Читать книгу Американская леди - Петра Дурст-Беннинг - Страница 8

Всего в нескольких шагах от того места, где в Нью-Йорке делают деньги и тут же их теряют, расположился бруклинский бар. Сюда часто захаживали обычные банкиры и брокеры. Иногда кто-то приглашал свою секретаршу, но все же женщин здесь видели редко. На эту тему Мики Джонсон, хозяин бара, довольно часто жаловался завсегдатаям:

– Где сегодня мужчины могут без помех утолить жажду? Не осталось больше мест, где бы не было женщин!

Когда он замечал, как за грязную дверь бара проскользнула какая-то юбка, то, как правило, провожал гостью недобрым взглядом.

У стойки Мики каждый вечер было полно народа. Неважно, потерял кто-то деньги или заработал, – бокалы, в которые ирландец молниеносно наливал пиво, приходилось передавать самим гостям, потому что официанткам не оставалось места, чтобы пройти. Был ли этот день хорошим или плохим – неважно: у Мики всегда стоял невероятный гам, алкоголь лился рекой, а сигаретный дым висел гуще того тумана, который утром окутывал залив. Человек, который сюда случайно забредал, привлеченный обилием посетителей, и решался пропустить бокальчик пива, вряд ли мог понять, каким сегодня выдался день на нью-йоркской бирже. Мики же гордился тем, что он мог распознать это даже по запаху пота собравшихся мужчин: радостное возбуждение пахло иначе, чем нервная сдержанность или даже панический страх.

Гарольд Штайн успел выпить первый стаканчик шотландского виски, когда заметил вошедшую Ванду. С тех пор как она начала работать, у них вошло в привычку встречаться здесь каждую среду после закрытия магазина. Зачастую он являлся сюда на час раньше.

Она проходила мимо неистово жестикулирующих мужчин, высоко подняв подбородок и устремив взгляд вперед. И смотрела она холоднее, чем северный атмосферный фронт, чем вызывала удивление всех мужчин в баре, включая и Мики. Хозяин, как только видел, что девушка минует стойку, немедленно отставлял пивные бокалы и наливал в высокую узкую рюмку анисового ликера, которую протягивал ближайшему гостю со словами:

– Передайте дальше! Для той леди позади вас! – И недреманным оком следил за перемещением рюмки.

«Как же так получается, что Ванда может располагать к себе людей, не прилагая особых усилий?» – не в первый раз удивлялся Гарольд. Для этого недостаточно простого шарма или одной красоты, хотя у Ванды и того, и другого было в избытке. Может, это ее смех, который звучал так задорно и своеобразно, что все в комнате оборачивались? Или же ее манера с восхищением воспринимать мелочи повседневной жизни?

Гарольду это казалось даром, которому он еще не придумал названия и которому иногда завидовал, особенно если перед ним сидел трудный клиент. Ванде наверняка было просто убедить какого-нибудь свиновода из Орегона, что нужно инвестировать деньги в «Сильвер Интернешнл», а вот Гарольду, несмотря на все его старания, скорее всего, пришлось бы отпустить упрямца, так ничего и не добившись.

Когда Ванда присаживалась рядом с ним на узкой лавке, Гарольд краем глаза подмечал направленные на девушку жадные взгляды других посетителей. Хоть бы мимолетно коснуться этих белокурых волос! Ощутить аромат молодости и персика! Обвить рукой стройный изгиб талии или провести пальцем по ее элегантной шее – воздух в баре Мики вдруг наполнился другими страстями, которые даже не напоминали те, после последнего биржевого бума.

Присаживаясь, Ванда на ходу пригубила анисовый ликер, который уже добрался до ее столика. Вид у нее был мрачный и расстроенный.

Гарольд сразу подметил, что дурацкий белый фартук не переброшен у нее через руку, как обычно, хотя она пришла сюда прямо с работы. Ему нетрудно было догадаться, что случилось. Ее чарующего смеха он наверняка сегодня не услышит!

– И что было на этот раз? – спросил он. – Я правильно понял, что твое время в «Шрафтс» истекло?

– Откуда… – Ванда нахмурилась, но, передумав задавать вопрос, выпалила: – Свиные ножки от Моники Демуан!

– Что?

– Перепутанный заказ. Нет, собственно, тут какая-то неразбериха. Если бы Моника не несла всякую чушь о своем празднике и… – презрительно отмахнулась Ванда. – Как она себя вела! Смешно, это просто смешно! И все из-за какого-то недоразумения.

