Читать книгу Все ее страхи - Питер Свенсон - Страница 8

Алан пристально вглядывался в окно квартиры Одри Маршалл. На мгновение показалось, он мог бы поклясться, что оттуда кто-то смотрел на него. Он почти не спал последние сутки, и серый полумрак размывал и приглушал его сознание. И хотя ноги дрожали от усталости и его тошнило от голода, он все равно не сводил глаз с окна – как кот, который гипнотизирует мышь, вынырнувшую из щели в полу.

Полицейские автомобили все утро ездили взад-вперед по улице. Прибыла скорая помощь, по зданию то и дело сновали офицеры в форме.

Зачем он все еще наблюдает за апартаментами Одри? Наверное, привычка. Он так долго следил за квартирой, что изучил ее хозяйку до мельчайших подробностей. Знал, как она ходит по квартире, в чем спит, как долго чистит зубы. Он выяснил об Одри все – ну или почти все, – наблюдая за ней через окно.

Это началось год назад, через несколько месяцев после того, как Алан начал жить с Куинн. Была вторая суббота декабря, обычная суббота с Куинн. Они пообедали с друзьями, затем прошлись по магазинам, сходили в спортзал, купили рождественскую елку – такую большую, что еле затащили ее в квартиру, усыпав сосновыми иголками лестницу и и коридор. Они собирались в тот вечер остаться дома – украсить елку (их первую елку), выпить рождественский эгг-ног[6] и посмотреть фильм. Но ее лучшая подруга Вив написала, что все собираются в новом баре отеля, который только что открылся.

– Пойдем, – сказала Куинн, допивая эгг-ног, от которого не могла оторваться вот уже более получаса.

– Ты серьезно?

– Будет весело. Бармен – тот самый парень, который работал в баре «Улей». Помнишь его напитки с шерри, от которых ты был без ума?

– Астон Мартин.

– Правильно. Астон Мартин. Пойдем выпьем по одной.

Алан прикончил свой эгг-ног и уже готов был согласиться, но вдруг удивил сам себя:

– Пожалуй, останусь сегодня дома.

– Ты с ума сошел? – возмутилась Куинн, стаскивая штаны для йоги Лулулемон, в которых она ходила по дому с тех пор, как они вернулись.

– Я устал, – оправдывался Алан. И это было вранье. Он хотел остаться дома, чтобы побыть в одиночестве. В голове ощущалось приятное помутнение от бренди, который входил в состав эгг-нога, и идея провести субботний вечер с самим собой внезапно показалась чрезвычайно удачной. Он мог продолжить выпивать, найти хороший ужастик – что-нибудь изумительно кровавое, что никогда не нравилось Куинн.

– Если не хочешь, можем не ходить, – предложила Куинн.

– Ты иди. Никаких проблем. Это очередной этап в отношениях. Ты уходишь, а я остаюсь, и никто не против.

– О, ты только предполагаешь, что я не против, – надула губки она, хотя глаза смеялись. В конце концов Куинн переоделась, выпила еще коктейля, накрасилась и ушла.

Алан, конечно же, и раньше оставался один в квартире, но в прекрасный субботний вечер, когда Куинн ушла к друзьям, это было совсем по-другому. Прежде чем искать фильм, он поставил пластинку «Поет Чет Бейкер» на старый проигрыватель, который таскал за собой с квартиры на квартиру, приготовил себе еще коктейля и пошел настраивать светильники – душа требовала более приглушенного освещения. Еще до того как они с Куинн вернулись домой с елкой, в городе пошел снег, и теперь Алан решил проверить, что там с погодой. Он подошел к большому венецианскому окну в гостиной и раздвинул шторы. Снег прекратился, но все вокруг было укрыто тонким чистым белоснежным ковром. Он начал рассматривать следы во дворе, пытаясь определить, какие из них принадлежат Куинн, но там уже успели изрядно натоптать.

В квартире, расположенной напротив, в другом крыле, горел свет. Алан заглянул внутрь сквозь не до конца зашторенное окно. Через минуту глаза привыкли, и он смог рассмотреть обитательницу квартиры. Алан не припомнил бы ее имени, даже если бы знал. Девушка сидела на диване спиной к подлокотнику, а на коленях лежала открытая книга. От единственного светильника исходил конус теплого желтого света. На кофейном столике перед диваном стоял бокал красного вина, а рядом – открытая бутылка. Это была такая безупречная картина, почти клише, что Алан громко рассмеялся. Он шагнул влево, чтобы девушка оказалась идеально обрамленной в пространстве между приоткрытыми шторами.

