Читать книгу Бетагемот - Питер Уоттс - Страница 19

Джеренис Седжер желает сделать заявление.

Не Кларк с Лабином – им она даже не говорит, о чем речь.

– Поймите меня правильно, – просит она. – Я хочу обратиться ко всему сообществу.

Ее разбитое на пиксели изображение смотрит с панели мрачно и виновато. На заднем плане – Патриция Роуэн, она, кажется, тоже не в восторге.

– Хорошо, – отвечает наконец Лабин и отрубает связь.

«Седжер, – размышляет Кларк. – Седжер выступает с заявлением. А не Роуэн».

– Новости от медиков, – говорит она вслух.

– Плохие новости, – отзывается Лабин, затягивая мембрану на перчатках.

Кларк настраивает панель на низкочастотное вещание.

– Пожалуй, стоит собрать войска.

Лабин направляется к трапу:

– Позвонишь в колокол, а?

– А ты куда? – Колокол привлекает внимание тех рифтеров, что держат вокодеры отключенными, но их Лабин обычно созывает сам.

– Хочу кое-что проверить, – отвечает он.

Люк шлюза с шипением закрывается за ним.

Конечно, даже с их нынешним количеством все сразу в головной узел не втиснутся.

Было бы проще, если б рифтеры строились по правилам. В конструкции модулей предусматривалась стыковка; каждая самодостаточная сфера топырилась шестью круглыми ртами по два метра в поперечнике. Каждая могла смыкаться губами с аналогичной или с промежуточными коридорами – так что вся конструкция разрасталась в бугорчатый беспорядочный скелет с длинными костями и пустыми черепами, распростершийся на морском дне. Во всяком случае, так было задумано. Несколько основных форм с бесконечными возможностями сочетать их.

Но нет. Модули-пузыри рассеялись по дну одиночными грибами. Рифтеры живут по одиночке, или парами, или такими компаниями, какие сложились на данный момент. Толпа рифтеров – практически оксюморон. Пузырь головного центра – один из самых больших во всем трейлерном парке, но и у него на главных палубах умещается не больше дюжины человек. Учитывая, насколько личное пространство расширяется у большинства рифтеров на глубине, им будет неуютно.

К тому времени как Кларк, запустив колокол, возвращается обратно, места почти не осталось. На входе в шлюз к ней на хвост садятся Чен с Крамером. На приемной палубе Абра Чун опережает ее и первой поднимается по лестнице. Кларк, взбираясь следом, слышит, как снова запускается шлюз – а пока ее не было, уже собралась кучка народу, человек восемь или девять.

Всем заправляет Грейс Нолан, обосновавшись за панелью связи. Сонары показывают, что на подходе еще дюжина людей. Кларк от нечего делать прикидывает, выдержат ли фильтры пузыря такую нагрузку. Может, и не будет никакого «заявления». Может, Седжер просто хочет, чтобы они надышались собственной углекислотой?

– Привет. – Рядом появляется Кевин Уолш, с надеждой зависнув на периметре ее личного пространства. Он, кажется, опять стал самим собой. Стоящий впереди Гомес оборачивается и замечает Кларк:

– О, Лен? У корпов новости, как я слышал.

Кларк кивает.

– Ты водишь компанию с этими засранцами. В курсе, о чем речь?

Она качает головой.

– Новости от Седжер. Наверное, что-то медицинское.

– Да, пожалуй. – Гомес негромко втягивает воздух сквозь покрытые пятнами зубы. – Джулию никто не видел? Ей бы следовало это послушать.

Чун поджимает губы:

– После того, как она полторы недели провела с Джином? Если так хочется, вот сам и дыши с ней одним воздухом.

– Я недавно видел ее у одной из «поленниц», – влезает Хопкинсон.

– Как она?

– Ты же знаешь Джулию. Черная дыра с сиськами.

– Я имела в виду – внешне. Не выглядит больной?

– Откуда мне знать? Думаешь, она там была в трусиках и лифчике? – пожимает плечами Хопкинсон. – Да мы и не разговаривали.

Сквозь переборки и гул разговоров смутно прорываются крики терзаемого камня.

– Ну все, – говорит за панелью Нолан, – хватит балду пинать. Прицелился – стреляй. – Она касается иконки на панели. – Ты на связи, Седжер. Давай, дерзай.

– Все здесь? – звучит голос Седжер.

– Конечно, нет. Мы бы не уместились.

– Я бы предпочла…

– Тебя вывели на все каналы низкочастотника. В пределах пятисот метров тебя услышит каждый.