Ванда не могла скрыть за ужимками, что оскорблена до глубины души. Взгляд ее был полон обиды, а губы – слишком искривлены от горечи.

Гарольд поднял брови. Предыдущую работу в шикарной и модной галерее искусств «Arts and Artists» Ванда тоже потеряла. И, если он верно помнил, там тоже произошло какое-то «недоразумение», из-за которого девушку вышвырнули. Она работала только вторую неделю, когда вдруг заметила, что какой-то опустившийся тип сунул себе в карман статуэтку. Ванда решила, что он вор, и позвала на помощь. В тот момент мимо галереи как раз проходили двое полицейских, которые забрали этого типа в участок, несмотря на его громогласные протесты. Это и погубило Ванду: незадачливым вором оказался известный скульптор, который по договоренности с галеристами хотел заменить собственную работу.

Глаза Ванды сверкали то ли от ярости, то ли от едва сдерживаемых слез – Гарольд не мог сказать наверняка.

– Ах, Гарри, это так подло! – возмутилась девушка. – Мейсон Шрафт даже не счел нужным выслушать мою версию событий! Одно тебе скажу: видели они меня сегодня там в последний раз. Я лучше с голоду подохну, но не куплю у них больше ни кусочка пирога!

Как бы в подтверждение своих слов она одним глотком допила остатки анисового ликера.

– Ветчина или салями – разве это может стать поводом для увольнения! – попытался перевести разговор в шутку Гарольд. Но потом он с сомнением взглянул на Ванду: – Свиные ножки… Ты о них только что говорила?

– Ну да, это дело не кажется теперь таким уж банальным, – протянула Ванда.

Она упорно разглядывала рюмку из-под ликера. Но вскоре, едва сдерживая смех, рассказала Гарольду о страшной секретности Моники и маленьком листке, который Ванда тут же передала на кухню поварам. И там после этого приготовили шесть дюжин свиных ножек, чан с пашиной и сковороду с потрохами. И о том, как Ванда лично украшала сотейники и подносы, накрывала их, чтобы не помешать эффекту неожиданности.

– Не верю! – наклонился Гарольд поближе к Ванде. – Скажи, что ты надо мной подшучиваешь! Ты же должна была догадаться, что здесь что-то не так!

– Разумеется, я посчитала такой заказ своеобразным! – защищаясь, ответила она на его изумление. – Но Моника плела что-то про кулинарное изгнание из рая, и я подумала, что свиные ножки подходят для этого лучше всего. Кроме того, откуда мне было знать, что на этом листке был список продуктов, которые Моника хотела доставить в качестве еженедельной благотворительной акции на кухню для бездомных в Ист-Энде? Я ведь даже не видела списка праздничных блюд, которые нужно было залить чернилами каракатицы, – нервно хихикнула Ванда. – Хотела бы я взглянуть на лица гостей Моники в тот вечер!

Гарольд тоже рассмеялся.

– Ты просто невозможный человек! Почему ты сразу не пошла к Шрафту, когда у тебя возникли хоть малейшие сомнения?

– Мне эта идея не пришла в голову! – воскликнула девушка, пожав плечами. – Если бы ты знал Монику и ей подобных так же хорошо, как я, то не стал бы задавать этот вопрос. От них всего можно ожидать!

Парень покачал головой. С одной стороны, Ванда любила вести себя так, словно вовсе не относилась к так называемой «верхушке буржуазии». С другой стороны, она беззастенчиво пользовалась этой привилегией: вместо того чтобы делать, что должно, она поступала по-своему, не задумываясь о последствиях своих действий. Но каким бы милым ни казалось подобное поведение женщины, оно было неприемлемым как в магазине деликатесов Шрафта, так и на любом другом рабочем месте.

Ванда шумно вздохнула.

– Ах, Гарольд, это так несправедливо! Почему со мной всегда приключаются такие истории? Мне так хотелось, чтобы все получилось хорошо в этот раз.

Она ссутулилась, пригорюнившись. Ее непринужденность вмиг испарилась, теперь Ванда выглядела просто молодой несчастной девушкой.

– Да пусть этот Мейсон Шрафт идет к черту! Этот филистер просто тебя не заслуживает! – внезапно выпалил Гарольд.

«Почему я, собственно, всегда позволяю ей водить себя вокруг пальца?» – спрашивал он себя, держа Ванду за руку и утешая.

