Читать книгу Бетагемот - Питер Уоттс - Страница 13

Джин Эриксон с Джулией Фридман живут в маленьком однопалубном пузыре в двухстах метрах к юго-востоку от «Атлантиды». Хозяйством всегда занималась Джулия: всем известно, что Джин недолюбливает замкнутые помещения. Дом для него – подводный хребет, а пузырь – необходимое зло, существующее ради секса, кормежки и тех случаев, когда его темные грезы оказываются недостаточно увлекательными.

Даже в таких случаях он воспринимает пузырь так же, как ловец жемчуга двести лет назад воспринимал водолазный колокол: место, где изредка можно глотнуть воздуха, чтобы вернуться на глубину. Теперь, конечно, речь скорее об реанимации.

Лени Кларк вылезает из шлюза и кладет ласты на знакомый, до смешного неуместный здесь коврик. В главной комнате темновато даже для глаз рифтера: серые сумерки размываются лишь яркими хроматическими шкалами на панели связи. Пахнет плесенью и металлом, чуть слабее – рвотой и дезинфекцией. Под ногами булькает система жизнеобеспечения. Открытые люки зияют черными ртами: в кладовку, в гальюн, в спальный отсек. Где-то рядом попискивает электронный метроном – кардиомонитор отсчитывает пульс.

Появляется Джулия Фридман.

– Он еще… ой. – Она сменила гидрокостюм на термохромный свитер с горловиной «хомутом», почти скрывающей шрамы. Странно видеть глаза рифтера над воротом сухопутной одежды. – Привет, Лени.

– Привет. Как он?

– Нормально. – Развернувшись в люке, она прислоняется спиной к раме: наполовину в темноте, наполовину в полумраке. А лицом обращается к темноте и к человеку в ней. – Но бывает и лучше, я бы сказала. Он спит. Он сейчас много спит.

– Удивляюсь, как ты сумела удержать его в доме.

– Да, он бы, наверно, даже сейчас предпочел бы остаться снаружи, но… думаю, согласился ради меня. Я его попросила. – Фридман качает головой. – Слишком легко это вышло.

– Что?

– Его уговорить. – Она вздыхает. – Ты же знаешь, как ему нравится снаружи.

– А антибиотики, что дала Джерри, помогают?

– Наверное. Скорее всего. Трудно сказать, понимаешь? Как бы плохо ни было, она всегда может сказать, что без них было бы еще хуже.

– Она так говорит?

– О, Джин, с тех пор, как вернулся, с ней не разговаривает. Он им не верит. – Джулия смотрит в пол. – Винит ее во всем.

– В том, что ему плохо?

– Он думает, они с ним что-то сделали.

Кларк припоминает.

– Что именно он…

– Не знаю. Что-то. – Фридман поднимает взгляд, ее бронированные глаза на миг встречаются с глазами Кларк и тут же уходят в сторону. – Уж слишком долго не проходит, понимаешь? Для обычной инфекции. Как тебе кажется?

– Я сама не знаю, Джулия.

– Может, тут как-то вмешался Бетагемот. Осложнил состояние.

– Не знаю, бывает ли такое.

– Может, я теперь тоже заразилась. – Кажется, Фридман говорит сама с собой. – То есть, я много с ним сижу…

– Можно проверить, если хочешь.

Фридман смотрит на нее.

– Ты ведь была инфицирована? Раньше.

– Только Бетагемотом, – подчеркивая разницу, поясняет Кларк. – Меня он не убил. Я даже не заболела.

– А должна была бы, рано или поздно. Так?

– Если бы не модификация. Но я модифицирована. Как и все мы. – Она натужно улыбается. – Мы же рифтеры, Джулия. Те еще поганцы, нас так просто не взять. Он выдюжит, я уверена.

Этого мало, понимает Кларк. Все, что она может предложить Джулии, – вдохновляющий обман. От прикосновений благоразумно воздерживается: Фридман не выносит физического контакта. Может, она и стерпела бы дружескую руку на своем плече – однако допускает людей в личное пространство с большим разбором. В этом, хотя и мало в чем еще, Кларк чувствует с ней родство. Каждая из них замечает, как ежится другая, даже когда остальным не заметно.

Фридман через плечо оглядывается в темноту.

– Грейс говорила, ты помогла его оттуда вытащить.

Кларк пожимает плечами, немного удивляясь, что Нолан приписала заслугу ей.

– Я бы, знаешь, тоже не захотела там оставаться. Только… – Голос ее замирает. В тишине вздыхает вентиляция пузыря.

– Только ты задумываешься, а не лучше ли было бы его не трогать? – угадывает Кларк.

– Да нет. Ну, может быть, отчасти. Не думаю, что доктор Седжер так уж плоха, как говорят.

– Говорят? Кто?

– Джин и… Грейс.

– А…

– Просто… не знаю. Не знаю даже, хотел бы он, чтобы я была здесь? – Фридман горестно усмехается. – Я, в общем-то, не борец, Лени. Не то что ты и… когда меня пинают, я просто прогибаюсь.

– Если бы он захотел, мог бы остаться у Грейс, Джулия. А он с тобой.

Фридман с какой-то поспешностью смеется.

– О, нет, я не о том. – Все же слова Кларк ее чуточку взбодрили.

– В общем, – говорит Кларк, – я, пожалуй, оставлю вас вдвоем, ребята. Зашла просто узнать, как у него дела.

– Я ему передам, – кивает Фридман. – Он будет рад.

– Конечно. О чем речь. – Она нагибается за своими ластами.

– И ты еще заходи, когда он придет в себя. Ему приятно будет. – Помолчав, Джулия отворачивается – лица не видно за каштановыми кудряшками. – Мало кто заходит, знаешь ли. Кроме Грейс. Салико еще недавно заходил.