– Так… – Пауза, молчание человека, соображающего, как лучше пройти через минное поле. – Как вам известно, «Атлантида» уже несколько дней на карантине. С тех пор, как мы узнали о Бетагемоте. Все мы модифицированы, так что не было причин ожидать серьезных проблем. Карантин был банальной мерой предосторожности.

– Был… – отмечает Нолан. Внизу снова запускается шлюз.

Седжер рассказывает дальше:

– Мы провели анализ… образцов, которые доставили с Невозможного озера Кен и Лени, и все указывает на Бетагемот. Те же особенности РНК, та же стереоизомеризация…

– Давай к сути, – рявкает Нолан.

– Грейс? – окликает Кларк. Нолан оглядывается на нее.

– Заткнись и дай ей договорить, – просит Кларк. Нолан, фыркнув, отворачивается.

– В общем, так, – помолчав, продолжает Седжер. – Результаты были вполне однозначные, поэтому мы из предосторожности кремировали зараженные останки. Разумеется, после оцифровки.

– Оцифровки? – переспрашивает Чен.

– Разрушающее сканирование с высоким разрешением, позволяющее воссоздать копию образца вплоть до молекулярного уровня, – поясняет Седжер. – Смоделированные ткани дают те же реакции, что и реальные образцы, но без сопутствующего риска.

В поле зрения втискивается Чарли Гарсиа. С каждым новоприбывшим перегородки словно смыкаются чуть тесней. Кларк сглатывает. Воздух вокруг нее уплотняется.

Седжер кашляет.

– Я работала с одной из таких моделей и… ну, я обратила внимание на некую аномалию. Я думаю, что рыба, доставленная вами с Невозможного, была инфицирована Бетагемотом.

По всей комнате встречаются взгляды пустых глаз. Вдалеке колокол Лабина испускает последний слабый вопль и замолкает – газовый резервуар опустел.

– Ну естественно, – вступает после паузы Нолан. – Так что?..

– Я… гм… говорю «инфицирована» в смысле патологии, а не симбиоза. – Седжер снова откашливается. – Я хотела сказать…

– Рыба была больна, – подсказывает Кларк. – Больна Бетагемотом.

Минута мертвого молчания. Затем:

– Боюсь, что ты права. Если б ее не убил Кен, то прикончил бы Бетагемот.

– Ох ты, блин, – тихо вырывается у кого-то. Словечко повисает в полной тишине. Внизу булькает шлюз.

– Значит, больна, – нарушает молчание Дейл Кризи. – И что с того?

Гарсиа качает головой:

– Дейл, ты не забыл, как работает эта дрянь?

– Конечно. Разбирает энзимы на части, добывая из них серу или что-то в этом роде. Мы к ней иммунны.

– Мы иммунны, – терпеливо объясняет Гарсиа, – потому что нам встроили особые гены, придающие энзимам прочность, с которой Бетагемот не справляется. А получили мы эти гены от глубоководных рыб, Дейл.

Кризи еще обдумывает услышанное, а кто-то срывающимся голосом уже шепчет:

– Черт, черт, черт!

Одинокий опоздавший поднимается по лестнице – и почему-то оступается на первой перекладине.

– Боюсь, что мистер Гарсиа прав, – говорит Седжер. – Если рыбы, обитающие здесь, оказались уязвимыми для вируса, то мы, возможно, тоже уязвимы.

Кларк качает головой.

– Но… ты хочешь сказать, что это все-таки не Бетагемот? Что-то другое?

У лестницы поднимается суета, собравшиеся рифтеры пятятся, словно к ней подключили ток. Над люком показывается шатающаяся Джулия Фридман, лицо у нее цвета базальта. Она выбирается на палубу, держась за перила вокруг люка и не решаясь их выпустить. Оглядывается, часто мигая поверх мертвых линз. Кожа у нее блестит.

– Это все еще Бетагемот – в общих чертах, – бубнит в отдалении Седжер. Из «Атлантиды». Из закупоренной, запаянной, герметически запечатанной карантином, безопасной как хрен знает что «Атлантиды». – Вот почему мы не сумели точно определить природу болезни мистера Эриксона: он дал положительную реакцию на Бетагемот, но, мы, конечно, не обратили на это внимания, поскольку не ожидали никаких проблем. Но это, по-видимому, новая мутация. Подобная вариабельность довольно распространена среди организмов, попадающих в новую среду. Это по сути…

«Злой брат-двойник Бетагемота», – вспоминает Кларк.

