Читать книгу Что гложет Гилберта Грейпа? - Питер Хеджес - Страница 7

Такер спрашивает:

– Ты слышал? Нет, ты это слышал?

– Что я должен был слышать?

– У нас наконец-то строят… – Он вынужденно умолкает: ему в рот залетела мошка.

– Что у нас наконец-то строят?

– «Бургер-барн». – И смотрит на меня так, будто я должен теперь пуститься в пляс.

– Ну, – говорю, – и что дальше?

– Неужели до тебя не доходит? Неужели непонятно, какие будут… э-э-э… мм…

– Последствия?

– Во, точно, забыл слово. «Бургер-барн» – это только начало. А там, глядишь, появится у нас и «Пицца хат», и «Кей-Эф-Си». А может, даже «Тако белл». Я на работу устроюсь. Мне форму выдадут.

– Круто, – говорю.

– Гилберт, я тебя ненавижу. Весь день собирался тебе это сказать. Ну что ты тут вытянулся, как телеграфный столб?

– У тебя пиво есть?

– Есть ли у Такера пиво? У Такера есть канадское пиво.

– Ну и какой в нем кайф?

– Для канадского пива используется особая вода.

– Надо же, какая важность.

– Очень даже большая важность, Гилберт. Не каждый сорт пива производится на особой канадской воде.

Он кидает мне две банки, я ловлю и начинаю дегустацию.

Такер живет в переоборудованном гараже позади родительского дома. Там у него есть маленький холодильник и электроплитка, но больше для виду – он все равно харчуется у родителей. Гараж он перестроил своими руками, на пару с отцом; получилось, может, и неказисто, зато вполне функционально: этакая квартирка со спальным местом. В двери прорезано отверстие и поставлено витражное окно с изображением лошади. Но в целом жилище пыльное, темное, под стать самому Такеру. Сделали там подсветку для его коллекции пивных банок численностью более девятисот штук. Заходишь – и в нос шибает запах, как в пивном баре. В баре без женщин: Такер с женщинами не знается.

Допиваю первую банку; он говорит:

– Вся фишка – в этой канадской воде.

– Да брось ты.

– Признай: вода – это главное.

Лучше я кругом облажаюсь, чем признаю правоту Такера. И ни в одной игре не дам ему одержать верх: если увижу, что к тому идет, придется изменить правила.

– Короче, насчет «Бургер-барна». Прикинь: сюда вызвали бригаду мастеров, и они не позднее чем за месяц сдадут работу под ключ. Я сегодня ездил посмотреть что да как. Это рядом с «Фудлендом». Уже площадку разровняли, откроются… к середине июля.

Такер нынче в ударе. Чтобы к себе подобреть, ему обычно требуется две банки пива, но сегодня хватило одной, да и то неполной.

– Я что хочу сказать, – продолжает он, – как раз сегодня утром просыпаюсь, смотрю вокруг и замечаю подвижки. Замечаю, что жизнь моя налаживается. У многих даже угла своего нет, верно? А у меня отдельное жилье. И руки растут откуда надо, согласен?

Я киваю, но мысли блуждают где-то далеко.

– В общем, я даже с постели не сразу встал. Пошевелиться не мог! У тебя такое бывает? Не свисти! Так вот, выбрался я наконец-то из койки, пошел к своему грузовичку…

Пикап у Такера появился на неделю позже, чем у меня. Только новый. Причем его папаша кредит взял, чтобы расплатиться, а сам он не потратил ни цента. Грузовичок у него и сейчас как новенький: на ночь Такер укрывает его черным брезентом.

– …он у меня заводится с полтыка, движок не кашляет, красотища… и поехал я в «Фудленд» пончиков прикупить…

Лучшие пончики, вертится у меня на языке, продаются в гастрономе «Лэмсон». Сжимаю кулак, чтобы двинуть Такеру в плечо, но останавливаюсь, потому что у него навернулись слезы.

– …и жизнь моя вдруг оказалась совсем не такой, как я хотел, понимаешь? Я задумался: «Неужели это все?» Понимаешь меня? Неужели это весь мой… э-э-э… как его…

– Потенциал.

– Точно, потенциал.

Не может же быть, чтобы у него из-за этого слезы потекли? Наверняка комар в глаз попал или клочок пыли.

– Надеюсь, еще хоть что-нибудь за душой осталось, а иначе зачем из койки вылезать? Понимаешь? И тут я вижу щит с надписью, что, мол, будет у нас «Бургер-барн», и… даже не знаю, как сказать… но в жизни вдруг появился… э-э-э… как его… появился…

– Смысл.

– Точно. Ну вот… – Такер утирает глаза. Он и впрямь прослезился, и на меня вдруг накатывает тошнота. – Тогда-то до меня и дошло, что это непременно… мм… сбудется. Я опустился ниже плинтуса, а теперь пойду в гору.

Такер умолкает в ожидании ответа. Я откупориваю вторую банку и присасываюсь к пиву.

– Ты за меня не рад? Ты за меня не рад? Ты за меня не рад?

Заглотив две банки пива, могу и ответить.

– Такер, – прерываю его, – я за тебя рад.

Он расцветает. Не сечет, когда я лгу. Забрав у меня пустую жестянку, он прополаскивает ее над маленькой раковиной и вытирает полотенцем. Включает подсветку и без лишней суеты подселяет банку ко всем прочим.

– Фух. Непростой денек был. Надо сбавить обороты. Сейчас начнутся бои без правил. Оставайся, вместе посмотрим.

