Читать книгу Абсолютное доказательство - Питер Джеймс - Страница 20

Четверг, 23 февраля

С преподобным Бенедиктом Кармайклом Росс Хантер познакомился, когда этот священник занимал пост настоятеля в церкви Святого Петра в Брайтоне. С помощью Кармайкла Росс разоблачил сатанинскую секту, члены которой служили в сельской глубинке черные мессы и ритуально растлевали детей. В результате имя Хантера попало на первые страницы национальных газет, а с Кармайклом их с тех пор связала крепкая дружба. И Росс немало удивился, когда впервые узнал, что и этого человека – на вид нерушимого столпа веры – мучают сомнения.

Как-то за обедом в Льюсе, во время суда над лидером секты, Кармайкл – предварительно взяв с Росса слово, что это не попадет в печать – заговорил с ним о своих сомнениях. Сказал, что ему очень сложно понимать Библию буквально. В Бога он верует всей душой и сердцем, однако сомневается во многих учениях церкви – и особенно в буквальном понимании Писания.

Через несколько месяцев Бенедикт Кармайкл стал епископом Рединга, и Росс искренне за него порадовался. Не меньше радовался и год назад, когда Кармайкл, бегло говорящий по-валлийски, написал ему, что переходит на епископский престол в Монмуте.

Вернувшись домой из путешествия к Колодцу, Росс сразу позвонил Кармайклу, с которым не виделся много лет, и попросил о срочной встрече. Два дня спустя он остановил свой темно-серый «Ауди 4» на мощеной парковке перед элегантным каменным особняком в сердце Монмута. День был солнечный и теплый. Росс вышел из машины, с удовольствием потянулся после долгой поездки и направился в дом. После нескольких минут ожидания улыбчивая пожилая секретарша Кармайкла повела его наверх, затем по узкому коридору в небольшой уютный кабинет епископа.

Кармайкл сидел за столом, в расстегнутом черном пиджаке и темно-красной рубашке со стоячим воротничком; на его груди блестел большой золоченый крест. За прошедшие годы он заметно пополнел, волосы поседели и поредели, однако лицо осталось молодым, и в глазах светилась все та же искренность и любовь к жизни.

Он поднялся навстречу гостю и тепло его обнял. Затем они опустились в кресла, секретарша принесла на подносе кофе с печеньем, и некоторое время оба болтали о том о сем, вспоминая старые времена.

– Росс, ты говорил, что у тебя какой-то срочный разговор? – начал наконец Кармайкл. Голос у него был глубокий и теплый – густой баритон, словно созданный для того, чтобы заполнять собой собор, полный молящихся прихожан, или уверенно и бесстрашно отвечать на острые вопросы интервьюера на «Радио-4».

Хантер открыл рюкзак и достал оттуда рукопись Кука.

– Что это? Ты написал книгу?

– Нет. Похоже, эту книгу написал Бог, – ответил Росс.

Кармайкл приподнял брови.

Журналист рассказал ему всю историю – начал со звонка Кука, закончил разговором с Салли Хьюз и посещением Колодца.

Когда он закончил, епископ некоторое время молчал, задумчиво макая печенье в кофе.

– Хм-м… Зная тебя, рискну предположить, что о докторе Куке ты уже разузнал все, что можно?

– Да, и все подтвердилось. Служил в армии, затем преподавал историю искусств в Бирмингемском университете. Там же преподавала его покойная жена Дорин. Единственный сын также служил; был убит «дружественным огнем» в Афганистане. Ни судимостей, ни приводов в полицию – словом, самый обычный человек. В юности играл в шахматы, побеждал в соревнованиях. Помимо своей научной области, интересуется биологией и антропологией. Несколько лет назад опубликовал несколько статей, в которых подвергал сомнению дарвиновскую теорию эволюции и поддерживал Ламарка.

– Ламарка? Жана-Батиста Ламарка?

– Да.

Раскисший кусочек печенья оторвался и пошел на дно чашки. Нахмурившись, епископ выловил его чайной ложечкой и положил на блюдце.

– Любопытно. Ламарк всегда меня интриговал. Возможно, ты знаешь: если Дарвин утверждал, что живые организмы эволюционировали в результате естественного отбора, то Ламарк – что это происходило по необходимости. Что если достать лягушку из воды и заставить жить на суше, то через несколько поколений у нее утратятся перепонки и разовьются подушечки на лапах.