– …Бетагемот второй модели, – заканчивает Седжер.

Джулия Фридман падает на колени, ее рвет.

Вавилон на всех частотах. Смешение прерывающихся голосов:

– Конечно, не верю. А ты что, веришь?

– Чушь собачья. Если…

– Они честно признались. Могли промолчать.

– Да, в тот самый момент, когда у Джулии проявились симптомы, их обуяла честность. Какое совпадение!

– Откуда им было знать, что она…

– Им известен инкубационный период. Наверняка. Как еще объяснить такой точный расчет?

– Да, но что нам-то делать?

Узел опустел. Рифтеры, словно выброшенный из трюма балласт, рассыпались по дну, теперь довольно многолюдному даже по сухопутным стандартам. Пузырь нависает над ними чугунной планетой. Три фонаря, установленные у входного шлюза, бросают на дно яркие пересекающиеся круги. Черные тела плавают на периферии света – призраки беспокойного движения за немигающими глазами, похожими на ряды акульих зубов. Кларк приходит мысль о голодных зверях, сторонящихся лагерного костра. Вообще-то, ей следовало бы чувствовать себя одной из стаи.

Грейс Нолан больше не видно. Несколько минут назад она скрылась в темноте, поддерживая одной рукой Джулию, провожая ее к дому. Такое проявление альтруизма добавило ей сторонников – Чен с Хопкинсон при следующем противостоянии окажутся на ее стороне. Гарсиа сомневается, но настроение сейчас не такое, чтобы народу требовались безоговорочные доказательства.

– Эй, Дими, – жужжит Чен, – как там дела?

– Воняет как в лазарете, – воздушный голос Александра разительно выделяется на фоне подводных. – Но я почти закончил. Вырастил бы мне кто-нибудь новую кожу.

Он остался внутри: стерилизует все, что вошло в контакт с Фридман и ее выделениями. Грейс Нолан вызвала волонтеров.

Она начала приказывать. А люди начали ее слушаться.

– Говорю, надо просто пробуравиться к гадам, – жужжит где-то рядом Кризи.

Кларк вспоминает прожженные в биостали дыры.

– Давайте пока подождем с контратакой. Им будет трудновато найти лекарство, если мы их размажем по палубе.

– Как же, станут они искать лекарство!

Она пропускает этот выкрик мимо ушей.

– Им нужны образцы крови от каждого. Еще кто-то из нас может оказаться инфицирован. Проявляется это, очевидно, несразу.

– У Джина проявилось довольно быстро, – напоминает кто-то.

– Когда тебя потрошат заживо, сопротивляемость малость снижается. А у Джулии ничего не проявлялось… сколько, две недели?

– Я им ни капли крови не дам. – Голос Кризи – как скрежет по металлу. – А если попробуют взять силой, я на их кровь полюбуюсь!

Кларк устало качает головой.

– Дейл, они никого не могут заставить и прекрасно об этом знают. Они просят. Хочешь, чтобы молили – можно устроить. В чем дело? Ты и сам брал образцы.

– Если вы на минутку отвлечетесь от вылизывания клитора Патриции Роуэн, у меня тут весточка от Джина.

Грейс Нолан вплывает в круг света, словно черный зверь, утверждающий власть в стае. Уж ее-то костер не пугает.

– Грейс, – жужжит Чен, – как там Джулия?

– А ты как думаешь? Она больна. Но я ее уложила и диагностер подключила – хоть какая-то польза будет.

– А Джин? – спрашивает Кларк.

– Он ненадолго приходил в себя. И сказал, цитирую: «Я говорил им, эти людоеды со мной что-то сделали. Может, поверят, когда умрет моя жена».

– Ну, – пищит Уолш, – он, как видно, пошел на поправ…

– Корпы никогда бы не рискнули распространять подобную заразу, не будь у них лекарства, – перебивает Нолан. – Слишком просто было самим подцепить.

– Верно… – это опять Кризи. – Говорю вам, давайте сверлить переборку за переборкой, пока не отдадут.

В темноте сомнения и согласие сливаются воедино.

– Знаете, попробую разыграть адвоката дьявола. Я к тому, что есть ведь некоторая вероятность, что они правду сказали.

Это Чарли Гарсиа подплывает сбоку.

– Я к тому, что микробы ведь мутируют, да? – продолжает он. – Особенно когда люди обстреливают их всякими веществами – а когда эта дрянь объявилась, в нее наверняка палили всей фармацевтикой сразу. Так кто скажет, что он сам не мог мутировать из первого Бетагемота в Бета-макс?