Кларк пожимает плечами.

– Рифтеры – не мастера в общении. («Могла бы уже понять», – не добавляет она). Иногда до Джулии Фридман просто не доходит. Несмотря на свои шрамы и все пережитое, она рифтер только по названию, вроде как почетный член, принятый в закрытый круг ради мужа.

«Кстати, вопрос, а что здесь делаю я сама?» – осеняет Кларк.

– Мне кажется, они его иногда слишком серьезно воспринимают, – говорит Фридман.

– Серьезно? – Кларк оглядывается на нее из шлюза. Пузырь почему-то вдруг стал теснее.

– Ну, насчет… корпов. Я слышала, что Салико не совсем здоров, но ты же знаешь Салико.

«Он думает, они с ним что-то сделали…»

– Я бы на этот счет не волновалась, – говорит Кларк. – Правда.

Она улыбается, вздыхая при мысли о своей дипломатичности.

С практикой утешительная ложь дается слишком легко.

С тех пор как она позволила Кевину себя иметь, прошло немало времени. Как ни печально, он никогда этого толком не умел. Ему все давалось трудней, чем большинству сверстников, а это в общем-то не редкость среди местных придонников. Тот факт, что он выбрал объектом для тренировки такую фригидную суку, как Лени Кларк, не упростил дела. Мужчина, боящийся прикосновений, и женщина с отвращением к любому контакту. Если у них двоих и есть что-то общее, так это терпение.

Она считает, что в долгу перед ним. И кроме того, хотела бы задать ему несколько вопросов. Но сегодня он – гранитный член с маленьким мозговым придатком. На фиг предварительные ласки: он врывается в нее с разгона, даже языком не поработав, чтобы восполнить недостаток влаги. Фрикции болезненно натягивают губы – она незаметно опускает руку и расправляет их. Уолш работает как насос, дыхание со свистом прорывается сквозь звериный оскал, на глазах твердые непроницаемые линзы. Они всегда скрывают глаза во время секса – тут верх взяли вкусы Кларк, – но обычно у Уолша так все отражается на лице, что этого не скрыть парой пленчатых скорлупок. А в этот раз не так. В этот раз за его накладками скрывается нечто непонятное Кларк – нечто, сфокусированное на том месте, которое она занимает в пространстве, а не на ней самой. От его грубых толчков она сползает с матраса и стукается головой о голый металл палубы. Они молча трахаются в застойном воздухе, среди сваленной техники. Кларк не знает, что на него нашло. Впрочем, это приятная перемена, секса, настолько близкого к честному и откровенному насилию, у нее не бывало много лет. Закрыв глаза, она вспоминает Карла Актона. Впрочем, по окончании она видит синяк на плече не у себя, а у Кевина – венчик порванных капилляров окружает крошечный прокол на сгибе локтя.

– Это что? – Она приникает к ранке губами и водит языком по припухлости.

– А, это… Грейс у всех брала кровь на анализ.

Она вскидывает голову.

– Что?

– Она в этом не специалист. Только со второй попытки нашла вену. Ты бы видела Лайджа. Рука – будто на морского ежа напоролся.

– Зачем Грейс брала кровь?

– Ты что, не слышала? Лайдж что-то подхватил. И Салико плохо себя чувствует, а он пару дней назад навещал Джина и Джулию.

– И Грейс думает…

– Чем бы ни наделили его корпы, оно заразно.

Кларк садится. Она полчаса пролежала нагишом на палубе, но холод ощутила только сейчас.

– Грейс думает, корпы ему что-то подсадили?

– Это Джин так думает. Она проверит.

– Как? У нее же нет медицинской подготовки.

Уолш пожимает плечами:

– Чтобы управляться с медбазой, подготовка не нужна.

– Да она совсем тупая? – Кларк в недоумении мотает головой. – Даже если бы на «Атлантиде» хотели нас заразить, они не так глупы, чтобы использовать вирус из стандартного набора.

– Наверно, она думает, что начать следует с простого.

Что же такое у него в голосе?

– Ты ей веришь, – говорит Кларк.

– Ну, не сов…

– Джулия заболела?

– Пока нет.

– «Пока нет», Кевин. Джулия не отходила от Джина с тех пор, как его вытащили. Будь у него зараза, наверняка бы подцепила. А Салико их сколько раз навещал? Один?

– Может, два.

– А Грейс? Я слышала, она постоянно там бывает. Она заболела?

– Она говорит, что принимает меры предос…

– Предосторожности! – фыркает Кларк. – Пощади мои уши! Что, на всем хребте у меня одной еще не отказали лобные доли? Не забыл, как в прошлом году Абра подцепил суперсиф? Чарли Гарсиа восемь месяцев не мог избавиться от аскариды в кишках, но я что-то не припомню, чтобы в этом обвиняли корпов. Кевин, люди болеют, даже здесь, внизу. Особенно здесь. Каждый второй из нас сгниет даже раньше, чем получит шанс отуземиться.

И опять что-то проглядывает за непрозрачным блеском линз на глазах Уолша. Что-то не слишком дружелюбное.

– Что еще? – вздыхает она.

– Это просто меры предосторожности. Не вижу, какой от них вред.

– Очень большой, если люди сделают выводы, не дожидаясь фактов.

На минуту Уолш замирает. Потом встает на ноги.

– Грейс как раз и пытается получить факты, – говорит он, шлепая босыми ногами через отсек. – А поспешные выводы делаешь ты.

«Ух ты, Кевви! – дивится Кларк. – Никак, у тебя хребет появился?»

Он подхватывает со стула гидрокожу. Сморщенная черная синтетика обнимает его как любовница.

– За перепихон спасибо, – говорит он. – Мне пора.