Неожиданно она слегка вздрогнула и оторвала глаза от книги. Алан инстинктивно отшатнулся. Он был почти уверен, что его каким-то образом заметили. Девушка встала и, не глядя в окно, исчезла из виду. Затем вновь появилась в поле зрения. Следом за ней в комнату вошел белый кот Сандерс. Он запрыгнул на кофейный столик, а хозяйка снова умостилась на диване и, лениво поглаживая Сандерса, вернулась к чтению. Кот принадлежал женщине, которая жила на другой стороне дома, но ему разрешали бродить повсюду. Алан часто видел его в вестибюле, иногда кот дремал на стойке регистрации.

Алан выключил ближайшую лампу, из-за чего гостиная погрузилась в темноту, и продолжил наблюдать за девушкой. Она выглядела такой спокойной и умиротворенной в своей скромной обители, что Алан почувствовал почти физическую боль в груди и резкое желание быть с ней. Он представил, как лежит в ее комнате с другой стороны дивана и их босые ноги соприкасаются. Он знал, что в этих беззаботных мечтах они совершенно счастливы друг с другом.

Заканчивалась песня «Мой приятель», и Алан вдруг понял, что смотрит в окно уже довольно долго. Он задернул шторы и сел на диван. Завибрировал телефон: пришла эсэмэска от Куинн, сообщившей, что она в баре. Он ответил, попросив передать всем привет. Она отписалась через полсекунды: «Майк хочет сказать, что ты слабак!»

Пластинка закончилась, и Алан продолжал сидеть в тишине. Немного поразмыслив, что же делать дальше – поставить следующую пластинку или поискать фильм, – он не придумал ничего лучше, чем продолжить наблюдение за девушкой. Он встал, вернулся к окошку и снова начал всматриваться вдаль. Она все еще читала, сидя на диване, но уже без Сандерса. Она подтянула ноги так, что книжка лежала на коленях. Алан вспомнил, что у него есть бинокль, небольшой такой, он приобрел его в том же году, в котором они с другом по колледжу в складчину купили сезонный абонемент в верхнем ярусе на игры баскетбольного клуба «Селтикс». Где именно хранился бинокль, он точно вспомнить не мог, но полагал, что прибор все еще в брезентовой плечевой сумке, которую он носил в те времена. Он решил проверить – и угадал. Держа бинокль в руках, он колебался, понимая реальную разницу между простым наблюдением за соседкой через окно и тотальной слежкой с помощью бинокля. «Всего одну минутку», – сказал он себе. Прибор поможет действительно хорошо рассмотреть ее, а может, даже увидеть, что за книгу она читает.

Он вернулся к окну и начал наблюдать. В бинокль она выглядела так, словно находилась в метре от него. Он мог четко рассмотреть ее черты лица, текстуру одежды, то, как она машинально касается пальчиком мочки уха. Книга с крупным черно-белым шрифтом на красной обложке называлась «Волчий зал»[7]. Девушка облизнула кончик пальца и перевернула страницу.

Алан почувствовал, как дыхание замедлилось и стало более глубоким. Рассматривая ее вблизи, он ощущал себя похотливым животным, осознавая, что поступает неправильно, но был не в силах остановиться. На ней были старые джинсы с протертыми коленями и облегающая водолазка в черную и коричневую полоски. Она зевнула, выгнула спину, и он заметил островок ее розового животика. Алан почувствовал напряжение в штанах, и эта реакция испугала его – он опустил бинокль, закрыл шторы и отошел от окна. Его накрыла волна лихорадочного стыда, как будто он вдруг заболел.

Он положил бинокль в ящик с нижним бельем, разделся, натянул боксеры и футболку, почистил зубы и лег в постель. Решил немного почитать. Под руку попался «Шпион, выйди вон!» Джона Ле Карре. Алан уже читал его, но еще в средней школе. Глаза быстро скользили по словам, но мысли вертелись вокруг девушки в окне. Ему было интересно, чем она живет, есть ли у нее парень. Может, зря он не ушел вместе с Куинн? Хотя нет, правильно сделал. То, как девушка вела себя в квартире, навело его на мысль, что она живет одна.

Он попытался продолжить чтение, но потом захлопнул книгу, выключил свет и просто лежал, слушая, как из-за температурных перепадов потрескивает паркет. Сегодня он никак не сможет уснуть, подумал он, и уснул.

Куинн скользнула к нему под одеяло. От нее пахло красным вином и сигаретами «Мальборо лайтс».

– Ты курила? – спросил Алан. Недавно они вместе бросили.