– Охрененная натяжка, я бы сказал, – жужжит Кризи.

Вокодер Гарсиа щелкает – звуковой символ для пожатия плечами.

– Просто напомнил.

– А если они собирались развязать биологическую войну, с чего бы им тянуть до сих пор? – хватается за соломинку Кларк. – Почему было не начать четыре года назад?

– Четыре года назад у них Бетагемота не было, – говорит Нолан. И Уолш:

– Они могли захватить с собой культуру вируса.

– Что, на память? Ностальгии ради, что ли? Ни хрена у них не было, пока Джин не преподнес им Бетагемот тепленьким на блюдечке.

– Это ты зря, Грейс, – жужжит Гарсиа. – Мы уже пятьдесят лет собираем вирусы из обрывков. Зная последовательность генов, корпы могли в любое время собрать Бетагемот с нуля.

– И, если на то пошло, вообще что угодно, – добавляет Хопкинсон. – С какой стати использовать штуку, которая так медленно работает? Сколько из наших заболело-то? Суперхолера свалила бы нас за несколько дней.

– Джина бы свалила сразу, – жужжит Нолан, – и он не успел бы заразить остальных. У быстродействующего организма здесь нет шансов – мы рассеяны, мы изолированы, мы большей частью и не дышим. И даже внутри не снимаем кожи. Для эпидемии нужен медленно действующий агент. Эти подонки знали, что делают.

– К тому же, начнись на дне океана эпидемия суперхолеры, мы бы наверняка смекнули, в чем дело. Они бы сразу попались.

– И они это понимали.

– А Бетагемот их оправдывает, – говорит Чен. – Разве не так?

«Черт бы тебя побрал, Джелейн! – Кларк как раз подумала о том же. – Обязательно было об этом напоминать?»

Нолан тут же подхватывает тему:

– Так. Именно так. Бетагемот аж с самого Невозможного озера, никого ведь не обвинишь, что его туда подкинули – они просто чуточку поработали с ним в «Атлантиде», передали нам, а мы, конечно, не заметили разницы.

– Тем более, что они якобы уничтожили образцы, – добавляет Кризи.

Кларк мотает головой.

– Ты – водопроводчик с жабрами, Дейл. Пусть бы Седжер даже отдала тебе эти образцы в запечатанном пакетике – разве ты знал бы, что с ними делать? Это относится и к школьным опытам Грейс с образцами крови.

– Вот и вся твоя помощь. – Нолан изворачивается всем телом и оказывается нос к носу с Кларк. – Мы, тупицы рыбоголовые, ни в чем не разбираемся, доказать ничего не можем и должны доверять ученым умникам, которые нас и нагрели когда-то.

– Не все, – жужжит в ответ Кларк. – Рама Бхандери.

Внезапно все умолкают. Кларк и сама не верит, что заговорила об этом.

Вокодер Чен постукивает, выдавая ее нерешительность.

– Э… Лен, Рама же отуземился.

– Пока еще нет. Не совсем. Самое большее, на грани.

– Бхандери? – От механической злобы в голосе Нолан вибрирует вода. – Он уже рыба!

– Он все еще соображает, – настаивает Кларк. – Я только вчера с ним говорила. Мы могли бы его вернуть.

– Бхандери в этом дерьме разбирается, – вставляет Гарсиа. – Или разбирался.

– Ага, именно что в дерьме, – добавляет Кризи. – Я слыхал, он переделал кишечную палочку, чтобы она выделяла психоактивные вещества. Человек ходит с этим дерьмом в кишках и сам себе обеспечивает страну чудес. – Грейс Нолан, обернувшись, пристально смотрит на него, но Кризи не улавливает намека. – Кое-кто из его клиентов жрал собственные какашки. Чтобы сильней пронимало.

– Потрясающе, – жужжит Нолан, – слюнявый идиот и химик-говнарь. Наши проблемы решены.

– Я только говорю, что нам не обязательно самим себе перерезать глотки, – настаивает Кларк. – Если корпы нам не лгут, то в них наша главная надежда справиться с этим.

– Скажешь, мы должны им верить? – вставляет Чун.

– Я говорю, может, нам и не придется ничего принимать на веру. Дайте мне шанс поговорить с Рамой, узнать, сумеет ли он помочь. Если нет, взорвать «Атлантиду» можно и на следующей неделе.

Нолан рубит воду рукой:

– Да у него ум за разум зашел!

