Читать книгу Бетагемот - Питер Уоттс - Страница 10

По всей «Атлантиде» встречаются линии – четырехсантиметровые бороздки, словно кто-то равномерно прошелся по всему корпусу цепной пилой. С обеих сторон они обозначены предупредительной разметкой с диагональными полосками, и если посмотреть вверх, чуть отступив от них, то видно, зачем: в каждом проеме расположены опускные переборки, готовые упасть ножом гильотины в случае пробоины. Эти границы очень удобно использовать в качестве линий на песке, разделяющих противников. Таких, например, как полдюжины корпов, замерших перед пограничной чертой – у них хватает ума или трусости не лезть вперед. И как Ханнук Йегер, беспокойно приплясывающий по ту сторону полосатой ленты, не подпуская их к лазарету ближе чем, на пятнадцать метров.

Лабин расталкивает перетрусивших корпов плечом. Кларк, хромая, движется за ним по пятам. Йегер приветственно скалит зубы.

– Все веселье за четвертой дверью слева.

Его закрытые накладками глаза щурятся при виде корпов, сопровождающих пару.

Кларк с Лени проходят мимо. Двинувшуюся следом Седжер Йегер хватает за горло.

– Только по приглашениям!

– Ты же не… – Йегер усиливает хватку, и голос Седжер превращается в шепот. – Ты хочешь… Джину смерти?

– Это что, угроза? – рычит Йегер.

– Я его врач!

– Пусти ее, – велит Кларк. – Она может понадобиться.

Йегер и пальцем не шевелит.

«Вот черт, черт, – думает Кларк, – он что, на взводе?»

У Йегера мутация, переизбыток моноаминовой оксидазы в крови. От этого нарушается баланс элементов в мозгу – тех, что удерживают человека в равновесии. Начальство встроило ему компенсирующий механизм – в те времена, когда такие вещи еще допускались, – но рифтер как-то научился его обходить. Бывает, он нарочно так себя заводит, что хватает чьего-то косого взгляда, чтобы сорваться. В таких случаях уже не важно, друг ты или враг. В таких случаях даже Лабин принимает его всерьез.

Вот как сейчас.

– Пропусти ее, Хан. – Его голос звучит спокойно и ровно, тело расслаблено.

С другого конца коридора доносится стон – и что-то с шумом ломается.

Йегер, фыркнув, отталкивает Седжер. Та с кашлем приваливается к стене.

– Ты тоже с нами, – обращается Лабин к Роуэн, которая скромно держится за полосатой лентой. И к Йегеру: – Если ты, конечно, не против.

– Дерьмо, – сплевывает Йегер. – Да плевать мне.

Он сжимает и разжимает кулаки – судорожно, словно под током.

Лабин кивает.

– Иди, – небрежно бросает он Кларк. – Я помогу Хану держать оборону.

Это, конечно, Нолан. Кларк, подходя к медотсеку, слышит ее рычание:

– Ах, так ты еще и обделался, чертов педик…

Кларк протискивается в люк. В ноздри бьет кислая смесь страха и фекалий. Да, Нолан, и на подмогу вызвала Кризи. Кляйн отброшен в угол, избит и весь в крови. Может, пытался встать на пути, а может, Нолан пыталась его вынудить.

Джин Эриксон наконец-то пришел в себя и скорчился на столе, как зверь в клетке. Растопыренными пальцами он упирается в изолирующую пленку, и та растягивается, будто невероятно тонкий латекс. Чем сильнее рифтер напирает, тем больше сопротивление: он еще не до конца вытянул руку, а мембрана уже достигла максимальной прочности – вдоль линий сопротивления расцветают маслянистые радуги.

– Твою-то мать, – рычит Джин, опускаясь на место.

Нолан, присев, по-птичьи склоняет голову набок в нескольких сантиметрах от окровавленного лица Кляйна.

– Выпусти его, птенчик.

Кляйн плюется кровью и слюной.

– Я же сказал, он…

– Не подходите к нему! – Седжер вламывается внутрь, словно последних пяти лет – и пяти минут – и не было вовсе. Не успевает она дотронуться до плеча Нолан, как Кризи отшвыривает ее к переборке.

Нолан стряхивает воображаемую грязь с места, которого коснулась рука Седжер.

– Голову не повреди, – приказывает она Кризи. – В ней может быть пароль.

– Так, все. – Хоть у Роуэн хватило ума остаться в коридоре. – Быстро. Успокойтесь.

Нолан фыркает, мотает головой.

– А то что, обмылок хренов, ты охрану вызовешь? Прикажешь нам «очистить помещение»?

Белые глаза Кризи разглядывают Седжер с расстояния в несколько сантиметров. Эти глаза над ухмыляющимися бульдожьими челюстями грозят бессмысленным и бездумным насилием. Говорят, Кризи умеет обращаться с женщинами. Нет, с Кларк он шуток не шутил – как правило, с ней вообще никто не связывается.

