значит этот путь правилен. Мы занимаем на территории планеты самую большую и богатую часть суши. Это наш удел – и он был основан при нашем крещении.