– Но он, как и Дарвин, был деистом – разве не так, Бенедикт?

– Вот с этим я не спешил бы. Если б Ламарк знал о существовании генов, он мог бы сказать: мозг лягушки реформирует ее гены таким образом, что перепонки исчезают, а вместо них появляются подушечки. Однако что – или кто – реформирует лягушачий мозг? Впрочем, насколько я понимаю, не для этого ты сюда приехал. – И, похлопав по объемистой рукописи, епископ спросил с легким сомнением в голосе: – Хочешь, чтобы я это прочел?

Росс покачал головой – и немедленно увидел на лице у собеседника облегчение.

– Нет. Просто хочу узнать твое мнение о том, что я тебе рассказал. Об истории доктора Кука.

– Честно?

– Разумеется! Для того и приехал, чтобы услышать честный ответ.

– Итак, доктор Кук утверждает следующее: с ним связался Бог и сообщил, что хочет восстановить в человечестве веру в себя, дабы увести мир от края пропасти. Для этого Он передал три набора географических координат мест, где якобы можно найти доказательства Его существования. Местонахождение Святого Грааля, еще какого-то важного предмета, имеющего отношение к Иисусу Христу, и место грядущего Второго Пришествия. Верно?

– Все так.

– Это противоречит известной максиме, что доказательство – враг веры. Или же представляет ее в совершенно новом свете.

– Бенедикт, так что ты об этом думаешь?

Епископ на пару секунд прикрыл глаза.

– Откровенно говоря, трех наборов координат для доказательства бытия Божия явно недостаточно. Будь я Господом и желай доказать кому-то свое существование, действовал бы иначе. По крайней мере, лично мне требуется нечто куда более убедительное.

– Любопытно, – ответил Росс. – Несколько дней назад я спросил у своих читателей в соцсетях: что они сочли бы абсолютно убедительным доказательством существования Бога?

– И, должно быть, получил немало интересных ответов? – приподнял бровь Бенедикт.

– Несколько человек заявили, что за один такой вопрос я заслуживаю вечного проклятия. Хотя были и вполне разумные ответы.

– Например?

– Кто-то написал, что хотел бы обнаружить на стене гробницы Христовой выгравированную двойную спираль ДНК. – Он поднял взгляд на Кармайкла.

Того, по-видимому, это не впечатлило.

– Росс, такую штуку очень легко подделать.

– Да, наверное. Еще один предложил решить какую-нибудь из самых известных нерешенных математических задач. Уравнение Янга-Миллса, например, или теорему о пропусках. Или все семь «великих загадок» математики.

– Идея интересная, но скептики не примут и это – отнесут решение за счет продвинутых компьютерных алгоритмов.

Росс улыбнулся.

– Хорошо, а что убедило бы тебя, Бенедикт? Или так: будь ты Богом, желающим убедить мир в своем существовании, что бы сделал ты?

Росс откусил от печенья. На некоторое время воцарилась тишина, прерываемая только хрустом выпечки. Откинувшись в кресле, епископ задумчиво сплетал и расплетал пальцы.

– Нужно что-то такое, что убедит самых закоренелых атеистов. Такое, чему невозможно придумать объяснение, от чего нельзя просто отмахнуться. Что-то, явно нарушающее физические законы нашей вселенной. Иными словами, чудо. И очень серьезное чудо.

Росс на секунду задумался.

– Например, пройти по воде, аки посуху?

– Мы живем в куда более скептическом мире, чем во времена Иисуса, – ответил Кармайкл. – Большинство из нас видели и Дэвида Блейна, и Динамо, и Дэррена Брауна, и бесчисленное множество других фокусников и иллюзионистов. Здесь нужно что-то очень зрелищное, такое, что увидит весь мир – и от чего нельзя будет ни отмахнуться, ни подобрать этому научное объяснение.

– Например, если солнце взойдет не на востоке, а на западе?

– Да, примерно так.

– Понятно, – ответил Росс. – И что, если кто-то способен совершить такое чудо?

Губы Кармайкла изогнулись в невеселой усмешке.

– Хочешь знать, что я действительно об этом думаю? Без благоглупостей и уверток? Хорошо. Если кто-то заявит, что располагает абсолютным доказательством бытия Божия, и если будет хоть малейшее основание принять слова этого человека всерьез, – его немедленно убьют.