Роуэн заглядывает в открытый люк, лицо у нее спокойное и уверенное. Кларк видит мольбу за этой самонадеянной маской. Первое побуждение – не замечать ее. Ногу раздражающе покалывает. Кризи за плечом чмокает губами над Седжер. Его рука зависает у нее над подбородком. Кларк его игнорирует.

– В чем дело, Грейс?

Нолан хищно улыбается.

– Нам удалось привести его в чувство, но тут Норми, – она рассеянно толкает Кляйна в лоб, – наложил на стол какой-то пароль. Мы не смогли опустить мембрану.

Кларк оборачивается к Эриксону.

– Ты как себя чувствуешь?

– Они со мной что-то сделали. – Джин кашляет. – Пока я был в коме.

– Да, сделали. Спасли его… – Кризи бьет Седжер головой о переборку. Седжер умолкает.

Кларк не сводит глаз с Эриксона.

– Когда шевелишься, кишки не вываливаются?

Он неуклюже поворачивается, показывая ей живот: мембрана натягивается на голове и плечах, словно амниотический мешок.

– Чудо современной медицины, – говорит Джин, укладываясь лицом вверх. Ну да, все внутренности на месте. Свежие розовые шрамы на животе дополнили старые, те, что на груди.

Судя по всему, Джеренис Седжер, очень хочет что-то сказать. А Дейл Кризи, похоже, очень хочет, чтобы она попыталась.

– Пусть говорит, – распоряжается Кларк. Кризи чуть ослабляет хватку. Седжер смотрит на Кларк и не раскрывает рта.

– Ну так что? – торопит ее Кларк. – Похоже, вы его нормально заклеили. Три дня прошло.

– Три дня, – повторяет Седжер. Из-за давления на горле ее голос выходит тонким и гнусавым. – Его почти начисто выпотрошили, а ты думаешь, трех дней достаточно для выздоровления?

Собственно, Кларк в этом уверена. Ей уже приходилось видеть искромсанные и разбитые тела: она видела, как многорукие роботы собирали их заново и помещали в раны тонкие электрические сетки, которые так ускоряли заживление, что это выглядело бы чудом, если бы не стало таким привычным. Трех дней более чем достаточно, чтобы прийти в себя. Швы, может, еще малость кровят, но держатся, а в невесомом черном чреве глубины времени на поправку будет сколько угодно.

Вот что никак не доходит до сухопутников: силы отнимает само земное притяжение.

– Ему еще нужны операции? – спрашивает она.

– Понадобятся, если не побережется.

– На вопрос отвечай, мать твою! – рявкает Нолан.

Седжер косится на Кларк и не находит у нее поддержки.

– Ему требуется время на реабилитацию, и в коме срок сократится на две трети. Если он хочет поскорей отсюда выбраться, лучше варианта не найти.

– Вы удерживаете его против воли, – говорит Нолан.

– Зачем… – подает из коридора голос Роуэн.

Нолан налетает на нее:

– А ты заткнись на хрен!

Роуэн хладнокровно испытывает судьбу.

– Зачем бы нам его удерживать, если не по медицинским показаниям?

– Он мог бы отдохнуть у себя в пузыре, – отвечает ей Кларк. – Или просто снаружи.

Седжер качает головой.

– У него значительно повышена температура. Лени, да ты посмотри на него!

В ее словах есть смысл. Эриксон растянулся на спине, явно обессилев. Кожа блестит от пота, хотя этот блеск почти неразличим за бликами мембраны.

– Температура, – повторяет Кларк. – Не из-за операции?

– Нет. Какая-то оппортунистическая инфекция.

– Откуда бы?

– На него напало дикое животное, – напоминает Седжер. – Даже простой укус может занести множество всякой дряни, а Джина практически выпотрошили. Я бы даже удивилась, пройди все без осложнений.

– Слыхал, Джин? – спрашивает Кларк. – Ты вроде как подхватил рыбье бешенство.

– Охренеть, – произносит Эриксон, созерцая потолок.

– Так что тебе решать. Останешься, позволишь себя долечить? Или рискнешь положиться на лекарства?

– Вытащите меня отсюда, – негромко просит Джин.

Кларк поворачивается к Седжер.

– Ты его слышала.

Та выпрямляется. Невозможное, безумное, вечное упрямство.

– Лени, я тебя на помощь звала. Если это называется…

Кулак Кризи ядром врезается ей в живот. Седжер охает и заваливается набок, в падении ударяется головой о переборку и остается лежать, хватая воздух ртом. Краем глаза Кларк замечает, что Роуэн сделала шаг вперед, но вовремя спохватилась.

Она холодно сморит на Кризи:

– Напрасно ты так, Дейл.

– Пусть не наглеет, – ворчит тот.

– И как же она выпустит Джина, если даже вдохнуть не может, болван?