– У него осталось достаточно мозгов, чтобы рассказать, что произошло у «поленницы», – тихо жужжит Кларк.

Нолан отвечает долгим взглядом, чуть заметно напрягается всем телом.

– В самом деле, – встревает Гарсиа, – я, пожалуй, поддерживаю Лени.

– А я – нет, – тотчас огрызается Кризи.

– Проверить не повредит, – голос Хопкинсон вибрирует где-то с задних рядов. – Лени права. Убить их никогда не поздно.

Не то чтобы импульс выигрышный, но Кларк все равно его использует.

– А что им остается, задержать дыхание и рвануть к поверхности? Мы можем позволить себе ждать.

– А Джин может? А Джулия? – Нолан обводит глазами круг. – Сколько у нас времени – у каждого?

– А если ты ошибаешься, вы перебьете всех засранцев до последнего, а потом выясните, что они все же пытались нам помочь… – Кларк качает головой. – Нет, я этого не допущу.

– Ты не до…

Кларк чуть увеличивает звук и заглушает ее.

– Вот мой план, народ. Все, кто еще не сдал, сдают кровь. Я ищу Раму и выясняю, способен ли он помочь. А к корпам пока никто не лезет.

«Вот оно, – думает она. – Поднимай ставку или пасуй».

Минута растягивается. Нолан оглядывает собрание. И, похоже, увиденное ей не нравится.

– Вы все, счастливые маленькие эрочки и кашечки, делайте что хотите. А я знаю, что мне делать.

– Тебе, – говорит ей Кларк, – надо сдать назад, заткнуться и ни хрена не делать, пока мы не получим надежную информацию. А до тех пор, Грейс, если я застану тебя в пятидесяти метрах от «Атлантиды» или Рамы Бхандери, то собственными руками вырву тебе трубки из груди.

Внезапно они оказываются линзы к линзам.

– Больно много на себя берешь, твой ручной психопат пока еще тебя не поддержал. – Вокодер Нолан стоит на минимальной громкости, ее слова – механический шепот, слышный только Кларк. – Где твой телохранитель, корповская подстилка?

– Он мне не нужен, – невозмутимо жужжит в ответ Кларк. – Если ты мне не веришь, кончай нести фуфло, а переходи к делу.

Нолан неподвижно висит в воде. Ее вокодер тикает, как счетчик Гейгера.

– Слушай, Грейс, – неуверенно жужжит сбоку Чен. – Право, попробовать не помешает, честно…

Нолан ее словно не слышит. И долго не отвечает. Наконец качает головой.

– Хрен с вами, пробуйте.

Кларк еще несколько секунд выдерживает паузу, потом разворачивается и, медленно работая ластами, уходит из круга света. Она не оглядывается – и надеется, что стая примет это за полную уверенность в себе. Но в душе жутко трусит. В голове одна мысль: бежать – бежать от этого нового, с иголочки, напоминания о собственном ядовитом прошлом, от цунами и отвернувшейся от нее удачи. Хочется просто соскользнуть с Хребта, отуземиться и уходить все дальше, пока голод и одиночество не разгладят извилины в мозгу, сделав его мозгом рептилии – как у Бхандери. Ей ничего так не хочется, как сдаться.

Она уплывает в темноту и надеется, что остальные последовали ее примеру. Прежде чем Грейс Нолан заставила их передумать.

Кларк берет курс на двухпалубник немного на отшибе от других. Безымянный – хотя некоторые пузыри окрестили: «Домик Кори», «Пляжный мяч» или «Оставь надежду». На корпусе этого не было таблички, когда она в прошлый раз проплывала мимо – нет и теперь. И никто не повесил запретительных знаков в шлюзе, однако на сушилке блестят две пары ласт, а с сухой палубы доносятся тихие влажные звуки.

Она взбирается по лесенке. Ын и чья-то спина трахаются на матрасе. Очевидно, даже Лабинов гудок не отвлек их от этого занятия. Кларк ненадолго задумывается, не прервать ли их, чтобы ввести в курс событий.

На фиг, скоро сами все узнают.

Она обходит пару и осматривает панель связи. Довольно простенькое устройство из нескольких подручных деталей – только-только чтоб работало. Кларк, поиграв с экраном сонара, выводит на него топографию Хребта, а поверх – сетку условных иконок. Вот главные генераторы, проволочные скелеты небоскребов, высящиеся на юге. А вот «Атлантида», большое неровное колесо обозрения, опрокинутое набок – сейчас нечеткое и расплывчатое, эхо размывается полудюжиной глушилок, запущенных, чтобы защитить последние нововведения от чужих ушей. Со времени Бунта эти глушилки не использовались. Кларк удивляется, что они остались на месте, да еще в рабочем состоянии. И задумывается, не занимался ли кто-то активной подготовкой.

