Читать книгу Что гложет Гилберта Грейпа? - Питер Хеджес - Страница 3

В Эндоре два продуктовых магазина. Прямо на главной площади стоит гастроном «Лэмсон», где я работаю, а на окраине города – супермаркет «Фудленд», где закупаются все кому не лень.

«Фудленд» построили в октябре минувшего года. Там, по слухам, продаются любые хлопья для завтрака, какие только можно вообразить, а откуда-то с потолка свисают итальянские колбасы. Говорят, в любом из четырнадцати проходов тебя встречает улыбчивый дежурный персонал. На входе установлены особые двери с электроприводом, которые распахиваются сами собой, как только покупательская нога ступает на черный резиновый коврик. Многие утверждают, что подобных чудес в Эндоре отродясь не бывало. Ко всему прочему в торговом зале включается стереосистема, из которой льется музыка, как в зубоврачебном кабинете или в лифте, – не знаю точно, как такая называется. В свое время «Эндора экспресс» писала, что эта музыка призвана успокоить покупателя, умиротворить. Куда там! В «Фудленде» все не как у людей, даже кассовые аппараты: к ним подъезжают ленты-транспортеры, какие разве что в Де-Мойне увидишь, – кто бы мог подумать, что они придут к нам в Эндору.

В марте этого года «Фудленд» устроил типа празднество. Эми потребовала, чтобы я отвез туда ее и Арни. Заранее решив, что ноги моей не будет в этом супермаркете, я отсиживался в пикапе, пока Эми водила нашего слабоумного по рядам. А потом рассказывала, что Арни орал и завывал, увидев, как по транспортеру едут корзиночки с джемом, фасоль, арахисовая паста.

Кто меня дернул за язык расписывать вам «Фудленд»? Я вообще не намеревался упоминать эту помойку, но разве о ней умолчишь? Иначе ведь толком не объяснить, что представляют собой мистер Лэмсон и гастроном «Лэмсон» и почему я, Гилберт Грейп, до сих пор держусь за эту свою работу.

В гастрономе «Лэмсон» вы не найдете ни дверей с электроприводом, ни транспортеров, ни электронных кассовых аппаратов. В магазине всего четыре прохода, каждый семи метров в длину. При этом в «Лэмсоне» есть все, что требуется нормальному человеку. Но если кому нужны всякие технологические примочки, чтобы убедиться в правильности своего выбора, то таким недоумкам прямая дорога – в «Фудленд».

У нас в «Лэмсоне» все ценники пишутся от руки. Мы общаемся с покупателями, здороваемся, не натягивая фальшивую улыбочку, каждого знаем по имени. «Здорово, Дэн». «Здрасьте, Кэрол». «Приветик, Марти, помощь нужна?» Если вы пожелаете расплатиться чеком, мы не станем требовать кучу сведений и никого не заставим доказывать, что он не верблюд. У нас таких загонов нет. Мы даем понять, что своим покупателям верим на слово. Покупки ваши разложим по пакетам и донесем до машины.

Возможно, из-за такой непомерной порядочности к нам и не ломятся толпы. Возможно, мистер Лэмсон – постоянное мерило людских недостатков. Человек, который с утра до вечера вкалывает, причем изо дня в день, который любуется каждым яблоком, вынутым из коробки, и благоговеет перед каждой жестянкой супа, служит для каждого из нас немым укором.

Я начал подрабатывать у мистера Лэмсона в четырнадцать лет, а после окончания школы, то есть семь лет назад, перешел на полную ставку.

Гастроном занимает белое, декорированное красным здание, ступеньки серые, вывеска без затей: «Продуктовый магазин „Лэмсон“. Обслуживаем вас с 1932 года».

Толкаю дверь с надписью «Вход» и за кассой вижу мистера Лэмсона. Его супруга – женаты они сто лет – сидит в каморке, где у нас контора величиной с чулан, и считает мелочь. Покупателей – ни души. Я надеваю снятый с крючка фартук; хозяин говорит:

– Доброе утро, Гилберт.

– Здравствуйте, босс. – Просовываю голову в чулан. – Доброе утро, миссис Лэмсон.

Хозяйка поднимает голову и светится добрейшей улыбкой. Беру в торце зала швабру и начинаю мести проход номер один.

Мистер Лэмсон, засунув руки в карманы, направляется ко мне:

– Все в порядке, сынок?

– Ну… да. А что?

– Тебе как будто десять лет прибавилось. Мамулик, ты только посмотри на Гилберта.

– Не сбивай меня.

– Дома какие-то неурядицы?

Дома всегда неурядицы.

– Нет, сэр, – отвечаю ему, – ничего такого.

Миссис Лэмсон высовывает голову из чулана:

– У него усталый вид, вот и все. У тебя усталый вид, вот и все.

– Это точно?

– Вы на меня смотрите как на умирающего, не надо так, пожалуйста, я не умираю. Просто очень рано встал. Водил Арни встречать аттракционы. Не выспался.

– И как они выглядят?

– Аттракционы? Вроде обыкновенно. Все то же старое рухло.

Мистер Лэмсон кивает, как будто и впрямь знает, о чем я. Возвращается за кассу, с треньканьем отпирает ящик и приносит мне хрустящую пятерку:

– Пригодится.

– То есть? – не понимаю я.

– Арни, карусели. Этого хватит, чтобы пару раз прокатиться, верно?

– Конечно, сэр. На целую пачку билетов хватит.

– Вот и славно. – Мистер Лэмсон уходит.