Гарольд познакомился с ней на ежегодном весеннем балу, на который его работодатель – банк «Стенли Финч» – пригласил своих лучших клиентов. Сюда пришел и Стивен Майлз с семьей. После этого Гарольд поклялся, что станет относиться к Ванде строже, чем ко всему остальному миру. Но после знакомства с ней и ее родителями он понял, что благодаря красоте и обаянию Ванда с детства могла нарушать многие законы. Гарольду не стоило ее утешать, ведь для этого нужно было находиться рядом с ней. А это непростая задача: он должен был смотреть в ее восхитительное лицо, отчего тут же возникало желание бросить весь мир к ее ногам. Но с тем, что Ванда теряла одно место работы за другим, даже он ничего не мог поделать.

– Может, это и не должно быть настолько легко, – произнес он. – Может, ты просто не подходишь для такого рода работы! – Парень слегка потряс ее руку. – Любая из твоих коллег непременно показала бы заказ мистеру Шрафту, но ты решила действовать по-своему. Это в твоем стиле. Именно это и стало для тебя катастрофой. И не в первый раз, надо заметить. Я хочу напомнить тебе об «Arts and Artists» и о…

– Ну хватит, хватит. Тебе не стоит каждый раз перечислять все мои неудачи, – холодно перебила она его. – Я ненавижу, когда ты начинаешь говорить, как мой отец.

Для Гарольда такое замечание прозвучало как комплимент. Мало было на свете людей, которых он почитал бы больше Стивена Майлза. Жизненной целью Гарольд поставил себе стать таким же богатым и влиятельным.

И он продолжил, не обращая внимания на обиженное лицо Ванды:

– Твои родители не расстроятся, если ты окончательно выбросишь из головы идею о работе. А если мы когда-нибудь поженимся, я стану зарабатывать достаточно для нас обоих. Дорогая, на свете есть множество вещей, которыми могла бы заняться женщина! Особенно такая милая и умная, как ты.

Он ободряюще кивнул ей. Ванда убрала руку.

– Тебе бы очень хотелось, если б я стала похожа на свою мать, которая возвела безделье в ранг искусства! Но тут мне придется разочаровать тебя. Я хочу заниматься чем-то, что наполнит мою жизнь смыслом! – яростно воскликнула Ванда.

Несколько посетителей обернулись на этот крик.

– Почему у меня не получается то, что ежедневно выходит у тысяч швей, горничных или нянек, – просто заниматься работой? Неужели я глупее их?

– Никто этого не говорит. Но почему ты отказываешься признать то громадное и решающее различие между собой и этими женщинами?

– И какое же? – недоверчиво спросила она.

Гарольд невольно повел плечами.

– Они должны работать, а ты – нет! – Он мог бы еще добавить, что этим женщинам с детства приходилось гнуть спину и ничего другого они не знали, но Гарольд взглянул в ее разочарованное лицо и смолчал.

– Но я ведь не могу лишь поэтому бессмысленно провести дома всю свою жизнь!

– Что до меня, то я бы не стал возражать против такого сладкого безделья! – усмехнувшись, ответил он.

Когда парень заметил, что лицо Ванды снова помрачнело, он быстро переменил тему:

– Кстати, я ошибаюсь или именно сегодня должна приехать твоя тетя из Германии?

– Сегодня вечером, в шесть. Если ты думаешь, что я посвящу теперь себя проекту под названием «Деревенская простушка в Нью-Йорке», то глубоко ошибаешься. Пусть мама показывает город сестре, а я уж точно не стану из кожи вон лезть по этому поводу. Судя по тому, что я слышала об этой Марии, она, кажется, довольно странная. – Ванда нахмурилась. – Как бы ты назвал человека, который за всю жизнь ни разу никуда не выбирался из своей деревни?

– Я смотрю, ты уже успела вынести приговор немецкой тетке, – рассмеялся Гарольд.

– Может, мне будет вовсе не до нее, – отмахнулась Ванда. – В конце концов, мне нужно искать новую работу. – Девушка взглянула на часы и испуганно прижала руку ко рту. – Вот теперь я уже опоздала! Еще пятнадцать минут назад я должна была сидеть у парикмахера.

Произнеся это, Ванда склонилась над Гарольдом и поцеловала его на прощание.

– Парикмахер? А разве семья не ждет, что ты будешь дома, когда приедет тетка? – удивленно спросил Гарольд.

Ванда скривилась.

– А даже если и так. Возможно, какая-нибудь сплетница – может, и сама Моника – уже поставила мою мать в известность об истории в «Шрафтс», – язвительно ответила девушка. – Один скандал разразится или два, какая разница… – Она легкомысленно пожала плечами. – Большое спасибо, что ты меня так терпеливо выслушал.

И была такова.