На экране – россыпь серебряных пузырьков, полузаброшенные дома тех, кому едва ли знакомо значение этого слова. Увеличь разрешающую способность – можно будет увидеть и людей: уменьшится охват, зато станет больше подробностей, и окрестности моря наполнятся мерцающими сапфировыми изображениями, прозрачными, как пещерные рыбы. Изнутри каждого доносится жесткое эхо имплантатов, крошечных матовых комочков механики.

Распознать, кого видишь на экране, довольно просто: у каждого возле сердца – опознавательный маячок. Одним запросом Кларк может получить множество данных. Обычно она так не делает. Никто так не делает – у рифтеров свой особый этикет. Да обычно в этом и нет нужды. С годами учишься читать голое эхо. Имплантаты Кризи чуть расплываются со стороны спины, ножной протез Йегера при движении немного уводит его влево. Массивная туша Гомеса выдавала бы и сухопутника. Маячки – излишество, шпаргалка для новичков. Рифтерам эта телеметрия в основном не нужна, а у корпов теперь нет к ней доступа.

Но иногда – когда расстояние скрывает все особенности эха или когда объект изменился – остаются только шпаргалки.

Кларк настраивает максимальный охват: четкие яркие фигурки сливаются, сбиваются в центре, словно космический мусор, засасываемый в черную дыру. На краях экрана проступают другие детали топографии – большие, смутные, разрозненные. Вот появилась большая черная расщелина, взрезающая и пересекающая донный грунт. Дюжина грубых курганов, серебристый осадочный мусор на дне – одни высотой с метр, другие в пятьдесят раз больше. И само дно к востоку поднимается. За пределами обзора встают подножия огромных гор. На средней дистанции и дальше – несколько светлых голубых клякс: одни лениво плывут над илистой равниной, другие просто дрейфуют. Распознать их на таком расстоянии невозможно, да и не требуется. Сигнал маячков вполне отчетлив.

Бхандери на юго-западе, на полпути до границы обзора. Кларк фиксирует его позицию и убирает увеличение, возвращая сонар к прежним настройкам. «Атлантида» и ее окрестности вырастают на экране и…

Секундочку!..

Одиночное эхо в белом шуме помех. Смутное пятно без деталей, неуместная бородавка на одном из круглых переходов, соединяющих модули «Атлантиды». Ближайшая камера установлена на причальном кране в двадцати пяти метрах восточнее и выше. Кларк подключает ее: новое окно, открывшись, высвечивается зернистым зеленым светом. «Атлантида» вся в темных заплатах. Кое-что сияет, как всегда – верховые маячки, отводные отверстия, сигнальные огоньки на трубах озаряют темноту. Но местами свет погас. Там, где светили желто-зеленые лампы, теперь темные дыры и канавы, в глубине которых теплится синее мерцание, едва отличимое от черноты.

«Не работает», – говорят синие угольки. Или, точнее: «Рыбоголовым хода нет».

Шлюзы, ворота причального модуля… Никто уже не играет в «просто меры предосторожности»…

Она меняет наклон камеры, нацеливает ее точнее. Дает приближение: полумрак наплывает, превращаясь из размытого далека в размытую близь. Сегодня плохая видимость: либо рядом проснулись дымные гейзеры, либо «Атлантида» выбрасывает муть. Кларк различает лишь расплывчатый черный силуэт на зеленом фоне – до того знакомый, что она даже не понимает, по каким приметам его опознала.

Лабин.

Он плавает в каких-то сантиметрах от обшивки, подаваясь то в одну сторону, то в другую. Возможно, пытается удержаться на месте, сопротивляясь хитрому сплетению течений – вот только нечего ему там делать. Нет там окошек, через которые можно заглянуть внутрь, нет причин зависать именно у этого отрезка коридора.

Через несколько секунд он начинает перемещаться вдоль обшивки – но так медленно, что это настораживает. Обычно его ласты движутся плавными, свободными гребками, а сейчас чуть подергиваются. Он движется не быстрей, чем сухопутник-пешеход.

За ее спиной кто-то достигает высшей точки. Ын ворчит: «Была моя очередь».

Лени Кларк их почти не слышит.

«Ублюдок, – думает она, глядя, как Лабин скрывается в темноте. – Ублюдок. Взял и сделал!»