Ради Арни он готов на все. Убираю пятерку в задний карман и мету дальше.

Приближаюсь к концу прохода номер четыре: набираю скорость – и вдруг вижу две ступни в женских туфлях. Над туфлями клубится пыль. Поднимаю взгляд: передо мной стоит миссис Бетти Карвер, одетая как училка воскресной школы. Чихает.

– Гилберт.

– Здрасьте, – говорю.

– Пожелай мне здоровья.

– То есть?

– Когда при тебе кто-нибудь чихает, полагается говорить «будьте здоровы».

– А. Будьте здоровы.

– Не могу дотянуться до овсянки «Квакер». Достанешь?

– Да, мэм.

Слыша в свой адрес «мэм», она улыбается. Замечаю, что у меня под ногтями чернозем. Пытаюсь спрятать руки.

Овсянка «Квакер» стоит у нас на верхней полке в проходе номер три: мне хватает росту, чтобы дотянуться. Вручаю покупательнице коробку. Из-за угла появляется мистер Лэмсон и говорит:

– Вижу, Гилберт уже достал. Вот и славно.

И тут миссис Бетти Карвер как прорвало:

– Гилберт – хороший работник?

– Конечно. Лучшего у меня не бывало.

– Надежный, как я понимаю? Ответственный?

– Да. Очень.

Шагает за мистером Лэмсоном к расчетному узлу.

– В таком случае я, видимо, чего-то не понимаю. Почему, как по-вашему, он просрочил выплату страховых взносов? За свой пикап. Как вы считаете, почему?

Миссис Бетти Карвер – жена Кена Карвера, который владеет единственным уцелевшим в Эндоре страховым агентством.

– Боюсь, об этом придется спросить Гилберта.

Она поворачивается ко мне.

– Простите, – говорю. – Я сегодня все улажу.

– Обязательно, – говорит мистер Лэмсон. – Вообще-то, Гилберт, лучше тебе прямо сейчас сбегать и утрясти это недоразумение.

– Нет! – Миссис Карвер почти кричит. Потом переводит взгляд на меня и замогильным голосом, как в церкви, продолжает: – Я считаю, приходить лучше после обеда.

Молча изучаю свои кроссовки.

Миссис Бетти Карвер исчезает вместе с овсянкой «Квакер».

– Вот артистка, ей бы в кино сниматься, – изрекает миссис Лэмсон. – Верно, папулик?

– Отчего же нет? – глядя на меня, отвечает мистер Лэмсон. – А ты как думаешь, Гилберт: получится из нее кинозвезда?

Я иду за шваброй и возвращаюсь к уборке.

Проходит минут сорок; после миссис Бетти Карвер других покупателей нет как нет. Я держусь в торце зала. Мистер и миссис Лэмсон – у входа. Открывая коробку яиц, две штуки я выронил. Еще три раздавил в руках. С шумом валюсь на пол и ору:

– Зараза! Вот черт! Как такое может быть!

По проходу номер три ко мне спешит мистер Лэмсон:

– Что такое? Что случилось?

Видит разбитые яйца. Я сижу на полу, закрывая лицо руками:

– Ну что за невезуха? Простите, босс, я так виноват…

– Ничего, сынок. Просто сегодня не твой день.

– Вы правы, сэр.

– Послушай меня. Ты тут прибери, ладно? А потом ступай, отдохни как следует.

– Нет, это невозможно.

– Я настаиваю.

– Но…

– Гилберт, я же вижу, когда тебе требуется отдых.

Собираю руками скорлупу, потом замываю остальное, отчасти доволен своим лицедейством, отчасти стыжусь обмана. Такого доброго, такого честного человека, как мой хозяин, еще сыскать.

Вешаю свой фартук на крючок; приближается мистер Лэмсон:

– Одно дружеское напоминание. Конечно, мое дело – сторона, но…

– Страховка? – уточняю.

– Именно.

– Как раз собирался сегодня решить этот вопрос, сэр.

– Я так и думал. Ты хороший работник, сынок. Лучший из всех, какие у меня были.

Некоторое время тому назад я бы с ним согласился.

Иду к дверям, а он меня окликает:

– Гилберт, постой-ка.

Останавливаюсь, смотрю на него.

– Как по-твоему, что тебя держит на плаву?

У меня язык отнялся. Вопрос на засыпку.

– То, что… – Мистер Лэмсон делает паузу: как бы готовится изречь жизненно важную истину. – То, что…

– Да? – Уже хочется его поторопить.

– То, что жизнь готовит нам прекрасные сюрпризы.

Делаю вид, что обдумываю такое пророчество, затем с улыбкой, мол, «будем надеяться», продолжаю двигаться в сторону выхода – и тычусь не в ту дверь.

Сажусь за руль, включаю зажигание.

В магазине хозяйка приносит мужу чистую ветошь, и он принимается драить кассовый аппарат. Не иначе как они почувствовали мой взгляд: оба повернулись в мою сторону и дружно машут.

Отъезжаю.

Жалко их: напрасно они в меня так уверовали. Я давно не образцовый мальчик. А вдобавок что может быть хуже, чем постоянно слышать, какое ты сокровище, хотя на самом-то деле ты порядочный урод. На миг меня охватывает жалость к разбитым яйцам. Они приняли безвременную, трагическую смерть от руки обманщика-разнорабочего. Не исключено, что жизнь, как считает мистер Лэмсон, готовит нам прекрасные сюрпризы. Но я считаю иначе. Жизнь готовит нам одну несправедливость за другой. И судьба яиц подтверждает мою точку зрения.