Читать книгу Цари и пророки. Еврейская история с комментариями и без них - Петр Петрович Котельников - Страница 2

От автора.

Задайте себе вопрос, на первый взгляд довольно праздный, где истоки вашего бытия? И ответа на него не найдете. Ведь даже жители Древнего Рима, жившие в глубине веков и оставившие после себя великолепные образцы зодчества, искусства и литературы, не могли ответить на этот вопрос, обращаясь к мифологическим Ромулу и Рему, или к троянскому царевичу Энею. Но ведь и до гибели Трои жили люди! А где истоки тех людей? Приходилось обращаться к божественному провидению. При этом все понимали, что мир не мог стать порождением множества богов, в которых верили, а поэтому искали истоки все-таки в единственном начале. Ближе всего и рациональнее в этом вопросе были евреи, изначально верившие в единого Бога. Наверное, и создатели двух наиболее представительных религиозных учения – христианство и ислам использовали самое рациональное, позаимствованное у древних евреев учение о мироздании, наиболее коротко изложенное в первой книге Библии «Бытие. Всякое великое с малого начинается. У малого всегда, если порыться хорошенько в глубинах памяти, хорошо ее перелопатив, всегда начало найти можно. С большим это делать значительно труднее. И приходится создавать условную точку отсчета, или условное определение, взятое за исток. Скажем, где исток малого ручья, или речушки? Да его всегда можно обнаружить, прошагав вдоль берега небольшое расстояние. А вот исток Нила, одной из величайших рек мира пришлось искать несколько столетий. И в самом поиске приходится придерживаться чего то, тоже условного по существу. В том же Ниле имеется два истока: Белый Нил и Голубой Нил. Какой из них следует считать истинным началом реки? Или скажем, исток нашей великой реки Волги? Да, нам покажут сруб деревянный колодца, вокруг которого буйно травы растут, и покажут струю воды, поднимающуюся из глубин колодца, сказав при этом: «Видите, вот это и есть начало реки великой Волги». Вы обязательно отхлебнете несколько глотков из ковша, висящего здесь, и пойдете прочь с чувством исполненного долга. И не придет вам в голову, что за отсчет мог быть взят и другой источник. Ну, если взять, скажем, да принять за исток – начало реки Камы?.. Ведь она в месте впадения в Волгу и значительно шире, да и полноводнее, чем сама Волга… Как реки из малых ручьев и речушек начинаются, так и народы себя ведут, из родов и племен образуясь. Малый народ, письменности своей не имеющий, и потому об истоках своих знающий лишь по преданиям, да сказаниям, всегда рискует их утерять из-за слабости памяти сказителя. И долго будут искать эти истоки, ломая себе голову над вопросом: всегда ли народ здесь проживал, или пришел издалека? Великий народ, – я имею в виду величину численности его, а не значимости, – может тоже не знать своих истоков, и темень этого явления может скрываться в искусственности толкований правителей прошлого, для поддержания значимости роли своей личности в истории. Великий народ, как и всякое великое может по ходу своей истории вбирать в себя множество мелких народов, ассимилируя их, пополняя свой язык словами влившихся в него, обогащая культуру свою. Так что, рассуждая, мы обязательно возвращаемся к вопросу: что принять за основу своего начала? Всегда ли оно было великим? А если начало начал так и остается неизвестным, приходится обращаться к началам тех, кто сохранил память о нем, при одном условии, что оно не противоречит всей остальной истории существования своего, собственного. Что соединяет народ крепче всего? Вера. Религиозные основы ее. Красива, поэтична основа многобожия, представленная содружеством богов, в виде большой семьи, в которой и роли распределены, подобно семье человеческой, кстати, и не самой дружной. Боги в таком содружестве состоят из родителей, детей их и иных близких. Боги такие пьют, едят, вступают в сексуальные отношения между собой, лукавят, сражаются между собой и даже – убивают друг друга. Как и люди, они ищут удовольствий на стороне, вторгаясь в человеческое общество, и вступают с отдельными представителями его в брачные отношения, ничем, кроме сексуального удовлетворения, не подкрепленные. Кстати, плод такого соития, редко добивался бессмертия. Как быть людям, в жизнь которых так постоянно вмешиваются «непостоянные» боги? О каких определенных истоках можно говорить, если их может быть множество? Каждый бог мог дать потомство, претендующее на роль патриарха народа, или даже многих народов!..

Но, в глубокой древности, нашелся народ, отказавшийся от многобожия, определившего, одного бога над собой, а, следовательно, определившего и один исток свой. Бог этот сотворил не только мир, но и все, населяющее его. Бог этот и создал первых людей, от которых пошли и все остальные. Я думаю, что ясно, о каком народе идет речь?

Всегда ли народ этот оставался верным своему Богу? Да, нет. Он часто уходил от него к богам тех народов, судьба и богатство которых вызывали у еврейского народа зависть, порождали желание жить также богато, как и те. И ставили они тем богам жертвенники, и воздвигали они алтари им. зло начинало преследовать их, и множилось оно чрезвычайно… Но, находилась в этом народе сила, которая возвращала этот народ на путь истины. Понимали руководившие этим народом, что при малочисленности своей, народ может, и должен раствориться в межнациональных браках, поэтому всегда стремились вернуть его к чистоте национальности своей, кстати, позволившей сохраниться даже тогда, когда он потерял свое единство. История этого народа была записана на арамейском языке, потом переведена на греческий, а потом уже на многие языки народов земного шара. Эту, древнейшую часть истории, ведущую к истоку сотворения мира, и взяли многие народы мира за основу. И стала она истоком не только иудейской, но и христианской религии, и ислама.

Так, что грек Птолемей Филадельф, царь Египта, оказал огромную услугу последующим поколениям всего земного шара в распространении «Пятикнижия Моисеева».

Возвращаясь к тому народу, истоки которого стали истоками, если не истории, то религии множества других народов, позволившими говорить об избранности его, то мне по душе одна черта ментальности его – скептицизм. Этот скепсис явил возможность появления множества великих ученых. Я – русский по национальности, позволил себе воспользоваться долей скептицизма, свойственного не только евреям, но и мне, как индивидууму, чтобы обратиться к истокам своим, прокомментировать некоторые моменты Ветхого Завета так, как это я вижу. Нет у меня никакого желания «насорить», обидеть, ущемить… Не ищите зла в работе моей, даже, если что-то и не нравится вам. Истина не блюдо на всякий вкус, и сладость, и горесть в ней есть, не говоря, что кислота ее заставляет морщить лицо свое, а без соленых слов, порой и не уберечься.

Я помню о праве, дарованном мне Господом Богом, – праве выбора. И пользуюсь им в том размере, в котором он мне позволяет это делать!

Не удивляйтесь тому, что для изложения я избрал стихотворную форму, ведь сама Библия имеет стихотворный строй. Прозой я разбавляю стихи только потому, что знаю – немалая часть людей, не понимая стихотворной формы изложения мыслей, просто отказывается внимать им, или даже просто читать не для души, а хотя бы сердца ради.