– Ш-ш-ш-ш, – прошипела голая Куинн. Она провела рукой у себя между ног и взобралась на него. В темноте она казалась серой, без каких-либо характерных черт, и Алан представил в полудреме, что это соседка – девушка, имени которой он не знал, – скачет на нем верхом.

Ему понадобилось не так много времени, чтобы узнать ее имя. В следующий понедельник, как только Куинн ушла на работу, Алан пошел в другое крыло. Вычислить ее дверь было легко – квартира 3С. Спустившись в вестибюль, Алан попросил у швейцара связку только что прибывшей почты. В ворохе корреспонденции было ходатайство по кредитной карте: Одри Маршалл, квартира 3С.

За зиму он выучил ее график наизусть – знал, когда она просыпается и возвращается домой с работы. У нее редко кто бывал. Один или два раза заглядывала худая простодушная женщина. Они пили шампанское, гостья неустанно болтала, а Одри внимательно слушала, изредка вставляя замечания. Однако обычно она была одна, и именно в эти часы он любил за ней наблюдать.

– Что тебя так заинтересовало? – спросила однажды ночью Куинн, когда он думал, что подружка смотрит телевизор.

– Показалось, что кто-то кричит во дворе. Вероятно, это где-то на улице.

– Да сколько угодно, – неожиданно окрысилась она.

– Что ты имеешь в виду?

– Да то и имею, что ты постоянно пялишься в окно. А вот когда в последний раз смотрел на меня дольше секунды, припомнить не могу.

– Мы сегодня обедали вместе, помнишь? И все время смотрели друг на друга. Я еще помог тебе достать семечко кунжута, застрявшее между зубами. – Алан засмеялся.

Куинн пожала плечами. Шел март, и Алан был почти уверен, что в жизни Куинн появился кто-то еще – некий Брендон, работающий в ее учреждении и включенный в группу сотрудников, собирающихся после работы на выпивку. Как-то она небрежно упомянула его, сказав что-то вроде: «Ну и, конечно же, Брендон тоже там был». Алан не расстроился. Он даже не ревновал. У него была Одри.

Как весна сменяет зиму, так лето сменяет весну – соседи распахивали окна, Алан и Одри тоже. Тихими летними вечерами, когда легкий ветерок дул в его сторону, он случайно мог услышать музыку, доносящуюся через двор. Во время чтения Одри слушала классику, а читала она много, обычно в одном и том же положении – на диване в гостиной, как и в первый раз, когда он шпионил за ней. Иногда она читала в спальне, особенно в жаркую погоду, поскольку у нее в спальне, как и у Алана, были установлены потолочные вентиляторы. Он никогда не видел ее абсолютно обнаженной, но много раз – в неглиже. Чаще всего, когда она собиралась утром на работу или как только возвращалась домой, всегда около шести вечера. Однажды в жаркую ночь Одри оставила шторы раздвинутыми. Алан подтащил стул к окну в своей неосвещенной спальне и наблюдал в бинокль, как она читает книгу в мягком переплете «Маленький незнакомец». На ней были только черные трусики. Алан представил на миг, как он открывает окно и перелетает через весь двор прямо в ее спальню.

В конце лета Куинн выехала, сославшись на то, что Алан отдалился, хотя до него дошли слухи, что она начала встречаться с коллегой Брендоном. У Алана осталось совсем немного мебели и месячная плата, которую он не мог себе позволить. Зато теперь у него больше времени, чтобы сосредоточиться на Одри. У Алана сложился план, как с ней познакомиться, чтобы это выглядело естественно и соединило их надолго. Периодически Алан начал следить за Одри не только в квартире, но и за ее пределами. Теперь он знал, где она работает – в Кембридже, сразу за рекой, в небольшом издательстве. Он также выяснил, что по выходным она любит заглядывать в кафе с низкими потолками на Гарвард-сквер – «Памплону» – и читать там. Он намеревался как-то поехать туда пораньше, подойти к ней, сообщить, что она показалась ему знакомой, завести разговор. В конце концов выяснилось бы, что они живут в одном доме в Бостоне, и надо же, как это забавно, встретились в Кембридже, и, может, имеет смысл собраться еще раз, но уже на своей стороне реки.

Но его планам так и не суждено было осуществиться. Все изменилось в феврале. К Одри начал заглядывать мужчина. Высокий атлетически сложенный парень в костюме всегда появлялся с бутылкой вина. Алан знал, кто это. Его звали Корбин Делл, и он тоже жил на Бери-стрит, 101, прямо по соседству с Одри.