– Ну реально, Лен, что тут такого?

Это Нолан. Кларк поворачивается к ней.

– Ты знаешь, как они с нами обращались, – продолжает Грейс, встав рядом с Кризи. – Знаешь, сколько наших искалечили эти уроды. И убили.

«Меньше, чем я», – молчит Кларк.

– Я б сказала, если Дейлу охота спустить пар на этих выродках, пусть его. – Нолан дружески берет Кларк за плечо. – Может, малость уравняет счет. Понимаешь?

– Это ты бы так сказала, – тихо отвечает Кларк, – а я – иначе.

– Вот это сюрприз! – На лице Нолан мелькает тень усмешки.

Они смотрят друг друга сквозь роговичные щитки. У дальней стены скулит Кляйн, у них под ногами вроде бы начинает дышать Джеренис Седжер. Кризи нависает у Кларк над плечом, само его присутствие – открытая угроза. Она ровно, медленно дышит. Приседает на корточки – легонечко, легонечко, больная нога готова подогнуться – и помогает Седжер сесть.

– Выпусти его, – приказывает она.

Седжер бормочет что-то в свой запястник. На коже ее предплечья загорается клавиатура со странными символами. Другой рукой она набирает нужную комбинацию.

Изолирующая палатка издает тихий хлопок. Эриксон нерешительно касается мембраны пальцами, убеждается, что они проходят насквозь, и чуть не падает со стола, словно выскочив из мыльного пузыря. Подошвы мягко стукают об пол. Нолан подает ему извлеченный откуда-то гидрокостюм.

– С возвращением, дружище. Говорила же, мы тебя вытащим.

Они оставляют Кларк с корпами. Седжер, игнорируя протянутую ей руку, с трудом поднимается на ноги и опирается о переборку. Одной ладонью она все еще прикрывает живот. И склоняется над Кляйном.

– Норм? Норм? – Она неловко склоняется к своему подчиненному и оттягивает ему веко. – Не теряй сознания…

С ее головы срывается капля и плюхается на разбитое лицо медика, теряясь в его собственной крови. Седжер, выругавшись, вытирает рану тыльной стороной ладони.

Кларк подходит помочь. Под ногу попадается что-то маленькое и острое. Она поднимает ступню. Зуб, липкий от слюны и прочего, с тихим стуком падает на пол.

– Я… – начинает Кларк.

Седжер с яростью оборачивается.

– Пошла вон!!!

Кларк какое-то время разглядывает ее, затем выходит.

В коридоре ее ждет Роуэн.

– Нельзя, чтобы такое повторилось.

Кларк приваливается к переборке, снимая часть веса с больной ноги.

– Ты же знаешь Грейс. Они с Джином…

– Дело не только в Грейс. По крайней мере это ненадолго. Я же говорила, что-то такое могло произойти.

Ее охватывает страшная усталость.

– Ты говорила, что нужно развести стороны. Так зачем Джерри удерживала Джина, когда тот захотел уйти?

– Ты думаешь, ей нужен рядом этот тип? Она заботилась о благе пациента. У нее работа такая.

– Мы сами о себе позаботимся.

– У вас просто нет должной квалификации…

Кларк предостерегающе вскидывает руку.

– Это мы уже слышали, Пат. Маленькие люди не видят всей картины. Простого гражданина надо беречь от жестокой правды. Крестьяне слишком невежественны, чтобы голосовать. – Она с отвращением качает головой. – Пять лет прошло, а вы все норовите гладить нас по головке, как детишек.

– Скажешь, Джин Эриксон – более квалифицированный диагност, чем наш главный врач?

– Скажу, что он имеет право на ошибку. – Кларк машет рукой. – Слушай, может, ты и права. Может, он через неделю свалится с гангреной и приползет обратно к Джерри. Или предпочтет умереть. Но это ему решать.

– Речь не о гангрене, – тихо говорит Роуэн. – И не об обычной инфекции. И тебе это известно.

– Не вижу разницы.

– Я тебе говорила.

– Ты говорила о перепуганных ребятишках, не верящих в ими же созданную защиту. Но защита выдержит, Пат. Я – живое тому доказательство. Мы можем пить культуру Бетагемота как воду, нам это не повредит.

– Мы лишились…

– Лишились очередного пласта самообмана, только и всего. Пат, Бетагемот здесь. Не знаю, как он сюда попал, но тут ничего не поделаешь, да и зачем? Он вас никак не потревожит, разве что ткнет носом в нечто такое, о чем вы предпочли бы не думать, но к этому вы скоро привыкнете. Вам не впервой. Через месяц ты и думать о нем забудешь.

– Тогда, прошу… – начинает Роуэн и замолкает. Кларк ждет, пока ее собеседница загонит себя в роль подчиненной.

– Дайте нам этот месяц, – шепчет наконец Роуэн.