– Нет, спасибо, братан, от боев без правил меня избавь.

Он вытаскивает свое кресло-мешок на середину комнаты, включает телик, усаживается, и наполнитель кресла издает характерные звуки.

– Ну, о’кей, – говорит Такер. – Ладно, давай тогда, пока.

– Такер, у меня к тебе просьба.

– Кто бы сомневался. Я, как услыхал от тебя «братан», сразу понял. Неподходящий день ты выбрал, чтобы меня загружать. Ох и утомился я сегодня!

– Всего лишь…

– Я только что тебе рассказал, какой у меня сегодня выдался день. Невероятный. Куда уж больше…

– Речь идет о маме.

– Что?

Повторяю: речь идет о маме, и смотрю – Такер вдруг встрепенулся. Любит он мою мать едва ли не больше, чем свою собственную.

– Приболела? Как она?

– Слушай, Такер, ты один из немногих, кто в последние годы видел маму.

– Ну да, это для меня много значит.

– Тебе известно, что в наших краях она самая тучная.

– Я тут на ярмарку штата ездил – там мужик один был еще малость тучней…

– Допустим, но…

– Я только хочу сказать, что она не самая тучная, кого я видел. Вот и все.

Рассказываю ему, как у нас проседает пол. Он говорит:

– Твоя мама не до такой степени грузная.

– Боюсь, уже до такой степени.

– Да ладно тебе.

– Это надо видеть.

– Завтра к вам загляну.

Встаю, подхожу к телевизору. Загораживаю собой экран, тыльной стороной ладони, не глядя, нажимаю на кнопку выключения:

– Мама ждет тебя сегодня.

Направляемся к нам домой, по пути делаем остановку, чтобы купить блок сигарет в «Хэппи-ЭНДоре», – глупее названия для магазина не придумаешь. Обычно при моем появлении Мэгги, Джош, или кто там сидит за кассой, сразу пробивает блок «Кула», не дожидаясь, пока я подойду. В этом, пожалуй, состоит единственное преимущество незыблемости материнских привычек.

Дома застаем маму и Арни перед телевизором: идет игра «Новое свидание вслепую»; Арни спит на полу.

– Мы с Такером, – говорю, – хотим в картишки переброситься. – А сам передаю Эми блок сигарет. – Или дротики покидать.

– С дротиками поаккуратнее, – предупреждает Эми.

Такер машет рукой:

– Ау, миссис Грейп!

Мама только что выбрала холостяка под номером два и не отрывается от экрана. С Такером не поздоровалась, за сигареты спасибо не сказала. Она считает, что благодарность надо выражать не словом, а делом. Меня, надо думать, она благодарит тем, что выкуривает каждую пачку без остатка. Спускаемся в подвал; у Такера отвисает челюсть. Если смотреть снизу, просевший пол выглядит еще страшнее. Доставая из кармана рулетку, Такер говорит:

– Тянуть нельзя. Балки того и гляди обрушатся. – Он вознамерился поговорить с мамой. – Посмотрим: может, она согласится на время перебраться в другую комнату.

– Ее с места не сдвинешь, – говорю ему. – И потом, если она узнает, что вот-вот проломит пол, нам от нее житья не будет. Тем более что обрушение намечается как раз над тем местом, где повесился мой отец.

– Что? – Такера вмиг перекосило. – Прямо тут? Вот здесь нашли твоего папу?

– Ага. Висел вон на той балке. Под ним лужа мочи, блевота кругом. – Указываю на моечный шланг и строительный фен. – Когда его нашли, он еще покачивался. Даже тепловатый был. Но время упустили.

Такер не знает, куда деваться; объясняю, что у человека перед смертью напоследок срабатывают внутренние органы.

– Случается и обделаться, и в штаны напрудить. Пока в петле болтаешься.

Он говорит: не понимаю, дескать, как можно быть настолько бесчувственным.

А я ему: если, мол, с этим давно живешь, такие разговоры в порядке вещей.

– Ну допустим, начну я по этому поводу слезы лить – что от этого изменится? Дело прошлое: как он решил, так и сделал, а сейчас главное – поторопиться, чтобы мама в подпол не провалилась.

По прикидкам Такера, провалится она в начале следующей недели.

– Но может и сегодня.

С этими словами он за плечи оттаскивает меня в сторону.

– Ты что?

– Или даже прямо сейчас.

Поднимаемся по лестнице – нужно дойти до моего пикапа.

Эми отмечает:

– Быстро вы в картишки перекинулись.

У меня, говорю, пропала охота в игры играть, а сам ей подмигиваю – хочу намекнуть, что мы вплотную занялись половым вопросом. Сдается мне, намек до нее не дошел, поскольку она опять за свое:

– Не забудь Эллен с работы забрать.

– Ладно, – отвечаю, – ладно-ладно.

– До свидания, миссис Грейп, – гаркает Такер.

Мама не шевельнулась. Я вот что думаю: Такер, вероятно, потому так обожает мою мать, что она к нему не суется.

Загружаемся в пикап, но тут до меня доносится вопль Арни. Мчусь обратно в полной уверенности, что мама провалилась в преисподнюю. Распахиваю дверь и вижу, что Эми прижимает к себе нашего мелкого, которому просто-напросто приснился страшный сон.

– Все нормально, Гилберт. Езжай с Такером. Вам давно пора оттянуться. – А сама подмигивает.

Из чего я заключаю, что мой намек все же был понят.